Сидх. Глава 2

- Ты мне вот что скажи, Рагнейд, - сказала Назифа, - зачем вы взяли в плавание психа?

- Это ты про Хельгихейда? - усмехнулась Рагнейд.

- Вообще-то я про берсеркера... Но ты права, вы все сумасшедшие.

- Да брось ты! - Рагнейд махнула рукой. - Лангместур не псих, у него норов такой. Он иногда ведёт себя странно, но никому не вредит, кроме врагов. Для берсеркера он весьма сносен.

- Ну-ну... - пробормотала Назифа. - Сносный берсеркер... Никакие древние духи рядом не стояли. Так что, говоришь, дальше было?

- А вот ты представь себе. Просторный каменный зал, освещённый факелами. С камином, с пастелью, с трапезным столом, тоже каменным... И успокаивающая музыка, приятная, словно весенняя капель. И вдруг сверху, снизу, слева, справа, со всех сторон громкий, отдающийся эхом, голос:

- Кто посмел потревожить мой покой в моём сидхе?!

Казалось, с нами говорит многоголовое чудовище. Музыка сразу утихла, а мы все остановились и замерли на месте. Не потому, что оцепенели, а скорее потому, что мы, сами того не замечая, шли под музыку, а когда она умолкла, стало как-то пусто и мы остановились как бы... Ну, как по команде. Теперь в зале была бы абсолютная тишина, если бы не громкое дыхание Лангместура.

Я оглянулась на мужчин. Похоже, никто из них не мог ничего сказать, даже Хельгихейд. Хотя он-то скорее не хотел, поскольку думал, что я опять его перебью. Пришлось мне самой выйти вперёд, обойдя Лангместура, и дать уверенный ответ:

- Мы мореплаватели из далёких земель, сбились с курса и ищем ночлега. Хозяину надлежит принимать гостей с почестью.

- Да ладно? - удивилась Назифа. - В чужих краях, да в странной пещере ты услышала призрачный голос и вот так спокойно ему ответила?

- Нам, воинам, страх неведом, - сказала Рагнейд, гордо приподняв голову. - Худшее, что может с нами случиться, это смерть. Но мы не привыкли её бояться, ведь она всегда, в каждой битве смотрит нам в лицо, а мы смеёмся ей в ответ.

Назифа склонила голову на бок, глянув на сестру с восхищением и, в то же время, с недоверием. А Рагнейд наклонилась к ней и еле слышно прошептала:

- Сказать по правде - я чуть не обоссалась. Но нельзя же показывать это воинам. Кто же их вдохновлять будет, если я дам слабину?

Назифа прыснула смехом.

- Нет, ты не подумай, - продолжала Рагнейд. - Смерть мне не страшна. Просто выглядело это всё как-то жутко.

- Я думаю, твои берсеркеры куда более жутко смотрятся, - засмеялась Назифа.

- Да нет... То есть, да! Они вселяют страх в сердца врагов! Но речь не об этом. Я не знаю, как это объяснить, но чувствовалось, что с нами говорит какое-то грозное чудище, которое пострашнее смерти.

Так вот, голос мне ответил:

- Я Дагда, отец богов. Здесь нет приюта для смертных. Здесь живут боги. Убирайтесь из моего сидха и просите ночлега у людей, или умрите, ибо лишь в смерти вы сможете обитать в моём сидхе.

Дыхание Лангместура постепенно перешло на рык. Йорди тихо пробормотал что-то вроде "Я же говорил...". Но это точно было не то, о чём он говорил. Я никогда не слышала о Дагде, отце богов.

- А если мы не уйдём? - послышалось сзади.

Я оглянулась. Это говорил Хельгихейд, гордо глядя в середину зала. Ярла запугать невозможно, так что я ожидала от него чего-то подобного. Он держал наготове секиру, дожидаясь того, кто назвался отцом богов.

Голос прозвучал чуть потише, чем раньше, но всё равно так громко, что в голове загудело.

- Мои верные дети, защитите сидх своего бога от чужаков!

И снова повисла тишина. Мы переглянулись, ожидая, что сейчас что-то произойдёт. Возможно, в пещеру, которую этот голос называл сидхом, должны были ворваться чудовища, обеспечив нам отличную схватку. Но случилось немного по другому.

Где-то в пещере послышался шум, лязг металла, громкие шаги, прерывистые голоса. Мы оглянулись, схватившись за оружие. Вскоре в зал вошли какие-то мужики. Большинство из них были по пояс голые, но все были в стальных шлемах, украшенных птичьими крыльями. У них в руках были мечи и овальные щиты. Их мускулистые тела были изрисованы узорами, такими же, как на камнях в пещерах. Впереди всех шёл мужик с длинными рыжими усами, заплетёнными в косички, на его шлеме были турьи рога.

- Что? - Назифа не поняла слова "турьи".

- Обычно я тебе задаю вопросы, - засмеялась Рагнейд. - А теперь что же, твоя восточная мудрость подвела тебя?

- Знаешь, Рагнейд, - сказала Назифа, стиснув зубы, - чтобы овладеть теми зачатками мудрости, которыми ты обладаешь, мне совсем не обязательно вчитываться в древние фолианты, в которых ты бы ничего не поняла, даже если бы умела читать, ведь мне достаточно спросить у тебя и ты мне сразу поведаешь всё то, что мне зачем-то вдруг захочется знать. Ведь эти знания слишком малы, чтобы запечатлевать их на пергаменте.

Рагнейд растерянно захлопала глазами. Она не поняла ни слова из того, что сказала Назифа. Осознав, что её подруга сказала слишком много незнакомых для неё слов, чтобы спрашивать о каждом в отдельности, она сказала:

- Обычно в таких случаях я бью по голове, чтобы человек понял, что его голова всё же не всесильна. Но, поскольку ты слишком удобно сидишь (в том смысле, что мне достаточно лишь слегка подтолкнуть тебя, чтобы ты свалилась за борт), я тебе это отпущу. Ты только не объясняй мне, что ты сейчас сказала, и всё будет хорошо.

Так вот, вошли в пещеру эти странные мужики во главе с рыжеусым, у которого на шлеме были турьи рога. У этого мужика был меч с вырезанными на нём узорами, всё теми же, как на камнях и телах этих людей. Он сделал шаг вперёд и сказал тихим мрачным голосом:

- Зачем вы пришли сюда, чужеземцы?

- Да с курса мы сбились! - ответил Хельгихейд с раздражением. - Кое-кто вчера выпил лишнего, и мы угодили в течение...

Я ткнула его топором в спину. Ишь, разговорился! Сам как-будто не пил вчера.

А рыжий тем временем продолжал:

- Вы пришли в сидх нашего бога как враги. Наш долг - защитить это место от чужаков. Чтобы избежать лишнего кровопролития, по традиции нашего народа я предлагаю выставить на бой против меня вашего лучшего воина. Чей воин победит, тот и останется здесь.

Мы переглянулись. Бой один на один - это ужасно скучно! Но этот мужик говорил очень убедительно, и вроде бы никто из наших с этим не спорил.

Первым, конечно, закричал Лангместур:

- Да, я согласен! Давай биться!

- Тихо ты! - прикрикнул на него Хельгихейд. - Я здесь ярл и я должен принять бой.

- Ну-ка, ша все! - зарычала я на них. - Это мой бой! Остальным стоять и смотреть!

Мои воины мигом присмирели. Рыжий поднял густые брови, уставившись на меня.

- Женщина? - сказал он. - Я никогда ещё не сражался с женщиной.

- Всё бывает в первый раз, - сказала я с вызовом. - А для тебя это будет и последний. Ну что, готов биться?

Конечно, всё это было весьма глупо. Мы могли бы сразу уйти из этого сидха, но мне не понравился тон, которым этот Дагда говорил со мной. Я уверена, любого бога, который так грубит, Тор сразил бы даже без Мьёлльнира.

Я вышла вперёд, поудобней перехватив топор. Рыжий сделал шаг мне навстречу, выставив перед собой щит. Мы посмотрели друг на друга, оценивая свои силы. Этот мужлан был силён и, наверно, ловок, так что ударов его меча мне нужно было старательно избегать, так как любая рана, нанесённая им, могла быть смертельной. Он, конечно, ловкий, но при таких тяжёлых мышцах он наверняка будет медлительней меня, я славлюсь быстротой среди своих воинов. Пробить такие мышцы мне, наверно, будет нелегко, я могла нанести болезненную рану на груди, например, но смертельную - вряд ли. Его щит был довольно длинным, так что подкосить ему ноги вряд ли получилось бы. Итак, если получится, его надо ранить в грудь, чтобы он стал менее подвижным, а потом нанести удар в шею, мышцы не спасут его от обезглавливания. Он тоже оценил меня по-своему. Судя по его опытному взгляду, он учёл моё чутьё, которое обычно меня не подводит, и понял, что я быстрее его, значит ему придётся подёргаться. Но он также понял, что я не люблю просчитывать удары, я предпочитаю вбивать врага в землю градом ударов. Значит, я должна его удивить и биться немного по другому, не так, как обычно.

Мне нужно было поберечь свой щит, поэтому я не стала ждать его удара, а нанесла удар первой. Как и ожидалось, мой удар пришёлся на щит. Щиты у них, конечно, получше наших, зато на мне кольчуга. Правда, вряд ли она меня бы спасла. Отразив мой удар, он занёс меч, но не так, как я ожидала, а слева направо, держа его в правой руке, так что мне пришлось бы повернуться и открыть свой бок для удара, хотя ему было бы нечем бить в бок... Но мне удалось его удивить, я защитилась от удара топором, а не щитом, так что и бок мой был защищён, и меч меня не достал. Едва защитившись от меча, я нанесла ему удар в шею, но он отклонился назад и лезвие моего топора пролетело перед самым его горлом. И снова удар мечом, в этот раз справа налево. Мне, конечно, не составило труда защититься щитом, но на нём образовалась глубокая трещина. Ещё несколько таких же ударов мой щит не выдержал бы. Но я решила им пожертвовать, приняв на него ещё один удар, после которого я сразу пошла на мужика натиском, намереваясь сдвинуть его с места, но он толкнул меня своим щитом и сбил с ног. Топор выпал из моей руки. Надо сказать, этот мужик не был жалким трусом, он отошёл от меня на два шага, не желая убивать меня безоружной. Что ж, если он потеряет свой меч, я тоже проявлю благородство. Подхватив топор, я вскочила на ноги и сразу кинулась на него, метя в шею так, что, если он уклонится назад, удар пройдётся по его груди. Так и случилось. Поскольку я быстрая, а щит его был достаточно тяжёлым, он не успел защититься и на его груди образовалась глубокая рана. Он согнулся, скорчившись от боли. Это был самый удачный момент, чтобы нанести ему удар по шее и снести голову. Я хотела было этим воспользоваться, но он повернулся ко мне боком и удар пришёлся по его шлему. А шлем у него был крепкий, мой топор не смог его пробить. Конечно, по голове ему сильно досталось. Я увидела, как у него скосились глаза, в них наверняка были искры. Я воспользовалась моментом и снова ударила в шею. В этот раз мне повезло, я попала точно в шею, хоть и не смогла перерубить её, но нанесла глубокую рану, достав до самого позвоночника. Он захрипел, брызгая кровью из шеи, и стал медленно оседать на пол. Его глаза, казалось, вот-вот выпадут из орбит, из них потекли кровавые слёзы, изо рта забрызгала алая слюна. Встав на колени, он попытался что-то сказать, но из его рта прозвучал лишь сдавленный хрип. Затем, он упал на пол лицом вниз, а под ним растеклась большая багряная лужа.

Я проследила за его падением, затем перевела взгляд на чужеродных воинов.

- Ну? - сказала я, тяжело дыша после битвы. - Что теперь? Нам можно остаться?

- Нет, - сказал молодой парень в лёгкой белой рубашке. - То, что мой отец проиграл бой, не значит, что вам дозволено осквернять сидх нашего бога. Я прошу вас, как победителей, оставить это место. Возьмите всё, что вам нужно, и уходите.

- Хорошо! - засмеялась я. - Нам нужен ночлег в ваших домах до тех пор, пока не переменится погода.

Сынок убитого главного замялся. Остальные молчали, похоже, по их традиции последнее слово всегда за главным, а главным становится сын предыдущего главного. После долгих раздумий, он сказал:

- Идите за нами. Мы предоставим вам ночлег в нашем доме.

И развернулся, уходя на поверхность земли. Остальные враги пошли за ним. А следом и мы все. Лангместур продолжал хихикать, мирно идя вслед за побеждёнными людьми. Следом шла я, за мной Хельгихейд, а за ним и все остальные.

- Мы ещё встретимся, - прогремел нам в спину голос Дагды.

Некоторые оглянулись, но только не я, не Хельгихейд, не Йорди и не Лангместур. Этот "отец богов" потерпел поражение, так что теперь на него не стоит обращать внимание.

- Постойте!

Мы оглянулись. Из-за каменного столба выглядывала девочка лет девятнадцати, или около того. На ней было простое белое платьице, а в руках была лира. Она была небольшого роста, глаза были болотного цвета, а волосы русые, в общем, ничего примечательного.

- Можно я пойду с вами? - жалобно спросила она.

- А ты ещё кто? - сказала я.

- Меня зовут Имоген, - ответила девочка. - Я бард. Я зашла сюда только перед вами, чтобы сыграть колыбельную моему богу. Я прошу вас, возьмите меня с собой! Я отнюдь не бесталанный бард, я всегда поддержу ваш дух, когда бы вам это ни понадобилось!

С этими словами она вдруг забренчала на лире весёлую песню и запела. Она спела нам задорную песню. Такую весёлую, что мы, хоть и сразу решили взять её с собой, промолчали, чтобы дослушать её дивное пение.

- Всё, всё! - закричала я. - Можешь пойти с нами, но учти, что мы тоже не очень-то любим чужих.

Я сразу поняла, что эта девчонка вполне могла войти в пещеру вместе с этими разрисованными мужиками и могла быть с ними заодно, но пока что я не стала с ней об этом говорить. Пускай помнит из себя лазутчика, а я пока за ней прослежу. Только муж меня верно не понял.

- Как так?! - сказал Хельгихейд. - Она же из местного народа! Неужели ты собираешься взять её с собой?!

Я подошла к ней и пристально посмотрела в её болотные глаза.

- Это ты нам колыбельную пела? - спросила я, в упор глядя в её лицо.

- Ну, да... - промямлила она. - Но не колыбельную, а просто спокойную песню. Я надеюсь, что вы любите песни! - Она стала улыбаться, разговаривая с нами. - Я могла бы спеть вам много песен, даже те, что могли бы отправить вас домой! Вы только возьмите меня с собой. Я так давно не путешествовала, хочу посмотреть, как вы живёте... Я, как и вы, случайно забрела в этот сидх и решила сыграть песню. Здесь музыка хорошо слышится...

Из ниоткуда снова послышался грозный голос:

- Убирайтесь!

Мы переглянулись. Такие решения, конечно, так сразу не принимаются, тут нужно было слово главного.

- Послушай, - сказал Хельгихейд.

- Можешь пойти с нами, - перебила я. - Но, если выяснится, что ты за нами наблюдаешь, то лишение головы - это самое лёгкое, что тебя ожидает.

Девочка робко глянула на меня и неуверенной походкой пошла за нами на выход. Её лицо было довольно бледным, мне показалось, что она уже давно не видела дневного света. Я нисколько не сомневалась, что она поддерживает свой народ и хочет побыть у нас лазутчиком, но я решила взять её с собой, пусть поскитается с нами.

Итак, мы пошли на выход из пещеры, волоча за собой какую-то странную девчонку-барда...