Ловкач (часть первая)

В жизни человека многое зависит от его фамилии.
Ведь всем давно известно - «как корабль назовёте, так корабль и поплывёт».
Одноклассники Кирилла носили самые разнообразные небанальные фамилии, и многие от этих фамилий испытывали, мягко говоря, сильный дискомфорт. Вот Лёха – вроде такой парень замечательный - и лицом, и фигурой вышел, а девчонки всё найти себе не мог. Оно и понятно – Лёхина фамилия Навозников, а кто захочет с парнем с такой фамилией встречаться?
А у другого паренька Коли - фамилия Колибаба. Колины не шибко умные одноклассники частенько дразнили его «Коля то ли баба, то ли мужик!» Не лучше и фамилии у девчонок – Лена Целуйко, выходя к доске на физике и математике, где педагогами работали молодые мужчины, каждый раз краснела. А те ещё и причмокивали, когда её к доске вызывали!
А Юля по фамилии Нехорошая - сколько раз её переспрашивали регистраторы в поликлинике: «Девочка, ну не стесняйся, ну скажи ты нам свою фамилию, понимаем, что нехорошая она у тебя, но какая? Нам же карточку твою найти нужно!»

У самого Кирилла фамилия была тоже не совсем обычная – не Иванов, не Сидоров и не Петров, Кирилл носил говорящую фамилию Ловкачёв. В свою очередь, одноклассники Кирилла, начитавшись на уроках французского историй о смурфах, дали ему прозвище, прилипшее к нему намертво, - Ловкач.
И Кирилл старался – он ловчил изо всех сил. Правда, бывало, что и он попадал впросак.

Ну, например, когда первый раз женился в начале 90-х в неполные 19 лет. Легко поступив в технический вуз, Кирилл весь первый курс присматривался к девчонкам, но более или менее умненьких и симпатичных однокурсниц уже расхватали менее привередливые мальчишки, а тот балласт, что остался, даже девушками–то назвать нельзя было, курицы какие–то страшные.

Проблема была ещё и в том, что Кирилл постоянно сравнивал кандидаток на роль своей девушки со своей одноклассницей Риткой Ардамановой. С Риткой Ловкач дружил ещё с первого класса. У Ритки можно было всегда списать домашнее задание, одолжить ручку, если в середине контрольной заканчивала писать своя, в старших классах стрельнуть сигареты. Как–то Ритка записалась в клуб интернациональной дружбы в местном Доме культуры и, в итоге, поскольку вечно таскала с собой тяжёлые сумки, попросила Ловкача её сопровождать. К иностранным языкам Ловкач был равнодушен, но сама атмосфера клуба с постоянными приёмами делегаций и возможностью безопасно фарцевать, была Ловкачу на руку. Кроме того, в клубе было полно красивых девиц, все из приличных семей, и большая часть влюблялась в смазливого Ловкача с первого взгляда. Ритка всё это спокойно терпела, ведь Ловкач был просто её другом и только. Правда, после школы все девицы куда–то делись. Кто заграницу поехал обучаться, кто в Москву рванул на заработки в модельные агентства.

Поэтому на празднование окончания первого курса в институте Кирилл пришёл один. В середине вечера к скучающему Ловкачу подсела его одногруппница Лика.
- Ну что, Кирюша, грустишь?
Кирилл выдавил из себя дежурную улыбку.
- У меня день рождения скоро. Ты не уезжаешь? Приходи, с одноклассницей своей познакомлю. Она как раз с парнем рассталась. Не сказать, что шибко умная, но красивая, самостоятельная, уже работает, к тому же, живёт одна, Оля зовут, запомни.

Ликин день рождения проходил на родительской даче. Молодёжи было много, все шутили, смеялись, некоторые девчонки просто глупо ржали над анекдотами. Лишь Оля, как показалось тогда Ловкачу, совсем как Джоконда, на все шутки лишь загадочно улыбалась (как выяснилось позже, она просто не понимала большинство студенческих анекдотов, как, например, какая такая связь существует между студентом факультета, где учились одногруппники её подружки, и столицей Кампучии. О существовании этой страны она вообще имела очень смутное представление, не говоря уже о её столице - Пномпене).

Кроме загадочной улыбки, Ловкачу приглянулась Олина грудь и, что немаловажно, - у Оли была отдельная квартира, куда собственно в конце вечера девушка и пригласила Кирилла заглянуть в ближайшие выходные на «огонёк». Кирилл, как воспитанный молодой человек, после Ликиного дня рождения попытался проводить новоиспечённую знакомую до дома (естественно, с корыстной целью возможной ночёвки). Но Оля мягко, но настойчиво отказалась, сославшись на то, что её заберёт и отвезёт на ночное дежурство папа. Выйти бы тогда Ловкачу да посмотреть, на какой машине уехала Оля, вероятно, удалось бы избежать многих последующих проблем, но одна из уже основательно подвыпивших Ликиных подруг задумала показать стриптиз в духе фильма «Сладкая жизнь», поэтому Кирилл ограничился лишь тем, что эффектно поцеловал Олину руку и скрылся в доме, не желая пропустить столь волнующее зрелище.

В предвкушении выходных Ловкач сходил в парикмахерскую, купил у своего знакомого по фарцовке парнишки упаковку импортных презервативов и бутылку французского шампанского «Mомм» и даже починил доставшуюся от дедушки «копейку». Оля жила на окраине города в районе, который в народе назывался «зарубежье». Диктуя свой адрес, его жители гордо сообщали «Я живу за «Рубежом»! (что, в принципе, соответствовало действительности, так как кинотеатр «Рубеж» выступал в данном случае своеобразной границей между просто далёким и очень далёким от метро районом). «Ну что ж, - философски рассуждал Кирилл, проезжая «Рубеж», - жить далеко от центра Ленинграда не так уж и плохо, ведь таким образом, живёшь недалеко от окраин Москвы». Сам Ловкач, благодаря тому, что его отец обучал какое–то время биологии детишек в Африке, жил вместе с родителями в шикарном кооперативном доме, где с самого начала в каждом подъезде сидели бабушки–консьержки, что в 80-годы казалось проявлением неслыханной буржуазной роскоши. Правда, злые языки называли эти кооперативные дома «гробами», уж больно эти домики выделялись среди массовой застройки своим необычным видом, они и впрямь походили на гробы. Но подъезды были чистые, стены и лифт не расписаны, в отличие от подъезда Олиного дома, куда и днём входить–то было не очень приятно, а уж вечером подоконники наверняка превращались в места для посиделок весьма сомнительных личностей.

Впрочем, Кирилл не собирался жить в этом доме, поэтому чистота подъезда интересовала его в самую последнюю очередь. Нажав в загаженном лифте на одну из оплавившихся клавиш, Кирилл мельком взглянул на своё отражение в зеркале лифта. «Зеркало с трещиной – плохая примета», - машинально подумал Ловкач. Если бы он только знал, насколько плохая, то, не задумываясь, пустился бы наутёк, выбросив по пути купленный на рынке за бешеные для студента деньги букет белых роз. Но Ловкач в то беззаботное время не верил в приметы, поэтому мысль о разбитом зеркале быстро улетучилась.

Оля встретила его в платье, где огромное декольте словно соревновалось с не менее оголённой спиной. «Да, пожалели материальчик», - про себя подумал Кирилл, ну а вслух, конечно, сделал Оле комплимент о хорошем вкусе и не менее хорошей фигуре. Вечер закончился так, как и планировал Ловкач (и Оля, судя по откровенному платью, тоже). Во время секса Оля кричала так, что, казалось, куцая люстра вот-вот упадёт на кровать. Когда всё закончилось, Ловкач вынул из лежащих рядом брюк сигареты и вдруг услышал за висящим на стене постером «Модерн Токинг» какое–то шевеление.

- Не пугайся, это крыса, она дырку в стенке прогрызла и то у соседки, то у меня живёт.
- Что, соседка всё слышала? - с ужасом спросил Ловкач.
- Ну да. Когда у неё парень - я всё слышу, когда у меня парень - она слышит. Бесплатная радиопередача. Да не переживай ты так, она тебя не знает, пойдём ещё по 200 грамм шампанского хлопнем. Можем и её позвать, если хочешь.


Под каким–то благовидным предлогом Ловкач быстро оделся и слинял. Сев за руль, он совсем забыл, что выпил в начале своего визита к Оле бокал шампанского. Остановили его буквально за углом, как караулили. Конечно, тест с трубочкой показал наличие алкоголя в крови, что грозило большими неприятностями.

Но, как позже понял Кирилл, это были только цветочки...