Дела сердечные (Продолжение)

На объявление о курсах подготовки поступило всего три заявления, и директор решил, что курсы в этом году вести нецелесообразно. Вот так она взвалила на себя ещё одну обузу, кроме Коли, появились два паренька Гриша и Андрей, они подходили к ней перед уроками, заходили на большой перемене, доставая конспекты, для проверки задания. Лариса во всеуслышание объявила своим учащимся, у которых были пробелы в знаниях по математике оставаться каждый день на полчаса и догонять упущенные моменты, потому что если их группа выйдет по всем предметам на хорошие показатели, то в Карпаты получит бесплатную путёвку. Эта новость всех обрадовала, но и заставила почесать в затылке, не подвести бы товарищей, а значит, придётся поднапрячься. И началась борьба за знание, а правильнее сказать за бесплатную путёвку в Карпаты.
 
Стараниями Демьяныча и Ларисы дела в группе шли на лад. И хоть с большим трудом, но коллектив всё же образовался, и это нужно было признать. От такой нагрузки Лариса сильно уставала, и всё чаще стала ощущать тяжесть, а иногда и боль в правом боку. О том, что её беспокоит, никому не говорила, даже не жаловалась матери, чтобы не расстраивать её. В последнее время она сама жаловалась на головную боль и высокое давление. И Лариса терпела, надеясь, что она пройдёт сама собой, но боль сильнейшим прострелом дала о себе знать в начале декабря ночью с такой силой, что пришлось вызвать скорую. Ко всему вдобавок Ларису тошнило, температура подскочила. Врач бригады скорой помощи не смогла поставить точный диагноз, и, предположив острое отравление, Ларису отвезли в инфекционную больницу. В приёмном покое заспанный молодой врач осмотрел больную, и направил в дизентерийное отделение. В маленькой комнате молодую женщину переодели в больничное старьё, и санитарка отвела к лифту, сдала медсестре. Лифт плавно поднял их на пятый этаж, также плавно открыл дверь и две женщины проследовали в бокс, рассчитанный на шесть человек, словно ожидал Ларису, чтобы не пустовала в одиночестве кровать. Она легла на горбатую постель и почувствовала, себя несчастной, боль не отпускала, дышать становилось тяжелее и сильно билось, как раненная птица. Она не могла согреться, зубы стучали так, как обычно говорят, что они выбивают дробь. Новый прострел боли вероломно подкрался и лишил Ларису способности соображать, постеснявшись позвать на помощь, чтобы не разбудить спящих людей, Лариса закусила зубами подушку. Через час пришедшая медсестра с крышкой от бикса, на которой лежала пара шприцев, застала новенькую, лежащую без сознания. Спасло Ларису то, что поднятая медсестрой тревога привела в отделение опытного врача, который смог не только грамотно провести реанимационные действия, но и поставить правильный диагноз. В реанимационном автомобиле её отправили в ближайшую больницу. В хирургическом отделении всё было готово для оказания экстренной помощи, у больной случилась неприятная вещь – разрыв аппендицита. Операция длилась три часа и Ларису из операционной поместили в реанимационную палату.
 
Когда молодая женщина пришла в себя, долго не могла понять, где она находится. Всё было незнакомым, расплывчатым. В её угасающей памяти зафиксировалось жёлтое пятно света уличного фонаря, которого сейчас она не видела. Во рту ощущался металлический привкус, язык и губы были жутко сухими, ими невозможно было пошевелить.. Она попросила пить, но никто не отозвался, да и сама Лариса не услышала своего голоса. Тогда напряглась изо всех сил крича, попыталась приподнять голову.
 
- Константин Андреевич, Самарина очнулась, веки дрогнули и голову повернула!
 
Услышала Лариса звонкий девичий голос над собой. Сделав усилие, всё же открыла глаза, рядом с кроватью стояла краснощёкая медсестра, и радостно улыбаясь, почти пела:
 
- Очнулась, она очнулась, теперь всё будет ладненько! Сейчас, пить будем.- Взяла с тумбочки стакан, наполовину налитый водой, в котором стояла обтянутая бинтом чайная ложка и смазала потрескавшиеся губы больной.
 
Лариса слабо попыталась удержать руку медсестры:
 
- Пить, – почти, что губами попросила она. – Пить.
- Константин Андреевич, можно я дам ей глоток воды?
 
Врач подошёл к Ларисе, присел на стоящий рядом табурет, откинул простынь и Лариса увидела себя совершенно обнажённой, и не смотря на опоясывающую боль, почувствовала, как ужас стыда сковал её.
 
- Можешь, Катюш. Но только разрешаю воду подержать во рту как можно дольше, - уже обратился он к Ларисе. – Так легче снимается жажда. – Пояснил врач, не замечая смущения молодой женщины.
 
Он привык к обнажённым телам, это его работа: молодые и старые, красивые и не очень, женщины и мужчины, подростки и люди преклонного возраста, все могут быть одновременно в его палате, где он борется за их жизнь, бывает, что и сутками напролёт. Он не хочет знать расхожего выражения, что у каждого врача своё кладбище, он хочет, чтобы к этому кладбищу из его палаты не тянулась тропинка в иной мир.
 
- Молодец, малыш, теперь я спокоен. Всё уже почти позади, так сказать, в порядке, главное теперь, чтобы ты сама цеплялась за жизнь. Дети есть? Вот и держись! – Проворные руки врача снимали приклеенный кусок коричневого бинта. – Катюш, готовь свежую повязку с полимиксином. Тэээээкс,- пропел он, осматривая обнажившийся шов, вспухший на впалом животе.
 
Лариса попыталась тоже его рассмотреть и тут же бессильно опустила голову, он её напугал, шов бугрился багрово-синюшным каким-то цветом. Она ещё не поняла, что он был весь в лекарстве, которое его делало таким грубым и непривлекательным,
 
После того, как медсестра влила ложку воды в рот, Лариса через какое-то время осознала что, даже не глотая воду, можно немного, если хоть и не утолить жажду, но и прояснить сознание. Через несколько минут она снова попросила пить и так до бесконечности. Лариса впадала в забытье, возвращалась, узнавала, что она проспала чуть ли не сутки. Лариса потеряла счёт дням и ночам, спрашивала который час и день недели и снова засыпая, терялась во времени и в пространстве. Молодой организм страстно хотел жить, цеплялся за любую соломинку, и победил в упорной борьбе, да она такая, отступать не привыкла, Лариса пошла на поправку. К ней на несколько минут стали запускать родственников. Приходили коллеги, учащиеся, которых хоть и не пускали, но передавали от них записки, а то и целые письма в которых сообщалось о том, что делается в группе, успехах, что беспокоятся о ней и ждут скорого возвращения. Записки читала дежурная медсестра, а она складывала их под подушкой, в надежде, что когда окрепнет, разрешат пользоваться очками и сама все перечитает, потому что нужно знать, с какой интонацией о ком как прочесть. Больше трёх недель Лариса провела в реанимации, а затем пришёл радостный день - её перевели в палату для тяжелобольных, а это уже полная победа!
 

Лариса обрадовалась переселению, здесь и режим посещений был мягче, и она могла позволить себе встать, пыталась ходить на перевязки и совершать по коридору долгие прогулки. Но самое приятным было для неё то, что она наконец-то смогла одеться как люди. Кто испытал подобное чувство, легко поймёт её радость. Шаг за шагом он доходила до конца коридора, отдыхала у окна и таким же возвращалась в палату, отдыхала и снова шла, превозмогая боль в боку. Нянечка каждый, когда мыла пол, раз заглядывала под её кровать, спрашивая, пуста ли утка, на что Лариса каждый раз отвечала, чтобы её вообще убрали, она - ходячая. Утомительными были перевязки, которые Лариса, стиснув зубы, переносила без стонов и слёз. Однажды лечащий врач даже сделал комплимент, что Лариса вполне могла быть партизанкой или разведчицей, умеет стойко переносить боль. Работая десятки лет и имея опыт, не обманывает, так что пусть Лариса ему верит. И Лариса, после очередной пытки в манипуляционной охотно верила, но не хотела быть ни той, ни другой, хотелось домой.
 
Ещё через пару недель, проводя утренний обход лечащий врач, вынес вердикт, что он переводит свою выздоравливающую в обычную палату, но Лариса взмолилась и стала просить его о выписке домой. Доктор остался не преклонным, записывая что-то в медицинскую карту, мотивируя тем, что с перитонитом не шутят, и она ещё не окончила полный курс лечения. И вот тут – то доктор увидел её глаза полные слёз, которые не замедлили скатиться.
 
- Ну, барышня, так дело не пойдёт! Боль терпишь стоически, а тут два слова сказал - сырость развела. Какая же ты партизанка после этого?- Шутливо проговорил доктор, слегка нажал кончик Ларисиного носа
- Я не барышня, а взрослая женщина. Поймите, я уже физически здесь не могу находиться. Я хочу выкупаться по-человечески, нормально помыть голову, не ходить с этим колтуном и чесаться, как чесоточная.- Дрожащим голосом проговорила Лариса.
- А давайте, взрослая женщина, поступим так: я вас перевожу в другую палату, а там попробуете разжалобить врача. Она дама сговорчивая, вот те крест!- Махнул он рукой ко лбу и опустил к поясу.
Лариса, увидев этот жест, улыбнулась сквозь слёзы. Врач понял, что уговорил больную, сам засмеялся в ответ.
- Не сказала только, что за детьми соскучилась. Сколько их у тебя?
- В этом году двадцать шесть и двое приходящих, по-своему Лариса поняла вопрос.
- Сколько?- Удивлённо протянул врач.- Своих, спрашиваю, сколько?
- Своих нет. – Почти прошептала Лариса, наклонив голову.
 
Врач понимающе кивнул головой, и сказал, что ей нужно поторопиться с этим вопросом, операция была очень сложной и правый придаток вместе с трубой неизвестно как могут себя повести. Пусть поторопятся с мужем, пока не стало поздно. И ей снова пришлось обживать новое место, с помощью санитарки, которая оказалась очень доброй женщиной, перенесшей все её вещи, ими обжилась Лариса за дни своего пребывания в больнице. Никто не стал выписывать, как она ни просилась, и врач пригрозила, что если она самовольно покинет стены медицинского учреждения, то получит больничный с нарушением режима. Лариса смирилась. Каждый день к ней приходили целые толпы людей. Но больше всего радовало, что её ребята озорные, как и все подростки, приходили к ней и она, выслушав все новости, в душе радовалась, что они с Демьянычем не зря столько времени отдали этим подросткам. Первым делом попросила своего командира группы, чтобы он передал Андрею с Гришей, нужно возобновить занятия и что будет с ними заниматься, здесь - нельзя терять время. И потекла для живой души Ларисы нудная больничная жизнь: процедуры, уколы, тихий час. Оживлялась только после тихого часа, во время посещений. Она уговорила завотделением разрешить им заниматься в конце больничного коридора, Лариса привела аргументы в виде увесистого свёртка и тот согласился, тем более, что парни вели себя тихо и больной явно служило хорошим стимулом к выздоровлению. От долгого лежания на неудобных кроватях болели бока и, отлежав полторы недели, всё же упросила лечащего врача её выписать, в конце концов, было получено согласие, что уже можно перейти на амбулаторное лечение. Этой вестью поделилась с мужем. Родителями, которые были рады не меньше её. Пётр приехать не смог и договорился с тестем, что тот заберёт Ларису. Отец приехал в одиннадцать часов, когда производится выписка больных. Радость и томление в ожидании, когда ступит за порог больницы, не давали женщине спокойно собираться, боялась больничной приметы: чтобы не вернуться вновь – нельзя ничего оставлять в палате. Наконец-то бумаги были оформлены и Лариса в сопровождении той же санитарки, спустилась лифтом на первый этаж. Лариса поблагодарила пожилую женщину и на прощанье сунула в карман свёрнутую десятку, которую та не хотела брать. Отец ожидал возле лифта, так как в отделение его не пустили: в городе объявили эпидемию гриппа. Как вовремя отсюда она уходит! Отец взял вещи, и Лариса пошла за ним к машине.
 
- Ну что, рада, что домой? – Спросил отец свою любимицу, открывая дверь и помогая сесть на заднее сиденье, там будет удобнее расположиться, опираясь на подушки, которые дала мать.
- Рада, папа, а больше хотелось бы именно домой, а тебе и маме.- Садясь в машину, проговорила тихо Лариса.
 
Отец, вставляя ключ зажигания, внимательно посмотрел на свою уже взрослую дочь, которая всё равно ему казалась маленькой девочкой:
 
- Ты никогда не говорила, что тебе там неуютно, дочь. Что-то у вас серьёзное?
- Да как тебе сказать, пап, как-то всё ровно, спокойно, а что-то томит и терзает душу и с каждым годом сильнее. Выходила замуж, думала, что люблю, а теперь вижу, что это только привычка быть вместе. Я здорова, а детей всё нет и нет, меня сначала только огорчало, а теперь гнетёт. Врач сказал, что если я не потороплюсь с ними, может оказаться поздно, их может не быть совсем. А я хочу детей, очень хочу! Почему я такая несчастная!– И Лариса заплакала.
 
- Доченька, не плачь, будут у вас ещё детки, будут. Люди свыкаются, привыкают друг к другу нет ссор, и это хорошо.- Улыбнулся отец. У него отлегло от сердца. – Напугала, дочка. Ты здоровая, говоришь, а может причина в Пете? Мы уже думали с матерью, может вам ребёночка из «Колокольчика» взять?
- Петя не хочет, сказал, что свои ещё мне смогут надоесть. А я хочу, чтобы надоели.
 
Отец завёл машину и повёз дочь, уговаривая не расстраиваться, что всё будет хорошо. Свекрови не было дома, Лариса позвонила к соседям, чтобы взять авральный ключ. В это время открылась дверь и из лифта вышла Анна Тимофеевна:
 
- Здравствуйте, а я думала, что не успею, в магазин спускалась, мандарины выбросили, пришлось в очереди простоять. Ларисе они самое лучшее лекарство.- Подошла с ключом к двери. – Заходите, сват.- Пригласила она Льва Капитоновича.
 
Лариса поздоровалась с соседкой, извинилась за ложный вызов, приняла поздравления по случаю выписки и пошла к своей двери. Свекровь приобняла невестку, поцеловала в щеку:
 
- Вот ты и дома. Ну, слава богу! А то Петя извёлся совсем, так переживал. – Квохтала она, разнося аромат мандаринов по всей квартире. Высыпала часть мандарин в фруктовую вазу и поставила на стол в спальне детей своих, а часть поставила на стол кухни. Такой Лариса ещё не видела мать мужа, и молодая женщина не стала анализировать поведение свекрови, разбирая привезённые вещи.
 
- Сейчас будем обедать, а пока выпьем чайку. – Пригласила свата Анна Тимофеевна,- а Лариса пусть в ванной покиснет.
 
И пока сваты пили чай, Лариса стояла под тёплыми струями душа и только тогда поверила, что всё уже позади, что нет той страшной боли, от которой перехватывало дыхание, темнело в глазах, и чтобы не закричать, кусала губы и пальцы. Она знала, что уж теперь точно будет жить, и как сказала врач, на полную катушку. Жизнь оказывается такая хрупкая штука, зависит порою от случайности. Не приди медсестра делать уколы, она бы умерла ещё в инфекционке. Волею судьбы, столкнувшись с фактом со стороны господина Случая, Лариса в больнице осознала, что жизнь у неё течёт как-то однобоко, а поэтому получается замкнутый круг. Круг - замкнутое пространство, шар - это уже объём, в него можно вместить очень многое и молодая женщина думала о том, чем же заполнит недостающее пространство в том шаре. Она вышла из ванны, привела себя в порядок и пошла на кухню, присоединившись к родителям.
 
- Ну что, давайте обедать! Я готова, как новая копейка. Кожи с меня слезло столько, сколько змея не теряет, когда её меняет.- Довольная Лариса не скрывала радости, что она дома, что нет того одуряющего запаха лекарств, дезинфекции, пищеблока.
 
- Конечно же. Будем тебя откармливать, приводить в человеческий вид. – Почти одновременно произнесли фразу оба сват и сваха.
 
Обед, как пишут в газетах и говорят в новостях: прошёл в тёплой дружественной обстановке.
 
- Как с работой, когда выходить? – Поинтересовалась свекровь.
- Там сказали, что на усмотрение хирурга. Я немного приведу себя в порядок и пойду, не хочу дома сидеть, я устала от безделья. – Дожёвывая котлету, протянула Лариса.
 
Отец побыл немного и, откланявшись, спросил, когда их ждать в гости. Женщины посовещались и назвали день, не откладывая в долгий ящик.
 
Лариса не стала ожидать закрытия больничного листа и каждое утро после перевязки шла в училище, благо, что заводская поликлиника находилась по соседству. Завуч, Елизавета Григорьевна очень обрадовалась её приходу, так как приходилось на время отсутствия Ларисы делать подмену самой, а это усложняло нагрузку, другого педагога противный мастер не желал ни под каким соусом:
 
- Как я Вам рада, Лариса Львовна, не представляете! Я теперь могу пару дней передохнуть. А группа там что-то готовит, какой-то сюрприз, слышала, как шушукались, но что именно не смогла расслышать. – Засмеялась довольная завуч.- Ну что, завтра приступите?
- Приступлю, вот пришла приступить, только у меня больничный лист ещё не закрыт. Но я приступлю.- Поспешила заверить Лариса, видя, как огорчение мелкими волнами стало проявляться на лице коллеги.
- Чудесно! А отгулы получите в сентябре, когда будем ездить на овощи.- Пообещала Елизавета Григорьевна. – Я введу директора в курс, не переживайте. Демьяныч подходил ко мне, спрашивал насчёт подготовительных курсов, соблазнила его, сказал, что на будущий год рискнёт. – Засмеялась старшая коллега