Снегопад

- Не дам! Ни за что не дам! - кричала баба Люба, стоя на пороге. - Хоть убей, не дам.

Лида пару секунд молча смотрела на свою перепуганную мать, а потом, оттолкнув ее, судорожно вбежала в квартиру. Люба кое-как поднялась, тяжело вздохнула и пошла вслед за дочерью, размахивая руками и причитая. Люба хорошо знала о том, какая нужда заставила ее блудную дочь вернуться домой после недельного отсутствия. Это ее пенсия. Эти жалкие девять тысяч рублей. Очевидно, деньги на водку у Лиды закончились, раз она вернулась домой. Лида, не обращая внимания на свою мать и отталкивая от себя ее руки, отчаянно пытавшиеся ей помешать, искала деньги. Она рылась в шкафах, поднимала матрасы, чтобы проверить, нет ли под ними скудных сбережений матери. Не найдя ни копейки в комнате, Лида побежала в кухню и продолжила там свои поиски.

- Доченька, пожалуйста, хватит. У меня нет ничего, ты же знаешь!
- Неправда. Куда ты дела пенсию? Куда, мама? Мне нужно, понимаешь?
- Я ничего тебе не дам, уходи! Не думаешь обо мне, подумай хотя бы о своем малолетнем сыне, о Мишутке подумай. Да что ты за мать такая!
- Где деньги? Я все равно найду. По-хорошему скажи, куда ты их дела?

Когда в соседней комнате проснулся ребенок и громко заплакал, испугавшись криков, доносившихся из кухни, Люба остолбенела от страха, пульс у нее участился, а сердце заколотилось в груди. Больше всего она боялась, что ее непутевая, несчастная дочь причинит своему сыну вред, она не раз пыталась это сделать, но Люба, к счастью, всегда оказывалась рядом. Мишутка - это все, что было у Любы в жизни.

Лида редко бывала дома, обычно она возвращалась тогда, когда у нее кончались отобранные у матери деньги. Иногда проводила дома пару дней, а потом снова пропадала и возвращалась с мужчинами. Каждый раз новый мужчина, небритый, пахнущий перегаром, грязный и огромный, в рваной одежде, вызывающий ужас и отвращение, а иногда и приступ рвоты. Когда очередной мужчина начинал приставать к ее дочери ночью, Люба закрывала уши и беспрестанно качала мальчика, напевая ему колыбельную. Так она отвлекала себя и его. Люба не могла точно вспомнить, когда ее дочь превратилась в то, кем сейчас является.

Мишуткин отец ушел из дома почти сразу после его рождения. Но Люба из-за этого не расстроилась. Костя пристрастился к алкоголю и потерял работу, связался не с теми людьми и испортил себе жизнь. Он никогда Любе не нравился. Костя избивал жену так, что та ходить не могла. Когда Люба пыталась вступиться за дочь и внука, доставалось и ей. А потом Костя ушел, и Люба вздохнула свободно. Но покой ее длился недолго. По городу ходили слухи, что Костя живет в каком-то подвале вместе с наркоманами, кто-то твердил, что он умер от передозировки. Но он больше дома не появлялся. Мишутку воспитывала бабушка, потому что мать у него оказалась непутевая и совсем не мать. Так говорила баба Люба.

Лида выскочила из кухни и отправилась в комнату, где находился ее сын. Казалось, земля ушла у Любы из-под ног, когда ее дочь схватила мальчика и вытащила его из комнаты.

- Что ты делаешь? Что ты делаешь? Ради Бога, не тронь его. Оставь его. Что ты с ним сделаешь?

Люба пыталась отобрать у дочери внука, но она была слишком слаба. Мальчик плакал, тянулся к бабушке, но не мог дотянуться до нее. Лида забрала мальчика, одетого лишь в тонкую пижаму, с собой. Она просто вышла с ним, оставив дверь открытой.

2.

- Щас до смерти тебя изобью. Рот закрой. Хватит орать, - кричала в негодовании Лида, схватив ребенка за уши и тряся его.

Январское утро было невыносимо холодным. Ветер сильно кусал, казалось, даже резал, словно только что заточенный нож. Ребенок был неестественно бледен, он сильно замерз, некогда розовые губы посинели и застыли.

- Зачем ты притащила его сюда? На кой черт он нам сдался? - ругался мужик, сидевший рядом с Лидой.
- Не тупи, этот ребенок - наше спасение. Я знаю, что делать, - сказала Лида и, достав из кармана своей куртки какой-то шприц, вколола его в руку сына.

Мальчик провалился в сон спустя несколько минут.
- Гениально, - восхитился мужик, когда ребенок в руках Лиды уснул.

Мишутка все так же спал в руках у матери, на часах было без пятнадцати четыре. Ветер беспрерывно шумел и больно кусал, снег шел, не переставая. Именно в этот время в подвал спустилась пожилая женщина, цыганка. Она молча подошла к Лиде, кивнула головой и принялась пронзительным взглядом изучать спящего ребенка.

- Сколько дашь? - не стерпев, спросила Лида, глядя в глаза цыганке.

Цыганка некоторое время пристально изучала мальчика, водила своими морщинистыми длинными пальцами по его замерзшей бледной коже, хлопала по плечам, а потом ответила:

- Десять.
- Нет. Мы не на десять договаривались. Дай пятнадцать и все, он твой, - отрезала Лида, прижав к груди сына.
- Нет. С ума сошла, женщина, какие пятнадцать! Он того не стоит. Я и подешевле могу купить, да поздоровее. Десять, и ни копейки больше.
- Ладно. По рукам.

Лида тяжело вздохнула и протянула свою руку цыганке. Та достала из кармана деньги и положила в ладонь женщины. Потом взяла мальчика на руки и унесла его. Не успела цыганка повернуть направо, как Лида принялась пересчитывать деньги. Ни копейки меньше. Все точно. На ее лице появилась довольная улыбка, она потянулась к сидевшему рядом мужику, поцеловала его крепко, обняла.

- Умеешь ты нужных людей находить. Идем. Нам уже пора, - сказал мужик.
- Идем.

Они уходили, взявшись за руки, а ветер все так же кружил январский снег, который потом медленно ложился на землю.