Футболки (окончание)

Шум раздавался со стороны окна. Девушка соскочила с постели и направилась посмотреть, что происходило на улице. Окна выходили во внутренний дворик, и Шурино ночное убежище было в аккурат над небольшим бассейном. Вначале Шурочке показалось, что в воде плещется какое–то огромное животное. Присмотревшись, девушка поняла, что водными процедурами занимается совсем не морской котик или дельфин, а Дмитрий Михайлович собственной персоной. Фыркая и что–то напевая, олигарх плыл спиной к Шуре.

Забыв, что вчера вечером она, так и не найдя пижаму, заснула прямо в неглиже, Шура высунулась из окна и стала неистово кричать: «Дима, немедленно вылезь из воды, ты простудишься, это же не Ницца!»

Дмитрий Михайлович элегантно перевернулся и приветливо помахал Шуре рукой.

- Шура, доброе утро! Бегу готовить тебе завтрак. Спускайся, нимфа, прямо в чем стоишь!

Шура охнула: прозрачный пеньюар просвечивал всю ее фигуру. Наскоро умывшись, Шура захотела спуститься вниз и выбрать в гардеробной одежду для завтрака.

Но тут случилось непредвиденное – стул, на который предусмотрительная Шура закрылась вчера, не вынимался. Было такое ощущение, что за ночь он просто вырос! Вероятно, его просто заклинило, но в любом случае Шура не могла выйти из своей спальни. Предприняв несколько попыток, не увенчавшихся успехом, раздосадованная Шура устало опустилась на диван.

В коридоре раздались шаги Дмитрия Михайловича. Вероятно, олигарху надоело ждать девушку, и он решил сам выяснить, в чем дело. Раздался деликатный стук и Никонов звонким баритоном спросил: «Шура, у тебя все в порядке?»

- Я дверь не могу открыть, - смущенно пролепетала Шура. - Стул мешает.
- Шурочка, какой стул?
- Ну, такой, витиеватый, с ножками, они за ночь выросли.
- Ничего не понимаю, - в голосе Дмитрия Михайловича было какое–то недоумение. - Стул всегда далеко от двери стоял, в углу комнаты, как он может мешать?
- Ну, вот так, мешает, я на него дверь закрыла, а ее теперь переклинило.
- А, понятно.

Шура в очередной раз поразилась выдержке Никонова. Он даже не спросил, почему на ночь она закрывалась на стул.

- Ну, тогда, давай в окошко вылезай, я тебя, как яблоко с дерева, сниму с подоконника.

Шура быстро влезла в свой деловой костюм и залезла на подоконник, свесив ноги. Лестницы и впрямь не понадобилось. Олигарх подошел ко второму этажу дома и, подставив шею, жестом пригласил Шуру сесть, процитировав Сергея Михалкова:

«Дядя Степа с тротуара
Достает до чердака.
Сквозь огонь и дым пожара
Тянется его рука».

«Уважали дядю Степу
за особенную стать.
Целовали только в галстук,
Выше было не достать!» - не растерявшись, процитировала Шура запомнившуюся ей пародию на Никонова.

- Ну, вот я уже села тебе на шею! - весело сказала Шурочка, аккуратно подобрав юбку, и тут же поняла, что на ней отсутствует нижнее белье, которое она в суматохе просто забыла надеть. Пока Шура соображала, что в такой ситуации можно предпринять, олигарх стал входить в дом, предварительно попросив девушку пригнуться.
- Эй, там внизу, - потребовала Шура. - Спустите меня немедленно!
- Странно, Шурочка, тебе не нравится на мне кататься? Ирише всегда нравилось, когда маленькая была…
- Нравится мне все, нравится, просто я есть уже хочу.

Шура с грехом пополам слезла с шеи Дмитрия Михайловича и побежала переодеваться. Интересно, Никонов понял, какой с ней случился конфуз?

Когда она вошла на кухню, свежевыжатый апельсиновый сок, ароматный кофе, аппетитные тосты и яичница уже ждали ее на столе. Видимо, для антуража Дмитрий Михайлович поставил на стол жестяную банку, на которой было написано «Завтрак олигарха» и нарисованы рябчики с ананасами. Сам Никонов с отдельного блюдечка уплетал за обе щеки пончики с сахарной пудрой и, увидев Шуру, с виноватым видом стал оправдываться:

- Присоединяйся, Шура, извини, что без тебя начал, аппетит по утрам зверский! Страсть как пончики по утрам люблю потреблять, в Лондоне мне из специальной пекарни доставляют. Почти такие же вкусные, как у вас в городе. Хочешь попробовать?
- А ты что, в нашей знаменитой пончиковой на Лошадиной улице был? - с удивлением спросила девушка, с любопытством рассматривая выставленную снедь.
- Представляешь, был. Мы с моей командой на станцию прибыли решать дела рано утром, повели нас в какой–то местный ресторан завтракать, пончиков там не оказалось. А от твоего крестника знаю, что у вас еще с основания города пончиковая работает. Директор станции, правда, в лице изменился, сразу же отговаривать меня стал, мол, место такое пролетарское, для рабочих. Но мы все–таки поехали. Так меня там сразу узнали и даже хотели бесплатно обслужить, насилу уговорил их деньги взять! Я вкуснее пончиков в жизни не ел!
- Мне в мой день рождения, когда я там бываю, тоже всегда бесплатно пончики предлагают. Может быть, потому что мой день рождения как раз с днем открытия нашей пончиковой совпадает, ну и с днем города, конечно тоже, мне же лет ровно столько, сколько нашему городу, - Шура заметила, что при этих словах Дмитрий Михайлович о чем–то задумался и внес какие–то данные в свой Vertu.

Между тем, Шура, доедая уже второй пончик, проговорила жалобным тоном:
- В гостинице красную икру на завтрак давали.

Никонов с олимпийским спокойствием открыл холодильник и, доставая банки, подобно персонажу Савелия Крамарова, стал пояснять:
- Икра черная! Икра красная! Икра заморская - баклажанная! А вот еще – тобико - икра летучей рыбы!

- Вот скажи, Дима, - к удивлению олигарха, Шура сев за стол, принялась готовить себе бутерброд со всеми видами икры, - а обязательно в конце сентября в бассейн залезать?
- Во–первых, бассейн с подогревом, во–вторых, ты, Шурочка, забываешь, что я президент ассоциации водных видов спорта.
- Да как же такое забудешь! Об этом недавно все газеты Ниццы писали!

При этих словах Шура приосанилась и с видом отличницы, читающей стишок на линейке первого сентября, произнесла:
- И дразня всех этих скучных и завистливых людей, никогда на водных лыжах он не ездил без…

- Шура, я на водных лыжах не ездил никогда - ни без этих, ни с ними! Я катался только на аквабайке. Прилетаем мы как–то с другом в Сочи в санаторий…
- Интересно, интересно, - перебила Дмитрия Михайловича Шура. - Я, как твой будущий биограф, просто шокирована. Это что же, сказка про Диму Никонова? Прилетает он как-то с другом в Сочи… Наверное, местных пончиков поесть захотел! Хотя, в Сочи сейчас такие цены, что отдыхать могут только олигархи!
- Ты, Шура, зря смеешься. Санаторий был из дешевых, нам молодость напомнил, но какое зато там замечательное место для катания на аквабайке!
- Поехали туда в свадебное путешествие! – с невинной улыбкой предложила Шура.
- Вынужден тебя разочаровать, в свадебное путешествие туда лучше не ехать – кровати скрипучие и стенки тонкие.

Шура сделала вид, что не поняла намек и опустилась под стол, пролепетав что–то о закатившейся икринке.

- Но на аквабайке я тебя обязательно покатаю, только ответь на два вопроса.
- Ну вот, Дима, свадебного путешествия еще не было, а ты уже условия какие–то выставляешь, - приподняла голову девушка.

- Итак, вопрос номер один, - проигнорировав ее замечание, начал Дмитрий Михайлович. - Зачем ты закрывалась на стул? Ты думаешь, если Англия, так значит сразу привидения в домах водятся? И вопрос номер два, он же последний – ты принципиально не носишь, даже не знаю, как бы так выразиться прилично, ну такие, надевают на то место, где ноги начинаются? - При этих словах Шура снова наклонилась, чтобы скрыться. - Спрашиваю, потому что в универмаге много таких для тебя купил, а белье обратно не принимают, придется благотворительный аукцион проводить.

Шура притворно вздохнула.
- Я на стул закрылась, потому что боялась, что ты будешь ко мне приставать. А он возьми и за ночь вырасти!
– Понятно, дорогая. Стул действительно с секретом, там есть определенный механизм, если за рычажок потянуть, вырастают ножки. Это себе Наполеон Первый придумал, он роста, как известно, был невысокого, ну а у меня обратная проблема, поэтому на стул, в основном, предлагаю гостям присесть. И, хотя он из другой эпохи, в интерьер, однако, вписался. Про стул понятно все - боялась домогательств, ну а белье не надела, потому что уже не боялась, что ли? Эй, Шура, греха то на душу не бери, положи ножичек обратно в икру, не замахивайся!

Милая светская беседа очень быстро закончилась. Никонову позвонили, нужно было ехать по каким–то срочным делам, чтобы успеть до отъезда. Шура быстро допила кофе и присоединилась к Дмитрию Михайловичу.

Уже сидя в просторном салоне Бентли, Шура тихонько спросила: «Дима, ответь мне, пожалуйста, тоже на один вопрос: Ты хотел вчера, чтобы я осталась у тебя дома, для чего? Если честно, это для меня до сих пор загадка».

Дмитрий Михайлович чуть заметно улыбнулся.
- Сейчас я тебе одну историю расскажу: приходит ко мне одна журналистка интервью для газеты брать. Ничего себе так девчонка. Все, что надо, на месте. Видимо, на что–то рассчитывала с моей стороны, в конце интервью говорит мимоходом: «А хорошо бы, Дмитрий Михайлович, нам как–нибудь вместе позавтракать. Может быть, завтра составите мне компанию?»
Я на голубом глазу ей и отвечаю: «Конечно, конечно, любезная Ольга Леонидовна, как же, обязательно позавтракаем, хоть завтра, но понимаете, человек я деловой, время мое очень дорого стоит, поэтому позавтракать со мной в копеечку Вам влетит, миллион долларов, если редакция газеты заплатит, с огромным удовольствием с Вами откушаю. Ты бы видела ее лицо!»
- Миллион за яичницу!
- Ну, да. Помнишь, спектакль такой шел в театре Моссовета «Миллион за улыбку»?
- Помню, я поэтому сразу и среагировала. Мы с классом тогда в Москву первый раз приехали, как раз на этот спектакль попали.

- Я, Шура, каждый раз твоему кругозору и интеллекту поражаюсь! Так вот, последнее время я все чаще стал задумываться, что даже, если бы мне кто–то такую сумму заплатил, я бы завтракать с ним не пошел. А с тобой мне хочется и завтракать, и обедать, и ужинать, и просто быть вместе! Я как–то известному своим юмором ведущему интервью давал, мы с ним, помнится, долго смеялись, обсуждали что–то, он в конце передачи так и сказал: «Не хочется Вас, Дмитрий Михайлович отпускать, так много обсудить надо, может быть, поедем к Вам?» И тебя, Шура, не хотелось отпускать, тем более, что увидимся только через неделю. Ну, а насчет домогательств, женская интуиция тебя не обманула, были у меня такие планы, но, увы, пришлось полночи работать, телефонный звонок с завода сорвал все мои коварные замыслы. Но очень надеюсь, что, когда прилечу обратно, будет возможность их воплотить.

- Я вынуждена вернуться к тебе домой, - притворно вздохнула Шура. - Колечки, одежда и электронная книжка остались у тебя.
- Ты, все–таки, решила все оставить? Значит, будет, чем тебя шантажировать!
- А тебе, Дима, не приходила мысль о том, что я специально ничего не взяла, чтобы был повод опять к тебе приехать?

Шура шутила до последнего, но поняв, что очень скоро Никонов уедет на целую неделю, не выдержала и все-таки заплакала. Дмитрий Михайлович в последний раз успокаивал более 10 лет назад плачущую после развода сестру, поэтому Шурины слезы застали его врасплох. Этот могущественный в бизнесе человек был абсолютно беспомощен, когда речь шла о чувствах. Никонов растерянно обнимал рыдающую Шуру, не зная, что придумать. На выручку пришел шофер:

- Дмитрий Михайлович, когда моя жена плачет, я обычно ей покупаю какую–нибудь безделушку. Ненадолго, но отвлекает от грустных мыслей.
- Мне ничего не надо, - запротестовала Шура, - хотя нет, мне веер нужен, наверное, - почему–то попросила Шура.
- Я не ослышался, веер? Держу пари, Шура, ты вчера читала Уайльда! Ну, веер, так, веер, поехали в китайский квартал.
- А ты не опоздаешь на встречу? - вытирая слезы, спросила Шура.
- Это по дороге. Так что, все нормально.

Китайский магазинчик, куда Никонов привез Шуру, находился совсем не на окраине города, а почти в центре, недалеко от площади Пикадилли. На здании была вертикально висящая красная вывеска, на которой сверкали золотые иероглифы. Войдя вовнутрь, Шура была поражена роскошью интерьера и выставленных товаров: здесь можно было найти и фарфор династии Мин, и изделия из бронзы, эмали, слоновой кости, и инкрустированное оружие. Покупатели молча, точно в церкви, скользили, подобно теням, от одной роскошной вещи к другой. Молоденькая, с раскосыми глазами красавица в голубом костюме показывала туристам зонтик от солнца с бамбуковой ручкой.

Увидев Никонова, из глубины магазина вышел пожилой китаец в традиционной одежде ханьфу. На практически чистом русском языке, улыбаясь, он поприветствовал клиентов.
Поздоровавшись в свою очередь, Никонов пояснил:
- Мой старый знакомый, Вейдж, я у него иногда покупаю разные забавные сувениры. Прекрасно говорит по–русски, учился в свое время в Ленинграде в Политехническом институте, компрессорные установки изучал.
Шура – моя невеста. Уезжаю по работе из Лондона, покидаю ее на несколько дней, захотела, почему–то, чтобы веер ей купил.

- Почему–то! Почему–то, Дима, в этой жизни ничего не бывает, все имеет свои причины…Ты умный, должен понимать. Сейчас покажу лучший веер в моей лавке, твоей невесте обязательно понравится.

При этих словах Вейдж достал с полки огромную коробку. Шура собиралась было запротестовать, что веер слишком большой, но внутри коробки оказался изысканный футляр небольшого размера. Из футляра китаец вынул чудесный лакированный веер из сандалового дерева тонкой ручной работы. На веере с двух сторон были изображены сценки из крестьянской жизни, внизу были нарисованы какие–то иероглифы. Шура взяла его в руку, слегка помахала. Веер был невесомый, а каждый его взмах, казалось, создавал какую-то неведомую волну энергии. У Шуры даже слегка закружилась голова. «Вероятно, это от сладковатого аромата благовоний», - подумала девушка.

Никонов с беспокойством взглянул на Шуру.
- Ну что, Шура, покупаем?
- Покупаем, только если можно, я на свежий воздух выйду, здесь очень душно. А эта бумажка внутри с семизначными цифрами – неужели цена?
- Шура, успокойся, это артикул! Я сейчас быстро заплачу и поедем.

Когда Шура, поблагодарив Вейджа, скрылась в дверях, китаец озабоченно спросил у Никонова:
- Ты сказал ей, что уезжаешь по работе?
- Ну, да, так спокойнее.
- И то, правда. Не волнуйся. Веер я ей хороший выбрал, защитит в случае чего. Удачи! Как у вас в России говорят? С Богом!

Шурина выставка закончилась, и девушка уехала обратно домой. Никонов звонил каждый день, рассказывал, как холодно в Заполярье, расспрашивал Шуру о дальнейших планах на поездки, обещал приехать, как только разберется с делами.

Наконец, настал субботний день, которого Шура ждала одновременно с нетерпением и страхом. Никонов должен был покинуть завод и прилететь сначала в Лондон, а оттуда уже в маленький провинциальный Шурин городок. Дмитрий Михайлович пока не позвонил и, чтобы как–то скоротать время, Шура решила почитать и взяла первую попавшуюся в руки книгу.
«Ахматова, странно, она всегда так далеко на полке стояла. Наверное, Саша заходил, пока меня не было, брал, смотрел».

Шура наугад раскрыла страницу и прочитала «Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король».

Какое–то нехорошее предчувствие охватило девушку. Лихорадочно соображая, она включила компьютер. Все новостные сайты были переполнены фотографиями и репортажами о внезапной смерти олигарха Никонова. Уже не вдаваясь в причины произошедшего, Шура охнула и упала в обморок.

«А за окном шелестят тополя:
«Нет на земле твоего короля...»