Мёртвый Треугольник Жизни. Глава 4

Сильные чернобородые воины прорубали саблями путь сквозь густые стебли тростника и ветви кустарников. За ними медленно шли несколько верблюдов, перевозя на своих спинах военных командиров, Хаджи-Султана и его жену Назифу. Назифа сидела на верблюде полубоком, беззаботно закинув ногу на передний горб, и расчёсывала свои длинные тёмные волосы. Сбоку из-за кустов высунулась голова змеи и уставилась на неё подозрительным взглядом, внимательно изучая внезапно вторгнувшегося в её владения белого человека. Людей со светлой кожей эта змея никогда раньше не видела, но нападать на неё не собиралась, ей просто было любопытно само присутствие в лесу этого странного существа. На всякий случай Назифа выхватила из-за пояса длинный загнутый кинжал, похожий на облегчённую саблю, и одним движением срубила змеиную голову. Голова отлетела в сторону, раскрыв рот в удивлении, а тело стало быстро извиваться в панических судорогах. Хаджи мысленно поругал себя за то, что не среагировал вовремя, хотя всё равно ничем помочь бы не смог, змея была слишком далеко от него.

- Сколько здесь всякой гадости, - сказал он, чтобы принять хоть какое-то участие в произошедшем.

Воин по имени Зумрат, ехавший рядом с ним, хлопнул себя по шее и добавил:

- Да ещё мошки какие-то кусаются.

- Хватит ныть, - сказала им Назифа, вытирая кинжал от змеиной крови об верблюжью шерсть. - Почему я - женщина и не ною, а вы, мужчины, уже строите из себя страдальцев?

- Так больно же кусаются, - посетовал Зумрат.

На самом деле ему не было так уж больно, но этот укус ему почему-то не понравился. Каким-то образом укус заставил воина задуматься о смысле своей жизни и вспомнить, что он сделал и чего добился за годы службы своему Султану.

"Бум! Бум! Бум!" - послышалось за кустами. Кто-то ритмично бил палками в огромный кожаный барабан. За прорубленными тростниковыми стеблями показался широкий морской берег, уставленный тростниковыми и глиняными хижинами. Женщина, сидевшая на поваленном дереве, лепила горшок из глины, другая, вероятно её дочь, плела корзину. Обе, бросив беглый взгляд на белых людей, злорадно усмехнулись, а когда дочь что-то шепнула на ухо матери, они тихо засмеялись. Посреди селения сидел мужчина с большими металлическими кольцами в мочках обоих ушей и бил дубинами в барабан.

На звук барабана вскоре из всех хижин вышли чернокожие воины, одетые в леопардовые шкуры, на их головах красовались огромные красные перья, длинные листья и пальмовые ветви. У них в руках были кожаные овальные щиты и копья, которыми они колотили по земле в такт барабанному стуку, звеня своими браслетами на руках и ногах. Назифа заметила, что мало у кого из них на шеях было костяное ожерелье. Видимо, не многие удостаивались чести его носить.

По мере того, как из отдалённых хижин бесконечным потоком выходили африканские воины и тоже принимались бить копьями о землю, этот звук разносился всё дальше. Барабан замолк только когда воины обступили растерявшихся чужеземцев плотным широким кольцом.

Назифа спрыгнула с верблюда и выхватила из-за пояса оба кинжала.

- Мы пришли не для того, чтобы захватить вас, но если вы не дадите нам проход, то пожалеете! - громко сказала она, встав в боевую стойку. - Из вас хорошие евнухи получатся!

Чьи-то чёрные руки, украшенные костяными браслетами, потянулись к ожерелью Назифы из сапфиров и алмазов.

- Убери руки! - рявкнула она так, что дикарь сразу метнулся в сторону и больше не смел к ней приставать.

Когда все воины были в сборе, в их рядах стали появляться женщины, дети и старики, в основном нагие, но тоже в украшениях. И как они только помещались в этих немногочисленных хижинах?

Последним на берег вышел рослый мужчина средних лет с большим кольцом в носу. Он сжимал в руке длинный посох, увенчанный человеческим черепом, из верхушки которого торчали разноцветные перья, придавая ему подобие мёртвого ананаса. Назифу не столь заинтересовал сам этот человек, сколько череп. Он был разукрашен пёстрыми разноцветными красками в то время, как лицо его обладателя было разукрашено под череп обычным белым цветом.

Завидев его, аборигены сразу расступились, предоставив ему путь к пленникам. Старейшина не спеша подошёл к ним и с презрением осмотрел белых людей, пристально заглянув некоторым из них в глаза.

Тут к Назифе, вырвавшись из плотной толпы, подбежала полная женщина с остриженной на лысо головой и прокричала противным скрипящим голосом:

- Старейшина, смотри, какие у неё блестяшки на пальцах! Можно я возьму их себе?

- Руку отрежу! - снова крикнула Назифа, приставив лезвие кинжала к её запястью.

- Женщина, ты должна быть очень сильной, чтобы угрожать моему племени, - сказал хриплым голосом старейшина. - Если так, то мы должны проверить тебя. По традиции нашего племени тот, кто бросает нам вызов, должен сразиться с нашим лучшим воином. Мы должны знать, что твои угрозы - не пустые слова. Иначе нам придётся отрезать тебе язык.

Воины тут же собрались кольцом вокруг Назифы, обнажив сабли.

- Она не угрожает! - Султан попытался исправить положение. - Мы защищаемся в своём опасном пути.

- Помолчи, - спокойно сказала Назифа. - Именно этого я и добивалась. У меня к ним есть условие.

Назифа огляделась, пытаясь угадать, кто из толпы мог бы считаться сильнейшим воином из местного племени. Она привыкла видеть в чернокожих лишь рабов, изредка - телохранителей. Рассмотреть каждого из толпы ей не удалось, но среди тех, кого она увидела, не было никого, с кем она при желании не смогла бы справиться. Были некоторые, кто представляли опасность, с ними исход боя мог зависеть от случая... Но выбирать ей не приходилось. Вовремя брошенная угроза спасла её людей от большой битвы и этим нужно было воспользоваться.

- Вы не должны этого делать, госпожа, - сказал за её спиной Зумрат. - Прошу вас, окажите мне эту честь.

Ему было всё равно. Хоть он и стал с годами мудрым и осторожным воином, но почему-то в этот момент его не волновало, что с ним произойдёт. Он чувствовал только обязанность защитить Султана и его жену. Но Назифа не обратила на него внимания.

- Если я одержу победу, вы покажете нам древнюю печать, - твёрдо заявила Назифа, с гордостью вскинув голову.

- Печать? - удивился старейшина. - Одна из тех, что дают жизнь хищной морской черепахе?

- Осьминогу, - поправила Назифа. - Ты покажешь мне эту печать?

- Не представляю, зачем она тебе... Но, так уж и быть.

Назифу провели в круг, очерченный вбитыми в землю высокими кольями, на которые были насажены отрубленные человеческие головы, наблюдавшие за сражениями. На свежих, ещё не истлевших лицах сохранилось выражение предсмертного ужаса и боли, что прекрасно сочеталось с полем боя.

- Кирабо! - крикнул старейшина, когда Назифа встала в середину этого круга, держа оба кинжала в руках.

Из толпы вышел молодой воин с огромными разноцветными перьями на голове. В его руках, как и у всех, были копьё и кожаный щит, а леопардовая набедренная шкура едва прикрывала то, что было под ней.

Выставив вперёд копьё, он присел на корточки, широко расставив ноги, и подразнил её языком.

Кирабо не выглядел очень уж сильным воином. Он был немногим выше среднего мужского роста, примерно как Назифа, а его мускулы были крепкими и выразительными, но совсем не большими. Однако, раз он удостоился носить сразу два костяных ожерелья, наверно он действительно неплохой воин. К тому же, у него на поясе висели две маленькие сморщенные человеческие головы, видимо засушенные каким-то особым образом. Назифа решила забрать их себе после боя.

- Вы бьётесь насмерть... - начал было Старейшина, но тут из толпы выбежала молодая женщина, укрытая гепардовой шкурой, словно платьем.

- Нет! - крикнула она. - На нашей земле и так слишком много смертей!

"Она обращается к этому Старейшине, - заметила Назифа. - Раз она может себе это позволить, то наверно это его жена. И что она в нём нашла..."

- Разве ты не понимаешь? - говорила женщина. - Нельзя воевать, чтобы сохранить жизнь! Чего мы добиваемся, проливая кровь? Мы теряем мужей, посылаем на смерть тех, кто, рискуя жизнью, защищают наши семьи, дети становятся сиротами! Разве это всё идёт во благо нашему народу?

Голос этой обаятельной женщины, незримой силой обращающей на себя взгляды всех присутствующих, был способен убедить кого угодно и примирить самых заклятых врагов. Чужая кровь могла ранить её доброе сердце, из-за чего совесть не позволяла убивать в её присутствии. Но на Назифу это не подействовало.

- Хорошо, - сказал старейшина, пытаясь скрыть чувства, которые вызывают в нём слова жены. Не пристало вожаку быть мягким. - Бой будет до первой крови.

- Как получится, - с неподдельным спокойствием сказала Назифа. - Главное, чтобы он сам на мой кинжал не напоролся.

Она оглянулась на Кирабо. Тот молчал. Похоже, он тоже был не из тех, кого можно пронять такими речами. И вообще, он не любил лишних слов. Он предпочитал делать, а не говорить и слушать.

Вновь загремел барабан и застучали о землю копья. Кирабо выкатил глаза и засмеялся. Он стремительно выбрасывал вперёд копьё и размахивал щитом, дрыгая языком и скаля заточенные зубы. Битва приводила его в неописуемый восторг, он был похож на ребёнка, играющего с палкой. Нет... Даже ребёнок не способен на такое неистовство. С хищным зверем его тоже нельзя было сравнить, так как звери не смеются. А он смеялся громко, широко раскрыв дикие глаза и высунув язык. Он был бы смешон, если бы не был страшен.

Он действительно был ловок, это Назифа поняла сразу, но не более ловок, чем она. Однако, как оказалось, его главное преимущество было в чрезвычайно развитой интуиции. Он не просто предугадывал каждый следующий ход Назифы, он знал наперёд все десять её ходов и молниеносно предотвращал их, даже не думая, не вслушиваясь в свой боевой опыт и не изучая поведение врага, он действовал, повинуясь лишь интуиции. Казалось, тело само всё делает за него, а голова лишь наблюдает с неистовым весельем.

Но вскоре Назифа обнаружила у Кирабо слабое место. Он привык с помощью копья держать врага на расстоянии, а если подойти к нему вплотную, то он на миг растеряется и этим можно воспользоваться. Теперь, после каждого его промаха, Назифа подбиралась к нему ближе. Он, в свою очередь, отскакивал назад. После трёх неудачных попыток, ей наконец удалось, пропустив копьё мимо себя, раскрутиться волчком и приблизиться к Кирабо, поочерёдно нанеся два удара. Хотя оба этих удара пришлись по щиту, но в этот раз Кирабо, вместо того, чтобы отпрыгнуть, резко взмахнул щитом, пытаясь ударить её. Назифа припала к земле, легко увернувшись от щита, и резанула Кирабо по щиколотке. Рана оказалась очень глубокой. Кирабо упал, напоследок снова попытавшись ткнуть Назифу копьём. Конечно, она снова увернулась, раскрутившись вокруг себя, и теперь ей было достаточно продолжить движение, чтобы разрезать врагу глотку. Однако первая кровь была пущена. Этого было достаточно, чтобы закончить бой... Назифа знала, что этот враг не пощадил бы её, окажись она на его месте. Вступив в бой, она думала, что к концу сделает выбор, убивать ли его, или нет, но в быстром развороте времени на размышление было слишком мало, всего лишь доля секунды, доля мгновения... В принципе, думать было не о чем, просто перерезать глотку этому зверю и покончить с этим, всё равно она уже победила. Только в это мгновение она увидела между прутьев взволнованное лицо Хаджи. Он был так напряжён, что с его носа капал пот. Назифе показалось, что он почему-то не хотел, чтобы она прикончила Кирабо. В добавок ей вспомнились пламенные речи жены старейшины. А в последний момент она вспомнила про Рагнейд. Эта дева не щадит врагов. Интересно, ей сейчас тоже приходится сражаться...