Футболки (все части + эпилог)

Одноклассники Саши Никольского каждый год с замиранием сердца ждали начала учебного года. Но вовсе не потому, что так любили учиться. Первого сентября все собирались на скучную линейку, где, как обычно, завуч, пуская пыль в глаза родителям, бодро отчитывалась о мнимых достижениях школы, ставя в пример несуществующего Васю Петрова, якобы победившего на заочной международной Олимпиаде в Сингапуре по математике.
В свою очередь директор школы заунывным голосом вещала о предстоящих экзаменах для выпускных классов и, как всегда, в конце поздравляя всех с началом учебного года, стремясь показать свои познания во французском языке (так как в школе изучался в качестве иностранного именно этот язык), который не вела и не знала, говоря о любви ко всем учащимся, безбожно путала глаголы «целовать» и «заниматься любовью», произнося, в итоге, «Je vous baise tous!»

Все это было известно заранее и не представляло никакого интереса для Сашиных одноклассников. А вот мысль о том, какую футболку привезет из очередного вояжа крестная мама Саши, держала в напряжении одноклассников целое лето.

На первый взгляд, может показаться странным такое нездоровое внимание к обычному предмету одежды. Но так случилось, что Сашины одноклассники проживали в небольшом районном городке, где градообразующим предприятием была атомная станция. Родители и родственники детей, являясь сотрудниками станции, имея весьма приличные зарплаты, а также многочисленные льготы и права, не имели при этом права выезжать заграницу, довольствуясь отдыхом в санаториях Сочи и Анапы.

Шурочка Башмакова, Сашина крестная мама, по молодости лет тоже устроилась работать на станцию, но монотонная работа в кабинете быстро ей поднадоела, и девушка, не зацикленная на приобретении джентльменского набора материальных благ – квартиры, машины, дачи - с легкостью покинула нелюбимую работу. Еще в школе Шурочка увлекалась фотографией, поэтому без особого труда устроилась работать внештатным фотографом в несколько районных газет. В то время, как ее одногодки, работавшие на станции, скрупулезно рассчитывали средства на холодильник, мебель и телевизор, Шурочка тратила все заработанные деньги на заграничные поездки, привозя из дальних странствий волнующие фотографии и заморские сувениры. А крестному сыну Саше, так уж повелось, каждое лето она вручала новую футболку. Своих детей у Шуры не было, да и некогда было семью заводить – все в командировках да путешествиях.

Уже в мае одноклассники устраивали своеобразный тотализатор, особо нетерпеливые звонили Саше накануне 1 сентября. В какой–то год Саша, приехав с дачи поздно вечером 31 августа, застал у порога своей квартиры толпу детей и их родителей, отчаявшихся загнать своих чад домой. Со стороны можно было подумать, что одноклассники играли в города, перечисляя названия европейских столиц. Одна из девочек, Настя Сапожкова, с горячностью, которой позавидовали бы древнегреческие ораторы, убеждала свою подружку, что в этом году новая Сашина футболка, ну никак не может быть из Италии, ведь Сашина крестная никогда не ездит дважды в одну и ту же страну.

Но обычно все выяснялось на линейке. Заходя в школьный двор, Саша шепотом говорил кому–нибудь название страны, где была мама Шура, все передавали его по цепочке, успокаивались, а вечером шли к Саше домой, где, отмечая начало учебного года в начальной школе соком и морсом, а в старших классах пивом и портвейном, рассматривали очередную Сашину футболку, передавая ее из рук в руки, трогая тихонько материал. Под конец, пунцовый от счастья, под восторженный рев одноклассников Саша надевал футболку и выходил к друзьям, словно модель на подиум. Таким образом, Шурочка являлась для целого класса своего рода окном не только в Европу, но и в Азию, и в Африку, и даже в Австралию.

Но придя в выпускном классе на линейку, Саша ничем не порадовал своих одноклассников. Поехав в очередную поездку во Вьетнам, Шурочка заболела редкой формой конъюктивита и была вынуждена раньше времени вернуться домой. Конечно, ей было уже не до покупки сувениров.

В областной больнице врачи разводили руками – лечить тропические болезни они не умели, нужно было срочно ехать в Москву и делать дорогостоящую операцию. Через газеты, где работала Шура, кинули клич о помощи, средства собирали всем городом, но нужной суммы все равно не получалось найти. Между тем, состояние Шурочки постепенно ухудшалось, врачи в коридорах шептались о скорой слепоте. Когда Шура, отчаявшись, уже смирилась со своим положением, утреннюю тишину Шуриной палаты буквально взорвал звонок мобильного телефона.
- Шура, все, деньги есть, я твои футболки продал, - в трубке звучал восторженный голос Шуриного крестника.

- Какие футболки, кому продал? - не поняла спросонья Шура.

- Ну, ты же мне каждый год по футболке привозила из путешествий, у меня целая коллекция скопилась, я решил тебе помочь и продать их в Интернете, написал, что коллекция от известного фотографа, Шуры Башмаковой. Цену установил не очень большую, но в последний момент отвлекся, лишних два нуля напечатал и даже не заметил, представляешь! А на следующий день ее за эти деньжищи один тип купил, сказал, что тебя знает и очень сочувствует. У него сын, наверное, маленький, иначе зачем ему столько футболок.

- А что за тип–то? - поинтересовалась уже полностью проснувшаяся, но еще не до конца верящая своему счастью Шура.

- Никаноров, по–моему, фамилия.

- Никонов, может быть? - изумленно поинтересовалась Шура.

- Точно, Никонов, как фотоаппарат Никон. Еще сказал, что ты, когда в командировке была в Красноярске, ногу подвернула, а он тебя до гостиницы подвез. Ну, пока, Шура, уже уроки сейчас начнутся, мне идти надо, жди, в ближайшее время деньги перечислят.

Ошеломленная Шура не могла понять, зачем миллиардеру Никонову, «владельцу заводов, газет, пароходов», покупать какие–то мальчишеские футболки, ведь у него нет ни детей, ни жены, по версии Forbes он до сих пор считается одним из самых богатых женихов в России. Десять лет назад Шура фотографировала по заданию редакции съезд банкиров в Красноярске и Никонов, тогда еще молодой начинающий управляющий международного банка, увидев, как Шура едва не сломала ногу на обледенелых ступеньках, предложил подвезти их корреспондентскую бригаду до гостиницы.

Не может быть, чтобы через десять лет, он вспомнил какую–то Шурочку Башмакову, фотографа заштатной газеты. Саша, вероятно, что–то напутал. Но, так или иначе, деньги были перечислены на счет больницы, операция успешно прошла и уже через полгода Шура, пройдя курс реабилитации, смогла вновь приступить к активной жизни и продолжить работу. По -прежнему исправно выполняла редакционные поручения, ездила по городам и весям, но на новую поездку денег уже не копила, так как нужно было раздавать накопившиеся долги.

Меж тем, на атомной станции в родном городке дела шли из рук вон плохо. Зарплату который месяц задерживали, почти все льготы отменили, сотрудники утекали из города, кто куда мог. Для ремонта станции требовались немалые вложения, а их у города не было.

Крестный сын Шуры, окончив школу, уехал учиться в Москву в один из экономических вузов столицы. Каждый месяц в вузе проходили встречи студентов с бывшими выпускниками. На одну из таких встреч и пришел сам олигарх Никонов, когда–то студент международного финансового факультета. После встречи Саша решился подойти поблагодарить за покупку футболок. Охрана оттеснила студента от бизнесмена, но Никонов сделал жест пропустить, внимательно выслушал парнишку, спросил, как дела у Шурочки, как обстановка в городе и, узнав про проблемы на станции, обещал приехать разобраться.

Через три месяца, благодаря вмешательству миллиардера, дела на станции пошли на поправку. Шурочка тем временем с грустью думала, что в этом году, как и в предыдущем, Саша останется без футболки. Хоть он уже и не школьник, и сам может поехать куда хочет, а все–таки обидно – традиция прервалась. Но, как оказалось, в этом году Шуре все–таки суждено было покинуть пределы России. Как–то в квартире Шуры поздно вечером раздался телефонный звонок из Лондона. Бархатный женский голос сообщил Шуре, что ее фотоработы победили на всемирном конкурсе «Фотографы без границ». Главным призом была персональная выставка в Лондоне в одной из самых престижных галерей города. Разумеется, проживание и авиабилеты были за счет принимающей стороны. Кроме того, Шуре полагались и другие призы – новейший фотоаппарат фирмы Никон и видеокамера Сони.
До последнего Шура не верила, что это правда, а не чей–то жестокий розыгрыш. Но вот уже получена британская виза, и огромный Боинг увез Шуру в туманный Альбион.
В аэропорту Шурочку встречал роскошный лимузин, поселили ее в номере «люкс» в гостинице «Хилтон». Услужливый портье в униформе, проводив молодую женщину до номера, предложил Шуре шампанского и свежий номер «Таймс».

- Леди Башмакова, весь Лондон только и говорит о вашей выставке, вот смотрите - статья на первой полосе.

На первой странице газеты и впрямь были Шурины фото. Но кого особо интересуют эти специфические фотографии неизвестной русской женщины?

- Может быть, тогда и Вы придете завтра на открытие, раз это такое знаменательное событие? - с улыбкой спросила Шура.
- Что Вы, леди Башмакова, вход только по специальным приглашениям, весь бомонд соберется.

«Ну да, конечно, все сливки общества будут, может быть, еще королева Елизавета придет. Дай Бог, несколько туристов забредет из любопытства и все», - с усмешкой подумала Шура и тут же уснула.

На следующий день из–за разницы во времени Шурочка встала достаточно рано. Наскоро проглотив типичный английский завтрак - вкуснейшие свежие булочки и овсяные хлопья с молоком, проигнорировав при этом яичницу с беконом, Шура решила пораньше выйти из гостиницы, чтобы перед походом на выставку пройтись по городу.

Подходя к конференц–центру, где должны были выставлять ее работы, Шурочка услышала какой–то нарастающий гул. Завернув за угол, чтобы оказаться у центрального входа, Шура остановилась и обомлела. Такую очередь она видела в жизни дважды – в областном ОВИРе, когда еще в советские времена оформляла себе заграничный паспорт, и перед входом в музеи Ватикана, где ей посчастливилось побывать несколько лет назад.

Женщины в роскошных платьях на огромных каблуках с сумками от элитных дизайнеров, казалось, сошли с рекламных страниц модных женских журналов. Под стать им были и их спутники в деловых костюмах, словно только что покинувшие совет директоров какого-нибудь крупного банка. Все эти люди держали в руках приглашения на Шурину выставку и с нетерпением ждали открытия.

«Это сказка какая–то, сон, нет, мне это определенно снится!» - Шурочка попробовала себя ущипнуть, чтобы удостовериться, что она не спит. Но тут к ничего не понимающей Шуре подскочили служащие конференц–центра и поскорее провели ее внутрь, так как из толпы ожидающих к девушке уже устремились желающие взять у нее автограф.

Посетители все прибывали и прибывали. Всюду слышались восторженные отзывы. Все хотели, чтобы Шура подписала каталог фотографий, открытку, а одна дама даже попросила расписаться на кожаной сумочке.

Когда вечером вконец измученная Шура присела на скамью перед одной из своих работ, она услышала позади себя баритон с характерными нотками:

- Ну что, Шура, не жалеете еще, не надоела Вам вся эта шумиха?

Обернувшись, первое, что увидела Шурочка, был сверкающий от бриллиантовой россыпи зажим для галстука. Хрупкая Шура подняла глаза и встретилась взглядом с тем самым человеком, который купил Сашины футболки и спас ее от слепоты.

С высоты своего почти двухметрового роста Дмитрий Михайлович Никонов, улыбаясь, смотрел на маленькую Шуру. Впрочем, он был не один.
Олигарх держал под руку миниатюрную брюнетку средних лет в элегантном костюме.
«Неужели это его подруга? Вот он сейчас скажет: Шура, познакомьтесь, это моя любимая женщина, большая ваша поклонница. Хотя, мне - то какое дело, я в подруги Никонову точно не подойду».

- Шура, познакомьтесь, это моя любимая женщина, большая ваша поклонница, - словно прочитав Шурочкины мысли, обволакивающим голосом сообщил Дмитрий Михайлович.

- Вероника, - женщина протянула Шуре руку для знакомства.

«Боже мой, это же Вероника Никонова, его сестра, председатель жюри конкурса, как я же сразу не догадалась. Значит, это Никонов весь этот сыр–бор устроил, всю эту тусовку гламурную приволок. Это ж надо было умудриться - такой пиар никому не известному фотографу устроить. Только зачем? Чтобы власть свою доморощенную показать. Ну-ну».

- Дмитрий Михайлович, спасибо большое за внимание к моей скромной персоне, и за выставку спасибо, и за футболки. Так и не поняла, правда, с какой целью Вы их покупали, но, извините, я устала очень, пойду, пожалуй. Шура резко развернулась и почти побежала к выходу. Но убежать она не успела. Никонов ловким движением перегородил ей дорогу.

- Вы, Шура, конечно, устали, но ещё больше обиделись на меня за вторжение в Вашу личную жизнь. Вы думаете, что я все это подстроил, чтобы показать, какой я великий человек, но тут Вы ошибаетесь. Фотографии у Вас и в самом деле отличные, победили Вы в честной борьбе. Но любому творческому человеку необходимо, чтобы его заметили, оценили, помогли ему, в конце концов. Как говорил мой ротный, когда я служил в армии: «Золушек много, крестных мам мало». Вы, как крестная мама, должны это понимать.

- Вы служили в армии? - не смогла скрыть своего удивления Шура.

Вопрос был прерван звонком мобильного телефона Никонова. Дмитрий Михайлович посмотрел на номер, извинился и отошел.

- Конечно, служил, Шура. Дима – самый обыкновенный человек. И комсомольцем был, и в армии служил, и вагоны разгружал, когда тяжелые времена были, чтобы семье помочь, - вступила в разговор Вероника. - А про Вас он мне уже много лет рассказывает, как в Красноярске увидел первый раз, так за Вами внимательно наблюдает. То Шурочка в Мальмо чуть было на поезд не опоздала, то в Риме ее обворовать хотели, то в Сайгоне какой–то вирус подцепила. Брат, когда узнал, что Вы заболели, так сильно переживал, чуть сам не слег, не знал, как Вам помочь, чтобы деликатно все получилось. Уже решил в больницу ехать и на месте разбираться. А тут случайно выяснилось, что Ваш крестный сын, чтобы собрать деньги на операцию, продает подаренные Вами футболки.

Шурочка слушала с нескрываемым любопытством. В ее голове стал собираться некий невероятный пазл. Получается, что все эти десять лет Никонов был ее незримым ангелом-хранителем. В Мальмо, когда она опаздывала на поезд, такси было поймать абсолютно невозможно, каким чудом Шуре удалось остановить частный автомобиль? Теперь Шура понимает, как так получилось. В Риме, когда мотоциклист выхватил у нее из рук сумку, растерявшись, Шура не могла от шока пошевелиться, но тогда тут же внезапно налетели какие–то парни, повалили вора, бросили Шуре ее вещи и также стремительно исчезли.
Значит, везде ее сопровождали люди Никонова. Но зачем? Что за интерес к неприметной провинциальной Шурочке?

- Вам, возможно, покажется странным такое пристальное внимание к Вам, Шура. Но не удивляйтесь. Вы, сами того не подозревая, являетесь для моего брата идеалом женщины и жены – скромная, умная, интеллигентная - словом, такая, как я в молодости, хотя наше общество и вынуждает Диму встречаться с молодыми эпатажными манекенщицами. Вы слышали, наверное, про скандал в Ницце?

Шура сдержанно кивнула. Год назад от французской тюрьмы Никонова спасло лишь вмешательство известного адвоката. Тогда Дмитрия Михайловича обвинили чуть ли не в сутенерстве, а все только потому, что он имел неосторожность показаться на пляже в обществе скандально известных российских моделей.

- Вот уже 10 лет, неустанно следя за Вами, он все больше и больше убеждается, что Вы идеально ему подходите в качестве спутницы жизни, лучше Вас ему никого не найти, да и искать не надо, - продолжила Вероника. - Но если бы не этот конкурс, он, вероятно, так бы с Вами и не познакомился.

«Детский сад какой–то, честное слово», - подумала Шура, покосившись на олигарха, все ещё говорящего по Vertu последней модели.

- В самом деле, как же со мной познакомиться, я же на другой планете живу, туда даже таких богатых людей, как Дмитрий Михайлович, не пускают, - язвительно ответила она Веронике.

- Понимаю Вашу иронию и, тем не менее, прошу Вас, Шура, мне поверить.

Заметив, как Никонов закончил беседу по телефону и направляется к ним, Вероника быстро спросила:
- Вы не откажетесь поужинать с нами сегодня?

- Если Вы откажетесь, Шура, я впаду в глубокую депрессию, перестану интересоваться делами, а это уже может иметь различные необратимые последствия для огромного количества людей. Не берите такой грех на душу, я прошу Вас, - добавил в свою очередь Дмитрий Михайлович, заговорщически смотря на Шуру.

Тон у Дмитрия Михайловича был шутливый, но Шура вдруг каким–то шестым или седьмым неведомым ей до этого чувством поняла, что Никонов – такой же обыкновенный мужчина, как и все, и, несмотря на свои огромные деньги, больше всего на свете он в данную минуту боится отказа простой провинциальной девчонки Шуры Башмаковой.

- Хорошо, Дмитрий Михайлович, но только исключительно, чтобы не брать грех на душу, - в тон ему ответила Шура.

«Интересно, какие рестораны предпочитают олигархи?» - размышляла про себя Шура, но ужинать они отправились не в ресторан, Шуру пригласили в загородный дом Никоновых. Никогда еще Шура не ела ничего более вкусного, не пила ничего более восхитительного, чем в тот вечер. Дом был большой и уютный, но без всякой помпезности и намека на роскошь – типичный английский дом с небольшим садом.

На пороге Никоновых и Шуру встречала совсем молоденькая девушка лет шестнадцати.

- Моя племянница Ира, - отрекомендовал олигарх. - Учится в местном колледже. Думаю ее с вашим Сашей познакомить. Он единственный молодой человек, которому я могу доверить наше сокровище. В колледже английские подростки курят, виски литрами потребляют, а уж как себя дети наших соотечественников ведут, кошмар один!

- Нет уж, Дмитрий Михайлович, знакомить их еще рано, пускай Саша 10 лет за Ирой наблюдает, как Вы за мной, а потом, глядишь - на какой–нибудь выставке и осмелится к ней подойти, - не преминула съязвить Шура.

На одно мгновение Шуре показалось, что олигарх покраснел. Во всяком случае, он неловко улыбнулся и торопливо пригласил Шуру в дом.

В доме, конечно, был обслуживающий персонал, но в тот вечер Никонов предпочел сам подать напитки и еду. Увидев олигарха в кухонном фартуке, Шура инстинктивно потянулась к фотоаппарату. Вот это была бы бомба! Что, по сравнению с этим, фотографии в компании каких–то худосочных моделей без купальников на пляже в Ницце!

- Вы, Шура, в очередной раз удивлены? Если честно, иногда думаю - с удовольствием бы завязал с бизнесом и пошёл тихо, спокойно жить на кухню! Я, кстати, очень хорошо готовлю.

«Ох, и лукавите Вы, Дмитрий Михайлович, с бизнесом Вы вряд ли когда –либо завяжете», - про себя подумала Шура и, вздохнув, захлопнула крышку объектива. В самом деле, не папарацци же она какой–то вшивый, чтобы так Никонова подставлять, сфотографировав в домашнем виде.

Когда вечер подошел к концу, олигарх лично отвез Шуру в гостиницу, не доверяя своему шоферу, а уж тем более такси, взяв с нее слово, что завтра они непременно встретятся.

Все то время, пока Шура была в Лондоне, они встречались почти каждый день - слушали оперу в Ковент–Гардене, ели мороженое в небольшом кафе по соседству с театром и даже организовали пикник в Гайд–парке. Везде Никонов появлялся без охраны, в Лондоне он не видел в этом необходимости. Тесно общаясь с Дмитрием Михайловичем, Шура все больше и больше убеждалась, что Никонов – самый обыкновенный человек со своими слабостями и страстями, только в силу своего ума и предприимчивости богаче, чем все остальные.

Выставка близилась к закрытию, Шуре уже нужно было уезжать. В тот вечер, как всегда, Дмитрий Михайлович встречал Шуру у выхода. Вид у него был крайне загадочный.

- Как Вы, Шура, смотрите на то, чтобы ненадолго покинуть пределы Лондона и посетить графство Сомерсетшир?
«С Вами, Дмитрий Михайлович, хоть на край света», - подумала Шура, выходя вместе с Никоновым на оживленную улицу, а вслух сказала:
- Я бы с огромным удовольствием, но сейчас уже, наверное, поздно, дорога займет несколько часов.
- А мы быстренько, - с мальчишеским задором парировал олигарх.

И тут Шура услышала какой–то странный, все нарастающий над головой, шум.
Прохожие на улице буквально сворачивали голову – на крышу противоположного здания садился вертолет!

- Работа олигарха имеет свои преимущества! – картинно улыбаясь, Никонов жестом пригласил Шуру следовать за ним.
- Дмитрий Михайлович, а что мы все–таки будем делать в Сомерсетшире? – спросила Шура, пока бесшумный лифт вез их на последний этаж.
- Я Вам отвечу, Шура, но при одном условии, вернее, при двух. С этого момента мы будем говорить друг другу «ты» и называть друг друга по имени. Я вас старше всего на 5 лет, а когда Вы меня по отчеству называете, ощущаю себя каким-то столетним дедом. Как говорил герой Владимира Басова: «Отчество приберегаю для подчиненных». Согласны?
- Хорошо, Дмитрий Михайлович!
- Ну, вот ещё раз назовете меня Дмитрием Михайловичем, я вас буду Александрой Владимировной называть, - Никонов сделал вид, что обиделся.
- Хорошо, Дмитрий Михай..., то есть, Дима, а куда мы всё–таки направляемся?
- Наша конечная цель, Шура, это Гластонберийское аббатство.
- Гластонберийское аббатство? Но ведь там же…
- Да, Шура, именно там была обнаружена могила короля Артура, правда, сейчас от нее уже ничего не осталось.

Олигарх испытующе смотрел на девушку, словно учитель на ученика, пытающегося вспомнить ответ на сложный вопрос на экзамене.
На мгновение Шура замешкалась, но вот уже из памяти всплыл эпизод из далекого детства.
В городишке рядом с атомной станцией, где родилась Шура, жил один весьма колоритный дед.
Поговаривали, что, работая на станции, он получил травму электротоком и с тех пор был слегка не в себе. Но местные женщины прежде, чем ехать в район, водили своих больных детей именно к нему, лечил он лучше всяких докторов.
А еще дед все время твердил, что живем мы не одну жизнь, а проживаем много жизней в разных обличьях. Только любопытные жители городка были, как правило, разочарованы - в прошлой жизни они обычно были или кузнечиками, или навозными жуками.

Шура заглянула к старику абсолютно случайно. Он равнодушно окинул девочку взглядом, как и очередного обывателя, но вдруг не на шутку оживился.
- Надо же какой редкий экземпляр в нашем захудалом городишке! А ты знаешь, девочка, что ты была когда-то знатной дамой и тебя спас от злого дракона сам король Артур?
- Жалко, дедушка, что сейчас все короли да принцы повывелись, - простодушно отреагировала Шура.
- Да как же повывелись, когда король Артур вновь родился и живет в России, в Москве, учится в самой обычной школе.
- А в какой? – с детской непосредственностью спросила Шура.
- А зачем тебе?- опять накинув маску безразличия, ответил дед. - Если надо, он сам тебя найдет, он же король как–никак.

Только сейчас Шура поняла, какую установку получила в детстве. Подсознательно она искала себе в спутники жизни человека, хоть отдаленно напоминающего короля Артура. Видимо, поэтому, она так и не могла все это время завести семью.
«Да уж, кто принцев ждет, а я ждала короля, вот и дождалась», - с улыбкой подумала Шурочка.

За стеклом вертолета уже появились очертания Гластонберийского аббатства.
- Король Артур, так это ты… - почти беззвучно прошептала девушка.
Вертолет тем временем садился на небольшой площадке у подножия холма Святого Михаила.

- У моей дорогой сестры Вероники одноклассница Катя – уж, как хотите это называйте - ведунья, ясновидящая, белый маг. Так вот я, по ее версии, не только король Артур. Ещё она во мне узнала Барбароссу. А я то думал, что меня так в те места, где у него замок был, тянет, даже пляж там пустынный купил. Все собирался клубный отель построить, чтобы с друзьями спокойно отдыхать. Правда, бюрократия там почище, чем в России, постоянно палки в колеса ставят. Но теперь ещё дополнительный стимул появился – тебя с Сашей пригласить погостить.

Все это Никонов сообщал Шуре уже при подъеме на холм.

- А где пляж то? В какой стране? В прессе ничего об этом не писали. В Италии где–нибудь? - поинтересовалась все более и более заинтригованная Шура.
- Нет, не в Италии, в другом месте. Если скажу, удивишься, пускай сюрприз будет, – с таинственным видом ответил олигарх. - Кроме того, вышло у ведуньи, что я еще и Петр Первый и Султан Сулейман и Баварский король Людвиг.
- Баварский король - это тот, который сказочные замки строил?
- Он самый. Людвиг никогда не был женат, но был помолвлен со своей родственницей Софией. Бракосочетание все время переносилось и, в конце концов, король расторг помолвку. Считается, что он был нетрадиционной ориентации, про меня тоже такие слухи ходят, только это враки все.

Дмитрий Михайлович вынул из левого внутреннего кармана пиджака небольшой планшет Apple iPad.
- Смотри, Шура. Вот ответ на вопрос, почему я так долго не мог с тобой познакомиться, почему я до сих пор не женат.

Картинка приветствия на экране сменилась двумя портретами – мужским и женским – король Людвиг и его невеста София Шарлотта. Сходство Людвига с Никоновым, а Софии Шарлотты - с Шурой было настолько разительным, что Шура, уже привыкшая при общении с бизнесменом ничему не удивляться, не сдержала крика.

- Вот так не захочешь, а поверишь в переселение душ, – тихо произнес Никонов.
- А я думала, что ты до сих пор не женился, потому что пари в молодости заключил, - озорно ответила Шура.
- Это ты в желтой прессе прочитала? Ох, уж эти борзописцы, про меня еще написали, что я к женщинам отношусь, как к мороженому: пока ем – вкусно, а как съел - сразу забыл.
А самое возмутительное, что я, якобы, к женитьбе также, как к бизнесу, отношусь. Ну как такое выдумать можно! С этого момента поручаю тебе, Шура, мою биографию писать, – полушутя–полусерьезно заявил олигарх.
- Всенепременно. Про короля Артура и Барбароссу уже все давно написано, а про тебя напишу обязательно. Мол, так и так, жил на свете вполне обычный мальчик, за высокий рост звали «Страус Дима», он же «Страусима» или тоже выдумка?
- А тебе что, мой рост не нравится? – Никонов сделал вид, что не на шутку встревожился. - От этого недостатка я точно избавиться не смогу. Кстати, про «Страусиму» как раз чистая правда! А в армии дядей Степой дразнили. Я в первые месяцы службы из–за этого постоянно с кем–то дрался. Хотя я, на самом деле, в этой жизни не такой уж и высокий – всего какие–то метр девяносто пять. Вот, когда я Петром Первым был… - мечтательно вздохнул олигарх.
- Не волнуйся, Дима, рост очень нравится, можно фрукты с деревьев без лестницы срывать, - расхрабрившись, решила также шутливо продолжать Шура. - Только вот я, например, пользуясь тем, что мы как–то были помолвлены, хотела бы тебя поцеловать, но из–за разницы в росте могу поцеловать только зажим для галстука.

Шура внезапно осеклась. А не зашла ли она слишком далеко в своих шутках? Не спустит ли ее сейчас разозленный олигарх с высоченного холма?

Но Никонов абсолютно спокойно парировал:
- Когда я был Султаном Сулейманом, ты была моей любимой женой и, судя по тому, что у нас были дети, мы не только целовались.
- Я была Роксоланой? Мы с ней вообще не похожи!
- Конечно, она же не умела фотографировать!

Смеясь и дурачась, Шура с Никоновым взобрались на холм Святого Михаила. Осмотрели немногочисленные достопримечательности, в том числе и место предполагаемой могилы короля Артура. Безжалостное время вынуждало их покинуть аббатство. Но перед тем, как снова сесть в вертолет, Никонов уговорил Шуру задержаться на несколько минут и полюбоваться закатом.

«Наверное, для олигархов это редкое удовольствие – вот так, без суеты и шума, просто смотреть на заход солнца», - размышляла Шура, обдумывая все то, что она услышала и увидела сегодня. Внезапно она поняла, что Никонов дергает ее за руку, видимо уже пора было улетать. Повернувшись, Шура увидела, как Дмитрий Михайлович, встав почему–то на оба колена, вынимает что–то из правого кармана пиджака.

- Дима! Встань немедленно! - почти закричала Шура.
- Шура, не волнуйся, брюки второй месяц ношу, их уже выкидывать пора.
- Да при чем тут брюки, сейчас кто–нибудь тебя в таком виде сфотографирует и подпись какую–нибудь гадкую придумает!
- Шура, по–моему, ты переволновалась, тут же никого нет, и уже почти темно.

Олигарх, чуть заметно улыбаясь, вынул маленькую бархатную коробочку.
Сердце Шуры бешено забилось.

«Ну вот, сейчас он подарит мне кольцо. Любая другая на моем месте визжала бы от восторга, а у меня чувство страха убило все другие. Да уж, воистину правильно говорят: бойтесь ваших желаний, они же сбываются!»

Каким–то невероятным усилием воли превозмогая волнение, Шура попыталась пошутить:
- Ты, Дима, прямо как Василиса премудрая в русской сказке. Взмахнула Василиса правым рукавом - появилось озеро, взмахнула левым - поплыли по озеру лебеди... взмахнула ещё раз... и.. даже страшно подумать, что у тебя в карманах брюк – автомат Калашникова, может быть.

Олигарх усмехнулся и, выложив на огромную ладонь коробочку, аккуратно ее открыл. Вопреки Шуриному предположению, кольца в коробочке не было.

Увидев на крошечной бархатной подушечке серебряную цепочку с каким–то замысловатым подвесом, Шурочка даже обрадовалась. Кольцо наложило бы на Шуру определенные обязательства. Стать женой Никонова она пока была морально не готова.

Дмитрий Михайлович уверенным жестом застегнул цепочку вокруг Шуриной шеи. И взяв в руки кулончик, пояснил:
- Это, Шура, тугра Сулеймана Великого.
- Печать Султана Сулеймана! Но зачем она мне?
- Приятно иметь дело с интеллигентной женщиной. А вот зачем, узнаешь только в том случае, если со мной что–то случится.
- С тобой ничего не случится!
- Повторяю для красивых, но плохо адаптированных для общения с мужчинами женщин, если со мной что–то случится, ты все почти сразу же и узнаешь.
- А если со мной что–то случится?
- Пока я жив, ничего не бойся. Ну, а потом сама решишь, будет с тобой что–то случаться или нет, - полушутя–полусерьезно заявил олигарх.

- И последнее, – при этих словах Никонов полез в бездонный брючный карман. - Это тоже тебе, чтобы не думала, что я жадный, всего какую–то серебряную цепочку понравившейся мне женщине подарил. Здесь семь колечек, будешь на каждый день недели новое надевать.

Шура остолбенела, не зная, как реагировать. Первой мыслью было засунуть этот футляр обратно в карман Дмитрию Михайловичу и бежать, сломя голову, не разбирая дороги. Но здравый смысл перевесил. К тому же, взыграло женское любопытство. Открыв футляр, на мгновение Шура подумала, что сейчас она снова близка к тому, чтобы лишиться зрения. В темноте сверкали изумруды, алмазы, топазы и еще какие–то неведомые Шуре камни.
Не без некоторого сожаления, Шура отвела взгляд.

- Дима, спасибо, конечно, потратился ты основательно, наверное, в рейтинге самых успешных бизнесменов уже не первое место занимаешь, но куда я с такими перстнями на руках ходить буду?
- Да хоть куда, - невозмутимо отреагировал олигарх, пряча руки за спиной, чтобы Шура не смогла вернуть ему подарок.
- Коров и свиней на фермах фотографировать? – иронично спросила девушка. - Ну ладно, чтобы тебя не обижать, - Шура снова открыла «малахитовую шкатулку» и выбрала самое скромное, с ее точки зрения колечко. - Может быть, пригодится, когда на курорт какой- нибудь поеду, вечером на ужин надену.

- Да, Шурочка, сразу видно, у тебя хороший вкус. Выбрала самое дорогое, будешь ужинать во время отдыха на курорте в окружении трехкомнатной квартиры в центре Москвы.

От изумления Шура чуть не выронила кольцо. В ее голове просто не укладывалось, как может быть такая цена у какой–то побрякушки.

- Дима, ты в своем уме, такое говорить? Вот сейчас бы кольцо у меня из рук выпало и катилось вниз по холму. Хочешь, чтобы мы бы с тобой всю ночь его искали?
- Это была бы самая прекрасная ночь в моей жизни! - без капли иронии произнес олигарх.

- Извини, Дима, но для провинциального фотографа Шуры Башмаковой такие кольца – это уже перебор!
- Ну, для Шуры Башмаковой не знаю, может быть, но для Александры Никоновой, жены во всех смыслах большого бизнесмена, это даже маловато.
- Ты что, делаешь мне предложение? - все еще не веря тому, что случилось, прошептала Шура.
- Милая, я, конечно, понимаю, что я не подарок, меня, наверное, поэтому уже год как не печатают в рейтинге самых перспективных женихов России.
- Как не печатают? - искренне удивилась Шура.
- А вот так. Вычеркнули за неперспективность, и все!
- Кто вычеркнул? Ты что, на программу «Давай поженимся!» не пришел? - Шуре еще хватало сил шутить.
- Да нет, Шура, я-то как раз приходил много раз, но невесты как узнавали, что Никонов пришел в качестве жениха, сразу передачу покидали. Мол, дескать, неперспективный, у него невеста есть - Шурочка Башмакова. Куда нам с ней тягаться?

Невозмутимый Дмитрий Михайлович едва заметно улыбнулся и, вынимая из футляра кольца, стал надевать их Шуре на руки, приговаривая каждый раз «Шура, будь моей женой!»
- Нет, в жены я не гожусь. Не гожусь, не гожусь...
- Шура, не прикрывайся за литературными цитатами, хотя я тоже очень люблю Бунина, но в последнее время ты, по–моему, злоупотребляешь чтением, - произнося эти слова, олигарх игриво приподнял бровь.

- Откуда ты знаешь про Бунина? Ты что, поставил камеры в гостиничном номере? – возмутилась девушка.
- Я бы, может, и хотел, но тогда пришлось бы гостиницу купить, а это все–таки какое-то время заняло бы. У тебя сборник «Темных аллей» из сумки торчит.

Шура густо покраснела.

- 21-й век на дворе, а ты все книжки по старинке читаешь. Полетели к нам домой, там я тебе подарок оставил – электронную книжку последнего поколения. Извини, уже в карманы не влезала, а авоськи не люблю носить.
- Книга, как известно, Дима, лучший подарок, приму с удовольствием, но сейчас поздно уже для визитов. Давай завтра!

При этих словах олигарх слегка насупился и грустно произнес:
- Завтра, Шура, к сожалению, мы не сможем увидеться.
- Почему? Завтра же суббота.
- Понимаешь, Шура, вот все говорят "олигарх, олигарх", а что олигарх? У всех трудящихся два выходных, а мы, олигархи, работаем без выходных…
- Я, по–моему, Дима, знаю, какой у тебя любимый фильм, во всяком случае, из советских. А где ты без выходных работать собираешься?
- Ну, если бы речь шла о Ницце или Монте–Карло, я бы обязательно тебя пригласил с собой, но, увы, Шура, газ и нефть там не производят. А везти свою невесту в путешествие за Полярный круг не имею никакого морального права, тем более, твоя выставка еще не закончилась. Ну что, полетели?

Практически в двух шагах от особняка Никоновых находилась вертолетная площадка, так что до дома Шура с Дмитрием Михайловичем дошли пешком.

- Я надеюсь, что мы никого не разбудим, - сказала Шура, когда они подошли к входной двери.
- А будить–то некого!- торжествующе заявил олигарх. - Ира с Вероникой в Москву уехали, у домработницы сегодня и завтра выходной, шофера я отпустил. Что тебе налить?
- Ты отпустил шофера? Нужно срочно вызвать такси!- запаниковала Шурочка.
- Шура, ты на руки - то свои посмотри. Какое такси с такими украшениями. Так что тебе налить?

Шурочка ахнула и начала судорожно снимать кольца, игнорируя предложение о выпивке.
- Я оставляю их здесь и немедленно уезжаю.
- А не проще ли остаться самой? Шура, у нас три гостевые комнаты. У каждой комнаты отдельная ванная. Можешь выбрать - стиль модерн, неоклассицизм или хай–тек.
- А как же завтрак в гостинице, шведский стол? – не сдавалась Шура.
- Шура, не волнуйся, от Никонова еще никто голодным не уходил. Я тебе завтра сам приготовлю все, что хочешь.
- У меня с собой пижамы нет.
- Пошли, покажу, что я на днях для тебя в «Harrods» приобрел. Ира устала меня консультировать, под конец, уже все по очереди продавщицы помогали.

Никонов уверенным движением взял Шуру за руку и повел на второй этаж. В огромной гардеробной стояла рискующая свалиться пирамида коробок с обувью, в шкафах висела очень красивая одежда, а в пакетах виднелось соблазнительное нижнее белье.

- Дима, это точно мне? Это не от какой–то модели осталось?
- Ты меня поражаешь, Шура, все же с ярлыками! И потом, я моделей обычно не одеваю, а раздеваю. Понял, шутка не удачная. Больше никаких моделей, только модели экономического развития! Ну, посмотри сама – этот сарафан для модели впору только, если как майку носить.

Наконец, Шура сдалась.

- Ладно, черт с тобой, я останусь, но пить ничего не буду, ну, может чаю только травяного и все.
- Будет исполнено, мэм.

Никонов заварил для Шуры ароматнейший липовый чай и, пожелав ей спокойной ночи, удалился.

Захватив чай с собой в выбранную ей спальню неоклассицизма, Шура решила, что надо бы как–то себя обезопасить от возможных домогательств Дмитрия Михайловича. Выпив глоток вкуснейшего чая, Шура отставила чашку и, окинув взглядом комнату, увидела стул с витиеватыми ножками. «Вот на него дверь и закрою», - решила девушка. Аккуратно вставив стул в дверную ручку, Шура прилегла на кровать.
«Еще бы ведро поставить на дверь», - подумала Шура, но, устав от дневных переживаний, мгновенно уснула.

Проснувшись, Шурочка не сразу поняла, где она находится. Разбудил ее какой–то странный звук.
Шум раздавался со стороны окна. Девушка соскочила с постели и направилась посмотреть, что происходило на улице. Окна выходили во внутренний дворик, и Шурино ночное убежище было в аккурат над небольшим бассейном. Вначале Шурочке показалось, что в воде плещется какое–то огромное животное. Присмотревшись, девушка поняла, что водными процедурами занимается совсем не морской котик или дельфин, а Дмитрий Михайлович собственной персоной. Фыркая и что–то напевая, олигарх плыл спиной к Шуре.

Забыв, что вчера вечером она, так и не найдя пижаму, заснула прямо в неглиже, Шура высунулась из окна и стала неистово кричать: «Дима, немедленно вылезь из воды, ты простудишься, это же не Ницца!»

Дмитрий Михайлович элегантно перевернулся и приветливо помахал Шуре рукой.

- Шура, доброе утро! Бегу готовить тебе завтрак. Спускайся, нимфа, прямо в чем стоишь!

Шура охнула: прозрачный пеньюар просвечивал всю ее фигуру. Наскоро умывшись, Шура захотела спуститься вниз и выбрать в гардеробной одежду для завтрака.

Но тут случилось непредвиденное – стул, на который предусмотрительная Шура закрылась вчера, невозможно было вынуть. Складывалось такое ощущение, что за ночь он просто вырос! Вероятно, стул просто заклинило, но в любом случае Шура не могла выйти из своей спальни. Предприняв несколько попыток, не увенчавшихся успехом, раздосадованная Шура устало опустилась на диван.

В коридоре раздались шаги Дмитрия Михайловича. Вероятно, олигарху надоело ждать девушку, и он решил сам выяснить, в чем дело. Послышался деликатный стук и Никонов звонким баритоном спросил: «Шура, у тебя все в порядке?»

- Я дверь не могу открыть, - смущенно пролепетала Шура. - Стул мешает.
- Шурочка, какой стул?
- Ну, такой, витиеватый, с ножками, они за ночь выросли.
- Ничего не понимаю, - в голосе Дмитрия Михайловича было какое–то недоумение. - Стул всегда далеко от двери стоял, в углу комнаты, как он может мешать?
- Ну, вот так, мешает, я на него дверь закрыла, а ее теперь переклинило.
- А, понятно.

Шура в очередной раз поразилась выдержке Никонова. Он даже не спросил, почему на ночь она закрывалась на стул.

- Ну, тогда, давай в окошко вылезай, я тебя, как яблоко с дерева, сниму с подоконника.

Шура быстро влезла в свой деловой костюм и залезла на подоконник, свесив ноги. Лестницы и впрямь не понадобилось. Олигарх подошел ко второму этажу дома и, подставив шею, жестом пригласил Шуру сесть, процитировав Сергея Михалкова:

«Дядя Степа с тротуара
Достает до чердака.
Сквозь огонь и дым пожара
Тянется его рука».

«Уважали дядю Степу
за особенную стать.
Целовали только в галстук,
Выше было не достать!» - не растерявшись, процитировала Шура запомнившуюся ей пародию на Никонова.

- Ну, вот я уже села тебе на шею! - весело сказала Шурочка, аккуратно подобрав юбку, и тут же поняла, что на ней отсутствует нижнее белье, которое она в суматохе просто забыла надеть. Пока Шура соображала, что в такой ситуации можно предпринять, олигарх стал входить в дом, предварительно попросив девушку пригнуться.
- Эй, там внизу, - потребовала Шура. - Спустите меня немедленно!
- Странно, Шурочка, тебе не нравится на мне кататься? Ирише всегда нравилось, когда маленькая была…
- Нравится мне все, нравится, просто я есть уже хочу.

Шура с грехом пополам слезла с шеи Дмитрия Михайловича и побежала переодеваться. Интересно, Никонов понял, какой с ней случился конфуз?

Когда она вошла на кухню, свежевыжатый апельсиновый сок, ароматный кофе, аппетитные тосты и яичница уже ждали ее на столе. Видимо, для антуража Дмитрий Михайлович поставил на стол жестяную банку, на которой было написано «Завтрак олигарха» и нарисованы рябчики с ананасами. Сам Никонов с отдельного блюдечка уплетал за обе щеки пончики с сахарной пудрой и, увидев Шуру, с виноватым видом стал оправдываться:

- Присоединяйся, Шура, извини, что без тебя начал, аппетит по утрам зверский! Страсть как пончики люблю потреблять, в Лондоне мне из специальной пекарни доставляют. Почти такие же вкусные, как у вас в городе. Хочешь попробовать?
- А ты что, в нашей знаменитой пончиковой на Лошадиной улице был? - с удивлением спросила девушка, с любопытством рассматривая выставленную снедь.
- Представляешь, был. Мы с моей командой на станцию прибыли решать дела рано утром, повели нас в какой–то местный ресторан завтракать, пончиков там не оказалось. А от твоего крестника знаю, что у вас еще с основания города пончиковая работает. Директор станции, правда, в лице изменился, сразу же отговаривать меня стал, мол, место такое пролетарское, для рабочих. Но мы все–таки поехали. Так меня там сразу узнали и даже хотели бесплатно обслужить, насилу уговорил их деньги взять! Я вкуснее пончиков в жизни не ел!
- Мне в мой день рождения, когда я там бываю, тоже всегда бесплатно пончики предлагают. Может быть, потому что мой день рождения как раз с днем открытия нашей пончиковой совпадает, ну и с днем города, конечно тоже, мне же лет ровно столько, сколько нашему городу, - Шура заметила, что при этих словах Дмитрий Михайлович о чем–то задумался и внес какие–то данные в свой Vertu.

Между тем, Шура, доедая уже второй пончик, проговорила жалобным тоном:
- В гостинице красную икру на завтрак давали.

Никонов с олимпийским спокойствием открыл холодильник и, доставая банки, подобно персонажу Савелия Крамарова, стал пояснять:
- Икра черная! Икра красная! Икра заморская - баклажанная! А вот еще – тобико - икра летучей рыбы!

- Вот скажи, Дима, - к удивлению олигарха, Шура сев за стол, принялась готовить себе бутерброд со всеми видами икры, - а обязательно в конце сентября в бассейн залезать?
- Во–первых, бассейн с подогревом, во–вторых, ты, Шурочка, забываешь, что я президент ассоциации водных видов спорта.
- Да как же такое забудешь! Об этом недавно все газеты Ниццы писали!

При этих словах Шура приосанилась и с видом отличницы, читающей стишок на линейке первого сентября, произнесла:
- И дразня всех этих скучных и завистливых людей, никогда на водных лыжах он не ездил без…

- Шура, я на водных лыжах не ездил никогда - ни без этих, ни с ними! Я катался только на аквабайке. Прилетаем мы как–то с другом в Сочи в санаторий…
- Интересно, интересно, - перебила Дмитрия Михайловича Шура. - Я, как твой будущий биограф, просто шокирована. Это что же, сказка про Диму Никонова? Прилетает он как-то с другом в Сочи… Наверное, местных пончиков поесть захотел! Хотя, в Сочи сейчас такие цены, что отдыхать могут только олигархи!
- Ты, Шура, зря смеешься. Санаторий был из дешевых, нам молодость напомнил, но какое зато там замечательное место для катания на аквабайке!
- Поехали туда в свадебное путешествие! – с невинной улыбкой предложила Шура.
- Вынужден тебя разочаровать, в свадебное путешествие туда лучше не ехать – кровати скрипучие и стенки тонкие.

Шура сделала вид, что не поняла намек и опустилась под стол, пролепетав что–то о закатившейся икринке.

- Но на аквабайке я тебя обязательно покатаю, только ответь на два вопроса.
- Ну вот, Дима, свадебного путешествия еще не было, а ты уже условия какие–то выставляешь, - приподняла голову девушка.

- Итак, вопрос номер один, - проигнорировав ее замечание, начал Дмитрий Михайлович. - Зачем ты закрывалась на стул? Ты думаешь, если Англия, так значит сразу привидения в домах водятся? И вопрос номер два, он же последний – ты принципиально не носишь, даже не знаю, как бы так выразиться прилично, ну такие, надевают на то место, где ноги начинаются? - При этих словах Шура снова наклонилась, чтобы скрыться. - Спрашиваю, потому что в универмаге много таких для тебя купил, а белье обратно не принимают, придется благотворительный аукцион проводить.

Шура притворно вздохнула.
- Я на стул закрылась, потому что боялась, что ты будешь ко мне приставать. А он возьми и за ночь вырасти!
– Понятно, дорогая. Стул действительно с секретом, там есть определенный механизм, если за рычажок потянуть, вырастают ножки. Это себе Наполеон Первый придумал, он роста, как известно, был невысокого, ну а у меня обратная проблема, поэтому на стул, в основном, предлагаю гостям присесть. И, хотя он из другой эпохи, в интерьер, однако, вписался. Про стул понятно все - боялась домогательств, ну а белье не надела, потому что уже не боялась, что ли? Эй, Шура, греха на душу не бери, положи ножичек обратно в икру, не замахивайся!

Милая светская беседа очень быстро закончилась. Никонову позвонили, нужно было ехать по каким–то срочным делам, чтобы успеть до отъезда. Шура быстро допила кофе и присоединилась к Дмитрию Михайловичу.

Уже сидя в просторном салоне Бентли, Шура тихонько спросила: «Дима, ответь мне, пожалуйста, тоже на один вопрос: ты хотел вчера, чтобы я осталась у тебя дома, для чего? Если честно, это для меня до сих пор загадка».

Дмитрий Михайлович чуть заметно улыбнулся.
- Сейчас я тебе одну историю расскажу: приходит ко мне как – то журналистка интервью для газеты брать. Ничего себе так девчонка. Все, что надо, на месте. Видимо, на что–то рассчитывала с моей стороны, в конце интервью говорит мимоходом: «А хорошо бы, Дмитрий Михайлович, нам как–нибудь вместе позавтракать. Может быть, завтра составите мне компанию?»
Я на голубом глазу ей и отвечаю: «Конечно, конечно, любезная Ольга Леонидовна, как же, обязательно позавтракаем, хоть завтра, но понимаете, человек я деловой, время мое очень дорого стоит, поэтому позавтракать со мной в копеечку Вам влетит, миллион долларов, если редакция газеты заплатит, с огромным удовольствием с Вами откушаю. Ты бы видела ее лицо!»
- Миллион за яичницу!
- Ну, да. Помнишь, спектакль такой шел в театре Моссовета «Миллион за улыбку»?
- Помню, я поэтому сразу и среагировала. Мы с классом тогда в Москву первый раз приехали, как раз на этот спектакль попали.

- Я, Шура, каждый раз твоему кругозору и интеллекту поражаюсь! Так вот, последнее время я все чаще стал задумываться, что даже, если бы мне кто–то такую сумму заплатил, я бы завтракать с ним не пошел. А с тобой мне хочется и завтракать, и обедать, и ужинать, и просто быть вместе! Я как–то известному своим юмором ведущему интервью давал, мы с ним, помнится, долго смеялись, обсуждали что–то, он в конце передачи так и сказал: «Не хочется Вас, Дмитрий Михайлович отпускать, так много обсудить надо, может быть, поедем к Вам?» И тебя, Шура, не хотелось отпускать, тем более, что увидимся только через неделю. Ну, а насчет домогательств, женская интуиция тебя не обманула, были у меня такие планы, но, увы, пришлось полночи работать, телефонный звонок с завода сорвал все мои коварные замыслы. Но очень надеюсь, что, когда прилечу обратно, будет возможность их воплотить.

- Я вынуждена вернуться к тебе домой, - притворно вздохнула Шура. - Колечки, одежда и электронная книжка остались у тебя.
- Ты, все–таки, решила все оставить? Значит, будет, чем тебя шантажировать!
- А тебе, Дима, не приходила мысль о том, что я специально ничего не взяла, чтобы был повод опять к тебе приехать?

Шура шутила до последнего, но поняв, что очень скоро Никонов уедет на целую неделю, не выдержала и все-таки заплакала. Дмитрий Михайлович в последний раз успокаивал более 10 лет назад плачущую после развода сестру, поэтому Шурины слезы застали его врасплох. Этот могущественный в бизнесе человек был абсолютно беспомощен, когда речь шла о чувствах. Никонов растерянно обнимал рыдающую Шуру, не зная, что придумать. На выручку пришел шофер:

- Дмитрий Михайлович, когда моя жена плачет, я обычно ей покупаю какую–нибудь безделушку. Ненадолго, но отвлекает от грустных мыслей.
- Мне ничего не надо, - запротестовала Шура, - хотя нет, мне веер нужен, наверное, - почему–то попросила Шура.
- Я не ослышался, веер? Держу пари, Шура, ты вчера читала Уайльда! Ну, веер, так, веер, поехали в китайский квартал.
- А ты не опоздаешь на встречу? - вытирая слезы, спросила Шура.
- Это по дороге. Так что, все нормально.

Китайский магазинчик, куда Никонов привез Шуру, находился совсем не на окраине города, а почти в центре, недалеко от площади Пикадилли. На здании была вертикально висящая красная вывеска, на которой сверкали золотые иероглифы. Войдя вовнутрь, Шура была поражена роскошью интерьера и выставленных товаров: здесь можно было найти и фарфор династии Мин, и изделия из бронзы, эмали, слоновой кости, и инкрустированное оружие. Покупатели молча, точно в церкви, скользили, подобно теням, от одной роскошной вещи к другой. Молоденькая, с раскосыми глазами красавица в голубом костюме показывала туристам зонтик от солнца с бамбуковой ручкой.

Увидев Никонова, из глубины магазина вышел пожилой китаец в традиционной одежде ханьфу. На практически чистом русском языке, улыбаясь, он поприветствовал клиентов.
Поздоровавшись в свою очередь, Никонов пояснил:
- Мой старый знакомый, Вейдж, я у него иногда покупаю разные забавные сувениры. Прекрасно говорит по–русски, учился в свое время в Ленинграде в Политехническом институте, компрессорные установки изучал.
Шура – моя невеста. Уезжаю по работе из Лондона, покидаю ее на несколько дней, захотела, почему–то, чтобы веер ей купил.

- Почему–то! Почему–то, Дима, в этой жизни ничего не бывает, все имеет свои причины… Как ты говоришь, «случайных совпадений не бывает». Сейчас покажу лучший веер в моей лавке, твоей невесте обязательно понравится.

При этих словах Вейдж достал с полки огромную коробку. Шура собиралась было запротестовать, что веер слишком большой, но внутри коробки оказался изысканный футляр небольшого размера. Из футляра китаец вынул чудесный лакированный веер из сандалового дерева тонкой ручной работы. На веере с двух сторон были изображены сценки из крестьянской жизни, внизу были нарисованы какие–то иероглифы. Шура взяла его в руку, слегка помахала. Веер был практически невесомый, а каждый его взмах, казалось, создавал какую-то неведомую волну энергии. В воздухе запахло чем –то сладким, так что у Шуры даже слегка закружилась голова. «Вероятно, это от аромата благовоний», - подумала девушка.

Никонов с беспокойством взглянул на Шуру.
- Ну что, Шура, покупаем?
- Покупаем, только если можно, я на свежий воздух выйду, здесь очень душно. А эта бумажка внутри с семизначными цифрами – неужели цена?
- Шура, успокойся, это артикул! Я сейчас быстро заплачу и поедем.

Когда Шура, поблагодарив Вейджа, скрылась в дверях, китаец озабоченно спросил у Никонова:
- Ты сказал ей, что уезжаешь по работе?
- Ну, да, так спокойнее.
- И то, правда. Не волнуйся. Веер я ей хороший выбрал, защитит в случае чего. Удачи! Как у вас в России говорят? С Богом!

Шурина выставка закончилась, и девушка уехала обратно домой. Никонов звонил каждый день, рассказывал, как холодно в Заполярье, расспрашивал Шуру о дальнейших планах на поездки, обещал приехать, как только разберется с делами.

Наконец, настал субботний день, которого Шура ждала одновременно с нетерпением и страхом. Никонов должен был покинуть завод и прилететь сначала в Лондон, а оттуда уже в маленький провинциальный Шурин городок. Дмитрий Михайлович пока не позвонил и, чтобы как–то скоротать время, Шура решила почитать и взяла первую попавшуюся в руки книгу.
«Ахматова, странно, она всегда так далеко на полке стояла. Наверное, Саша заходил, пока меня не было, читал что - то».

Шура наугад раскрыла страницу и прочитала «Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король».

Какое–то нехорошее предчувствие охватило девушку. Лихорадочно соображая, она включила компьютер. Все новостные сайты были переполнены фотографиями и репортажами о внезапной смерти олигарха Никонова. Уже не вдаваясь в причины произошедшего, Шура охнула и упала в обморок. «А за окном шелестят тополя: «Нет на земле твоего короля...»

Вместо эпилога

Шура проснулась от яркого солнечного света и резкого запаха лекарств. После смерти Дмитрия Михайловича она предприняла уже две неудачные попытки самоубийства, неделю назад была третья. Каждый раз ее привозили в психбольницу, оба раза уставшие, замученные неуравновешенными пациентами и низкой зарплатой психиатры, расспрашивали ее о причинах суицида. Оба раза Шура молчала. Врачи разводили руками, прописывали стандартный в таких случаях набор успокоительных лекарств и отдавали на поруки опечаленным Шуриным родителям. Но сейчас она поняла, что если не расскажет, что на самом деле с ней случилось, если не поделится с кем–то своей бедой, то следующая попытка самоубийства, возможно, будет уже более удачной.

Сеанс групповой психотерапии проходил в обветшалом, но не потерявшем своей элегантности павильоне в стиле северный модерн. Психотерапевт, грузный и седой мужчина привел с собой молоденького парнишку, видимо, интерна.

Пациенты робко садились на стулья, затравленно озираясь по сторонам. В первые минуты Шурочка занервничала, порываясь уйти, но спокойный, даже ласковый голос доктора ее успокоил. Больные по очереди рассказывали о себе, своих проблемах, болезнях, переживаниях. Когда настал черед Шурочки, Шура неуверенно заговорила:

- Меня зовут Александра Башмакова, я фотограф, в сентябре этого года у меня погиб жених. После этого жизнь потеряла всякий смысл, и я хотела покончить с собой.

Шура остановилась, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. В небольшом темноватом помещении павильона повисла гробовая тишина. Взоры всех пациентов были обращены к девушке. Шуру вновь охватила паника – а правильно ли она поступает? А не сочтут ли ее поведение бредом сумасшедшего? Но держать в себе накопившуюся боль уже не было сил.

Доктор, располагающе улыбаясь, предложил ей продолжить рассказ. И тогда Шуру буквально прорвало – она выложила всю свою историю, опустив лишь некоторые детали. Пациенты слушали Шурин рассказ, затаив дыхание, словно волшебную сказку.

Профессор психотерапии вначале привычно делал какие–то пометки. За годы работы он научился абстрагироваться от окружающей действительности, чтобы самому не стать сумасшедшим. Но, поняв, что случай не совсем обычен, включил диктофон и стал внимательно прислушиваться.

Выйдя после сеанса на улицу и усевшись на полуразрушенную скамейку, он вопросительно взглянул на своего младшего коллегу, пребывающего в полной растерянности.
- Ну что скажете, Гриша? Какой диагноз Шуре Башмаковой поставите?
- Шизофрения? - предположил Григорий. - Видела фото олигарха где–то в Интернете, влюбилась и на этой почве заболела.
- Не совсем. Скорее всего, похоже на то, что она, действительно, была как–то с ним знакома. Хотя, он, по–моему, такими не очень интересовался. Его все больше яркие раскованные женщины привлекали. Эх, бедная девочка, замуж вовремя не вышла, вот теперь все грезит о принце.
- О короле, Владимир Георгиевич, - поправил интерн.
- Ну, было бы ей 20, мечтала бы о принце, а сейчас уже несколько побольше, поэтому, конечно, о короле. На ход лечения, Гриша, это не повлияет. Какой–то юноша к ней все время приходит, для сына слишком взрослый, младший брат что ли. Надо бы его расспросить, были ли они хоть шапочно знакомы. Вот это, действительно, для лечения важно.

Часа через два к Шуре в палату заглянул Саша. После прослушивания записи сеанса психотерапии настроение у него было не самое лучшее.
- Ну, Шура, ты даешь! Правда, что ли сбрендила? Ты думаешь, если человек тебя от болезни спас, так теперь жениться обязан?
- Ты откуда знаешь? – изумленно спросила Шура.
- Доктор твой рассказал, лечить тебя уже сильнодействующими препаратами собирается.
- Саша, но это чистая правда, - чуть не плача, произнесла девушка, - я никому об этом не говорила, потому что Никонов должен был в ту злополучную субботу приехать к нам в город, официально сделать мне предложение. Хотела сюрприз всем родным и близким сделать. Почему ты не веришь?
- А доказательства у тебя есть? Никонов, как известно, каждой захудалой манекенщице, на одну ночь арендованной, шикарный подарок делал. Неужели он своей невесте кольца не подарил?
- Кольца я все в Лондоне оставила. Вот все, что у меня есть из подаренных украшений,- Шура показала тугру на серебряной цепочке.
- Ой, мать, только не надо ля-ля! – Саша презрительно поморщился. - Я, в отличие от своих родителей, «выездной». Мы с друзьями в эти каникулы в аккурат в Турцию ездили. Там такие побрякушки на каждом углу продаются.
- У меня еще веер есть?
- Какой веер?
- Лакированный, деревянный.
- Ну, хорошо, хоть не бумажный. Или он у тебя волшебный, как у Акунина в «Инь и янь?» Я тебя всегда говорил, ты слишком много читаешь, и вот результат – поехала крыша!
А может быть, тебе Никонов в качестве свадебного подарка шифр оставил, как его активы разморозить?
- А он что, активы заморозил? А как это?- спросила с недоумением Шура.
- Как, как? – передразнил Саша. - В морозильную камеру положил, как же ещё? Ты, Шура, пока тут отдыхаешь под наркозом, весь цивилизованный мир занят разгадкой века – гадают, как к деньгам Никонова подобраться. Теперь понимаю – он все Шурочке Башмаковой передал, а она, болезная, имитирует суициды и в психдомах прячется на всякий случай, - ехидно улыбнувшись, сказал Саша.
- Саша, объясни, пожалуйста, как все–таки заморозил? И зачем?- не замечая иронии крестника, поинтересовалась Шура.
- Зачем, спрашиваешь? Ты, Шура, правда, что ли ничего не знаешь? Копали под него очень сильно все, кому не лень, как он все свои заводы приватизировал в 90-е догадываешься, наверное? А тут ещё связь с триадой китайской обнаружилась. Тогда в сентябре поймать китайских мафиози хотели, а застрелили Никонова. Теоретически на все его активы арест требуется наложить, только как? Заблокировал он свои денежки, не подкопаешься! Недвижимость и фонд на имя сестры перевел, автомобили, яхты – на племянницу. Заводы, инвестиционные фонды, агентства – все продано через подставных лиц, а все деньги – ушли в неизвестном направлении, в оффшорные зоны, скорее всего. Башковитый, все–таки, мужик был. Как чувствовал, что компромат на него собирают. За неделю до смерти все провернул. Жалко только, что не удалось живым из этих передряг выйти. Ну что такое, прекрати, ты опять плачешь! Кто бы так по мне убивался, когда помру!

Шура наскоро вытерла навернувшиеся слезы и спросила:
- Саша, а можно эти активы обратно разморозить?
-Можно, чайник есть тут у вас? Да, шучу я, одного чайника тут маловато будет. Костерок нужно большой развести. Ректор наш как–то бизнесовое предложение Никонову делал. До сих пор об этом с дрожью в голосе рассказывает. Дмитрий Михайлович его тогда спросил: «Вы что, хотите, чтобы мы с Вами вместе руки погрели?» А ректор знал, что Никонов в жизни юмор очень ценит, возьми да и скажи: «Вы знаете, Дмитрий Михайлович, когда Вы греете руки, тепло всем в радиусе километров 100!» Никонов тогда так смеялся и предложение сразу принял. Но боюсь, что и костерок, Шура, не поможет. Тут ведь как у Кощея бессмертного, смерть в яйце, а яйцо в ларце…
- У Кощея смерть на конце иглы, а игла в яйце, - поправила крестника Шура. - А ларец висит обычно на дубе, который растёт на чёрной горе или на далёком острове.
- Шура, ну я же говорил, что ты слишком много читаешь, надо же, про Кощея еще помнишь.
- Я, когда ты был маленький, тебе сказки про него читала…
- Ну вот, представь, что так и у Никонова, на каком–нибудь далеком острове или черной горе стоит банк, в банковской ячейке какой–нибудь планшет, а в планшете информация по размораживанию активов, только там такой шифр, что Цезарь со своим знаменитым кодом просто отдыхает… Ладно, Шура, я пойду, пока у вас тут все на обед ушли, а то на днях замешкался, а мне какой–то тип дорогу перегородил и спрашивает так вкрадчиво: «Молодой человек, Вы по утрам холодной водой обливаетесь?» Я не знал, что и думать, решил сказать, что «да». Он мне в ответ: « Вот я тоже раньше обливался, пока голос генерала Карбышева сказал мне этого не делать!»
- Это что, Саша, тут санитарка одна ребенка на работу привела, каникулы школьные, а ребенок только в первом классе, маленькая еще девочка, оставлять не хочется дома. Так санитарка отошла по работе, а девчонка и спряталась между дверьми, они, видишь, какие тут двойные. Спрятаться-то спряталась, а как выйти - не знает, а воздух заканчивается. Она кричала, кричала «спасите, помогите», а никто, кроме меня, не отреагировал, у каждого второго, если не первого, в карточке «эффект Кандинского–Клерамбо» записан, как сопутствующий основному заболеванию.
- Это что еще за монстр такой - эффект Кандинского–Клерамбо? Кандинский – это тот, который картины писал? Судя по картинам, психика у него не шибко устойчивая была.
- Нет, Саша, это другой Кандинский, психиатр, его родственник, покончил жизнь самоубийством. А эффект заключается, в частности, в том, что пациент голоса какие–то слышать начинает посторонние, вот больному, которого ты встретил, голос Карбышева померещился.
- Тьфу ты, гадость, какая! Я пошел, пожалуй, отсюда, а то у меня у самого какой–нибудь эффект–аффект обнаружится. Ой, да, я же совсем забыл, письмо тебе пришло. Я к тебе вчера вечером домой заходил. Держи, прочтешь без меня, я, правда, пойду, а то на занятия уже опаздываю.

Попрощавшись с Сашей, Шура присела на колченогий больничный стульчик и вскрыла конверт. Из заказного письма вывалился электронный авиабилет до Измира, ваучер на двухнедельное проживание в пятизвездочной гостинице в Чешме и маленький листок бумаги, где пояснялось, что Александру Башмакову приглашают на ее персональную фотовыставку в Турции. Вылет предполагался 18 апреля, накануне Шуриного дня рождения. Больше в письме ничего не было. «Странно как. Я уже давно ничего не снимаю, может быть, это мои старые работы кому–то понравились. А в Турции я никогда не была. Это считалось дурным тоном, у нас на работе даже тост был в праздники – «За женщин, которые никогда не были в Турции». Хотя какая сейчас разница – Турция, Греция или какая–то другая страна. Самое главное уехать, выбраться из этого кошмара и хоть немного забыться. Это письмо – просто спасительная соломинка, лучший подарок на день рождения. Вот только отпустят ли меня из больницы после всех моих откровений?»

Шуре вспомнилось, как говорил Дмитрий Михайлович: «Пока я жив, ничего не бойся, ну а потом ты уж сама решишь, будет с тобой что–то случаться или нет». Шура решительно встряхнула головой. Произошла жуткая трагедия, но на этом жизнь не закончилась. Она должна продолжать жить, смеяться, заниматься творчеством, а не проводить свою жизнь в психбольницах.

На следующий день Шура уже знала, что будет делать. Подойдя к профессору, проводившему сеанс психотерапии, Шура с абсолютно серьезным лицом извинилась за придуманный рассказ про сватовство олигарха. Никонова она видела пару раз, да и только. А все остальное – просто фантазии женщины с несложившейся личной жизнью. Некоторые читают любовные романы, ну а некоторые их придумывают, вот и все. Врач подозрительно смотрел на Шуру, пытаясь найти признаки заболевания, но поскольку во всем остальном она вела себя абсолютно адекватно, через неделю девушка была отпущена домой.

Давно уже Шура не испытывала такого радостного чувства приятного ожидания. Казалось, что боль от потери Дмитрия Михайловича и ужасы психбольницы, если не забыты окончательно, то отступили на второй план. Предстоящая поездка сулила что–то новое, неизведанное.

В аэропорту Измира Шуру встречал улыбчивый белозубый турок, держащий табличку с ее фамилией. Шуре он представился как Ахмед. Дорога до гостиницы заняла совсем немного времени. Отель был явно из дорогих, респектабельных, но, судя по архитектуре, построен был достаточно давно и в скором времени ему, видимо, требовался ремонт. Шурин номер был с претензий на роскошь, из окошка открывался вид на знаменитую Чесменскую бухту, в которой во время русско-турецкой войны русская эскадра под предводительством графа Орлова разбила османский флот. Ахмед сказал, что выставка фоторабот откроется завтра в художественной галерее в крепости, это совсем близко от отеля, так что можно дойти пешком.

Решив скоротать время до завтра осмотром местных достопримечательностей, Шура направилась к ресепшену. Доброжелательная украинка–портье вручила Шуре план города, объяснив, что самое интересное в Чешме – это генуэзская крепость XVI века, которая в свое время служила пристанищем для знаменитого пирата Барбароссы, и находящийся неподалеку от древней крепости караван-сарай, возведенный в том же XVI веке во время правления Сулеймана Великого.

Сердце Шуры учащенно забилось. Она мгновенно вспомнила слова Дмитрия Михайловича: «Ещё она во мне узнала Барбароссу. А я то думал, что меня так в те места, где у него замок был, тянет, даже пляж там пустынный купил». А ещё Никонов упоминал, что в прошлой жизни был Султаном Сулейманом. Поблагодарив девушку на ресепшене, Шурочка, словно гончая, учуявшая след, быстрыми шагами направилась к крепости.

В крепости, служившей когда–то пиратской гаванью, располагался музей с выставочным залом. Рабочие как раз вешали Шурины фотографии в рамках, неспешно вынимая их из контейнеров. Шурочка объяснила по–английски, что она автор этих работ и попросила разрешения остаться и понаблюдать за процессом подготовки. Рассматривая свои фотографии, девушка вдруг обнаружила странное черно–белое фото, явно сделанное не ее фотоаппаратом. Фотография двора на фоне серых колонн и стены напоминала какой–то восточный дворец. На стене виднелась маленькая черная точка.

Шура поинтересовалась у рабочих, а точно ли это фотография для выставки?
- Да, - ответил ей приветливый темноволосый парнишка, - это мы только что вынули из контейнера. Значит, Вы уже были у нас в городе? Это караван–сарай Султана Сулеймана, как раз напротив крепости находится. Вы такой интересный ракурс выбрали. Обычно его так не снимают.

Шура пролепетала какие–то извинения и бросилась опрометью на улицу. Поскольку мыслями она была далеко от происходящего, девушка не заметила, как вслед ей от стены бесшумно отделились две небольшие тени.

Добежав до караван–сарая, Шура остановилась, чтобы отдышаться. Бывший дворец Султана Сулеймана превратился в 21 веке в фешенебельную гостиницу. Решительным шагом Шура направилась к входу в отель. Преградившим ей было дорогу охранникам Шура пояснила, что она фотограф и ей обязательно нужно сфотографировать главную достопримечательность Чешмы, подарила им приглашение на свою выставку и, мило улыбнувшись, проскользнула вовнутрь. Интересовавший Шуру внутренний двор с колоннами находился в самой глубине гостиницы. Во дворе никого не было, все постояльцы ушли на ужин. Шура присела, делая вид, что фотографирует. И тут в объектив попал кусок стены с маленькой черной точкой, которую девушка уже видела на фотографии. Шура не могла поверить своим глазам – изображение представляло собой тугру, печать Султана Сулеймана! Выглядела тугра как нарисованная, но, приглядевшись и проведя рукой по печати, Шура поняла, что она из металла. Повинуясь какому–то внутреннему порыву, Шура отложила в сторону фотоаппарат и, сняв с шеи цепочку, подаренную Дмитрием Михайловичем, приложила кулончик к стене. От стены отделилась маленькая потайная дверка. Просунув руку в своеобразную сейфовую ячейку, Шура вынула маленькую жестяную коробку. Быстрым движением Шура спрятала коробку в сумку, даже не посмотрев, что в ней, а импровизированную дверку закрыла также, как и открывала, приложив тугру к изображению.

Оглянувшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, Шура поспешила покинуть караван–сарай, не забыв на прощание очаровательно улыбнуться охране.
Девушке не терпелось узнать, что находится внутри жестяной коробки, поэтому Шурочка, не дойдя до гостиницы, остановилась на обрыве перед крепостью Барбароссы. Внезапно девушка услышала какой–то тихий шорох. Решив, что это плеск волн, Шура решила не отвлекаться и, склонилась над коробочкой, пытаясь ее открыть.
Когда девушка подняла голову, она с ужасом поняла, что к ней, угрожающе жестикулируя, направляются два китайца. Шура мгновенно вспомнила про связь Дмитрия Михайловича с китайскими триадами. Вероятно то, что лежало в маленькой коробке, представляло огромный интерес не только для девушки. Шурочка лихорадочно стала соображать, что делать.
Самое естественное было бы пуститься наутек, но страх парализовал все тело. Тогда Шура стала судорожно шарить в сумочке в поисках какого–нибудь острого предмета для защиты. Первое, что подвернулось под руку, был подаренный Дмитрием Михайловичем веер. Шура изо всех сил нажала на маленький рычажок и - о чудо! маленький с виду веер превратился в огромный щит! Мало того - как только веер раскрылся, в Шуриных противников полетели бритвы размером с палец, а ещё через какое–то мгновение - гранулы, создавшие ослепляющую вспышку, подобно фейерверку. Не ожидавшие такого отпора, китайцы с жутким воем замахали руками и, споткнувшись о камни, упали с обрыва. Шура изумленно уставилась на веер. Теперь стало понятно, почему в магазине его вынимали из большой коробки, почему Шура тогда почувствовала какой – то странный сладковатый запах. Вспомнился необычный стул в доме Никоновых с вырастающими ножками. И веер, и стул при нажатии на секретный механизм увеличивались в размерах. Шура поняла, что, если коробка в ее руках вырастет, то она, пожалуй, не удивится и этому.

Между тем, уже стало темнеть и оставаться рядом с крепостью было в любом случае небезопасно. Неизвестно, сколько еще людей хотят отнять у Шуры ее трофей. Сложив веер и убрав его и коробочку в сумку, Шура, все время оглядываясь, быстрыми шагами направилась в свою гостиницу. Благополучно дойдя до номера, девушка задернула занавески, закрыла дверь на ключ и высыпала содержимое коробки на постельное покрывало.

Из коробки вывалился мобильный телефон Vertu, зарядное устройство, кабель и флешка. Лежащий на кровати телефон Шура узнала бы из сотни других – он, вне всякого сомнения, принадлежал Дмитрию Михайловичу. Подключив зарядное устройство и сетевой шнур с флешкой, подождав несколько минут пока телефон заработает, Шура увидела, как на экране загорелся значок Wi-Fi, а вскоре появилась надпись на русском языке «Добро пожаловать в Интернет – банк».

«Неужели все так просто? Раньше нужно было приходить в банк, показывать паспорт, идентифицировать личность, вводить пароли», - размышляла Шура, держа в руках элегантный Vertu . Хотя пароль нужно было ввести и сейчас – на экране появилась надпись: «Чтобы получить доступ к паролю, ответьте на два контрольных вопроса». Вопрос номер один представлял собой просто набор слов: город – еда - невеста.
«Вот тебе и улица, фонарь, аптека! Криптограмма Бейла прямо какая-то! Что же общего между этими словами? Как они могут быть связаны между собой?»

Внезапно Шура вспомнила разговор с Никоновым во время их совместного завтрака. Шура рассказывала про пончиковую, а Дмитрий Михайлович записывал что–то в свой Vertu. Город – это родной Шурин город, еда – пончик, а невеста – сама Шура. А общее – это дата – день рождения города, пончиковой и Шуры. Дрожащими руками Шура набрала цифры. Несколько секунд, показавшихся Шуре вечностью, телефон думал, а затем на экране высветилось – ответ корректен, и следующая надпись: ответьте на второй вопрос: «Самое ценное приобретение Дмитрия Михайловича Никонова?»

«Час от часу не легче, - подумала Шура. - Ну откуда же мне знать, что Дима приобретал? Яхты, виллы, машины?» И тут Шуре пришла шальная мысль – поскольку Дмитрий Михайлович человеком был остроумным, вероятно, и вопрос этот с подвохом. Поразмыслив еще немного, Шура уверенно написала «футболки». К великому Шуриному облегчению, ответ оказался правильный, больше вопросов не последовало.

Так провинциальный фотограф Шура Башмакова в одночасье стала богатейшей женщиной планеты, получив доступ к миллиардному состоянию Никонова.
«Жаль, что все эти деньги не могут вернуть Диму», - горестно вздохнула Шура, уже засыпая, утомленная турецкими приключениями.

В свой день рождения Шура проснулась рано утром в прекрасном настроении. На открытии выставки было не так много людей, но это нисколько не расстроило девушку.
В обеденный перерыв Шурочка решила пообедать в ресторане в крепости. Ресторан был не из дешевых, поэтому посетителей было мало. В меню Шуре приглянулось фрикасе из куропатки. Это блюдо она ела только один раз в жизни – в доме Никоновых.

- Порадую себя в день рождения вкусным обедом! – сообщила Шурочка радушному официанту, принимавшему заказ.
- Я скажу шеф-повару, он лично проследит за приготовлением блюда, а пока небольшой комплимент от нашего заведения – закуска мезе.

Шура не успела вдоволь насладиться закуской, как уже принесли заказанное ей фрикасе. Проглотив первый кусочек, Шура почувствовала ярко выраженный вкус тимьяна, именно эту специю Дмитрий Михайлович использовал во время приготовления блюда.
«Случайное совпадение?» - подумала Шура. Но, как часто говорил олигарх Никонов, «случайных совпадений не бывает». Шурины размышления прервал подошедший вновь официант.

- Я надеюсь, что Вам нравится наша кухня. Сейчас подойдет наш шеф–повар, мы ему сказали, что у Вас день рождения, хочет Вас поздравить. Я так понимаю, что Вы из России, видел анонс о вашей выставке, повар у нас тоже русский, уже полгода как в ресторане работает.

Услышав это, Шура оцепенела. Из глубины коридора к ней шел высокий мужчина. На мгновение Шуре показалось, что это воскресший Никонов. Но подошедший человек был намного моложе Дмитрия Михайловича и на него походил лишь фигурой. Разочарованная Шура сдержанно улыбнулась. Шеф–повар произнес, протягивая ей бутылку вина: «С днем рождения! Вас Александра зовут? Видел ваше имя на выставочных афишах».
- Спасибо! Меня Шура зовут, а Вас? – Шурочка жестом пригласила мужчину присесть.
- Денис, - представился шеф–повар. Вот уже полгода живу и работаю в Чешме. А Вы сюда надолго? Где остановились?

Услышав название Шуриной гостиницы, Денис одобрительно закивал: «Хороший отель, только уже в ремонте нуждается. А вообще пляж рядом с Чешмой купил какой-то русский олигарх, собирался строить там гостиницы, да что–то стройка заморожена пока. Я там на аквабайке катаюсь иногда, если будет желание и время, могу Вас покатать, свой номер телефона на визитке ресторана написал. А сейчас, простите, должен идти, еще раз с днем рождения, Шура!»

Через три месяца Шура и Денис поженились. Все миллиарды Дмитрия Михайловича Шура перевела на счет его сестры Вероники, кроме суммы, необходимой на строительство гостиничного комплекса на пляже, выкупленном Никоновым. Самый крупный отель на побережье так и называется Nikonov’s hotel. Финансовыми моментами при строительстве руководил Шурин крестник Саша. Шуре удалось познакомить его с племянницей Дмитрия Михайловича, молодые люди друг другу понравились и собираются скоро пожениться, а пока с удовольствием приезжают отдыхать в Чешму.

Шурочка каждую неделю ставит свечки за упокой Дмитрия Михайловича в русскую церковь, построенную рядом с новыми гостиницами.
А на Шурин день рождения 19 апреля каждый год каким–то таинственным образом на пороге ее дома в Чешме появляется маленькая коробочка с дорогим колечком.