Право на жизнь. История третья

Валентина Павловна шла по улице, привычно чеканя шаг. Несмотря на преклонные годы, она любила держать себя в форме. Юбка ниже колен, устойчивые каблучки, аккуратная стрижка и высоко поднятый подбородок.

Считая себя коренной москвичкой, она привычно снисходила до других. Конечно, в ее высказываниях не было и намека на дискриминацию приезжих, но легкая снисходительность присутствовала. Пожилая женщина спокойно относилась к гастарбайтерам, считая их переходящим явлением. Ну была раньше лимита, сейчас азиаты – ей, исконной интеллигенции, не пристало хамить и опускаться уровнем ниже.

Строго смотря сверху вниз, седовласая дама плыла по улице. Ее мысли привычно крутились вокруг детей: дочери и внука. Оба, на ее взгляд, были в переходном возрасте. Дочь, занятая устройством личной жизни, почти перестала обращать внимания на сына, ожидая, что ее мать заменит в этой роли. Но Валентина отказывалась называть себя бабушкой, жизнь этой матроны была расписана по минутам. Редкие минуты отдыха она посвящала прогулке.

Внук ее и огорчал, и радовал. Может, единственной радостью был патриотизм мальчика, его вера в Россию, в русских. Огорчало же его поведение, инспектор по делам молодежи был нередким гостем. Безумно любя внука, она отказывалась верить в плохой характер, списывая все на подростковый возраст, стараясь оградить от государственных сотрудников – «Дети в 17 лет так ранимы!!»

Шумный город редко позволял окунутся в себя. Вот и сейчас звуки из ближайшего закутка вернули в реальность. Привычно доставая из сумочки телефон, женщина смело прибавила шаг. Долетевший крик: «Негр, пошли уже, брось!!!» - заставили нажать отбой.

Быстро завернув в подворотню, она увидела убегающих подростков. Возле стены лежал избитый паренек, явно неславянской внешности. Спутанные волосы были в крови..

«Еще и эмо», - брезгливо пролетела мысль, и следом, - «Чуть старше Вани!..»

Глаза подростка с надеждой смотрели на женщину. Взгляд, лицо, тело – все пропитано безмолвной просьбой. Он с заметным трудом поднял вверх правую руку. Из ладони выпал небольшой нож, с черным лезвием.

Сжав губы, Валентина Павловна присела возле мальчика, и схватила рукоятку ножа.

В темноту влетел веселый смех. Молодые ребята, заметив сидящую женщину, остановились рядом:

- Помочь?

- Я..я вызвала скорую, - голос непривычно дрожал. – Побудьте с ним..Я его не знаю…Простите, мне плохо..

Спотыкаясь, Валентина побрела на улицу, вяло отказываясь от предложения проводить. Оглянувшись, она увидела, как какая-то девушка села на асфальт и наклонилась вперед. Кажется, она что-то говорила..И гладила того по руке.

«Господи! Даруй ему жизнь! Господь, и прости мне мое слабоволие».

Слезы скатились по постаревшему лицу.

Валентина Павловна шла по улице, слегка пошатываясь. Внутри звучала угроза инспектора: «Еще один малейший проступок, и Ваш неуправляемый отправится в колонию!!!». Черный нож, подаренный дедом внуку, словно выжигал клеймо: «Господи, прошу Тебя….»