Город тысячи минаретов

Каир – «город тысячи минаретов», столица Египта, страны пирамид, расположенный на обоих берегах Великого Нила близ пустыни Сахары. Он вызывает настоящее восхищения жителей и особенно туристов, сочетающий в себе множество исторических тайн и традиций.

Стоял очень жаркий летний день, светило яркое солнце, и воздух был наполнен различными ароматами, доносившимися из торговых палаток знаменитого каирского рынка Хан эль – Халили, одного из крупнейших базаров во всей Африке. Вся торговая площадь рынка была заполнена людьми, приехавшими из самых разных концов света, чтобы продать свой товар по самой выгодной цене. Люди сходились и расходились, спорили о цене, продавцы кричали на конкурентов, покупатели присматривали товар, мелкие воришки пытались обчистить карманы, бездомные собаки путались под ногами. Была обычная торговая суматоха.

Дина сидела вместе с братом Джоном на краю фонтана, находившегося на середине площади, и не замечала ничего вокруг. Они спорили о том, что бы их мама хотела получить на день рождения. Дина была очень красивой и обаятельной девушкой с длинными черными волосами, зелеными глазами и правильными чертами лица. Вся ее фигура и лицо дышали свежестью и молодостью, от которых у мужчин темнело в глазах. Джону исполнилось восемнадцать лет, и он был старше своей сестры всего на год. В отличие от своенравной и упрямой Дины, ее брат не отличался вздорным характером, а был тихим и рассудительным мальчиком. Такого молодого человека матеря, как правило, хотят женить на своих дочерях.
- Дина, ну как же с тобой трудно. Мама ни за что не хотела бы на свой день рождения получить велосипед. Она старая женщина и не сможет сесть на него. Думай, - он постучал по ее красивому лбу, - что предлагаешь.
- Скажи спасибо, что тебя мама не слышит. Она бы показала тебе старую женщину.
- Я предлагаю подарить ей кулон с изображением пресвятой Девы Марии, - и он указал на торговую палатку, где можно было приобрести подобные вещи, - а велосипед хочешь ты, а не мама.
Хотя Дина и Джон родились в Каире, родом они были из семьи английских учителей, приехавших преподавать в Каир, и воспитаны в строгой католической вере.

Вдруг неожиданно Дина дернула за рукав своего брата и указала ему на мужчину, наблюдавшему за ними.
- Он смотрит на тебя, - сказал Джон, - по одежде видно, что иностранец, наверное, из Соединенных Штатов. Древний какой-то.
Джону, с точки зрения своего возраста, люди старше двадцати пяти лет все казались стариками. Мужчине на вид было 30-35 лет, не спортивного телосложения, невысокий, но с привлекательными чертами лица, он производил впечатление богатого аристократа, праздно проводившего свою жизнь.
- Как смотрит! – воскликнул Джон. – Пошли отсюда.
- Нет, - ответила она,- я хочу еще посидеть здесь, понаблюдать за людьми. Вон какой-то мальчишка стащил кошелек у иностранца, а он и не заметил. Вон женщина прошла с корзиной полной фиников, а там старик играет на флейте, а вон тот бедуин пытается заставить своего верблюда идти, но верблюд не хочет.
- Ты что мне зубы заговариваешь, - возмутился Джон и строго посмотрел на сестру, - у мамы, наверное, обед готов. Пошли.
Дина показала ему язык и отвернулась. Она посмотрела на иностранца и поманила его пальчиком.
- Ты что творишь? – зашипел на нее Джон, но она только отмахнулась от него.
Мужчина подошел к ним и сел рядом с Диной на край фонтана. От него пахнуло дорогим парфюмом и едва уловимым запахом сигарет, хотя она не заметила, чтобы он курил.
- Здравствуйте. Меня зовут Дина. Это мой брат Джон, - она указала на недовольного всем происходящим брата. - А как ваше имя или фамилия или как там?!
- Вольфганг Чаушеску, - представился он, - к вашим услугам.
- Как мрачно, - и не дав ему возможности оправдаться, спросила: - А что вы здесь делаете?
- Я приехал в Каир увидеться с другом. Я художник. Мой друг обещал мне помочь с организацией выставки, на которую очень надеюсь. Мои работы не известны здесь, а мне бы хотелось удивить Город Солнца. Мы должны были встретиться в Замалике, но он не пришел на встречу. Так что теперь я полностью ваш.

- Вы не поняли меня. Я спросила, что вы делаете здесь? – и она указала на пол у себя под ногами.
Он посмотрел на нее своим изучающим взглядом со свойственной ему проницательностью и спросил:
- Вы верите в любовь с первого взгляда?
Джон удивленно уставился на человека, задававшего его сестре вопрос столь необычный, но в то же время самый простейший из всех известных в мире вопросов, но на который нет однозначного ответа.
Дина скромно потупила глаза, аккуратно сложила руки на коленях, поводила носком своей туфли по песку и тихо ответила:
-Да.
- Тогда я люблю вас. Вы самая красивая девушка из всех, которых я знал. У меня нет слов, чтобы описать свои чувства к вам. Я художник, - он грустно улыбнулся, - и привык выражать свои эмоции на холстах. Мои чувства к вам никогда не изменяться, я обещаю. Все, что у меня есть, я подарю вам. Хотите звезду с неба, я достану.
- Нет, - перебила она своего воздыхателя, - я хочу другого. Ваши слова очень лестны мне и я принимаю их. Вы говорите мне о своей любви и обещаете достать звезду с неба, но это всего лишь слова, а я хочу подтверждения ваших слов.
- Что же мне сделать, чтобы доказать вам искренность моих чувств?
Джон с возрастающим удивлением смотрел на обоих, решив для себя пока не вмешиваться, но он прекрасно знал характер своей сестры, чтобы понять по выражению ее лица о некоторой задуманной проказе.
- Для доказательств ваших чувств ко мне, - сказала она торжественным голосом с серьезным выражение лица, - я хочу, чтобы вы залезли на этот фонтан, разделись до гола и три раза прокукарекали.
Джон от изумления открыл рот, но сестра сделала ему знак, и он поспешил выполнить обратное действие, предоставив ей самой разбираться во всей нелепости своего задания.
- Вы играете со мной? - спросил он.
Дина приблизила к нему свое лицо и, посмотрев в его глаза, ответила:
- Нет.

Мимо них прошла египтянка и уронила ту самую корзинку с финиками, но никто не кинулся ей помочь собрать рассыпавшиеся им под ноги плоды. Вольфганг поднялся, посмотрел на девушку, предложившую ему такое унизительное испытание, взобрался на край фонтана, композицию которого составляли три нереиды и их владыка Нептун, осмотрел всю площадь, заполненную огромным количеством народа и на мгновение, обернувшись на Дину, стал раздеваться. Сначала на него посмотрела египтянка, потом с удивлением и не произвольным подозрением два араба, а затем постепенно застыла вся площадь как на картине художника, описывающего обычный день торговцев. Если вы когда-нибудь бывали на большом рынке, то прекрасно знаете, какая там стоит шумная суматоха, что иногда приходиться кричать, чтобы поговорить с собеседником или торговцем. Площадь рынка Хан эль – Халили не отличалась спокойствием и тишиной, но когда Вольфганг разделся, то замерла в неподвижности, и можно было услышать, как жужжит муха. Он выполнил безумное задание Дины, но когда обернулся, то ее и след простыл.

Дина и Джон убежали с рынка до того, как Чаушеску начал свою петушиную арию и всю дорогу до дома смеялись над иностранцем, так некстати зашедшем на рынок Хан эль – Халили.

В конце лета Дина уехала в Лондон учиться в институте на экономиста и жить стала у тетки Матильды, родной сестры ее отца. Но учеба по предложенной ее матерью профессии, не привлекала молодую и жизнерадостную девушку, но зато привлекала карьера театральной актрисы. Бросив институт и съехав с теткиной квартиры, Дина стала жить у подруги и посещать занятия по актерскому мастерству. Родители девушки написали письмо, в котором просили ее одуматься и вернуться на путь истинный, но Дина даже и не думала возвращаться в ненавистный ей институт. Закончив обучение, Дина поступила в труппу театра Ее Величества, одного из старейших и знаменитых в Лондоне. Современному искушенному театральному обществу Лондона понравилась актриса Дина Аддерли, и ее игра была высоко оценена не только зрителями, но и лестными отзывами критиков. Дина играла в театре, получала подарки и цветы от поклонников, крутила романы с самыми богатыми и знаменитыми мужчинами Туманного Альбиона, читала о себе в светской хронике, путешествовала по всему свету, но так и не смогла себя заставить приехать в Каир навестить родителей. За всей мишурой ее светской и богемной жизни, Дина не видела пороков, тщеславия и лжи представителей бомонда, которыми она так восхищалась.
Рано утром в квартире Дины Аддерли раздался звонок. Звонила подруга Элис Тротон, с которой они познакомились на занятиях по актерскому мастерству, но в отличие от Дины она не стала знаменитой театральной актрисой, а играла эпизодические роли в кино. Элис приглашала ее посетить вечером открытие художественной галереи неизвестного ей художника. Дина жила в Лондоне уже десять лет, но ни разу не посещала открытий галерей и ради любопытства решила сходить.

Дина переступила порог галереи и оказалась в мире пейзажей, натюрмортов, гравюр и портретов, написанных художником, имя которого она не потрудилась запомнить. Среди разношерстной толпы она отыскала Элис, и, взяв у официанта бокал шампанского, подошла к ней.
- Что за сброд? – спросила она у Элис, осматривая людей в зале.
Со временем Дина поняла, что стала циничной.
- Многих я не знаю, - ответила ей Элис, - художники, дизайнеры, критики, бомонд, парочка актеров. Ты их могла видеть в сериале, название которого я не могу вспомнить. Здесь Алекс Дуайт, пиарщик, ты его видела на презентации Шанель, также Паола Диаманти, итальянский дизайнер….
Элис хотела продолжать, но Дина перебила ее перечисления лиц созерцаемого ими общества.
- Долго мы будем здесь прохлаждаться?
- Не злись, а лучше иди и посмотри картины, - она взяла у нее из рук бокал с шампанским, - а я пока пойду и поболтаю с пиарщиком. Он такой симпатичный.

Элис ушла, и Дине ничего не оставалось, как пойти рассматривать картины.
Побродив немного по залу, поздоровавшись со знакомыми и выпив еще один бокал шампанского, Дина подошла к одной из картин, выбранных ею наугад для осмотра, и была поражена. На картине была изображена она, но только немного моложе, чем сейчас.
- Нравится? – услышала Дина незнакомый голос и обернулась.
Она увидела перед собой мужчину средних лет, весьма привлекательного и с интересом рассматривающего ее.
- А вы совсем не изменились, - он улыбнулся.
- Простите, мы знакомы? - удивилась она, пытаясь вспомнить, где могла его видеть.
- Разрешите представиться, Вольфганг Чаушеску, владелец галереи и главный виновник данного торжества.
- Так вы художник, - и указав на портрет, она не уверенно продолжала, - это я, но, простите, мы с вами никогда не были знакомы, хотя ваше лицо я определенно где-то видела.
- Значит, не узнаете? – он рассмеялся. - Каир, фонтан, петухи кричат, люди раздеваются. Мне продолжать?
- Не может быть, - она с не скрываемым изумлением смотрела на него и не верила своим глазам, что перед ней стоит тот самый ее поклонник, над которым она же так злополучно подшутила.
- Мир тесен. Да это я, мужчина, признавшийся давным-давно одной очень красивой девушке в любви.
- Простите. Как неловко. Я не ожидала, я не хотела вас обидеть, я не думала тогда ни о чем, я была молода и…. Простите меня.
- Ну, что вы, не надо извиняться. Хотя, когда меня забрали в полицию, было не весело, а мучительно. На меня смотрели как на сумасшедшего иностранца.
Дина рассмеялась, вспомнив все подробности той истории.
- Давайте забудем о прошлом, - и, посмотрев на картину, сказал, - я написал ее давно, почти сразу после поездки в Египет. Я всегда вас помнил. Вам нравится ваш портрет?
- Да, но никогда не представляла себя в художественном образе, - и неожиданно для себя добавила, - я ее куплю.
- Хорошо. Мы поговорим о цене, но только после ужина со мной в пятницу, - он лукаво посмотрел на нее, - вы мне должны.
И Дине ничего не оставалось, как дать свое согласие на предстоящий ужин.

Их роман начался с незначительных встреч на презентациях, благотворительных вечерах, выставках. Он первым поздравлял ее с премьерой спектакля, осыпал цветами, дарил подарки, приглашал в шикарные рестораны и говорил о любви. Он следовал за ней повсюду и исполнял все ее желания, прихоти и повеления. Дина стала его музой, вдохновением, подругой сердца. Вольфганг любил ее в своем безумии, ревновал ко всем мужчинам, окружавшим его музу. Уходил, но снова возвращался и страдал от неразделенной любви. Она была его наваждением, призрачной мечтой, пленительной королевой сновидений, владычицей его жизни.

Дине нравилось общество знаменитого художника, его искренность и прямота, желания и цели, взгляды на жизнь. Он поддерживал ее во всех начинания, искренне верил в ее талант и поздравлял с успехом. Но Дина не любила его и была с ним только потому, что было удобно видеть рядом с собой знаменитого художника Вольфганга Чаушеску, которому благоволил весь мир. После трех лет романа, он просто ей надоел, и она бросила его без тени сожалений. Жестокая и прекрасная муза покинула своего покровителя навсегда.

Поздним вечером Дина приехала домой после оглушительного провала спектакля, случившегося впервые за много лет, расстроенной, уставшей и измученной. Она уже ложилась спать, когда зазвонил телефон.
- Слушаю.
- Дина Аддерли? – спросил незнакомый голос.
- Да, это я. Кто говорит?
- Меня зовут Том Диккенс. Я адвокат Вольфганга Чаушеску.
- И что он не оставит меня в покое, - возмущенно сказала она. – Что ему нужно?
- Вольфганг Чаушеску находиться в Афинской тюрьме, потому что насмерть в пьяном виде сбил девочку, - и после недолгого молчания добавил, - он хочет вас видеть.
Дина смогла вылететь в Афины только через три дня.

Рано утром Дина прилетела в Афины, оставила вещи в гостинице, вызвала такси и поехала в тюрьму. Ее проводили в камеру, где содержался заключенный.
Дина в нерешительности переступила порог, не смея подойти к нарам, где лежал Вольфганг, закрыв лицо руками. Прошел почти год после их расставания, и она не знала, что в таком случае следовало ей делать. Она решила подойти к нему, тронула за плечо и в ужасе отпрянула. Он был мертв. У его изголовья на стене Дина увидела свой портрет, нарисованный углем, и надпись: «Я ждал тебя, а ты не пришла».
Он ждал ее до самого конца и верил, что его жестокая муза сжалиться над ним и приедет, чтобы привнести радость в его бессмысленную жизнь. Его любовь оказалась намного сильнее, чем она предполагала, но сама так и не смогла ответить на его чувства, не смогла заставить себя полюбить человека, который умер от тоски по ней.

После похорон Дина улетела в Каир, в город своего детства, где она была так счастлива. Она не знала ни о судьбе своих родителей, ни о судьбе брата Джона, ведь она не получала от них писем и не звонила им никогда сама. Но, не смотря на взаимные обиды и упреки, долгие годы молчания и безвестности, Дина знала, что они простят ее и примут обратно в семью, от которой она так легкомысленно отмахнулась.