Достойные (восток)

Хаджи-Султан сидел, скрестив ноги, на своём ложе, заваленном шёлковыми простынями, и задумчиво прихлёбывал из серебряной чаши гранатовый сок. Простыни под ним были свалены в кучу и смяты, но он не спешил их расправлять и не звал на помощь прислугу, так как на смятых простынях ему сиделось удобнее и мягче, а любви к идеальному порядку он никогда не испытывал. У него было слишком много государственных дел, чтобы заботиться о порядке в собственном дворце. Также он не любил прибегать к помощи прислуги. Даже в детстве, когда за него что-то делали другие, он чувствовал себя жалким и ничтожным. Зато его жене Рафике ничего не приходилось делать самой, кроме как ублажать Султана. Хаджи был ещё весьма молод и жена у него была только одна, но он уже подумывал о том, чтобы завести ещё парочку, благо положение ему это позволяет.

В тяжёлую дверь с резными узорами тихонько постучали. Хаджи поставил на низкий стол серебряную чашу, поправил слегка съехавший на бок тюрбан и молвил:

- Входи.

Дверь открылась и в покои Султана тихо вошёл его молодой евнух по имени Маду. Почтенно поклонившись, он проговорил писклявым голоском:

- О, Великий Султан! Осмелюсь доложить вам, что в Вашей фамильной гробнице был убит стражник...

Хаджи поднял брови и деловито почесал бороду.

- Об этом что-нибудь известно? - сдержанно спросил он.

- И трое ранены... - продолжал Маду. - Стража обнаружила в склепе воровку и хотела немедленно её заточить, но она была при оружии и, как сказали стражники, очень быстрая и хорошо обученная сражаться...

- Так она была одна? - всё так же спокойно спросил Хаджи. - И это была женщина? Она убила моего воина и ранила троих?

- Её всё-таки схватили и заточили в дворцовую темницу. - Маду попытался замолвить слово за стражников своего господина. - Согласно указу, завтра на рассвете она должна быть четвертована, но, опять же по закону, последнее слово за Вами. И... Она почему-то требует встречи лично с Вами. Говорит, что это в Ваших интересах... - Евнух не решился передать Султану дословно фразу воровки: "Иначе он пожалеет."

- Раз она так хочет... Почему бы нет?

Неотложных дел у Хаджи не было и он решил размяться, лично посетив ожидающую смерти заключённую, не отдавая приказа привести её к нему в палаты. Поднявшись с ложа, он неторопливо побрёл по длинному светлому коридору, со всех сторон выложенному узорами из разноцветных камней, не глядя принимая поклоны слуг, днём и ночью протирающих дворцовые стены от пыли.

Темница располагалась в подземелье дворца. Хаджи долго спускался туда по винтовой лестнице вслед за своим слугой. Когда они оказались под землёй, Маду подал ему факел, висящий на стене, и дальше побрёл позади. У дверей темницы Султана встретили поклоном стражники с длинными копьями в руках.

- Отпереть дверь, - приказал им Хаджи.

Один из стражников снял с пояса связку ключей и поспешно открыл замок на дубовой двери с маленьким зарешёченным окошком. Дверь со скрипом отворилась и Хаджи неторопливо вошёл в тёмную сырую камеру. Его шаги по каменному полу отдавались эхом в тихом глухом помещении, где звучала только капающая откуда-то вода.

В мерцании факела Хаджи разглядел сидящую на полу молодую деву, которой едва ли исполнилось двадцать на тот момент. Её тёмные волосы, собранные в хвост, слегка растрепались и выбились из-под кружевной ленты. На ней были яркие шёлковые шаровары, немного запачканные пылью гробницы, и позолоченные башмаки. Стальным ошейником она была прикована к каменной стене. Юная дева сидела, упёршись руками в пол и глядя вниз, её лицо было скрыто густыми волосами.

- Ты хотела меня видеть? - строго спросил Хаджи.

Воровка подняла голову. Факел осветил её дивное лицо, дева оказалась гораздо красивее Рафики, жены Султана, которую он тщательно подбирал. Ему вдруг ужасно захотелось снять с неё этот мерзкий ошейник, на такой прекрасной шее он был совершенно не к месту.

- Кто ты? - спросил Хаджи.

- Это не важно, - ответила воровка таким же строгим голосом. - Если хочешь знать моё имя, то меня зовут Назифа. Но сейчас гораздо важнее, кто ты. - Она заговорила громче и возбуждённее. - Ты ли Хаджи-Султан? Ты ли прямой потомок персидских царей? Ты ли законный правитель по крови?

Неслыханная дерзость! Но ничего. На рассвете она сполна заплатит за всё.

- Ты в этом сомневаешься, женщина? - сказал Хаджи, отразив её пронзительный взгляд своим, твёрдым и уверенным.

Вдумчиво всмотревшись в него, Назифа тихо сказала:

- Нет, не сомневаюсь. Итак, мне надо поговорить с тобой наедине. Пусть твои слуги уйдут и я скажу тебе то, что дозволено слышать лишь истинному Султану по крови.

- Ты не в праве чего-либо требовать от меня, - сказал Хаджи.

- А тебе совсем не интересно, что я скажу? - улыбнулась Назифа. - Вот увидишь, это очень важно.

Султану действительно было любопытно, что может сказать ему воровка. Только поэтому он, будто нехотя, высунулся из приоткрытой двери и сказал Маду и двум стражникам:

- Уходите. Оставьте нас вдвоём.

Стражники удивлённо переглянулись и поспешным боевым шагом отправились в глубь длинного подземного тоннеля.

Назифа поднялась с сырого пола и подошла к Хаджи настолько близко, насколько позволяла цепь ошейника.

- Твои бестолковые стражники даже обыскивать не умеют, - сказала она и запустила руку в свои длинные волосы. Покопавшись под лентой, она извлекла на свет факела маленькую, размером с ладонь отрока, каменную табличку с высеченными на ней древними символами. - Знаешь, что это?

Хаджи всмотрелся в табличку. Он плохо знал язык древних, но всё же догадался, что это такое, и всерьёз заволновался, но на всякий случай сделал вид, что этот предмет абсолютно ему не знаком.

- Я нашла это в гробнице, - объяснил Назифа. - Здесь написано имя твоего далёкого предка, самого первого царя Персии. - Она бросила на Султана быстрый взгляд. - Да, ты всё правильно понял. Именно в этой печати заключена его власть, многие века передающаяся из поколения в поколение.

- Откуда ты...

- Я ведь и в библиотеке твоей успела побывать, пока твои ротозеи меня не заметили! А печать-то ведь такая старая, прям чувствую, какая хрупкая стала. - Взявшись за край печати двумя пальцами, она подняла её высоко над головой. - Представляешь, мне теперь только отпустить её и всё! Конец твоему роду и твоей власти! И твои предки тебе этого не простят! Стоит ли это того, чтобы казнить обычную воровку?

- Как ты смеешь, женщина!

- А что ты мне сделаешь? - засмеялась Назифа. - Ещё раз четвертуешь? Мне терять уже нечего! Уж лучше прикажи вернуть мне мои драгоценности и отпустить меня с миром, меньше хлопот будет!

Назифа говорила так уверенно, что Хаджи разволновался ещё больше. Она не вела бы себя так дерзко, если бы хоть немного сомневалась в том, что делает. Но гордость не позволяла ему пойти на поводу у воровки, посмевшей осквернить его родовую гробницу, этого бы предки ему точно не простили.

Хаджи сосредоточился. Сжал кулаки. Выхватить саблю из ножен он бы не успел, печать едва держалась в тонких пальцах воровки. До неё было три шага. Можно ли, преодолев это расстояние, сбить её с ног и при этом успеть поймать падающую на пол печать? Скорее нет, чем да. Но другого выхода не было, мысль о том, чтобы исполнить требование воровки Хаджи отмёл сразу.

Итак, Султан стиснул зубы, мысленно досчитал до трёх и резко подался вперёд. Каменная табличка мгновенно выскользнула из пальцев Назифы и стремительно полетела на пол, а сама она, повернувшись вокруг себя, хотела сойти с пути Хаджи, чтобы он ударился лбом о стену, но вот беда - она совсем забыла про ошейник, цепью прикованный к этой самой стене. Цепь помешала ей отпрыгнуть и толчок могучего плеча Султана в поясницу сбил её с ног. Вместо того, чтобы защититься руками от удара об пол, Назифа зачем-то выбросила руку в сторону и готовая расколоться табличка, которую Хаджи бы точно уже не поймал, упала в её открытую ладонь.

Не выказывая ни малейшего удивления, Хаджи поднялся на ноги и отряхнул шаровары. Назифа, в свою очередь, не собиралась ни вставать, ни скрывать удивления. Поднеся зажатую руку к своему лицу, она изумлённо уставилась на каменную табличку.

- Я её поймала?! - воскликнула она. - Зачем?!

- Чтобы и дальше меня было чем шантажировать, - спокойно ответил Султан.

- Может быть, - кивнула воровка. - Не знаю... Когда я падала, первое, о чём я подумала, - это что надо любой ценой поймать печать.

Хаджи гордой поступью обошёл лежащую Назифу вокруг, глядя на неё свысока. А она на него не смотрела, слишком крепко задумалась, зачем она поймала этот камень.

- Я всё равно тебя не отпущу, - тихо сказал Хаджи.

- И не надо, - отстранённо ответила Назифа, будто бы ей вдруг стало безразлично на свою судьбу. - Но, когда твои потомки станут правителями, вспомни, как ты меня расчленил, и что твой род сохранил власть только благодаря мне. На!

Не вставая с пола, она протянула печать Хаджи. Тот взял её, осмотрел... Всё же воровка очень быстро поймала её, вряд ли у неё был какой-то умысел при этом. Но, раз поймала... Возможно, это добрый знак.

- Стража! - крикнул Хаджи.

В тоннеле послышался громкий топот воинских сапог и вскоре стража предстала перед ним в ожидании дальнейших распоряжений.

- Снимите-ка с неё ошейник, - приказал им Султан.

Стражники привыкли беспрекословно подчиняться любому, даже самому странному приказу своего господина, но в этот раз они удивлённо переглянулись, на миг решив, что Султан выжил из ума.

- Господин? - переспросил один из них в надежде, что ослышался.

- Я велел снять с неё ошейник, - снисходительно повторил Хаджи.

Стражник нерешительно подошёл к ней сзади, повертел связкой ключей и снял замок с ошейника. Потерев красный след на шее, Назифа вдруг ударила его ребром ладони по коленке. Воин согнулся, с трудом сдерживая крик боли. Его товарищ схватился было за копьё, но Хаджи жестом остановил его. Воровка запустила руку в карман стражника и что-то из него достала.

- Ожерелье моё забрал, скотина! - злобно прошипела она.

Хаджи, глядя на него, укоризненно покачал головой. Всё-таки это была кража и за такое следовало отрубить руку, но к дворцовым стражникам такие жёсткие законы, как правило, не применялись.

Стража была отправлена в казарму, а Хаджи и Назифа вышли в узорный коридор, принимая поклоны слуг (Назифа тоже принимала их гордым взглядом, хотя к ней они и не относились).

- А ты не боишься, что я сейчас сбегу, или даже убью тебя? - спросила она, застёгивая на шее своё ожерелье из разноцветных каменьев. - Думаешь, меня напугают твои слуги?

- Думаю, ты не упустишь возможности прогуляться по дворцу Султана, - спокойно ответил Хаджи.

Назифа ничего не ответила. Обилие самоцветов на стенах слепило ей глаза после пребывания в тёмном подземелье и она щурилась на переплетение отражавшихся в них солнечных лучей, но тем не менее была восхищена дворцовой красотой.

Возле покоев Султана стояли два стражника, готовых скрестить свои копья перед каждым непрошеным гостем. В этот раз им не пришлось этого делать, очевидно они приняли Назифу за новую служанку своего господина.

Войдя в свои покои, Хаджи привычно сел на свою ложу и жестом пригласил Назифу сесть в кресло напротив. Она села, поджав ноги, и, не дожидаясь приглашения, отщипнула от грозди виноградину. Хаджи властно посмотрел на неё и сказал:

- Назифа, каковы бы ни были твои причины вторгнуться в мою родовую гробницу, в первую очередь я должен знать, почему ты не позволила моему роду прерваться и потерять власть?

- Я же сказала, я не знаю, - ответила Назифа, прожёвывая виноградину и отщипывая следующую.

- А ты подумай, - Хаджи сидел неподвижно и взирал на неё, как вековая статуя взирает в пустоту. - От этого зависит твоя дальнейшая судьба.

- О своей бы лучше позаботился, - усмехнулась Назифа. - Может этот мой поступок ничего не значит.

- Или значит...

- Хорошо, значит, - призналась Назифа. - Я подумала над этим и поняла, что я не хочу, чтобы твой род прекращался. Мне кажется, ты рождён быть правителем и достоин этого, как никто другой. Вряд ли твоё место занял бы кто-то лучше.

- Хорошо, - кивнул Хаджи, - с этим разобрались. Теперь скажи, зачем ты всё-таки хотела разворовать мою гробницу?

Отложив виноград, Назифа откинулась на спинку кресла и устремила взгляд в потолок, предаваясь своим мыслям.

- Среди людей ни от кого нет толку, - молвила она, будто бы самой себе. - Тех, кто на что-то способны, осталось совсем не много. В древности люди были другие, более сильные, мудрые, стойкие... Потому-то я и предпочитаю иметь дело с древними духами, нежели с живыми. Живые люди давно измельчали. Нет среди них достойных...

- Достойных чего? - спросил Хаджи с интересом.

- Да как тебе сказать... Достойных того, чтобы тратить на них время. Все мужчины стали евнухами, все женщины - наложницами. И только духи прошлого могут дать мне всё, что мне нужно.

Она перевела взгляд на Султана, тот смотрел на неё, подперев подбородок рукой, с непониманием.

- Ну, ты-то меня должен понять! - сказала она. - Тут кругом лишь твои слуги, вне дворца лишь твои подданные, а Султан ты один. Только ты способен повелевать. Ты ведь и сам потомок древних, ставших ныне духами.

- Но... - Хаджи почесал затылок, не снимая тюрбан. - Но я ведь живой.

- Вот потому-то я и не разбила печать. Не часто встретишь достойного живого. Такой есть один на всю страну, и то не на каждую.

В её словах совершенно не чувствовалось лести, было ясно, что она просто говорила всё как есть и вовсе не пыталась умилостивить Султана. Она и так знала, что казнь ей больше не грозит, раз Султан выпустил её из-под стражи. Потому Хаджи не стал ни гневаться на неё, ни обольщаться её речами.

Дверь покоев тихонько отворилась. Хоть тихонько, но без стука. По этой примете Хаджи сразу понял, что сейчас в его покои войдёт Рафика.

Так и случилось. В палаты вошло нечто, с ног до головы закутанное в паранджу, что заставила Назифу прыснуть смехом. Из-под тёмной материи зазвучал тонкий, почти детский голосок:

- Здравствуй, Хаджи. Я слышала, что ты привёл в свои покои...

Тут тусклые блики её глаз, едва просвечивающиеся сквозь паранджу, повернулись в сторону девы, своей красотой превосходящей всех служанок дворца и саму Рафику.

- Кто это? - воскликнула она. - Твоя новая жена?

Назифа ещё немного посмеялась в кулак и сказала:

- Кто это? Твоя старая жена?

Рафика даже отшатнулась на шаг назад.

- Я... я... я старая?!

Она едва удержалась, чтобы не сбросить паранджу и не показать нахалке свою молодость.

- Она похожа на червячка, - смеялась Назифа. - Ты умеешь танцевать? Если ты станцуешь в этих тряпках, то точно будешь один в один как червяк, извивающийся в руке.

Рафика немного помялась под паранджой, потом тихо сказала:

- Восточная мудрость гласит: играя с червяком, убедись, что это не змея.

Это заявление вызвало лишь новый приступ смеха у Назифы. Она отчётливо видела разницу между собой и женщиной в парандже, усыпанной блёстками. Вместе они, как никто другой, были похожи на ядовитую змею и маленького беззащитного червяка, пытавшегося ей подражать. Рафика тоже осознала эту разницу и раскраснелась под паранджой от собственных слов.

- Забудь, - сказала она. - Я совсем не против нашего сожительства. Уверена, мы с тобой поладим. Меня зовут Рафика, рада нашему знакомству.

Смиренно поклонившись, она развернулась и засеменила прочь.

- Никакая она мне не жена, - буркнул Хаджи ей вслед.

Рафика сделала вид, что ей это безразлично, но, тихо идя по коридору, прошептала, зажав рот тканью:

- Не жена она ему... Это до поры, до времени. Я ведь тебя насквозь вижу. Я тебе не какая-нибудь дурочка, как ты подумала...

На протяжении дня Хаджи всматривался в поведение Назифы и пытался понять, что же у неё на уме. Но она вроде бы и не скрывалась, ничего не пыталась утаить и, скорее всего, ещё и сама не знала, в чём её цель. За день она успела накрасить лицо красками Рафики, не преувеличив, но ярко подчеркнув свою красоту. Краситься она умела непревзойдённо, в этом у неё был безупречный вкус.

К вечеру нужно было принять решение. Назифа стояла перед зеркалом и примеряла украшения, имевшиеся в покоях Султана. Хаджи подошёл к ней сзади и сказал:

- Что ты теперь будешь делать, Назифа?

- В каком смысле? - спросила она.

- Ты собираешься жить здесь?

- Пока не знаю. - Назифа разглядывала себя в зеркале, по её виду было ясно, что это для неё важнее, чем разговор с Султаном.

- Учти, что это мой дворец. - Хаджи попытался напомнить Назифе о её положении. - Я могу приказать увести тебя отсюда.

- Хочешь потерять ещё пару стражников? - рассеянно спросила Назифа, даже не оглянувшись.

Хаджи ничего не ответил. Он помнил про добрый знак и теперь хотел выяснить, насколько он добрый. Если Назифа не дала ему потерять власть, даже рискуя собственными конечностями, значит она не считает его врагом. Ведь иначе она могла всё решить в один ход.

Вернувшись на свою ложу, он доел оставшийся после ужина кебаб и лёг спать. Назифа распорядилась (она уже научилась распоряжаться слугами во дворце), чтобы ей постелили в свободной комнате, и тоже уснула.

Ночью, пока Назифа мирно спала, замок в дверях занятых ею покоев тихо щёлкнул. В темноте ничего не было видно, лишь в слабом лунном луче, пробивающемся сквозь витражное окно, на миг мелькнула округлая бесформенная тень, но при этом не было слышно ни звука. Возле самой кровати Назифы зашелестел приглушённым шёпотом тонкий, похожий на птичий, голос:

- Ничего у тебя не выйдет, тварь. Тебе не следовало недооценивать червяков. Да проклянёт же Аллах твою могилу.

Тускло поблёскивающая луна уловила лучом в темноте узкое лезвие ножа...

На утро Хаджи разбудил взволнованный Маду.

- О Великий Султан! - тараторил он. - В Вашем дворце снова произошло убийство! В этот раз... В спальне, которую заняла эта... Воровка.

В этот раз Хаджи не размышлял, не почёсывал бороду и не задавал лишних вопросов, он сразу натянул тюрбан и быстрым шагом отправился в спальню. Маду семенил следом.

В спальне, прямо в падающем через окно утреннем свете, на полу лежала, как сперва показалось Хаджи, куча окровавленных чёрных тряпок, из которых торчала кверху позолоченная рукоять ножа. Вокруг уже собрались пятеро стражников, дожидавшихся Султана. Назифа стояла на кровати в полный рост с длинными загнутыми ножами в обеих руках, преисполненная готовности отразить любое нападение на себя. Один из стражников изредка пытался наставить на неё копьё, но она спокойно отводила наконечник от себя в сторону.

Хаджи обошёл мёртвое тело, подошёл к кровати и присел на край.

- Что ж ты сделала, Назифа? - сказал он с тихим укором.

- Да ничего, - ответила та, не глядя на Султана. - Она пришла сюда зачем-то с ножом, споткнулась и упала на лезвие.

Хаджи оглянулся на труп. По рукояти он понял, что этот нож принадлежал Рафике, он сам ей когда-то его подарил.

- Взять её? - спросил один из стражников.

Он ожидал ответа: "Конечно взять, глупец! Почему вы до сих пор этого не сделали?" Но Хаджи задумчиво почесал бороду и ещё раз взглянул на труп. Раньше он не придавал этому значения, но теперь вдруг понял, что жена ему всегда не нравилась. Не нравилась с тех пор, как этот червяк зачем-то стал строить из себя змею. Она даже выпросила нож для этого. Позднее Хаджи стал замечать, что она достаточно глупа, чтобы пытаться стать змеёй на полном серьёзе. И теперь ему стало ясно, что рано или поздно его самого бы постигла та же участь, которую она уготовила Назифе. Теперь он понял, почему Рафика вызывала у него опасения последние три года. Если не остановить червяка, когда-нибудь ему всё же удастся прогрызть человеку висок. Но змея не позволила ему это сделать. Это и есть то, о чём говорил тот добрый знак? Или это ещё один знак, вероятно, тоже добрый?

- Унесите, - тихо приказал Хаджи.

- Но, господин... - начал было стражник, но Хаджи повторил:

- Унесите.

Стражники переглянулись, взяли Рафику за руки и за ноги и понесли прочь мимо удивлённых дворцовых слуг.

Хаджи снова присел на кровать и тихо сказал:

- Назифа, так значит, моя жена пыталась тебя убить?

Убрав ножи за шёлковый пояс, Назифа села рядом с ним, опустив ноги на пол.

- Да, - сказала она. - Я знаю таких трусливых ничтожеств, поэтому заранее подготовилась. Хотя она пришла даже раньше, чем я ожидала. - Назифа не стала утруждать себя объяснениями перед слугами дворца, но Султану она охотно обо всём рассказала. - Спрятавшись под чёрной материей, такие, как она, чувствуют себя защищёнными и, получив долгожданное прикрытие, пускают в ход своё жало. С такими я поступаю так, как они того заслуживают - бросаю им вызов, чтобы они испугались и бросились в незримый бой из-за угла. А потом объясняю им, насколько бесполезно их мнимое тряпочное прикрытие. Я знаю, ты понимаешь меня.

Хаджи понимал. Назифа всё сказала правильно. Объяснила всё то, что он ранее старался не замечать, так как некоторые законы чести и благородства Султана не позволяли ему принимать меры в таких случаях. И это ещё больше убедило его в том, насколько ему повезло повстречать воровку в своём дворце.

Теперь ему нужно было принять ещё более ответственное решение, чем показалось ему прошлым вечером. Он понимал, что ему придётся нелегко, если он решится на такое, но взгляд правителя обычно брал в нём верх даже в таких вопросах, а он должен был принять решение именно как правитель. Ведь должность Султана - это не только привилегии, но и обязательства. Но, если даже отмести взгляд правителя и оставить взгляд чисто человеческий, то после всего, что произошло за последнее время, он, как человек, был теперь ответственным перед Назифой. А своей честью он не поступится, чего бы ему это ни стоило.

- Назифа, - сказал он, - а готова ли ты сама надеть паранджу?

- Вот ещё! - воскликнула она. - Я останусь собой и ничего скрывать не буду. Ни от твоей прислуги, потому что я не намерена прятаться от евнухов. Ни от тебя, потому что... - Она загадочно и строго посмотрела на Султана. - Потому что ты достоин. Иначе я бы здесь не осталась.