Дела сердечные (Продолжение)

С огромным трудом оторвались друг от друга, тяжело расставаться, но пришлось и они расстались. Николай пошёл домой, а Лариса полетела на работу в предвкушении предстоящей встречи. У неё создалось впечатление, что ангел отдал ей свои крылья. Она старалась подогнать работу так, чтобы было с чем идти отпрашиваться. Никогда так долго не тянулось время, разве что в больнице. Светящаяся от счастья пошла к завучу и попросила две недели за свой счёт. Ребята на каникулах, журналы и всю документацию она уже сдала, а планы и прочее на второй семестр будет писать дома. На первый месяц план уже написан. Завуч, выслушала и пошла навстречу молодой женщине, к которой не было в прошлом замечаний и серьёзных претензий.
 
- Лариса, давай сделаем так, напиши заявление на свой счёт, но дату не ставь, если будет проверка или директор начнёт выяснять причины отсутствия, тогда я сама проставлю, а если пройдёт гладко, я его заявлению не дам хода. Другому не сделаю такого жеста, но знаю, сколько времени ты тратишь на внеклассную работу, пусть тебе это будет маленьким подарком.
 
Лариса была оказалась на седьмом небе и настолько растрогана, что в порыве благодарности поцеловала женщину в щеку.
 
- Я вам, Елизавета Григорьевна, так благодарна!-
 
И чуть не вприпрыжку помчалась домой.
 
Ещё только открывалась дверь лифта, Лариса уже ощутила запах жареного мяса и тут только вспомнила, что они за разговорами вперемежку с поцелуями, не позавтракали и Николай ушёл голодным. У неё мгновенно испортилось настроение, вот же растяпа. Подошла к двери огорчённая, вставила ключ в скважину, и только тогда до неё дошло, что запах идёт из её квартиры. Рывком открыла дверь, на пороге кухни стоял с деревянной лопаточкой в руках Николай в её фартушке, который был мал и на его рослой фигуре смотрелся забавно. Он радостно кинулся к Ларисе помогая снять шубку, пытаясь одновременно целовать:
 
- Где это моё счастье ходит, я тут жду его не дождусь!
 
У них был поистине царский обед, потом царский послеобеденный бурный час, который нормальные люди называют тихим, но влюблённые к этой категории не относятся. Затем был царский ужин, а после ужина дама сердца была приглашена на прогулку. Машина кавалером сразу же была отклонена, предпочтение отдалось строевому шагу. Николай внимательно осмотрел Ларисины сапожки и забраковал, что такие высокие каблуки даме не годятся, нужна обувь, более приспособленная к долгой ходьбе. Кое - как Лариса смогла экипироваться по требованию командира, и они, наконец – то смогли выбраться из дома. Бродили больше трёх часов по улицам засыпающего города, одни во всём городе, не замечая никого вокруг. За всю свою супружескую жизнь, Лариса не могла припомнить ни одной такой прогулки с мужем, он больше доверял своё бренное тело машине, не земле. После прогулки для них снова настала царская ночь, полная волшебных слов, поцелуев, объятий. Лариса полностью очутилась в плену своей страсти, и теперь она не смогла бы ни при каких обстоятельствах добровольно отказаться от молодого человека, разницу в возрасте с которым перестала ощущать, они были равными. Он хотел бывать с нею везде, но не очень хотел этого, так как время, отпущенное на побывку, с каждым днём таяло. Он снова и снова заводил разговор о росписи, но Лариса отвергала каждый раз, мотивация была одна и та же, не роспись держит, а чувство. И молодой человек смирился, он доверял своей женщине, она ему не изменит, обещает – не солжёт. А Лариса купалась в своей любви и если бы её спросили, как она встретила Новый Год, ответила бы – с любовью. Для неё перестало существовать реальность, она пребывала в сказке, но приходит время и сказка заканчивается, наступило время Николаю уезжать. Он хотел, чтобы Лариса провожала его на самолёт, но та отказалась:
 
- Нет, милый, тебя будет провожать твоя мать, а я ещё не готова к встрече с ней. Я попрощаюсь с тобою дома.
 
- Но когда я приеду в следующий раз, будь готова к переезду, мы распишемся. Мне как женатому будет разрешено после занятий бывать дома, плюс увольнения. Я подыщу нам квартиру рядом с училищем, и решим вопрос с твоим переводом.
 
- Я не могу уехать, потеряю квартиру.
 
- Этот вопрос вполне разрешим, я всё узнаю. Если бы ты знала, как я не хочу ехать без тебя. Хоть бери и бросай училище!
 
- Нет, ты эти мысли выбрось из головы, кто же потом мне будет заполнять побрякушками шкатулку? – Пошутила Лариса.
 
Они столько говорили за это время и всё равно не наговорились. Если бы в сутках было по тридцать часов, для них они всё равно были короткими. Они стояли, обнявшись в долгом поцелуе, и не могли отпустить друг друга, боясь потерять навсегда. Как пела Пугачова, расставание - маленькая смерть, которую эта пара вполне ощутила, каждый в своём сердце уносил печаль. Дверь за Николаем захлопнулась и Лариса поспешила в кухню, чтобы увидеть хотя бы в спину, уходящую свою мечту. Когда его фигура скрылась за углом соседнего дома, Лариса села на диван и ощутила полнейшую пустоту вокруг себя с его уходом, мир замер, оставив в сердце торчащим гвоздём боль. Но как бы там ни было, она бесконечно благодарна судьбе за те неповторимые минуты счастья, которые ей отмерило Время, но зажало тисками Печали.
 

Прошло больше месяца, как они расстались, и острота одиночества особенно по вечерам, когда Лариса оставалась одна обострялась до предела, она доставала его письма и перечитывала, если в этот день не приходило новое. Как-то вечером уже поздно зазвонил телефон. Лариса вскочила и подлетела к аппарату, она боялась этих поздних или ночных звонков, пугаясь плохих вестей о здоровье родителей.
 
- Алло, я слушаю.- Дрожащим голосом проговорила Лариса и в ответ услышала сквозь треск и шум, родной голос.
- Добрый вечер, Лариса, это я! Еле дозвонился!
 
У неё подкосились от неожиданности ноги, она с трудом устояла возле аппарата, слава богу:
 
- Здравствуй, мой милый! Где ты, откуда звонишь? Почему так поздно? Что-то случилось?-Торопясь, что связь прервётся, задавала вопрос за вопросом.
 
- Я соскучился за тобою. Ты меня слышишь? Я тебя люблю больше жизни и хочу, чтобы ты ко мне приехала. Сможешь? Долго говорить не могу, Объясню в письме. Я так хочу тебя видеть, Ларочка!
 
- Ты же знаешь мою загрузку и вряд ли смогу приехать надолго, но может быть в марте, после восьмого, смогу выкроить денька три плюс выходные, но не обещаю, хотя очень хочу. Я тебя люблю и тоже, очень скучилась за тобою.
 
Ей хотелось сказать, ещё одну очень важную для неё вещь, но решила не говорить, хотя сама уже точно знала: она беременна. Вдруг в один миг она может эту кроху, которая где-то в глубине лона, потерять и она боялась даже вслух произнести это слово – беременна.
 
- Я всё равно буду тебя ждать. Целую!
 
Ответить Лариса уже не успела, связь прервалась, в трубке послышались короткие гудки. Прижав трубку к низу живота, сказала, обращаясь неизвестно к кому: - Ты слышал? Звонил папа.
 
Она, как все годы подряд, каждый день ходила на работу в том же ритме и в том же темпе старалась успеть везде и всё сделать. Всё также продолжала ходить с ребятами на уроки физкультуры, но стала меньше участвовать в подвижных играх, как волейбол или баскетбол. И если первое время спрашивали, почему не играет, отвечала, что аппендицит болит. И ничего что, после операции прошёл год, на непогоду болит. Но подошёл срок, в который она могла полететь за очередным кусочком счастья, но пришлось отложить поездку, потому что врач обнаружила угрозу выкидыша и Лариса в письме написала, что при всём её сильном желании по техническим причинам, прилететь не может, да и скверно себя чувствует после перенесённого гриппа. Ларису охватила паника, лечь на сохранение не может, но и потерять ребёнка для неё – трагедия и как выбраться из этой ловушки не знала. Она пошла к врачу и рассказала о своих затруднениях. Та выслушала внимательно и посоветовала всё же лечь, а диагноз можно написать любой, она договорится с завотделением, люди взрослые – поймут. И Лариса, подумав над предложением, легла в отделение на сохранение, пролежала месяц, в выходные ходила домой, забирала письма, читала вдали от чужих глаз. Угар прошёл, туман развеялся, сознание очистилось, вернулась способность здраво мыслить, и вызрело решение не связывать парню руки, тихо уйти из его жизни. Она перестала отвечать на каждое его и лишь одним коротким письмом на несколько сразу, сообщала о себе скудные сведения, увеличивая между ответами расстояние в днях. И хотя от принятого решения у Ларисы ныло от боли в груди, но решила не отступать ради его судьбы. Кто-то должен быть мудрее. Ко всему вдобавок у неё появился новый страх: пугала слегка округлившаяся фигура, но на самом деле живота ещё фактически не было видно. Перебирала вещи и не могла придумать, что будет одевать на работу, нужно срочно шить новую одежду. Соседка, по палате узнав, что она учительница, посоветовала не застёгивать пиджаки и кардиганы, что пусть срочно купит себе более просторную одежду, и пусть идёт раньше в отпуск, а там и декрет, так что большого живота и коллеги не заметят. Но как бы не так, в первый же день, как только Лариса пришла на работу и зашла в учительскую в верхней одежде, Геля её спросила:
 
- У тебя изменилось лицо, ты часом не беременная?
 
- Ты бы месяц отдохнула от тетрадей, уроков, педсоветов и не так бы поправилась! – Ответила вместо Ларисы физичка Наталья. – Я после отпуска совершенно не влажу ни в одно платье, которые на мне весной висят.
 
- Геля, тебе бы работать не педагогом, а гадалкой.- Улыбнулась Лариса. – Девочки, я в этом году хочу пойти в отпуск в середине мая, поеду в санаторий.
 
- Ларис, ты такая умиротворённая, на себя не похожа – Не унималась Геля. – А в какой санаторий?
 
- В какой дадут, в гастроэнтерологический.
 
- Конечно, поезжай.-
 

Посоветовали коллеги и Лариса довольная произведённым эффектом отправилась к себе в кабинет. Он был закрыт, вот досада, она забыла, что ключ у завуча, нужно спускаться снова туда, но идти нужно было, не просить же ученика. Только открыла дверь в кабинет завуча, увидела тараторящую Гелю, увидев Ларису, умолкла.
 
- Доброе утро, Елизавета Григорьевна. – Поздоровалась Лариса. – Я за ключом от кабинета, на стене у дежурного не висел, я подумала, что у вас.
 
- Хорошо, я поняла вас Ангелина Владимировна, примем меры, не волнуйтесь. Лариса, вот ваши ключи. Как себя чувствуете? Скоро на урок, я к вам зайду за больничным.
 
Прозвеневший звонок избавил Ларису от томительного разговора, она кивнула головой и вышла из кабинета, крепко сжимая в руке деревянную грушу, на которой болтался ключ. После первой пары у Ларисы образовалось окно, и она сидела и заполняла планы уроков на следующую неделю, открылась дверь, и вошёл её мастер Николай Демьянович.
 
- О. наконец-то, Ларисочка Львовна вышла на работу! Мы все так соскучились по тебе. Целый месяц прогулять! Ребята всё время спрашивают о твоём самочувствии. Ты похорошела!
 
- Я могу вам доверить свою тайну, которую не могу никому сказать?
 
- Если я тебя когда – то подводил, скажи мне это сразу!
 
- Вот поэтому скажу, я беременная и не знаю что делать. Скоро будет виден живот, а я не хочу, чтобы все его видели.- Вы знаете, что я с мужем в разводе и кое-кто об этом знает, не знаю откуда сведения у них, но знают, и я в сложном положении. Мне уже много лет, и ребёнка я хочу родить для себя, но отвечать каждому, у меня не хватит сил. Я хочу пойти в отпуск, а потом в декретный отпуск.
 
- Когда срок рожать?
 
- В начале или в середине октября. Больничный им завезёт отец. Сейчас сюда придёт Елизавета Григорьевна, думаю, что она уже в курсе, Геля что – то заподозрила.
 
- Да что там та Геля может подозревать? Она Мамедову сказала, что ты сделала неудачный аборт, вот теперь лечат.
 
- Аборт? – Удивилась Лариса. – Глупая она, я никогда в жизни такого безответственного поступка не совершила бы, это же равносильно тому, что бы убить живого человека. – И Лариса посмотрела тайком на свой живот. – Пусть только родится, а остальное уже неважно. Я хотела, чтобы вы себе подобрали классного руководителя, мне жаль ребят отдавать в чужие руки.- Ларисины глаза погрустнели.
 
- Желаю тебе удачи, Лариса, и главное, счастья. Спасибо, что сказала, я буду защитником твоих интересов. А кого бы ты рекомендовала на своё место? – Почесал в затылке мастер. Сложность большая, как ребята примут, ведь вот ещё какой вопрос.
 
Лариса задумчиво смотрела в окно и думала о том дне, когда она покинет стены училища и будет долгих три года вне его стен. В его голове мысли теснились, но на простор их не пускало Ларисино упорство самое главное сохранить в тайне. Этого не узнает никто. Не успела закрыться дверь за мастером, как вошла завуч.
 
- Я за больничным. – Увидела голубой листок, сама протянула к нему руку и поднесла к глазам. - Рассказывай, что там с тобою произошло, что-то серьёзное?
 
- Очень серьёзное. – Ответила Лариса.
 
- Мне сказали, что ты сделала аборт, это правда? – Строго взглянула на неё завуч.
 
- Вы верите Геле? Она сама эти сплетни рожает. Нет, я бы такого никогда не сделала и своего ребёнка рожу и никого ставить в известность не стану, разве что только вас. Елизавета Григорьевна, мне нужен с первого мая отпуск плановый отпуск, потом пойду на сохранение сказала врач и плавно уйду в декрет.
 
- Что за странная арифметика? Ты беременная?- Удивилась завуч. – По тебе совершенно незаметно, но зачем тебе отпуск?
 
-Первого октября предположительно рожать буду, а так как была угроза выкидыша, я боюсь потерять ребёнка.
 
- Но тут стоит совершенно другой диагноз,- всматривалась в листок завуч. - Какой срок сейчас? – продолжала она допытываться.
 
- Это я попросила указать другой диагноз, тут же одни мужики. А срок скоро четыре месяца будет. Действительно пока незаметно, но врачи опасаются, что после аппендицита у меня не разошёлся шов, если помните, у меня был перитонит. Поэтому очень прошу отпустить, я очень жду этого малыша. - Лариса с такой мольбой взглянула на женщину, что та не смогла отказать и дала согласия без согласования с директором. Говорят в народе, что беременным нельзя отказывать, а то моль поточит все шерстяные вещи. В пословицу не верила, но знала, с какой надеждой может в таком возрасте женщина ожидать своего первенца.
 
- Давай сделаем так, пиши заявление, я его подпишу у директора и с первого мая, вернее с третьего, можешь не выходить. А пока дописывай планы до конца семестра. Кто же будет вести консультации? - Задумалась завуч. - Где сейчас в конце учебного года найти преподавателя?
 
- Я вам подскажу идею. В пединституте девчонки идут на практику, возьмите самую серьёзную студентку - выпускницу
 
- Да, тебе хорошо советовать, а мне с нею мучайся. – Вздохнула Елизавета Григорьевна. – Задала ты мне задачку. Лучше бы Геля была права. Шучу, шучу.- Успокоила она Ларису, помахала перед своим носом больничным листом и вышла из кабинета.
 
Лариса дорабатывала последние дни, когда однажды выйдя из училища, услышала знакомый клаксон, оглянулась на звук и увидела подъезжавшую машину чужого уже мужа. Он остановился, улыбаясь, но глаза выражали усталость.
 
- Привет, дорогая! Садись, подвезу. – Пригласил он. – Поговорить хочу с тобою. – И после того, как Лариса села рядом, спросил. – Куда поедем?
 
- Привет. Поехали к реке. – Коротко ответила Лариса.- Хотела бы подышать свежим воздухом после работы.
 
Улицы были запружены автомобилями, городской шум особенный, он раздражал Ларису. Подъехали к реке, опустили стёкла. Несколько минут молчали, Лариса принципиально не давала мужу зацепки для разговора, сам захотел, пусть сами начинает. И откашлявшись, Пётр начал разговор, ради которого настраивался несколько недель.
 
Я был в ЖЭКе, хотел квартиру на себя переоформить, но мне сказали, что хозяйка квартиры ты, а я на неё не имею прав, утратил. Как нам быть, ведь это квартира могла быть моей, в таком случае может быть, в виде компенсации ты отдашь мне свою машину? Тебе квартира – мне машина.
 
Лариса с удивлением посмотрела на своего бывшего мужа:
 
- Компенсация, говоришь? Во - первых, машина не моя, она принадлежит родителям, деньги нам отец вернул. И если что-то с отцом случится, хозяйкой машины станет мама, а нас у неё трое. Во – вторых, квартира мне полагалась, как молодому специалисту. В – третьих, ты скажи спасибо, что я не стала подавать в суд на раздел имущества. Это у нас с тобой на момент развода имелось имущество, подлежащее разделу. Машину суд оценил бы недорого, и сумма была бы небольшой, скажем в полторы тысячи рублей. А половину дома тебе бы пришлось отдать мне, и я не стала бы брать у тебя за неё деньги. Написала бы объявление о продаже и, хотя ты был бы первым покупателем, тебе обошлось бы в круглую копеечку, не менее пяти тысяч. И ты бы мне заплатил за каждый украденный тобою год по мизеру, по тысяче. Но я чтобы тебя не видеть, не хочу этих денег, потому что не продаюсь! И ты учти, три года для подачи заявления в суд на раздел имущества ещё не истекли, так что подумай, нужна ли тебе отцова машина. У меня в запасе больше двух лет на раздумья. Но даже не это главное, а то, что ты украл у меня почти десять лет жизни и я тебя попрошу меня больше не тревожить больным для меня вопросом. Прощай, желаю тебе счастья, и не ищи со мною встреч, ты тот человек, которого я бы меньше всего хотела видеть! – Открыла дверцу и вышла, направляясь вверх от набережной к главному проспекту и через парк выйти к своей остановке.
 
Вот теперь она стала совершенно свободной ото всех и всего, но полного счастья от этой мысли не испытала.
 
В какой-то степени даже рада была этому разговору, свалился огромнейший камень с души, сама того не замечая, что он был, и зачем-то носила его всё это время. Она шла лёгкой походкой, унося своё сокровище в свои светлые мечты будущего материнства, ведь кроме этой махонькой крохи, что бьётся под сердцем, она себе другого счастья пока представить не может. А Пётр, оставшись в машине, долго не мог прийти в нормальное состояние, так взвинтила его Ларисина правда. Его жадность когда – нибудь хозяина погубит. Это сейчас ей ничего не нужно, а там кто его знает, что запоёт через год-другой! И кто же это надоумил Лариску, которой не было никакого дела до материальных благ, жила как бабочка, есть – хорошо, нет – обойдётся. И сколько силы в ней, что не подумаешь, глядя на эту симпатичную очкастую девицу, что она ещё что-то соображает в жизни. А ведь замуж он брал её цыплёнком, совершенно не удивился тому, что оказалась девственницей. А смотри, какой стала роскошной, признал в душе расцветшие достоинства бывшей супруги бывший мужчина.