Жизнь - борьба

Ленка, являясь стервозной личностью, всегда имела много врагов. Она никогда не задумывалась над тем что, кому, когда и где говорить, потому как никогда не врала и не кривила душой, даже себе во спасение. Потому как бывало, что она покривит душой, так это обязательно вскроется. Ленка хмурилась, вздыхала и делала выводы - «Никогда не изменяй себе».
У неё всегда были сложные отношения – в школе с учителями, в спортивной секции с тренером, в семье с родителями. Её трудно было заставить сделать, то что она не хотела, а если считала, что она права, то бросайте её под поезд, ибо никто её не переломит.
Однако, не смотря на свой тяжелый характер, она умудрялась хорошо учиться, показывать лучшие результаты, поэтому её не любили, но терпели.
Она слёту поступила в институт на выездных экзаменах, чем вызвала негодование заваливших отличников. Но с неё взятки гладки. Кто-то завёл разговор о том, что надо подать на апелляцию и перепроверить её тесты, но был оборван. Ленка, ходившая в школу в дранных джинсах, не потому что хипповала, а потому, что не было денег купить новые, была дочерью простого водилы, мать вообще вынужденная домохозяйка.
Ленка поступила в институт. После этого классные руководители и родители одноклассников долго высказывали матери, о том какая её дочь нерадивая ученица и что оценки ставили ей из жалости, и то, что она поступила в институт вообще великое счастье для Ленки и всей её семьи. Мать расстраивалась, Ленка смеялась: «Да плюнь и разотри, ладно один раз счастливая случайность, но я же второй твой ребёнок поступивший в институт, а это уже не случайность».

В институте, она тоже училась ни шатко, ни валко, но сессии всегда сдавала с первого раза. Зачётка конечно пестрила тройками, но Ленка не заморачивалась по поводу оценок. Сдала и ладно. Правда, на первом курсе её чуть не отчисли за прогулы. Ленке понравилась независимая жизнь и половину второго семестра она проторчала в ночных клубах, а следовательно и в кровати до обеда. Декан вызывал Ленку на приватный разговор, кричал, что она единственная девушка в списке и стоит на первом месте по количеству прогулов, требовал родителей и клятвенно заверял, что если она окажется на грани отчисления не поможет ни словом, ни делом. Ленка молчала, выходила от декана, пожимала плечами, рыдающую мать успокаивала, заверяла, что для беспокойства нет причин и… С блеском сдавала сессию без «удов». Просто так из вредности, чтобы не повадно было говорить, что она бездарь. Декан разводил руками и удивлённо восклицал: «Не знаю, как тебе это удалось, но надеюсь, это не будет носить системный характер». Нет, системный характер это не носило, и даже к пятому курсу она стала сдавать сессии на «отлично».
Пять лет института пролетели незаметно. Пришла пора вступать во взрослую жизнь. В институте давали распределения. У Ленки уже была работа в столице, но родители как всегда запаниковали, и пришлось соглашаться с их доводами, что у них нет ни знакомых, ни родственников способных помочь в трудоустройстве, что ехать в глубокую периферию это единственный выход: «Отработаешь годик по специальности и уедешь восвояси работать кем хочешь». Ленка скрепя зубами уехала выполнять родительское поручение.

Периферия! Эта была такая дыра, что про себя Ленка решила не задерживаться здесь более полугода. Придя с направлением в НИИ и получив отворот-поворот по причине укомплектованности специалистов её профессии, расстраиваться, не стала и устроилась на местную ТЭЦ лаборантом химического цеха – денег ехать, назад не было. Так она решила свою судьбу.
Спустя три месяца после поступления на работу её стали готовить на начальника смены. Но так как стаж у неё был что называется «без году неделя», готовили её долго - целых семь месяцев. "Вот отработаю начальником смены полгода и уеду" - решила она. После этого назначения жизнь Ленки круто изменилась, те милые женщины, которые искренне радовались тому, что она устроилась на работу в такое тяжёлое время, вдруг перестали здороваться, разговаривать, отвечать на её вопросы. Она оказалась в полном игноре, даже хуже. Она с интересом слушала о своих любовниках из верхушки корпорации, о том, что без взятки в сегодняшнее время на работу даже нельзя устроиться не то, что получить повышение, и хотя Лена понимала истинную подоплёку такого поведения коллектива, ей было обидно.
Это для них должность начальника смены ого-го, а для Ленки это всего –лишь запись в трудовой книжке, это для них зарплата в 100 долларов это огромные деньги, а Ленка, что бы отработать своё образование, бросила работу в 250 долларов. Самое удивительное, что одногруппница, которая тоже получила отказ в НИИ и принятая на ТЭЦ в тот же цех что и Ленка по звонку декана (которому позвонила разгневанная мать) своему бывшему одногруппнику директору, оказалось хорошей, «не в пример этой выскочке».
Она всегда добивалась всего своим трудом – хороших оценок - учёбой, грамотным специалистом стала, потому что зубрила все производственные и должностные инструкции, правила ИТР, облазила весь турбинный и котельный цех в изучении линий относящихся к химическому цеху, и без схемы могла показать все задвижки в своём цеху. Да её прямолинейность доводила некоторых до белого каления. Ленка отказывалась от подписки местной газетёнки, коллектив негодовал «Да кто она такая?», начальник цеха глотал валерьянку:
- Мне же отчитаться надо, с меня же требуют
- Давайте я напишу объяснительную, в которой укажу, что у меня нет необходимости в этой газете».
Начальник цеха опять доставал валерьанку, прятал под толстыми линзами слёзы и повторяла: «мне отчитаться надо»,
- Хорошо Татьяна Васильевна, только ради Вас.
- Вот спасибо успокоила – отвечала Татьяна Васильевна и не понимала, что Ленка действительно согласилась только из жалости.
Полтора года был полный ад. Обсуждалось всё - её манера говорить, стоять, одеваться, краситься. Пока в один прекрасный момент у неё не лопнуло терпение и когда одна из самых «достойнейших и грамотнейших» специалистов на весь химический цех, стала в который раз предъявлять свои претензии, её прорвало. Ленка повысила голос на женщину, у которой младший сын был старше её на 15 лет. Такой её «тётушки» ещё не видели. Они привыкли к тому, что она смирено молчала, глотала обиду и продолжала вежливо отвергать все обвинения. Тут Валькирия, которая за полтора года притомилась играть из себя паиньку, вырвалась наружу.
На следующий день Ленка боялась идти на работу, если за молчание её гнобили, то уж за то, что она ответила в том же тоне её наверняка в асфальт закатают. Но, к своему великому удивлению, войдя в цех, она увидела спешащей к ней милую вежливую и (о, ужас) улыбающуюся женщину.
- Здрасьте! – сказала она и даже слегка наклонилась.
Ленка была в шоке, потому что от стыда проревела всю ночь в подушку, и была готова к чему угодно, только не к такому повороту событий. С тех пор Ленка никогда спорила и никогда никому ничего не доказывала. Если ей говорили «Ты сволочь», «Ты стерва», «Ты тварь». Она всегда соглашалась «Да я сволочь/стерва/тварь, дальше что?» Но дальше никто не знал что делать, а Ленка, которая полтора года пыталась всех убедить что она не такая уж плохая как все говорят, никогда больше не находила в своей душе уважения к этим женщинам.
Но время шло всё забылось. Её засосала рутинная жизнь этого маленького периферийного города. Появились друзья, завязалась личная жизнь. Она забеременела, и как раз закончилось действие контракта аренды жилья, администрация ТЭЦ решила выдать Ленке квартиру как молодому специалисту. Пока решались бумажные вопросы, она поехала к родителям. Коллеги, попривыкшие к своей новой молодой начальнице даже помогали с оформлением квартиры -ходили в соответствующие инстанции, организовали перевозку мебели и вещей в выделенную квартиру, произвели мелкий ремонт.
И тут случилось дежавю, подруга вместе со своей коллегой, которая была дочерью начальника отдела в котором работал муж подруги, пустили слух что Ленка сдаёт квартиру посуточно, постоянно устраивает пьяные дебоши в выделенной квартире. Начальник цеха, у которой находились ключи от квартиры килограммами ела валидол, запивала валерьянкой и тряслась за своё место. Квартиру со скандалом забрали и передали клеветнице. Вся администрация ТЭЦ встала на защиту Ленки, но переломить решение генерального руководителя не смогли. Ленку всю трясло от возмущения и несправедливости, она рвалась доказать, что её оболгали. Она понимала что всё дело в квартире, да что понимала, ей так и сказали, что девушка жаловалась, мол, негде устраивать свою личную жизнь, поэтому она решилась на такой шаг, но несправедливость так больно била в самое сердце. Ленка поплакав в подушку подняла свою руку, сказала «А пошли Вы» и выслала в адрес ТЭЦ своё заявление об увольнении.
Конечно ей хотелось посмотреть в глаза своей подруге, своему лыцарю, той девушке, которая кстати была в неплохих отношениях с Ленкой, но она дала себе зарок, что никогда ни при каких обстоятельствах не позволит другим себя унижать.
Но как говорят «Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Она ровно через неделю после конфликта устроилась на работу. За год её зарплата увеличилась в двое, еще через год в четверо, а на сегодняшний момент в пятеро и получилось, что она только выиграла от своего решения.
Но это дежавю возникало вновь и вновь. Она тащила на себе чужую работу. А люди приходили и говорили директору что, такая как она не нужна, что они сами могут выполнять эту (свою) работу. Когда директор рассказал это Ленке, она не смогла сдержать смеха «Так пусть делают, а то зарплату получают они, а работу делаю я» и почему-то неожиданно для себя заплакала.
Ей говорили, не будь так прямолинейна, лучше промолчи чем сказать и пожалеть, но она отмахивалась «Уж если я что-то и скажу, то только, то в чём уверена. Я не буду бегать и шушукаться по углам, я приду и выскажу свои претензии в лицо». Она понимала что в чём то люди и правы, но верно говорят горбатого могила исправит, в тридцать лет характер не меняют. Что поделаешь видать планида у Ленки такая, как сказала ей одна коллега «Ох не зря тебе Бог такую фамилию дал. Быть тебе по жизни козлом отпущения».