Слепила из того, что было, а он...

Четыре года учебы в техникуме мы дружили втроем - я, Алка и Галка. Получив диплом, я уехала в другой город, расставшись с подругами на долгие двадцать лет. Работа, семья – связь прервалась. Год назад, поддавшись ностальгии, вспомнила Алкин адрес. Алка обрадовалась моему появлению, и я была рада не меньше, вспомнили стройотряды, экзамены и однокурсников.

«Как там Галка?», - спросила я о нашей третьей подруге. В ответ дрогнувший Алкин голос: «Наша Галочка тяжело больна. Болезнь века, которую можно излечить на ранней стадии, но на ранней ее обнаруживают редко. Болезнь в четвертой стадии». Стало страшно, как быстротечна и непредсказуема жизнь.

В повседневной суете теряем друзей из виду, спохватываемся, когда поздно, и грусть заполняет сердце. Вспомнила о травнике, который мне когда-то помог на удивление близких. Рассказала о нем Алке, и через пару дней она мне позвонила: «Галка хочет съездить к травнику и с тобой встретиться, покажешь дорогу?»

Я стояла у въезда в город с журналом в руке, чтобы меня узнали. Не мудрено не узнать через столько лет. Остановился черный «Мерс» и из него вышла улыбающаяся Галка, белокожая, хрупкая, немного бледная и очень красивая, она не постарела, такая же, как в юности. Есть женщины, которых время делает лучше. Элегантная и неимоверно изящная. Никогда не подумала бы, что она смертельно больна.

Мы обнялись со слезами и сели в машину. Всю дорогу к травнику Галка была оживленной, радовалась нашей встрече как ребенок: «Ты не просто так сейчас появилась, - говорила она, - знаю, ты мне поможешь.» А в глазах надежда. Глядя в такие глаза, язык не поворачивается сказать, что помочь не сможешь. Четвертая стадия говорит сама за себя.

Совсем коротко, буквально в двух словах, рассказала о своей боли: «Жжет огнем. Каждые три дня из брюшины откачивают жидкость. Измучилась». Мне было тяжело, чувство вины от невозможности помочь душило, стирая радость встречи. «Не могу больше терпеть, - говорила она, - но хочется жить, сына женить. Рада, что тебя встретила», - она резко перешла на другую тему, и с улыбкой стала меня расспрашивать: «Расскажи о себе, хочу все о тебе знать».

На обратной дороге Галка предложила заехать ко мне, хотя усталость тенью легла на ее лицо. «Хочу посмотреть, как живешь, - сказала с грустью, - скорее всего, больше никогда не заеду, - от этих слов прошел холодок. - Рада, что встретились, столько не виделись», - ей действительно было интересно, и не из праздного любопытства, она хотела знать все о подруге, и это с большей болью сжало мое сердце.

Галка зашла в магазин за вином, хотя ей было тяжело. «Ты не пьешь, - убеждала я ее, - я не пью, зачем нам вино?». «Давай хоть пригубим, - сказала она, открывая бутылку, - столько лет прошло, почти вся жизнь. Ведь лучшие годы жизни мы были рядом».

О себе не рассказывала, расспрашивала меня. Никогда не видела, чтобы люди с таким интересом рассматривали фотографии. Она как будто пыталась смоделировать в воображении тот отрезок моей жизни, который прошел без нее. Как бы старалась не пропустить какую-то важную знаковую подробность. Встреча была недолгой, через час она уехала.

Я осталась под гнетом печали и погрузилась в воспоминания. Петр влюбился в Галку с первого взгляда, влюбился без памяти. Мы не думали, что они поженятся, эффектная Галка и тюлень Петька. У Галки было много возможностей, а у него ничего. Но они поженились и у них родился мальчик, стали образцовой семьей. Родители купили Галке квартиру, имели такую возможность, ее отец работал директором завода.

Петьку устроили на завод начальником ЭМО, а Галка получила должность начальника отдела сбыта. Петя звезд с неба не хватал, и тесть его натаскивал по всем вопросам. Да и Галка подсказывала где, что и как, можно сказать, лепила его. Дом полная чаша, заботливая теща, красавица и умница жена, чего еще человеку нужно. Знакомые чернели от зависти. Что произошло дальше, мне рассказала Алла, они с Галкой дружили все эти годы. Далее я изложу ее рассказ.

- Галка была жуткая аккуратистка и чистюля, идеальная хозяйка. Каждую субботу в квартире генеральная уборка, трясли половики, меняли белоснежное белье, протирали пыль. Мы приходили к Галке в гости, как в музей, снимали обувь за порогом, боясь наследить. Было настолько чисто, хоть белые тапочки одевай для стерильности.

Каждая вещь в доме красива, как маленькое произведение искусства. На стол подавали изысканные блюда в красивой посуде и изумительный кофе в чашечках тонкого фарфора с позолоченными ложечками. Получали не только вкусовое, но и эстетическое наслаждение. И как всегда, все хорошее имеет тенденцию заканчиваться.

Галка пришла ко мне расстроенная: «Петя тихонько снял с книжки 2 тысячи долларов и уехал с любовницей на юг». Она бессильно опустилась на стул и тупо уставилась в стену. «Вот так новость! Как гром среди ясного неба!», - ахнула я. «Ее зовут Надя, работает у папы на заводе, в Петином отделе. Со мной всегда уважительно здоровается, такая скромная девушка», - она говорила едва слышным голосом.

«Зачем ей этот разъевшийся боров, ленив до абсурда, если его не заставлять что-либо делать, он просто не будет вставать с дивана. Уехали отдыхать за мои деньги. Если папа узнает, будет очень стыдно. Он столько истратил сил и времени, и я с него лепила обходительного мужчину, вот и вылепила».

Я была в шоке, сказать по правде, подумала: «Может, устал, что его лепят, захотелось побыть таким, как есть?» и прикусила язык. Подруге нужна была поддержка, и я поддержала: «Ты красавица и умница, душевный человек, от добра добра не ищут. Куда этого тюленя понесло? Думал, не узнают?».

Галка не развелась: «Не уступлю мужа вертихвостке», они остались вместе. Но червяк, проникший в плод, стал его точить, отравляя жизнь обоим, и иссушая душу. Упреки стали обыденным делом. Галка скрывала переживания. Прошло немного времени, Галка еще не оправилась от стресса, а может, и от него заболела. Операцию сделали неудачно, и силы покидали ее.

Уже не стоял вопрос о любовнице мужа, он давно попросил прощения, вопрос был, как выжить. Но на дне ее души обида залегла и не таяла. Травы принесли Галке некоторое облегчение, не нужно было откачивать жидкость из брюшины. Но это была лишь отсрочка конца. Организм отторгал пищу, она худела и умирала с голоду, оставаясь при этом на удивление красивой.

Мы приехали ее навестить. Она лежала в белоснежной постели, такая хрупкая, улыбающаяся. Сели за стол так, чтобы она могла нас видеть и разговаривать с нами, вспомнили юность, старались шутить и улыбаться, хотя ком стоял в горле. Иногда она вставляла предложение слабым голосом, направляя наш разговор, и смотрела на нас, смотрела так, как смотрят в последний раз, смотрела и не могла насмотреться. Это была наша последняя встреча с подругой, на прощанье она нам улыбнулась: «Спасибо».

Петя с виноватым видом старался всем угодить, все время спрашивал у Галки, что ей подать и что для нее сделать. Видно было, что он раскаялся и чувствует себя виноватым в происходящем. Его совесть мешала ему даже дышать. Галка умерла утром, на рассвете. Петя рыдал на похоронах, просил у нее прощения. Ее похоронили и поставили красивый памятник из черного гранита, родители каждый день навещают могилку.

Вовика забрали жить к бабушке, Петя его навещает. Никто из нас больше в этой квартире не был. Сохранилась ли там идеальная чистота? Петя спустя полгода женился на Надьке и привел ее в квартиру, на кухню с чашками из тончайшего фарфора. Жизнь есть жизнь, мужик молодой, естество берет свое. Вроде бы все закономерно, только противно, считаю. Галка всю жизнь старалась, а соперница, возможно, виновница в ее смерти, пришла к ее мужу, в ее квартиру. Обидно за Галку.