Картинки из детства 5. Сами виноваты!

Не люблю я болеть. Особенно дома. В больнице - еще ничего. Там всегда есть чем заняться. Потому что много новых людей, а главное - детей. С детьми скучно не бывает, потому что им со мной не бывает скучно. Я им всегда что-нибудь рассказываю интересное - например, откуда на самом деле дети берутся или что Деда Мороза не существует. Или показываю, как Земля вокруг Солнца крутится - на примере лампы и яблока. Или рисую что-нибудь... Девочки чаще просят рисовать принцесс, а мальчики - танки и самолеты. Самолеты у меня плохо получаются, но пипл хавает... Танки - немного лучше, потому что у меня есть один игрушечный танк. и я знаю, как они должны выглядеть. А принцессу рисовать проще всего, потому что это - просто тетя в красивом платье. Теть вокруг хватает, и я не забуду, как они выглядят. Сам я больше всего люблю рисовать всякие внутренности и подписывать к ним названия. Или планеты. Или придумывать какое-нибудь производство - обязательно с конвейером, где каждый рабочий делает что-то свое... Один делает туловище, другой приделывает к нему ноги - и дальше оно едет по конвейеру уже с ногами, потом - голову... получается игрушечный робот. Их уже много лежит в ящике... а из-за края листа подъезжает машина - чтобы везти их на склад. Рабочие у меня очень схематичные. Но они не важны, важен процесс! Вообще самое интересное - это рассказы в картинках. Только их долго рисовать.
 
А еще в больнице можно много и вкусно есть. Для этого достаточно перелечь на чужую кровать, когда приходят делать укол тому, кто его до смерти боится! Для медсестер детские попы - все одинаковые. Вколет тебе чужой укол, а тот, кому благодаря этому удалось избежать продырявливания попы, отдаст тебе все, что ему родители принесли! Сам я уколов тоже побаиваюсь... ну, не люблю их! Но не настолько, чтобы отказаться от потрясающей возможности облопаться шоколадом, пирожными, бананами и колбасой! Поэтому, хотя мне родители ничего не приносят, у меня тумбочка всегда забита передачками. Кое-что даже успевает сгнить... Но я все равно ни с кем не делюсь. еще не хватало! Я это в буквальном смысле собственной задницей заработал! Так один раз поделишься - потом привыкнут, что можно вкуснятину даром получить... Поэтому лучше выбросить, но чтобы все знали: за все надо платить! Хочешь банан? Давай взамен печенье! Оно дольше хранится... Или красивый карандаш, или какую-нибудь штучку... ничего, я найду, куда приспособить! У меня даже медсестры иногда отовариваются. Одна есть - очень шоколад любит. Так она мне за шоколадку настоящую капельницу дала! С баночкой, с колесиком, с иголочкой...
 
Но сейчас со мной ничего серьезного, и я болею дома. Это отвратительно! Заняться нечем. Можно, конечно, почитать, но не будешь ведь читать весь день! Температура небольшая, но от нее болит голова. И вообще, у меня опять ухудшилось зрение, новые очки еще не сделали (их целый месяц делают!), а в старых уже плохо видно, глаза быстро устают. Родителей третий день нет дома. То есть, они уходят рано утром и приходят поздно вечером. Но к бабушке меня почему-то не отправили. Конечно, это неплохо - никто не мучает лечением. Компрессами, горчичниками, тошнотворными порошками, которые невозможно проглотить так, чтобы он не размазался отвратительной горечью по всему языку, дышанием под полотенцем над картошкой (это очень больно, когда горячий пар попадает в нос, ведь нос и так весь болит!), а самое главное - чаем с малиной! Что за изощренная пытка - малиновое варенье! Это даже хуже, чем порошки. Не выношу варенье. Любое. Особенно малиновое - это же сахар с сахаром! Детские писатели в своих книжках рассказывают о детях-извращенцах, которые умудряются по доброй воле жрать варенье целыми банками. Ладно еще - Карлсон... он - вообще редкостный придурок... что вообще Малыш нашел в этом самовлюбленном эгоисте, который только и делает, что подставляет его самым подлым образом, а потом смывается? Мазохизм какой-то... Я бы этого Карлсона мордой в банку запихал по самые уши... и об стену! У Малыша - точно с головой не в порядке. Убогонький он какой-то... одиноко ему, видите ли... он что, на необитаемом острове живет? Какой-то он неполноценный, кажется... Нет, мне тоже сейчас скучно. Но я-то реально один сижу! И все болит. Тетя Таня зашла, чтобы накормить меня обедом. Спросила: "Тебе еще что-нибудь нужно?" Конечно, мне ничего не нужно... А что я скажу: "Бросьте все дела, сидите со мной и развлекайте, потому что мне скучно, а я буду ныть, что мне плохо и больно"? Наверное, она скажет: "Ты что, совсем дурак? Мне больше делать нечего?" Нет, конечно, она так не скажет. Она засмущается и скажет, что ей сейчас совсем некогда, но потом может быть... ближе к вечеру... И больше не зайдет.
 
Этой зимой было хорошо. Я почти всю ее провел у бабушки. Вообще-то я не очень люблю жить у бабушки, она сильно достает всякими поручениями и режимом дня, к которому я, наверное, никогда не привыкну. И еще у нее противный визгливый голос. Такой же противный, как у меня. Поэтому я стараюсь не разговаривать громко, чтобы самого не стошнило от своего голоса. Но бабушку заставить не орать невозможно. Она всю жизнь проработала на междугородней телефонной станции, и разговаривает всегда так, как будто ей надо докричаться до Камчатки, а связь плохая... Но нынешняя зима была совершенно особенная! Во-первых, мне купили коньки. Во-вторых, я познакомился с Маринкой. Маринке всего три с половиной года, но она уже умеет хорошо кататься, потому что ее водят в школу фигурного катания! И она всю зиму учила меня всему, что умеет сама: ехать вперед и назад, делать перебежки в обе стороны с любой ноги, ласточку, циркуль, переворот... и даже прыжок в один оборот! Хотя Маринка на год младше меня, мы почти одного роста. И кататься вместе нам удобно. Сначала я все время падал, и она пыталась меня поднимать, но я для нее слишком тяжелый, и мы падали вместе. Потом вставали и начинали все с начала... К концу января мы уже перешли к парному катанию. И даже научились делать тодес - почти как Роднина и Зайцев! Ну, мне так кажется, что не хуже... Я держал Маринку за руки и крутил, а она одним коньком ехала по льду, почти ложась на него, а другой держала кверху... красота!
 
Маринка вообще... не то чтобы очень красивая, но симпатичная. Маленькая такая, стройная, как куколка. Ее не кутают, как капусту, в сто одежек. Она всегда выходит гулять в короткой курточке, плиссированной юбочке и тонких рейтузах. Похоже на костюм настоящей фигуристки. И еще у нее большие темные глаза... Нет, все-таки Маринка красивая! Я - тоже красивый, но девочки этого еще не понимают. Понимают только их мамы. Они говорят, что я похож на ангелочка. Ангелочки - это такие сказочные существа с золотыми локонами и голубыми глазами, как у меня. Только у них еще крылья и глупое выражение лиц. И они толстенные, как подушки. В Эрмитаже, в Большом театре и всяких музеях ими все потолки разрисованы. А некоторые взрослые в них верят. Или играют, что верят. Интересно, зачем? Наверное, в детстве в Деда Мороза верили, а потом выросли - но так и не поумнели, продолжают верить во всякие глупости.
 
А с Маринкой мы бы были красивой парой. Не только на катке - вообще. Во-первых, темное со светлым на контрасте хорошо смотрится. Во-вторых, она все-таки меньше меня ростом, что само по себе уже редкость... ну и что, что она на год младше? Через два-три года этой разницы будет вообще не заметно. А у взрослых разница бывает и больше. Хорошо бы мне жениться на Маринке! Нет, не сейчас, конечно. Потом. Но предложить надо заранее - чтобы никто меня не опередил. А так - она даст мне обещание, и можно спокойно ждать восемнадцати. В конце концов, если найду за это время кого-нибудь получше, всегда можно передумать. Но это еще не факт, что найду. Где я еще найду девчонку, которая мне и по размеру подходит, и симпатичная, и не толстая (у нее в три с половиной года уже есть талия! И ноги длинные! Значит, будет еще лучше!), и не совсем дура, и на коньках катается хорошо? Детей моего возраста вообще мало. Говорят, рождаемость была низкая. И сейчас эта самая рождаемость не растет. А ведь чтобы к восемнадцати у меня была невеста моего возраста или чуть младше, она должна уже родиться! Ну, и где? Что-то ни одной потенциальной невесты в округе... Все девчонки, которых я знаю, мне совсем не нравятся.
 
Детей мы заводить не будем. Будем жить для себя. Взрослые - странные люди. Говорят, что дети - это счастье. Мол, это "часть тебя, твое продолжение". Какое, на фиг, продолжение? Это - другой человек! Мои мозги, мое сознание, останутся у меня в голове, а не переселятся в ребенка. Я не буду видеть его глазами, слышать его ушами... Вот у меня из носа вылетела сопля... она - тоже часть меня. Мне ее что, запеленать, поцеловать и нянчиться с ней, потому что она от моего организма отделилась? Нет, дети - это хлопоты и проблемы. Надеюсь, Маринка, когда вырастет, поймет это и тоже не захочет детей. В прочем, если ей будет сильно надо - так и быть, пусть родит. Одного, не больше. А когда Маринка с ним наиграется - сгрузим его бабушке... пусть делает с ним, что хочет. Хоть в детдом сдаст.
 
Но зима закончилась и Маринка куда-то переехала. Скорее всего, я ее больше никогда не увижу. Вместо катка во дворе - грязные лужи с ноздреватым льдом по краям. Я болею и сижу один. И возраст у меня самый что ни на есть дурацкий - четыре с чем-то... это уже не звонкая, кругленькая цифра "три", которой я когда-то ждал с нетерпением. Но и не пять. Вроде, уже большой, но мне все еще сколько-то "года", а не сколько-то "лет", как всем нормальным людям. Пять - это не просто юбилей, это определяющая дата, когда человеку становится именно "лет". А пока на вопрос о возрасте, я отвечаю коротко: "Четыре". Но взрослые услужливо добавляют: "Годика, да?" Нет, черт побери, четыре лет!!! Конечно, годика... или вы совсем дебилы?
 
Почему же все-таки родителей так долго и часто нет? У них какие-то дела... В этот день они приходят очень поздно. Я должен спать, но я не сплю, конечно. И так спал несколько раз за день... а что еще делать? Клопов недавно потравили, так что меня никто не кусает. Но зато теперь появились тараканы. Говорят, с кухни пришли. Ну, пусть. Тараканы мне не мешают. Они даже очень забавные, их можно ловить, они смешно шевелят усами... Папа "навеселе". Это обычное дело, но сегодня маму это, кажется, не огорчает. И на меня они не сердятся, что не сплю. родители наклоняются над моей кроваткой и переглядываются. У мамы напряженное лицо. Папа хмурит брови. Так бывает, когда они хотят мне что-то сказать, но не знают, стОит ли. Ну давайте, посмотрим, что на этот раз. Опять какая-нибудь глупость, вроде того, что меня надо класть в больницу? Или мне надо делать операцию? Да пожалуйста! Я не боюсь, я же знаю, что перед этим усыпляют, и ничего не почувствуешь!
 
- Знаешь... мы с мамой эти дни были заняты, потому что...
 
Я уже и так понял, что были заняты. Что за странная у взрослых манера - выдавливать из себя по одному слову? Прямо не сказать? Что случится-то? Небо на землю упадет, или начнется атомная война?
 
- Такое дело... в общем, дедушка Леня умер. Мы были на кладбище, потом на поминках... надо было бабушке помочь.
 
Я тупо молчу и отвожу глаза... А что бы вы делали на моем месте? Ну да, от меня ждут какой-то бурной реакции, наверное! Как реагируют люди, когда у них умирает дедушка? А что, должны как-то реагировать? Елки-метелки! Заплакать, что ли надо? Я понятия не имею, принято у людей плакать только над гробом, или когда им сообщили о чьей-то смерти - тоже надо плакать? А дедушка - это достаточно близкий родственник, чтобы сильно горевать? И как назло заплакать не получается! Ну, не в том я сейчас состоянии, чтобы разыграть полноценный спектакль... болею, все-таки. Устал.
 
- Тебе жалко дедушку? - спрашивает папа.
 
Мне вдруг все это надоедает и я честно отвечаю:
 
- Нет, не жалко.
 
Дедушка был частью моей жизни, как и бабушка. Ну, немного меньше. У дедушки были золотые руки, он все умел делать. Он никогда не отказывался со мной посидеть, если был не пьяный. И он был добрый - да, это правда. Но без него моя жизнь немного потеряет. И это - тоже правда. Уж если на то пошло, меня гораздо больше расстроил отъезд Маринки, чем смерть дедушки. Точнее, в смерти дедушки я даже сразу увидел несколько преимуществ лично для себя: во-первых, бабушка станет гораздо довольнее, наверное, потому что одной проблемой у нее станет меньше. Во-вторых, теперь не надо будет тратить деньги ни на дедушкину водку, ни на одежду ему, ни на санаторий. В-третьих, теперь, когда я буду оставаться у бабушки, мне там будет намного просторнее, и я смогу занять дедушкин диван. Интересно, а кому достанутся все его инструменты? Надо будет как-нибудь аккуратно выяснить... но, конечно, не прямо сейчас. Прямо сейчас - неловко. Человека только закопали, а я уже на его вещи претендую - получится, только и ждал. Маме, наверное, тяжело об этом говорить, у нее все-таки отец умер. Интересно, а что чувствовал бы я, если бы у меня умер папа? Боюсь, что тоже ничего особенного. Только фиг он умрет! Он молодой и здоровый.
 
Мама не плачет, но сидит грустная. Они с папой говорят о дедушке. Я как бы сплю... то есть, лежу с закрытыми глазами и слушаю. Мама рассказывает, как умер дедушка. Оказывается, он в санатории (куда его отправили лечить печень!) выпил с соседями по палате коньяку. И его "хватил удар". Я не знаю, что это такое. Но со слов мамы понимаю, что дедушка упал на пол и не двигался. А сосед решил его с пола переложить на кровать (логично! не лежать же человеку на полу!). И от этого у дедушки случилось кровоизлияние в мозг. И он сразу же умер. А доктор сказал: "Благодарите соседа! Если бы он не стал его трогать, мог Ваш отец еще много лет пролежать овощем, а Вы бы за ним ухаживали". Вон оно как! Мало того, что напился, вместо того, чтобы лечиться, мало того, что мог стать всем обузой, так еще и так легко отделался! Мгновенно умер! Я бы тоже хотел когда-нибудь так умереть: раз - и все! Никакой мучительной болезни, никаких пожаров или аварий... А просто - кровь в мозг - и все исчезло! Класс! И чего его жалеть, спрашивается? Тем более, он сам виноват! Не пил бы - не умер бы. Да и то... он уже пожилой был, пожилые люди и так иногда умирают, естественным образом. Ну, пил бы и блевал в коридоре он еще несколько лет? Кто-то от этого был бы счастливее? Бабушка - точно нет! Вообще, столько на земле живет совершенно бесполезных людей. Безвредных, но и бесполезных. А вот когда они умирают - поди ж ты, и о них плачут! Интересно, плачут, потому что прилично плакать над покойником, или по-настоящему, искренне? Если искренне, то я точно чего-то в этой жизни не понимаю, а люди - самые загадочные и нелогичные существа на свете!
 
Когда снег совсем растаял, мы едем на кладбище к дедушке. Еще один идиотизм, придуманный взрослыми. Ехать за город, сооружать там посреди леса что-то вроде зацементированной клумбы, среди других таких же клумб, сажать в нее анютины глазки и примулу, класть пластмассовые венки, которые через год превратятся в облезлое дерьмо, потом эту клумбу красить серебрянкой... лучше бы лавочку возле своего подъезда покрасили, все больше пользы было бы! А каждую весну туда кататься, сажать новые цветы, подновлять надпись... И все это на полном серьезе! И все это называется "поехать к дедушке"! Не, ну у вас с головой как, а? Дедушки больше нет! Его кости сгнили в глиняной яме глубоко под этой клумбой... Вы перед кем выпендриваетесь, когда сидите со скорбными рожами на лавочке и рассуждаете, каким хорошим был покойник, и как Вам его не хватает? Ну да, вспомнили раз в год... положено... Как ненавижу это слово: "положено"! Кем положено? Куда положено? Вы бы лучше подумали, кому это НАДО? Покойнику? Чушь! Ему уже ничего не надо! Это надо вам? Не думаю. Вы бы с радостью забыли вообще о том, что люди смертны! Если бы вы были честными сами перед собой, вы бы оставляли покойников в больнице, или куда их там увозят... чтобы другие люди за вас делали все остальное, а сами предпочли бы делать вид, что будете жить вечно! Так кому нужны все эти спектакли? Наверное, вы просто друг перед другом ломаете эту комедию, чтобы в собственных глазах выглядеть приличными людьми: мол, мы помним! Мы не забыли! "С глаз долой - из сердца вон" - это не про нас сказано! Может, мать, у которой умер сын, плачет искренне. Может, сестра плачет о любимом брате, муж - о любимой жене, которая умерла молодой (а они только собрались вместе ехать на море!). Но что искренне можно плакать о старике или старухе, которые и так было понятно, что скоро помрут, которые и при жизни-то были только обязаловкой: "Надо бабушку навестить!" - извините, НЕ ВЕРЮ! Если вы после этого получили их жилплощадь - не верю вдвойне! Даже если умерла бабушка, которая возилась с вашими детьми и мыла ваши полы, я не верю, что лишившись всего этого, можно горько плакать. В этом случае ее смерть может огорчить и озадачить, как огорчает и озадачивает вас, допустим, поломка стиральной машины или пылесоса... но ведь не рыдаете вы над этим пылесосом, в самом деле.
 
Но я буду тут сидеть с серьезным сосредоточенным видом. А как же! Иначе вы ведь оскорбитесь в своих самых лучших чувствах... Однажды давно мы ездили в гости к каким-то знакомым. У них была большая русская овчарка по кличке Туман. Когда мы приехали в следующий раз, я спросил, где Туман. Мне... да, вот таким же смущенно-печальным тоном сообщили, что "Тумана больше нет!" Он месяц назад выскочил на дорогу и попал под проезжающий автобус. И затем хозяева посмотрели на меня с внимательно-выжидающим сочувствием. Наверное, давая таким образом понять, что готовы тут же броситься вытирать мне сопли и успокаивать мой истеричный рев, который, по их расчетам, должен разразиться, когда до меня дойдет, что "собачка умерла". Я был маленьким и глупым, я еще не понял, что должен рыдать по собаке, особенно по чужой собаке, которую видел раз в жизни. И поэтому спокойно ответил: "Ну, и что? Он сам виноват! Нечего было на дорогу выскакивать!" Хозяева грустно улыбнулись, мои родители смутились, потом они в разговоре умиленно улыбались: "Ребенок не понимает, маленький еще!" Чего я не понимаю? Что собаки под автобусом дохнут? Понимаю! Но хоть убей, не понимаю, почему я должен по этому поводу переживать? Больше того скажу, если бы у вас был сын, и он погиб под автобусом, меня бы это волновало не больше, уж поверьте! Моя жизнь от этого не зависит, а ваша жизнь - это ваши проблемы.
 
Меня уже несколько достали эти рассказы на кладбище о том, каким дедушка был золотейшим человеком. Что-то при жизни вы его золотейшим не считали. Немного честнее других бабушка. Она не плачет, она вздыхает, как "прилично" на могиле мужа, и говорит что-то вроде: "Эх, при всех его недостатках, Леня был порядочным человеком... ребенка всегда можно было с ним оставить... и не буянил! Вот некоторые напьются - и буянят. А он просто тихо засыпал... Говорила я ему - не пей!"
 
Все бы на этих очередных кладбищенских посиделках закончилось хорошо, если бы мой дядя, обожающий пафосные выступления и, кажется, сам собою любующийся в этот момент, не закатил свою очередную речь... Особенно дядя горячится, когда речь заходит о евреях (я не знаю, чем они ему досадили, и вообще не очень хорошо понимаю, кто такие евреи, и чем они отличаются от остальных людей), о "торгашах" и о "безвременно от нас ушедших". И вот, дядя начинает говорить. Говорит он громким поставленным голосом, очень эмоционально. Странно, почему он не пошел в артисты? Ему бы пошло.
 
И сама-то речь - тоже еще бы ничего... Но кто его тянул за язык вовлекать в это меня? Или "невинный ангелочек" ему нужен для подтанцовки? И вот, когда меня уже начало тошнить от дядиных завываний профессионального трагика, а он в третий раз призвал меня в свидетели того, каким замечательным был дедушка, как нам будет его не хватать, и как мы все скорбим о его безвременной кончине, я не выдержал и, окинув собравшихся презрительным взглядом (а, пофигу! После того, что я сейчас скажу, вам будет уже по-барабану, как я на вас посмотрел!), заявил:
 
- Так он сам виноват, что умер! Пил, пил, пил... Вот - спился и умер! А вы чего, не знаете этого, что ли? Прабабушке девяносто один год. Прадедушке - девяносто пять. И они живы и здоровы, потому что не пьют!
 
Бабушкина сестра шикает на меня:
 
- Тише! Так не положено говорить...
 
- Что? - взвиваюсь я, - Не положено? Так я переложу! И будет положено по-другому!
 
У дяди внутри от неожиданности что-то булькает, он залпом проглатывает водку из стопки, что держал в руке во время своей потрясающей речи. Потом смотрит на меня в упор суровым взглядом из-под очков в грозно поблескивающей золотой оправе (мне бы такую красивую оправу!) и ужасается:
 
- Кошмар! Чудовищно! В таком возрасте...
 
Да, я знаю сам, что я чудовище! Но мне совершенно не нравится, что этот артист погорелого театра смотрит на меня с таким осуждением, как будто он чем-то лучше меня! И, уставившись на него так же в упор, пытаюсь изобразить хотя бы частично такой же суровый и безжалостный взгляд (что при моих голубых глазенках, выпученных за толстыми стеклами очков в толстой пластмассовой оправе, конечно, сложновато... но ничего!) Когда мне кажется, что его внутренняя самоуверенность слегка подвинулась, я отчетливо и раздельно произношу:
 
- Ты пей, пей, дядя Витя! И тоже помрешь скоро! Еще скорее помрешь - у тебя здоровье хуже!
 
Родственники шушукаются, стараются замять неловкую ситуацию:
 
- Дите маленькое еще, не понимает... Да, ребенок совсем...
 
Ну давайте, давайте... вам проще так думать, да? Ну, думайте! Продолжайте делать вид, что все в порядке! Все вы так же сдохните, и ваши родственники над вашей могилой будут так же притворяться, что вы для них что-то значили...