Она всегда меня понимала

Прочитала пронзительный рассказ Веры-рыжули о целительнице-отшельнице и нахлынули на меня свои воспоминания. И чувство такое странное, цветное. В котором к чернильно-фиолетовой боли утраты примешивается светлое солнечное - мне очень повезло, я знала эту женщину. И еще... Почему-то малиновое - пятнышко вины. С годами малиновое пятно становится все меньше, уступая место солнечному. Фиолетовое остается.

Предыстория.
Началось все с несчастного случая. Мы жили тогда на пятом этаже и сладкие запасы на зиму в виде трехлитровых банок с вареньем хранили на балконе. Банки с балкона приносили по одной и постепенно опустошали их, перекладывая в вазочку. Затем приносили следующую.

Зимние каникулы. Мой сын, как обычно, привел гостей. Варенье закончилось и в обеденный перерыв, забежав домой, я решила быстренько открыть следующую банку.
Принесла ее с балкона. Пыталась открыть, но холодная пластиковая крышка не хотела открываться. Я поставила ее в раковину и включила горячую воду. Крышка стала мягче. Вот уже почти открылась. Еще немного надавить посильнее и .... Стеклянная банка раскололась зигзагом. Большой палец руки с размаху, с силой опустился на острый край. Все произошло мгновенно. Острая боль и вся мягкая часть, подушечка большого пальца болтается, держится практически только на коже. Кровь хлещет. Мне дурно. Я смотрю, как моя кровь смешивается с вареньем в раковине.

Я все-таки подняла кусочек моей плоти, попыталась пристроить его на место, завязала. Кровь моментально просочилась сквозь бинт.

На улице мне стала немного лучше. Я шла к поликлинике, отмечая свой путь капельками крови на снегу.

-Ну что..., шить надо... а шить нечем, а нет, нашел!

Хирург держал в руке склянку. Спирт в ней высох. На дне склянки лежал кусочек нитки. Видимо, спирта смочить и продезинфицировать нить у хирурга тоже не было. Возможно, он посчитал это необязательным.
На следующий день у меня поднялась температура. Палец распух. Видно даже с повязкой. И еще противная пульсация...

Я снова в хирургическом кабинете.
- Дааа, придется открывать.
Шов убирается. Накладывается повязка. Выписываются антибиотики.
- Через пару дней зашьем!
Через два дня снова зашивают. А на третий опять распарывают.
Я шучу сквозь слезы боли и обиды:
- Может лучше молнию вшить?
Палец болит. Повязка на пальце по величине сравнима с гипсом.

- Ты что палец сломала?
- Нет, порезала.
Я рассказываю историю своих страданий знакомой.
- А ты сходи к бабушке! Она лучше вылечит!

Я только горько рукой махнула. Не верила я "бабушкам". Я выросла в семье медиков. И к методам народной медицины относилась очень скептично. Но палец болел и не давал спать ночью. Да еще опять появилось это мерзкое туканье - признак того, что опять нарывать будет.

Утром я позвонила знакомой.
- Скажи адрес, я записываю.

Знакомство .
Ее домик выделялся из всех домов на улице. Он был просто крошечный. Я вообще раньше таких маленьких домов не видела.

Не найдя звонка, я постучала в окошко. Белая занавесочка откинулась. Показалась старческая рука. Она махнула мне - жди!

- Проходи, проходи, холодно! В доме расскажешь, с чем пришла.
Маленькая старушка, под стать домику. Она провела меня сквозь темный крытый дворик. Дрова, сложенные в поленницу, и узкий проход к двери.
- Ну, показывай!
Я сидела на табуретке у крошечного стола возле окна. По площади весь этот домик уступал большой комнате в моей квартире. Заходишь в маленькую кухоньку, большую часть которой занимает печка.
Место только для малюсенького столика и табуретки. Здесь баба Лида ест.

В комнате рядом с печкой стоит кровать. Справа шкаф. Он занимает всю стену. Слева сундук и стол у окна. За которым я сижу. Вот и все убранство.

Я с интересом оглядывалась по сторонам, а баба Лида, не прикасаясь, осматривала мой палец.
- Что же ты сразу ко мне не пришла? Быстро бы направили.
Баба Лида, покачивая головой, открыла шкаф и достала с полки маленький узелок. Что-то там в белую тряпицу завязанное. Это оказалось маленькими гладкими палочками, длиной сантиметров семь-восемь, не больше.

Она держала эту дощечку над моим пальцем и что-то шептала. "Лечение" не произвело на меня большого эффекта. Порадовало лишь то, что раны баба Лида не касалась и больно мне не делала.
- Тебе, милая, еще придется прийти. Не получилось у меня направить.
Я оставила продукты (денег бабушка не брала) и отправилась домой, по пути сожалея о своей глупости. Нашла чему верить! И жалея о потерянном времени. Баба Лида жила на другом конце поселка.

В ту ночь я спала. Не скажу, что боль исчезла. Она еще была, но как-бы притаилась, поутихла. И тукать перестало. А это успокаивало морально. Замок-молнию мне так и не вшили, а идти к хирургу для очередного распарывания шва у меня не было никакого желания. Нервы уже на пределе. Да и больно ведь.

Я ходила к бабе Лиде неделю. Знала весь ритуал лечения наизусть. Баба Лида держала палочку над моим пальцем и шептала. А я закрывала глаза и прислушивалась к себе, почти засыпала.

После лечения мы пили чай. Я приносила чего-нибудь вкусненького и мы чаевничали.
С ней было удивительно спокойно и чисто. Я не знаю почему, возможно, она видела мой интерес. Спрашивать я много не решалась. Но бабушка сама рассказывала.
Она уже давно живет одна. Дочка работает врачом в областном центре. Да, приезжает, помогает, но у нее семья, дети, работа.

Баба Лида рассказывала, как ее бабушка передавала ей знания. А девочка Лида записывала все в толстую тетрадку, не надеясь на память, боясь что-то упустить. Ответственность у нее была очень развита. И клятву Гиппократа не давала, а навредить не хотела, боялась. Грех.

Еще она рассказывала, как жила у нее квартирантка. У меня глаза на лоб. Где?
- Так вот здесь сундука не было, он в сенцах был. Здесь ее раскладушка и стояла. Способная девчонка была. Только вот поступила нехорошо. Исчезла в один день. Не заплатив за постой. Исчезла, прихватив заветную тетрадку и пенсию бабы Лиды. Грех.

Дружба .

Палец мой уже давно зажил. Ранка заросла. Шрам остался, а чувствительность этого места потерялась. Но главное, не болит. Я продолжала приходить к бабе Лиде. Она радовалась моему приходу. Жила она скромненько. Гостинцам рада была, хоть и говорила:
- Бог с тобой! Зачем же ты все это притащила?
Но принимала. Наверное, понимала, что я просто так, от души. Без корысти. Хотя где она, грань корысти? Мне ведь эти встречи тоже много давали. Спокойно, уютно было в ее маленьком домике.

Однажды разговор зашел о моем сыне. Который боится оставаться дома один. Я ухожу на работу и он моментально за дверь. В то время бум видиков только начинался. Его угораздило посмотреть страшилку про куклу, убивающую людей. И он стал бояться кукол своей сестры.

- Так что же ты молчала? Приводи!
Привела.
- Ты не бойся. Водичку я ключевую сама принесла. Вот, на угольках березовых я ее настояла.

Баба Лида как-бы видела мои опасения. Одно дело - мой палец. Другое - сын, ребенок. Как она его лечить будет?!
- Я его только водичкой этой умою и почитаю над ним.
И ведь вылечила. Прошел у мальчишки страх.
А дружба наша продолжалась.
Однажды, уже на следующую зиму нашего знакомства баба Лида пожаловалась, что мерзнет. Не мудрено. Домишко старенький, ветхий. На улице мороз.

- Одеяло-то у меня есть. Ватное, теплое. Да вот только не могу я им укрываться, тяжелое очень. Давит оно на меня.

Баба Лида была такая маленькая и сухонькая, что словам о тяжелом одеяле верилось легко.
У меня в то время было много знакомых немцев. Они строили компрессорные станции и жили рядом. И друг у меня немец был. Правда, он уехал домой. Закончился рабочий договор. Но знакомые у меня все равно были. Мне удалось через них очень дешево купить почти новое пуховое одеяло.

Радости бабы Лиды не было конца.
-Ты, детонька, не представляешь, как тепло и легко мне сейчас спится!
Я радовалась, что угодила.

Она не только рассказывала сама, она и меня расспрашивала. Почему я грустная? О чем задумалась?
А однажды достала карты.
- Давай погадаю!
- Не печалься, думает он о тебе. И нет никого с ним рядом. О тебе его думки и приедет он к тебе скоро.
Гадала баба Лида не всегда. Только по определенным дням. В какие-то дни гадать было "грех".

Мой друг затеял разводиться со своей женой. Я об этом тоже бабе Лиде рассказала.
- Отвораживать от жены я не буду. Грех! Да и не нужно это, ты у него в думках. А вот приворожить его к тебе могу. Если хочешь.
Я не хотела. Для меня, не верующей, тоже существовало понятие "грех".

Вообще, слово "грех" часто звучало в ее рассказах. Но все ее понятия о грехах одно к одному совпадали с моими атеистическими понятиями о порядочности и поэтому не раздражали.

Как и говорила баба Лида, думки его были обо мне. Развелся и приехал. Ко мне в Россию. Вызвав бурю непонимания среди друзей и родственников. А потом была суета со сбором документов для нашей регистрации. Строительство дома. Хлопоты, хлопоты...

Однажды подумалось, вспомнилось о бабе Лиде. Вину ощутила. Давно у нее не была. Закрутилась. Слишком много всего навалилось. Да и жили мы теперь в другом месте. Километров тридцать будет. Пешком не пойдешь.

Уговорила мужа поехать, навестить старушку.
- Помнишь? Я много о ней тебе рассказывала.
Выбрали время, поехали. Вот и улица знакомая, домишко едва заметный среди богатых домов соседей.
Я постучала в окошко. В уме подбирала слова.
- Вот он, о нем Вы мне рассказывали, на него гадали. Муж мой.
Я уже отрепетировала в уме текст приветствия. Представила, как мелкими неуверенными шагами идет в полумраке крытого дворика баба Лида, чтобы открыть нам дверь. Вот она слегка качнулась и придержалась сухонькой своей рукой за поленницу.
Никаких шагов. Мы стояли у закрытой двери. Я снова постучала. Никого!

- Это вы к Лидии, что ли?
Из дома напротив вышла женщина и направилась к нам.
- Нет ее. Похоронили Лидию. Болела. Отмучилась, сердешная.
- А кот?
Я не к месту вспомнила старого беззубого кота бабы Лиды. Ее тихий, чуть насмешливый голос: "Старый он у меня. Кот-то. Помирать вместе будем".
- Кот? Так и он умер. Сама видела, как дочка Лиды в огороде за домом его хоронила. Яму копает и ревет. По матери ревела, ясно дело, хоть и кота хоронила.

Я тогда тоже не выдержала. Ревела всю обратную дорогу. Малиновое пятно вины стояло перед глазами. Почему я не выбрала время? Почему не навестила ее?

Со временем боль утихла. Я очень редко вспоминаю бабу Лиду. Только вот сегодня, прочитала рассказ Рыжули и нахлынуло на меня...
И опять слезы на глазах и воспоминания цветные. Хорошо, что солнечно-желтого больше. Видимо, не держит на меня зла баба Лида. Она всегда меня хорошо понимала.