Калинов мост. Воины леса

С небес било ослепительным светом утреннее весеннее солнце. Гладкие бурые камни со вросшими в них костями, бликами отсвечивали солнечные лучи. Дул слабый ветер, предвещая в скором времени мелкий дождь, но пока что всё кругом было сухо и даже неровная земля затвердела. Берюля прыгал по валунам, отлавливая мух на лету. Морана вышагивала перед ним, вертя в руках посох. Глядя на знаки, высеченные на нём, она бормотала себе под нос их значения. Теперь она старалась ни о чём, кроме них, не думать, чтобы не забыть всю ту науку, которую с таким трудом умяли в её разуме.
 
- Пращуры... - говорила она - Беда идёт от пращуров. Но почему же не здесь? Ведь сказано, что запад, аж за пределами моих земель. Там и кровь уже землёю отвергнута... Так, вот богатырь, смерть, а это что? Забыла... Что это за...
 
Из-за волуна резко появилась медвежья морда, прямо перед носом Мораны. Она остановилась, посмотрела на неё выпученными от неожиданности глазами. За валуном громко смеялась Миляна, держа в руках берёзовый шест с насаженной на него медвежьей головой. Одета она была в медвежью шкуру, обрезанную по колено, а руки её были просунуты в шкуру передних лап, как в рукава. Получилась неплохая шуба. Подавив в себе первое впечатление и не подав виду, что шутка удалась на славу, Морана вновь взглянула на свой посох и спокойно промолвила:
 
- Да, медведь. Вот что означает этот знак.
 
Миляна поняла, что Мара просто себя не выдаёт, и, по прежнему смеясь, сказала:
 
- Ну что, смертушка ты наша, научили тебя грамоте?
 
- Научили. - тихо, но с раздражением ответила она - Выучила я весь этот мрак сивой кобылы.
 
Из-за того же валуна вышел Мирбуд. Осмотрев пришедших, он сказал:
 
- Как-то странно, что вы уже пришли из такой дали, а Вольбран пошёл всего лишь ворона подстрелить, а его всё нет.
 
Марена всё ещё рассматривала свой посох. Знаки давались ей с трудом, она перечитывала их снова и снова, чтобы не забыть. Едва сумев отвести взгляд от них, она глянула на Мирбуда и сказала:
 
- Что?
 
Тот ответил:
 
- Вольбран, говорю, пошёл ворона подстрелить, Миляне захотелось мяса птичьего, да и пропал. Вы вот уже пришли, а его всё нет. Я-то знал, что нечисть и воронов, и крыс, и жаб поедать может, а он вот не знал. Представляешь, как удивился? - он усмехнулся, вспоминая лицо богатыря.
 
- Я не ем крыс! - возмущённо воскликнула Миляна.
 
- А зря, они вкусные. - сказал Берюля, сидя на камне, свесив копыта.
 
- Местного? - вдруг спросила Мара.
 
- Чего? - отозвался Мирбуд.
 
- Ворона он хотел подстрелить местного?
 
- Да кто ж его знает! - развёл руками кудесник - Наверно местного, они ж ближе, зачем ещё куда-то идти? Ты лучше скажи мне, Мара, - неожиданно для себя вспомнил он - что это такое может быть: сам себя избрал, сам умер, сам победил и снова сам себя избрал?
 
Опустила голову Морана, закрыла глаза. На неё накатило знакомое чувство, когда опять всё сходится и ожидать следует худшего. То было две реки, башня, чёрный змей... А теперь...
 
- Вольбран думал, что он избран для победы над чёрным змеем, но избран-то он был для другого. - вслух принялась Морана объяснять свои подозрения - Из-за ошибки своей, уверен он был в победе над змеем, потому и победил его. Стало быть, сам себя избрал, зам для этого умер, чтобы через мост перейти, и сам победил. А вот что снова сам себя избрал... Ты вообще где такое услышал?
 
Рассказал ей Мирбуд про встречу свою с полудницей. Марена выкатила изумлённые глаза и принялась накручивать волосы на палец.
 
- Знаю я полудниц! - воскликнула она - Вот, о чём она поведала, а ты, дурень старый - она закусила губу, не пристало владычице ругаться - и не понял ничего. А понял бы - пощадил бы медведя.
 
Отвернувшись от остальных, она отошла на несколько шагов, чтобы никто не видел, как тает лёд в её глазах, стекая тонкими струями по белым щекам.
 
Тут все перестали улыбаться. Никто ещё не понял, что имела в виду Морана, но её тон им не понравился. Миляна пристально всмотрелась в глаза медведя на палке. Полузакрытые, закатившиеся вверх, но явно болотного цвета. И какие-то... Осмысленные. То есть было видно, что при жизни они были осмысленными. Миляна всё поняла. Конечно, печально ей стало, но виду она не подала и никому ничего не сказала. Берюля же знал Морану получше остальных. Незаметно обошёл он её и снизу заглянул в её белое лицо и серебристые очи. Лицо её оставалось неподвижно ледяным, ничуть оно не дрогнуло, лишь в глазах растаял лёд и обратился в солёную воду. Поразмыслив, он тоже всё понял, но ему даже печально не стало. И конечно он тоже словом не обмолвился. Нечисть легко относится к гибели. Поглядев на всех троих и подумав над загадкой, понял всё и Мирбуд. И он-то уже молчать не смог, ведь был он человек, да к тому же сам, своею рукой, погубил своего же друга. Бросил он посох свой, подбежал к Марене и упал на колени перед нею.
 
- Морана! - закричал он - Позволь нам с Миляной всё исправить! Не причисляй ты нас к врагам своим лютым! Не знаю как, но исправлю я то, что натворил!
 
Морана быстро вытерла слёзы. Глаза её в миг заледенели вновь и глянула она на Мирбуда прежним взглядом.
 
- Да какие вы мне враги. - молвила она - Но исправите вы всё, уж это я вам обещаю. У вас кости медведя этого остались?
 
- Остались! - вымолвил кудесник и принялся собирать по земле кости. Ему на помощь тут же кинулась и Миляна, тоже не желая терять такого товарища, как смерть. Позже и Берюля стал кости собирать. Собравши всё, что нашли, они сложили все кости в котомку.
 
- Что теперь? - с готовностью спросил Мирбуд.
 
- Теперь мы идём на юг. - ответила Морана.
 
- На юг, так на юг! - бодро сказал кудесник.
 
Миляна, ухмыляясь, глянула на него и молвила:
 
- А я всё же осмелюсь спросить: зачем?
 
Уже плавно идя в сторону юга, Морана молвила:
 
- На юге есть широкая река. К берегу реки привязана лодка. Вы сядете в эту лодку и поплывёте на другой берег. А на том берегу стоит высокая скала, поросшая лесом. Скала поднимается выше облаков небесных. На самом её верху из камня бьёт родник с живой водой. Туда вам и надобно. Голову не забудьте.
 
Миляна семенила следом за ней, держа в руке берёзовый шест полудницы с насаженной на него медвежьей головой.
 
_________________________________
 
Из камня в высь росло огромное дерево красоты невиданной. Были на нём листья разноцветные, и зелёные, и красные, и жёлтые, и синие, и белые. Росли на нём и плоды медовые, и ягоды хмельные. И сидела в густых ветвях того дерева прекрасная жар-птица, играя солнечными лучами на золотых узорах своего хвоста. Глаза её тоже светились золотом, а на голове покачивался золотистый хохолок. Пела жар-птица сладостным голосом, подпевая журчащему у корней дерева роднику, бьющему сквозь камни. У подножия камня был целый пруд живой воды, а там, где родниковая струя била в эту воду, из пруда поднимались густые облака и разлетались по небу у корней деревьев.
 
На одном из этих облаков, свесив ноги, сидела молодая вила. Её белоснежные волосы развивались на ветру, словно морская пена на гребне волны, а белый сарафан бликами отсвечивал на солнце. Облако плыло прямо к пруду, на каменном берегу которого сидела ещё одна вила, в голубом лёгком сарафане и с золотистыми волосами, струями свисающими с плеч. Когда две вилы сблизились, та, что сидела на облаке, молвила:
 
- Сестрица, я летала на север. Видела я, что по прежнему буйны головы людские летят. Видела я за землями мёртвыми кровавый туман. Видела, как змей чёрный, хранитель мёртвого царства, повержен был. Содрогнулся мир, сестрица. Того гляди, реки крови польются.
 
Вторая вила сидела, запрокинув голову к солнцу и закрыв глаза. Солнце на той скале светило всегда, ночей здесь не бывало.
 
- Что нам с того? - молвила она - Мы сидим выше облаков, нежимся под мягкими лучами солнца, нам никакая беда не страшна. Кто придёт сюда, да потревожит жар-птицу, того она в миг на землю сбросит, на острые камни. Мы жили здесь вечность и столько же жить будем.
 
- Видала я, что нечисть к нам идёт, да кудесник людской. - продолжала другая - Средь них дева, мне не ведомая. Желают они живой воды из истока зачерпнуть, не ведомо мне, зачем.
 
- Ну и что? - вила даже поморщилась, наскучили ей речи эти - Жар птица всегда на страже скалы нашей, кто покой её нарушит, жизни лишится.
 
- Это они победили змея чёрного. - не унималась та - А он не хуже был жар-птицы нашей.
 
- Зато мы уж получше нечисти той. - усмехнулась другая, по прежнему не открывая глаз - Что нам моры какие-то, злыдны, да упыри с вурдалаками. Может, змея мы бы тоже победили. С жар-птицей так уж точно.
 
Слезла вила с облака, встала на берегу рядом с сестрой, и глянула на север. Со скалы из-за облаков ничего было не разглядеть, чтобы увидеть землю - матушку, нужно было плыть по небу на облаке.
 
- Уж больно ты спокойна, сестрица. - сказала она - Таких гостей надо бы получше встречать, чтоб от беды подальше. А то я ведь ни разу не слыхала, чтобы жизнь победила смерть.
 
- Правильно. - молвила другая - Потому что живой воды на земле мало, ведь ещё мало кто сумел её здесь раздобыть. А у нас-то целый исток. Сюда смерть никогда не доберётся.
 
- А если...
 
Вот тут вила наконец открыла глаза и глянула на стоящую рядом.
 
- Слушай, сестрица, дай на солнце посидеть! Ну на кой леший тебе дались эти кудесники с чертями! Иди, другим сёстрам докучай своими жалобами, а я не желаю о том слушать.
 
С этими словами, она вновь закрыла глаза и запрокинула голову. Её сестра покачала головой, затем посмотрела на пенящуюся воду в пруду, подпрыгнула на берегу и нырнула на дно. В прозрачной, словно воздух, воде, среди густых волнующихся водорослей, дремала ещё одна вила, в жёлтом сарафане и оранжевыми, как закатное солнце, волосами. Та вила подплыла к ней и потрясла за плечо. Спящая вяло раскрыла глаза и устало глянула на сестру.
 
- Чего тебе надобно, сестрица? - тихо молвила она.
 
- Сестрица Ведана не желает меня слушать. Не чует она беды. К нам нечисть идёт с кудесником.
 
- Много? - спросила та.
 
- Только двое. - первая вила опустила глаза.
 
- Ну и что с того?
 
- Так они змея чёрного сразили. Я сама видела.
 
Встрепенулась дремлющая вила, подняла голову, села на подводные камни.
 
- Не думаю я, что победят они жар-птицу. - молвила она - Но от беды подальше надо бы и другим сёстрам о них поведать. Ох, кабы птица наша не разбивала о камни каждого чужака, так и беды бы не было...
 
- Ты же знаешь, что тогда бы было. - вздохнула другая - Нас бы выбили отсюда.
 
- Садись на облако, сестрица. Погляди, может быть их воины леса остановят. Они ведь непобедимы.
 
- Я буду надеяться, Славера.
 
________________________________
 
Сгустились тучи над землёю, закрыли они солнце. Сперва пошёл мелкий дождь, едва пробивающийся сквозь лесные ветви, затем вырос он до шумного ливня. Путники по колено утопали в грязной воде, стараясь на ступать на камни и коряги. Даже Миляне стало слишком трудно плясать по такой вязкой грязи. Дождь распрямил её золотистые кудри и они теперь лежали на лице её, мешая глазам видеть.
 
- Эй, берегиня! - кликнул её Мирбуд, покуда они шли по весеннему лесу.
 
- Чего? - откликнулась она.
 
- А ты ведь даже и не расстроилась, когда в медведе Вольбрана узнала.
 
Она повернула шест медвежей мордой к себе. Голова уж была с душком, шерсть на ней свалялась, уши засохли, глаза уходили всё глубже в глазницы. Как бы в насмешку над его словами, Миляна спрятала лицо за медвежей мордой и резко выпрыгнула навстречу Мирбуду.
 
- Ррррр! Я злой лесной медведь! - прокричала она.
 
- Ага, дохлый! - крикнул ей Берюля.
 
Морана шла перед ними не оборачиваясь. Ничего, скоро они повеселятся, как на гору полезут. Только бы у них всё получилось.
 
- Вот скажи мне, Миляна, - молвил Мирбуд - скольких людей ты заплясала, за собою на дно увела? Десятки поди, а то и сотни?
 
Весело смеясь, Миляна развела руками.
 
- Я не умею считать! - молвила она - Водяной пытался научить, не вышло.
 
Берюля тихо засмеялся. Хотел было сказать "ещё одна неграмотная", но Морану обидным словом поминать не стал.
 
- Так я тебя научу! - Мирбуд радостно тряхнул бородой, успевшей отрасти до колен - Сколько, ты думаешь, пней впереди нас видно?
 
- Каких ещё пней?! - вдруг оглянулась на них Мара, широко раскрыв глаза.
 
- Так ведь... Вот этих. - Мирбуд показал рукой перед собой - О, и правда, здесь же не живёт никто. Откуда здесь пни-то спиленные?
 
Только тут Морана сковозь сплошные капли дождя увидела несколько пней, торчащих меж деревьев. Она отошла на три шага назад, накручивая волосы, и покрепче взялась за посох. Увидев это, остальные тоже насторожились и замерли.
 
- Ты чего? - с тревогой в голосе спросила Миляна.
 
Пару мгновений Морана молчала, после тихо молвила:
 
- Воины леса...
 
Услыхав, что были узнаны, пни встали на ноги. Сняв с себя верхушки и выставив их перед собой, подобно щитам, они стали похожи на людей в деревянных доспехах. Единственное, чем они разнились с людьми - чёрными тлеющими углями вместо глаз. На каждом угольке была красная искорка, которыми они и смотрели на путников. Кроме деревянных считов, на них были пустые пни, закрывавшие их тулово, высокие, до пояса, сапоги из голого дерева и шлемы из деревянных вёдер. Их лиц не было видно, лишь в щелях для глаз, прорезанных в вёдрах, мерцали угли. В своих вполне человеческих, но грязных и волосатых руках, они держали обычные тяжёлые дубины. Нападать "пни" не торопились. Они медленно подходили всё ближе к путникам, скрипя деревянными доспехами.
 
По мере их приближения, Миляна отходила назад, прижимая к груди берёзовый шест. Берюля подскочил к Марене и прошептал:
 
- Морана... Умертви же их! Быстро умертви!
 
Морана лишь закрыла глаза и обречённо промолвила:
 
- Воин леса непобедим.
 
И добавила ещё тише, но чётче:
 
- Силы смерти слабы перед ним.
 
Берюля нервно замотал головой. Его хозяйка бы уже искусала губы в кровь, если бы в ней была хоть капля крови, так что на губах оставались лишь крохотные шрамы. Чёртик отпрыгнул от неё и подбежал к Мирбуду.
 
- Кудесник! - зашептал он - Останови дождь, быстро. Как угодно, но останови!
 
Мирбуд, даже не понимая, зачем ему это нужно, тихо запел песню:
 
- Небо синее, небо ясное, дай нам солнце , а не воду, не роняй ты капли на землю матушку...
 
___________________________________
 
Конец девятой главы.