Ты меня не поняла

* * *
Репортеры со всех крупных телеканалов толпились возле издательства «Звезда», ожидая выхода из здания известной писательницы Валерии Игнатьевой, автора нашумевшего романа «Ты меня не поняла». Охрана храбро стояла на своем посту, не пропуская внутрь ни любопытных репортеров, жаждущих пообщаться с молодой писательницей, ни многочисленных ее поклонников, окруживших издательство.

Александра в черных очках, мешковатой весенней куртке и белой кепке стояла неподалеку от издательства, не сводя глаз с главного входа. Она непременно должна была увидеть Валерию Игнатьеву, хоть издалека, но увидеть. Александру, так странно, нелепо и небрежно одетую, узнать было практически невозможно. Она терпеливо ждала появления писательницы. Ждать ей пришлось недолго, поскольку, спустя всего пятнадцать минут, главная дверь открылась, и из здания вышла Валерия Игнатьева, окруженная телохранителями. К ней невозможно было приблизиться, не говоря уже о том, чтобы поговорить. Но Александра и не надеялась поговорить с Валерией, не смела об этом мечтать. Она просто молча стояла и с трепетом, не отрываясь, смотрела на красивую, светловолосую девушку с большими изумрудными глазами, так похожую на нее.
- Валерия, в чем секрет Вашего успеха? – спросил молодой журналист писательницу.
- На самом деле, нет никакого секрета. Все самое драгоценное и нужное нам подсказывает жизнь.
- «Ты меня не поняла» - это история Вашей жизни? Всем известно, что Ваша мать, известная актриса Александра Астапова…
- На вопросы об Александре Астаповой я не отвечаю, - отрезала Валерия и поспешила удалиться, все так же окруженная телохранителями.
Александра вздрогнула, услышав свое имя. Она хорошо знала, что Валерия ни за что не станет разговаривать с журналистами о ней. Девушка упрямо игнорировала имя своей матери и любые вопросы, касающиеся ее. Между тем, Александра лучше всех понимала, что прославившаяся на всю страну книга – далеко не вымысел. В ней было слишком много правды, колющей глаза, разрывающей сердце и заставляющей душу кричать от боли и сожаления. Но теперь уже ничего не вернуть. Александра с этим давно смирилась и не питала иллюзий. Она лишь хотела увидеть глаза дочери в тот момент, когда журналист задаст вопрос о ней, ее родной матери. В зеленых глазах на секунду промелькнула боль, и Александра это заметила. Как же ей хотелось вернуть время назад, чтобы исправить все свои ошибки, сделать так, чтобы Валерия не стала чужой. По щеке женщины неожиданно покатилась слеза. Александра погрузилась в воспоминания.

1.
- Доброе утро, - сухо сказала Александра, наливая себе кофе.
Лера, проигнорировав слова матери, вышла из кухни и положила в свой бежевый рюкзак диски, лежавшие на столе.
Снова молчание. Молчание, которое красноречивее любых слов. И так каждое утро. Саша побагровела от злости. Она резко поставила чашку кофе на стол, выскочила из кухни следом за дочерью. Александра должна была с этим разобраться, поставить на место наглую, невоспитанную девчонку, вздумавшую с ней воевать.
- Я сказала "доброе утро".
- А я ничего не сказала, - ответила резко Валерия, глядя разгневанной матери в глаза.
- Перестань вести себя, как…
- Как кто?
- Куда ты идешь? – сменила Саша тему разговора.
Ни одно утро не обходилось без скандалов, устраиваемых то матерью, то дочерью. Саша знала, что это утро не станет исключением. Утренние скандалы даже вошли у нее в привычку.
- Какая тебе разница? Куда хочу, туда иду.
- Хватит! Хватит так со мной разговаривать. Куда ты идешь, я сказала?!
- А ты?! Хватит строить из себя заботливую мамашу! Ты, конечно, превосходно играешь свои роли в фильмах, но в жизни актриса из тебя хреновая. Мне не пять лет, чтобы я перед тобой отчитывалась!

Александра замахнулась, чтобы дать дочери пощечину, но, опомнившись, убрала руку. Как она мечтала ударить Леру так, чтобы та, наконец, замолчала и больше не смела дерзить ей, своей родной матери.
- Ну, давай же! Ударь меня. Не строй из себя обиженную и оскорбленную мамашу. Тебе плевать на меня. И всегда так было. Сегодня я вернулась в четыре часа утра, а ты даже не знаешь об этом. И тебе на это плевать! Так что, оставь эти свои штучки. Тебя, кроме твоей чертовой работы, ничего не интересует, - закричала Валерия и выскочила из квартиры.
Саша сделала глубокий вдох, потерла лоб и медленно опустилась на стул в прихожей. Когда она, Александра, докатилась до этого? Когда же ее дочь перестала быть ее дочерью? Девочке восемнадцать лет. Подростковый возраст. Можно было бы все на это списать, но Саша понимала, что мысли о трудном возрасте - лишь очередная попытка найти себе оправдание.
Александра стала матерью слишком рано, в семнадцать лет. Первая любовь, вскружившая голову и первый мужчина, ставший отцом ее ребенка.

Она была молода, наивна и влюблена так, что ради Артема отказалась от своей семьи и ушла, несмотря на уговоры и мольбы родителей, к нему. Родители, консервативные, простые люди, мечтали выучить дочь и только потом выдать ее замуж за приличного, работящего молодого человека. А Саша решила все по-своему. Она с легкостью ушла от родителей к Артему. Но их совместная жизнь длилась совсем недолго. Всего один год. Артем, вскоре после того, как родилась Валерия, ушел к другой женщине, которая была лет на десять старше Александры. Александра осталась одна без поддержки. Родители так и не смогли простить дочь за ее уход. Саша не любила вспоминать о том, как она жила после того, как осталась одна с маленьким ребенком на руках. Она должна была бороться за выживание каждый день, чем-то кормить Валерию, которая постоянно требовала чего-то. На любовь, заботу и материнскую ласку практически не оставалось ни сил, ни желания. У Александры всегда были проблемы с дочерью. Она никак не могла найти с ней общий язык. Почти каждый их разговор заканчивался взаимными упреками и ссорой. Сашу просто выводила из себя ее своенравная дочь, и она всеми силами старалась часто с ней не сталкиваться. Большую часть времени Саша пропадала на съемках и мало интересовалась жизнью Валерии. Она оплачивала учебу дочери, давала ей деньги на карманные расходы, в холодильнике всегда было полно еды. На этом материнское участие в жизни ребенка заканчивалось. Жить под одной крышей стало невыносимо, когда девочке исполнилось двенадцать лет. Валерия жаждала показать свою независимость от матери, доказать, что та в ее жизни лишняя и готова была ради этого на все. В итоге получилось так, что мать и дочь стали испытывать друг к другу неприязнь. Иногда, когда Александра позволяла себе задуматься о причинах этой неприязни, ее начинало мучить чувство вины. Но такие моменты были крайне редкими, и Саша обычно быстро приходила в себя, отгоняя от себя ненужные мысли. Александра снова начинала ненавидеть свою вредную, капризную, избалованную, как она считала, наглую, неблагодарную, бессовестную дочь. Она могла бесконечно перечислять все, что ей не нравится и раздражает в восемнадцатилетней Валерии.

2.
Саша чуть не поперхнулась, когда увидела дочь с дорожной сумкой, выходящую из своей комнаты. Она тут же вскочила с кресла и преградила ей путь, скрестив руки на груди.
- Куда собралась? Что, будет стандартный ответ «не твое дело или какая тебе разница»? – съязвила Саша.
- Точно. Не твое дело. Ты сама себе ответила, так что, будь добра, отойди.
- А ну-ка, стой. Куда идешь? Когда вернешься?
- На первый вопрос уже ответ есть, а на второй отвечу так: постараюсь вообще не возвращаться.
- И насколько тебя хватит? На день? Может, на неделю? Приползешь, как миленькая, когда деньги закончатся. Потому что без меня ты никто, и всегда будешь никем.

Валерия приложила невероятные усилия, чтобы не заплакать перед своей матерью. У нее дрожали губы, она до боли стиснула свои тоненькие, бледные пальцы. Лера никогда не сомневалась в том, что Александра ее ненавидит, но она понять не могла, за что. С чего бы ей, Александре знать, что ее дочь пристрастилась к сигаретам и алкоголю и что она находится на втором месяце беременности от преподавателя атомной физики. Преподавателя, который категорически не желает ничего об этом слышать и пригрозил Лере, что, если она расскажет кому-нибудь о случившемся между ними, то у нее будут большие проблемы. Валерия больше не могла оставаться в этом доме. Ее здесь душили даже стены, не говоря уже о ненависти матери. А о том, что будет, когда Александра узнает о беременности дочери, Лера даже думать боялась. Она старалась не показывать, как сильно Сашино равнодушие задевает ее. Валерия скрывала свою боль за образом самовлюблённой, своенравной, дерзкой девчонки с мальчишескими повадками.

Когда Валерия хлопнула дверью и ушла, Александра невозмутимо села на подоконник и закурила любимую сигарету. Вернется. Куда денется. Как миленькая, приползет и будет на коленях меня умолять, чтобы я впустила ее в дом. Дня три побудет с подругой и вернется, говорила себе Александра. С этим ребенком столько проблем. Надо срочно отвлечься. Александра взяла мобильник и нашла в контакте номер своего продюсера. Максиму Ветрову было сорок девять лет, и дома его каждый вечер ждала жена с ребенком, но это совсем не мешало ему флиртовать с Сашей. Саша никогда не воспринимала всерьез его слова и ухаживания, зная, что Максим большой дамский угодник. Но сейчас ей нужно было отвлечься от дурных мыслей, постоянно лезущих в голову. А для этого дела лучше всех подходил Ветров. Александра прекрасно знала, как пройдет этот вечер. Сначала они сходят в дорогой французский ресторан, потому что Александра обожает французскую кухню, потом Ветров напросится в гости на чашечку кофе и уже до утра не уйдет. Сашу вполне устраивал такой ход событий. Ветров ничего не требовал, умел делать женщине приятное, а Саше ничего другого и не нужно было. Никаких чувств, ответственности и быта. Только хороший вечер с состоятельным, галантным мужчиной и больше ничего.

3.
- Тебя что-то беспокоит, Сашенька? – озадаченно спросил Ветров, лежа в постели и куря сигару.
- Нет. С чего ты взял? – покачала Саша головой.
- Ты уверена? Ты какая-то потерянная.
- Все нормально, - солгала Саша.

На самом деле все было не так. Последнюю неделю Сашу преследовали дурные мысли и плохое предчувствие. Валерия так и не вернулась домой, и от нее не было никаких вестей. Телефон выключен, подруги ничего не знают. Саша сердцем чувствовала, что что-то случилось. Она спешно выпроводила продюсера и направилась в комнату дочери. Как всегда, в комнате царил полный беспорядок. Разбросанные подушки, валяющиеся на полу мягкие игрушки и музыкальные диски. Саша уже собиралась выходить, когда заметила лежащий на полу рядом с игрушками тест на беременность. Саша медленно, дрожащей рукой, не веря своим глазам, подняла тест и, увидев две полоски, вскрикнула.

- Боже мой! Она беременна! – ошеломленно воскликнула она, и тест выпал из трясущихся рук.
Саша ветром вылетела из комнаты Валерии и, держась за голову, принялась ходить по квартире туда-сюда. Беременна. Две полоски. Как же это! Только не это! Нет. Нет. Не повторяй мою судьбу. Я такого никому не пожелаю. Где же ты, дочка! Боже мой! Господи, уже неделя прошла, а ее все нет. Где же она может быть. Беременна. Две полоски! Только не это. Я схожу с ума. Схожу с ума!
Саша снова обзвонила всех подруг дочери, но все они утверждали, что в последний раз видели Леру неделю назад. А с тех пор она и в институте не появлялась. Александра была на грани нервного срыва. От волнений жутко разболелась голова. Она не выдержала и, позвонив Ветрову, рассказала ему о случившемся. Саше нужно было с кем-то поделиться, иначе бы она сошла с ума от страха и еще чего-то, что угнетало ее и давило ей грудь. Александра не хотела признаваться себе в том, что это «что-то» являлось чувством вины, и это чувство последнее время терзало безжалостно, разрывало сердце.

Александра, сжавшись в углу, курила, когда зазвонил ее телефон. Она судорожно схватила трубку и закричала:
- Что ты узнал?
- Я все узнал.
- Где она?
- Собирайся. Сейчас приеду к тебе.

Александра быстро накинула на себя куртку и выскочила из квартиры. Ветров ждал ее в машине. Он не смотрел Саше в глаза, а устремил свой взгляд куда-то вдаль и нервно крутил в руке зажигалку. Когда пришло время сказать, где находится Валерия, все, что Ветров смог разузнать о ней, он крепко сжал Сашины холодные, дрожащие руки в своей руке и сказал:
- Твоя дочь в больнице.
- Что с ней? – еле слышно спросила Саша.
- Валерию напичкали наркотой и изнасиловали. А потом выбросили. Какой-то мужик случайно увидел ее и вызвал скорую. При ней не было ни документов, ни телефона, ничего. А ребенок.…В больнице случился выкидыш. Мне очень жаль. Держись.

4.
Александра шла по длинному больничному коридору, все еще не в силах поверить в то, что случилось с ее дочерью. К тому времени возле городской больницы собралась толпа людей. Репортеры, быстро разузнавшие о трагедии в семье знаменитой актрисы и жаждущие запечатлеть на камеры ее слезы, а еще лучше – взять у самой Александры Астаповой интервью. Фанаты, пришедшие поддержать своего кумира.
Когда Саша зашла в палату и увидела Валерию, бледную, избитую почти до неузнаваемости, с торчащими отовсюду проводами, она закрыла свой рот рукой, чтобы не закричать. Александра подавила свой крик, но слезы ручьем покатились из ее глаз. Она бросилась в объятия Ветрова и громко зарыдала, оплакивая погубленное детство дочери, свою молодость, первую любовь и проклиная себя.
Через несколько дней Валерии стало лучше. Она уже могла разговаривать, но постоянно молчала. Либо часами спала, когда ей давали успокоительное, либо сверлила зелеными, полными боли и страданий глазами потолок. Это все, чем Валерия могла заниматься в больнице.

Однажды, когда Лера лежала с закрытыми глазами, кто-то постучался в дверь. Через секунду дверь открылась, и в палату вошла Александра.
- Лера, - прошептала в слезах Саша, осторожно коснувшись бледной руки дочери, которую Лера тут же отдернула, будто коснулась огня.
- Мама?
- Дочка…
- Зачем ты пришла, мама? Пришла еще раз убедиться в том, что ты всегда во всем права и что я без тебя никто? Пришла позлорадствовать?
- Зачем ты так? Я… вся извелась…Я с ума сходила от страха за тебя.…Как ты можешь так говорить?
- Как я могу? Да очень просто. Я говорю, как есть. Даже здесь.
- Почему? Почему ты мне ничего не сказала?
- А что бы ты сказала, если бы я призналась? Ты бы меня поняла?

Александра замолчала. Вряд ли бы она смогла понять дочь. Нет, Саша бы не поняла. Она не хотела, чтобы девочка пошла по ее стопам, чтобы у нее была такая же судьба, как и у ее матери.
- Молчишь? Не хочу больше об этом с тобой разговаривать. Я устала.

Саша снова попыталась взять руку Валерии, но та опять ее отдернула и спрятала под одеялом.
- Я хочу, чтобы ты знала. Я тебя очень люблю, Лера. Я знаю, я много чего натворила, но… Я, правда, тебя люблю.
Лера улыбнулась. Это улыбка обнажила душу Валерии, показала всю ее боль и отчаяние.
- И ты хочешь, чтобы я поверила в твои слова? Ты всю мою жизнь, все мои восемнадцать лет меня ненавидела. Я от тебя ни одного теплого слова не услышала, только равнодушие, только твое высокомерие и снова равнодушие. Я спрашивала себя, за что? За что ты меня так ненавидишь? И я превратилась в то, кем сейчас являюсь. Благодаря тебе, мамочка. Ты меня ненавидела. Но я не знаю, что я тебе сделала? Может, ты ненавидела меня за то, что я родилась? Но я тебя об этом не просила. Я не просила рожать меня. Это ты сама, мама. Тебя всегда интересовали только твои съемки. Всегда. В твоей жизни не было места для меня. И ты хочешь, чтобы я поверила в то, что вот так, сразу, ты взяла и полюбила меня?! Уйди, мама. Я прошу тебя, умоляю, уйди и больше никогда не появляйся в моей жизни. Я не хочу тебя видеть. И не могу. Умоляю, уходи. Хоть раз сделай для меня что-то. Уходи.

Уходи. Это было последнее, что Александра слышала от своей дочери. В тот день она ушла с обливающимся кровью сердцем. Придя домой, Саша разбила, сломала, разорвала все, что можно было, а потом напилась. В тот день Александра потеряла единственную дочь, хотя на самом деле она потеряла ее задолго до этих событий. Иногда воспоминания бьют сильнее ножа. Воспоминания - это самое жестокое наказание для провинившегося человека. Они убивают медленно, наслаждаясь каждым моментом. Они будто прокручивают тебя через мясорубку.

* * *

Саша крепко сжимала в объятиях первую книгу дочери, ставшую бестселлером. Эта книга принесла Валерии популярность. Саша прекрасно знала, что каждое слово в этой книге адресовано ей, ее матери, которая поздно поняла, поздно опомнилась, которая не заслужила, не смогла, не захотела. Много всего «не…».
Саша уходила, все еще сжимая книгу в объятиях, когда кто-то ее окликнул:
- Мама?!

Саша мгновенно оцепенела. Мама! Ее так не называли уже семь лет. Семь лет она не слышала это слово, оказавшееся таким дорогим. Саша до смерти боялась обернуться, она ждала этого момента целых семь лет, мечтала о нем, представляла, как это будет, но боялась обернуться.
- Мама! – снова раздался до боли знакомый голос, и Саша, наконец, набравшись смелости, обернулась.
В трех шагах от нее стояла ее дочь, такая повзрослевшая, красивая, сильная, совсем другая. Но глаза все те же, изумрудные, бездонные, блестящие глаза.

Лера робко приблизилась к матери. А Александра все так же стояла в оцепенении. Ей казалось, что все это только сон и ничего более. Вот наступит рассвет, и Саша проснется вместе с прежней болью, разрывающей сердце на мелкие кусочки.
- Я тебя не поняла, - дрожащим голосом прошептала Саша.
Мать и дочь минуту стояли, смотря друг другу в глаза. А потом Валерия бросилась в мамины объятия и заплакала. Они обе плакали, их слезы говорили гораздо больше, чем могли сказать слова.