Критерии искусств

Продолжая прошлую тему:
Есть три определяющих для произведения искусства критерия:
1. отношение к предшественникам и традиции;
2. собственная ценность произведения;
3. влияние на последующих авторов.

Искусство в чистом виде не связано никакими обязательствами по воспитанию молодежи, по поддержанию нравственных канонов или улучшению демографической ситуации. Об этом я уже писал в дневнике.

Есть еще более частные критерии хорошей литературы. Их тоже три.

1. Воспринимаемость всеми возрастами.
Дети, конечно, не в счет. Однако Ремарк будет понят и в 15, и в 80. Вопрос в том, как именно понят. Но это нас не волнует. Волнует лишь доступность для любого возраста. С "ПиН" Достоевского в 15 будет считана лишь линия детектива и убийства. О мотивах, покаянии - речи не идет. В 50 - наоборот, какой к черту детектив. Религиозная драма о поиске себя. Однако оба читателя поймут произведение.

2. Каждое новое прочтение дает новую грань произведения
Логически вытекает из первого. Здесь все просто: если перечитывание открывает новые грани произведения - значит оно как минимум достаточно глубоко для этого.

3. Остается ценным по мере удаления от времени написания.
Кому сейчас нужен "Что делать?" Чернышевского? Никому. Этот роман устарел через пять лет после написания. Был насильно выведен на первый план в советское время, но ценности в нем - ноль.

Но здесь мы сталкиваемся с кучей подводных камней. Фактически указанные критерии реально касаются только той части литературы, что мы называем классической (из русской традиции сюда умещаются русский реализм, романтизм и соцреализм). Модернистская и любая другая под эту схему не подходят.

Например, Гомер. Во-первых, не всякий возраст способен осилить безумие гекзаметра, во-вторых, вопрос ценности для современности. Те легенды, которые есть в "Одиссее" или "Илиаде", легко найти в беллетризованном пересказе. Ценность слога? Сомнительно.
Или Кафка. Школьник, студент не поймет. Да и не всякий взрослый...
Или "В ожидании Годо", "Тошнота", "Слепые" (Беккет, Сартр, Меттерлинк) - ну явно не всеобщее чтение.
"Улисс" Джойса - совсем уж никуда.

И здесь нам приходится возвращаться к первым критериям, критериям искусства вообще:
Гомер - огромнейшее влияние на всю последующую литературу.
Кафка - весь двадцатый век - это век после Кафки. Аналогично с остальными тремя.
Джойс - грандиозная работа с предшественниками, создание собственного языка и, наконец, огромное влияние. При этом он соответствует только одному критерию литературы - второму.
И даже Чернышевский оказывается к месту, если рассмотреть его влияние на умы.

Теперь к выводу.
Я убежден, что классическая часть любого искусства (кино, скульптура, архитектура и т.д.) определяется теми же критериями, что и классическая литература:
- вне возраста;
- перечитывание (пересматривание, переслушивание);
- вне времени.

Но если мы говорим об искусстве вообще, то есть и о классическом, и о неклассическом, то определить ценность произведения искусства помогают общие правила:
- традиция;
- собственная ценность;
- влияние.

После вывода:
И еще один подводный камень, которого в упор не видят люди, которые думают, что имеют право судить о любом искусстве: нет, не имеют. Мы же не судим о ценности той или иной теории квантовой физики? Не беремся обсуждать структуры генетических изменения в раковой клетки? Или особенности построения 4G сетей? Почему? Потому что у нас нет образования.

Так почему же в футболе и искусстве разбираются все? Почему токарь (без обид) берется судить о качество работ Ван Гога или Мунка?

Поймите правильно: судить имеем право мы все. Но только в формулировках: "не мое", "нравится", "не понимаю", максимум "на мой взгляд, это не искусство [потому-то и потому-то], но я не специалист".
Судить в категориях: "Не искусство - на костер, а ты считаешь иначе, значит ты г*вно" может только специалист. Или теорию суперструн тоже может любой обозвать несостоявшейся?

Обыватель обычно может судить о собственной ценности произведения искусства, причем обычно он делает это с реалистических позиций. Ни предзнание и влияние ему недоступно, для этого надо учиться. Но учиться он не хочет и требует от картины, чтобы она соответствовала его представлениям об искусстве. Поэтому-то Малевич - это мазня, а Эдуард Асадов - внезапно - отличный поэт.