Вместе с тобой

- Юля, ну прекрати. Успокойся. Давай поговорим, как нормальные люди. Не горячись, Юль, - крепко вцепившись в руку жены, кричал встревоженный Максим.
Юля, игнорируя слова мужа, одевала ребенка и собирала свои вещи в дорожную сумку. Но потом не сдержалась и высвободила все эмоции и чувства, которые долгое время прятала в себе. Она судорожно бросила сумку на пол и громко воскликнула:

- Как нормальные люди, говоришь? Когда это у нас было что-то, как у нормальных людей? Это не семья, а дурдом какой – то. Мне это надоело. Понимаешь ты, на-до-е-ло! Меня достала твоя безумная мамаша! Ей богу, задушила бы ее своим руками! Вот что она лезет? Вот скажи мне, что? Чего ей не хватает? Почему она нам покоя не дает? Что мы для нее не делаем? А она вечно гадит. Не могу уже это терпеть. Мой ребенок не будет расти в такой атмосфере.

- Юль, ну что мне прикажешь делать? Она моя мать? Куда мне прикажешь ее деть? Ты не видишь, в какой я ситуации?
- Я все вижу, Макс. Ты так и не можешь предложить ей жить в съемной квартире за твои деньги. Почему? Сколько еще она мне и моему ребенку мозг будет выносить?
- Я не могу этого предложить. Она – моя мать, и она больна. У нее диабет, ты же знаешь. Ей надо напоминать о лекарствах, а вдруг ей станет плохо.

Юля дрожащей рукой вытерла слезу, текущую по щеке, и сказала:
- Как знаешь, Макс. Я больше не могу так жить. Я ухожу.
- Юль.
В этот момент в комнату зашла Евгения Васильевна и, сложив руки на груди, довольно улыбаясь, сказала:
- Оставь ее, сыночек. Пусть уходит. Раз эта женщина больше ничего не понимает, то пусть уходит. Ишь ты, выгнать с моей же квартиры меня захотела. Твой отец бы в гробу перевернулся, услышав такое. У тебя совести никакой нет, деточка. Только знай, я таких профурсеток, как ты, на своем веку немало видела, умеем мы с такими обращаться. Да что ты вообще за женщина. Ни готовить, ни гладить, ни убирать, ни следить за ребенком не умеешь. Мальчишка из – за тебя только яичницу с сосисками и знает. Он бы вообще умер с голоду, если бы не переехала я сюда. Какой ребенок не любит котлету, только Сашенька. А все из – за тебя. А потому что он не знает, что такое котлета. Ты ему хоть сосиски эти свои варишь или сырыми ему даешь? А Максима рубашка? В каком виде он каждое утро на работу идет? Тебя гладить не учили? Дома бардак! Везде пыль. Ох, сыночек. Я тебе говорила, не надо торопиться с женитьбой. Жениться-то всегда успеешь.

Юля побагровела от злости. Она до крови прикусила нижнюю губу и сжала пальцы. Лишь бы не ответить. Потому что, если ответит, будет скандал. Именно на это свекровь и рассчитывает. Но Юля не смогла себя сдержать. У нее внутри все разрывалось от ненависти к матери мужа и нестерпимой жалости к самой себе. Она любила мужа, но ненавидела его мать, пытавшуюся любыми путями поссорить их с Максимом, что у нее и получилось. Юля долго терпела ее выходки и обвинения, ложь и высокомерие ради мужа и пятилетнего сына, но с каждым днем ненависть становилась все сильнее, и Юля поняла, что если не покинет этот дом, то может произойти непоправимое. Она уже не могла себя контролировать. Раньше Евгения Васильевна такой не была, она превратилась в то, чем сейчас являлась после смерти своего супруга. Было время, когда Юля и Макс считали, что от этой потери бедная женщина потеряла рассудок. Боль не прошла, она лишь обрела новую форму. Появилась жестокость.

- Ненавижу тебя. Слышишь, ненавижу. Ты испортила всю мою жизнь. Ну что, довольна? Получила, что хотела? Теперь ты даже внука своего не увидишь. Кто ты такая, чтобы судить меня? Это наша с Максом жизнь, и тебя она не касается. Хочу – готовлю, не хочу – не готовлю, и пыль моя. Что хочу, то с ней и делаю. А ребенка моего не трогай. Ты его без конца своими этими ядовитыми отварами пичкала. Хватит с меня.
- Внука. А мой ли это внук?

Юля застыла в изумлении. Ей казалось, что это все происходит не с ней. Она настолько сильно впилась своими длинными ногтями в кожу на ладони, что оттуда текла кровь. Словно земля исчезла из-под ног. Словно дыхание остановилось. Этого она простить не могла. Раньше она прощала все. Даже то, что свекровь ходила к гадалкам и приносила домой оттуда заговоренную ложку, волосы, зеркало, которых прятала под их с Максимом матрасом. Но Сашку она простить ей не могла. Юля трясущейся рукой схватила вазу со стола и подняла руку, чтобы ее бросить, но в этот момент в спальню забежал испуганный, заплаканный Сашка и вцепился в платье матери.
- Мамочка, мам, мне страшно.

Юля плакала навзрыд, держа в руке хрустальную вазу. Она не могла. Не было сил даже на то, чтобы поставить вазу обратно на стол. Это сделал Максим. Он обнял жену и вывел ее из спальни.
Юля взяла сына и ушла. Ушла, зная, что как раньше уже не будет.

2.
Жить вдали от Максима оказалось гораздо сложнее, чем Юля себе представляла. Днем она с головой уходила в работу ,чтобы не думать о нем, а ночью – ночью, оставшись наедине со своими мыслями и чувствами, плакала. Плакала бесконечно долго, жалея себя, его и сына, жалея свою любовь. Сердце разрывалось на куски от боли и желания увидеть мужа. Она сменила телефон и нашла квартиру в другом районе города. Но это не помогало. От одиночества становилось еще больнее. Юля думала, что так будет лучше. Она не хотела, чтобы Максим делал выбор между матерью и женой.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды в воскресный день, когда Юля готовила обед для Саши, в дверь не позвонили. Уверенная в том, что это пожилая соседка пришла поболтать о былой молодости, Юля спешно открыла дверь и оцепенела. На пороге стоял Максим, растерянный, бледный Максим с букетом цветов в руках.

Юля, забыв обо всем на свете, бросилась в его объятия и стала покрывать лицо мужа поцелуями. Она гладила дрожащими руками родное лицо, целовала его и не верила, что Максим здесь, с ней.
- Люблю тебя. Люблю тебя, слышишь? Милый, милый, милый. Я так тебя люблю. О боже! – говорила Юлия и плакала, а Максим одновременно вытирал ее слезы и целовал подбородок.
- Все будет хорошо, солнц. Все будет хорошо. Мы справимся. Я больше не переживу, если ты исчезнешь. Прости меня, малыш.
- За что?
- За все. За то ,что так вышло. Без тебя и Сашки я мертв.

Юля подняла голову и пристально взглянула в глаза мужу.
- Скажи, что ты не считаешь, что Сашка не твой.
Максим улыбнулся, накрыл щеки жены своими ладонями и, целуя, ответил:
- Глупышка моя! Даже не смей так говорить. Сашка – наш с тобой малыш. Юль,
Юлечек! Солнце! Возвращайся домой.
- Я не могу, Макс. Я не могу больше.
- Мы справимся.
- Нет. Я не справлюсь. Это твоя мать, но я не могу. Не могу. Прости.
В комнате воцарилось молчание. Тишину нарушал только звук дождя, который так внезапно начался. Боль снова вернулась и раздирала сердце. Терпеть было невыносимо трудно.
- Я не могу ее бросить, - прошептал Максим.
Юля нежно погладила его по голове и ответила:
- Я знаю. Я понимаю. Она – твоя мать. Иди, Макс. Иди к ней. Все в порядке. Мы справимся.
Юля, стоя у окна, наблюдала за тем, как Макс уходит. Дождь не прекращался ни на минуту. Юля ощущала, как пустота наполняет ее душу и постепенно ее убивает.

3.
Евгения Васильевна остолбенела от неожиданности, когда увидела, как ее сын собирает вещи. Максим аккуратно складывал одежду в сумку, не обращая внимания на мать.
- Сынок, скажи, что ты делаешь? – не унималась обеспокоенная женщина.
- Мам, не видишь? Я собираю вещи.
Евгения Васильевна подошла к сыну и стала его гладить по голове, уже громко плача.

- Сынок, не бросай меня. Умоляю тебя, не бросай. Ты уходишь к этой вертихвостке, да? Ты меня бросаешь ради нее, да? Разве она этого стоит? Мы же хорошо с тобой жили. Нам никто не нужен.
Максим спокойно убрал от себя руку матери и ответил ей:
- Это тебе никто не нужен. И я тебе не нужен. Она не вертихвостка. Она – мать моего ребенка и моя любимая женщина. Но я ухожу не к ней. Я ухожу от тебя, от твоей любви, которая меня просто убивает, мама. Я здесь задыхаюсь. Я буду жить с приятелем некоторое время.

Максим взял сумку и направился в гостиную. За ним тут же последовала Евгения Васильевна, громко причитая:
- Господи! Боженька, за что мне такое наказание? Родной сын меня бросает. Оставляет одну, старую больную женщину. Как мне жить, боженька, скажи? Я никому не нужна. Даже своему сыну. Не уходи, сынок. Умоляю, не уходи. Все наладится. Все будет хорошо.

Максим ничего не хотел слышать. Он просто вышел и захлопнул за собой дверь.
Через три дня Максиму позвонили на работу и сообщили, что его мать увезли на скорой. У нее случился обширный инсульт. Максим бросил все дела и помчался в больницу.
- Доктор, как она?
- Мы сделали все, что в наших силах. Не могу вас обнадежить. Ситуация крайне сложная. К прежнему состоянию она вряд ли вернется. Теперь за ней нужен уход, потребуется много времени, прежде, чем она сможет встать на ноги и позаботиться о себе. Шансы очень малы…

Юля узнала о случившемся со свекровью, когда обеспокоенная внезапным исчезновением мужа, позвонила ему. Юля не смогла не приехать в больницу. Когда она увидела, в каком состоянии находится ее муж, почти переставший реагировать на окружающее, Юля пришла в ужас. Она никогда прежде не видела его таким болезненно – бледным, будто кто – то высосал из него всю жизнь. Юля молча подошла к мужу и обняла его…

Вскоре Юля и Саша вернулись домой. Евгению Васильевну выписали из больницы. Парализованная, не умеющая говорить, женщина постоянно лежала в постели, а Юлия за ней ухаживала: кормила из ложечки, подмывала, меняла постель, давала лекарства, читала книги по вечерам. Ночами Юля плакала. Чтобы не разбудить мужа и не показать ему свои слезы, Юля выходила на балкон, плакала и возвращалась обратно.
- Зачем? Зачем ты это делаешь? Я найму сиделку, - говорил Максим, но Юля не соглашалась.

Она видела, как Максиму тяжело, как он себя мучает чувством вины, и сама чувствовала себя в этом виноватой. Все деньги уходили на лекарства, на сиделку их не хватало, но Максим все же настаивал. Он говорил, что пойдет работать ночью, а Юля не могла этого ему позволить. Ненависть к пожилой женщине сменилась жалостью.
Через полгода Евгения Васильевна заговорила. Это произошло в тот момент, когда Юля ее подмывала.

Услышав странное бормотание, Юля подняла голову и ахнула. Она поднесла лицо к лицу свекрови и затаила дыхание.

- Пр……Прос….Простииии ме….ееееня……….., - сказала Евгения Васильевна, глядя на невестку.
У Юли слезы покатились из глаз. Она позвонила мужу и рассказала о случившемся. А когда вернулась в комнату, Евгении Васильевны уже не стало.

Юля сидела на холодном полу и рыдала.