Мёртвый Треугольник Жизни. Глава 6

Назифа сидела на полу в просторной глиняной хижине, приводя себя в порядок после боя. Внутри хижины по стенам висели деревянные лица богов и демонов, разукрашенные в пёстрые цвета. Сверху, на потолке, покачивалась висящая на верёвке большая кость животного с несколькими зарубками. Снаружи слышались звуки тамтамов и бодрый хор песен. Люди веселились и плясали. Назифа готовилась выйти к ним и показать своё искусство победного танца, но тут в её хижину вошла жена старейшины по имени Саманья с половиной кокосовой скорлупы в руках, наполненной какой-то жидкостью. Сев на колени перед Назифой, она протянула ей эту скорлупу, выражая вынужденное почтение к гостю.

- Это что? - спросила Назифа, не глядя на Саманью.

- Кровь леопарда, - ответила та. - Мы предлагаем её своим гостям из числа воинов.

- Я не люблю варварские ритуалы, - сказала Назифа, перевязав свои волосы кружевной лентой.

- Как хочешь, - тихо молвила Саманья, отложив скорлупу в сторону. В своей шкуре она и сама была похожа на леопарда, такая же грациозная, величественная и взгляд у неё был кошачий - дикий и, в то же время, спокойный и преданный своим людям и своей семье. На ней тоже было много украшений и, наверно, она имела право носить костяное ожерелье, но это претило её чувствам. - Назифа, можешь ли ты объяснить, почему ты сделала такой выбор?

- Ты о чём? - не поняла Назифа.

- О Кирабо. У тебя был выбор - оставить ли его в живых, или убить.

- Это долго объяснять, - ответила Назифа, расчёсывая длинный хвост своих волос. - У меня не было времени на размышления. Может быть, если бы я подумала подольше, то сделала бы другой выбор.

- Ну, а всё же? - допытывалась Саманья, стараясь не казаться навязчивой.

- Я не знаю. Я просто решила, что так будет лучше. В бою я успела увидеть лицо мужа, который явно не хотел его смерти, и в то же время я вспомнила свою подругу, которая его бы точно убила. И я знала, что он бы меня не пощадил.

- А что насчёт нашего племени? Подумала ли ты о нём?

- А на вас мне плевать, - довольно резко сказала Назифа. - И всё, что ты говорила, меня нисколько не затронуло.

- Очень плохо... - Саманья вздохнула, глянув на кокосовую скорлупу, наполненную кровью, и поводила в ней пальцем. - Тогда почему я должна говорить тебе про печать? Ты же не чтишь мой народ, а жизнь черепахи принадлежала нашему племени от начала времён.

- Осьминога, - снова поправила Назифа. - Ты должна выполнить обещание ради своего народа, Саманья. Ты же видела, на что мы способны. - Она будто бы невзначай стала поглаживать рукоять своего кинжала. - Знаешь, сколько таких, как вы, трудятся у нас в неволе?

- Хорошо, - вздохнула Саманья. - Буду надеяться, что всё же неспроста ты сохранила жизнь Кирабо. Мы покажем тебе печать после торжества. - Она снова погрустнела и потёрла лоб испачканной в крови рукой. - Ты всё таки права. Такая глупость, этот наш обычай - праздники после битвы. После того, как была причинена боль, а возможно и смерть...

В её чёрных глазах отражалась глубокая скорбь об участи своего народа, ничего не видавшего, кроме сражений и боли. Лишь то, что племя научилось находить радость хотя бы в этом, утешало её извечную грусть.

На берег спустилась ночь. Темноту озарял удивительно высокий костёр, по краям которого были вбиты колья с висящими на них сушёными головами, такими же, как на поясе Кирабо. Вокруг костра плясали воины, вскидывая вверх копья. Вокруг воинов, в свою очередь, танцевали женщины, гремя погремушками и кольцами на руках и ногах. А вокруг них гремели тамтамами музыканты.

- Отанко! - кричали хором мужчины, резко, будто нанося удары.

- Шимала! - подпевали им женщины, протяжно, будто пели колыбельную.

Назифа выбежала в середину круга, растолкав танцующих воинов, встала спиной к костру, достала из за пояса кинжалы и принялась исполнять свой танец победы. Хаджи, сидевший в стороне со своими воинами, с недовольством смотрел, как она изящно качает бёдрами перед дикарями и звенит драгоценными украшениями, изображая руками волны, но её это не волновало, так как в танец она вкладывала весь свой разум и ничего вокруг не замечала. Искры костра, отражавшиеся в её самоцветах, сливались с блеском звёзд, от чего несколько воинов, приняв её за божество, бросили на землю копья и упали ниц перед ней. Назифа лишь посмеялась над этим.

По другую сторону костра исполнял свой странный звериный танец старый шаман со страшной деревянной маской на лице, разукрашенной запутанными узорами. Когда он поворачивался лицом к огню, казалось, что эта маска скалится, как зверь, терзая свою добычу, и тогда тем, кто это видел, казалось, что они слышат тихое рычание. А когда шаман отворачивался от огня, на маску падала тень и она кривилась в тихой злобе, вызывая трепет у смертных.

К утру всё дикое племя улеглось спать прямо на земле, а восточные воины разошлись по своим переносным палаткам. Под усыпляющий шум прибрежных волн им удалось проспать лишь пару часов, затем, едва солнце поднялось на вершину неба, в своей палатке проснулась Назифа. Растормошив лежащего рядом Хаджи, она вышла на берег и быстро нашла Кирабо. Он не спал. Сидя на поваленном дереве, он натирал свою раненную ногу травами. Когда на него легла тень Назифы, он поднял хмурый взгляд и посмотрел на неё без злобы, но и не дружелюбно. Его рана занимала его больше, чем та, кто её нанесла.

- Теперь твоя жизнь принадлежит мне, - сказала она, властно глядя на него сверху вниз. - Ты пойдёшь со мной, будешь обмахивать меня опахалом, пока я буду сидеть на верблюде. И возьми с собой копьё, ты пригодишься мне как воин, не смотря на твою ничтожность.

Кирабо ничего не ответил. Вновь опустив взгляд, он продолжил лечить свою ногу. Теперь ему нужна здоровая нога, чтобы идти в дальний путь.

Покинув его, Назифа подошла к спящей неподалёку Саманье и слегка пнула её в бок позолоченным башмаком. Та нехотя приоткрыла глаза и, увидев перед собой Назифу, медлительно поднялась на ноги.

- Чего ты хочешь? - спросила она с достоинством.

- Сама знаешь, - тем же тоном ответила Назифа, склонив голову на бок.

- Хорошо, - сказала Саманья. - Только не буди моих воинов. Они должны быть сильными, а для этого им нужен здоровый сон.

Назифа не послушала её. Развернувшись в сторону своих палаток, она прокричала на всю деревню:

- Вставайте, воины! Мы идём в путь!

Аборигены подскочили со своих мест, схватившись за оружие. Спросонья многие из них не сразу поняли, о чём идёт речь, и бессмысленно заозирались вокруг. Потом из палаток вышли воины Султана, тоже с саблями наголо. Но они были обучены выполнять любые, даже самые неожиданные приказы, поэтому они сразу поняли, что от них требуется, и принялись седлать привязанных к пальмам верблюдов.