Кызыл-Щербет

Мне двадцать шесть. А в чём я преуспел?
Я научился пить вино и водку,
хотя порою даже не хотел,
а всё же промывал с проклятьем глотку.

Мне двадцать шесть. Чего добился я,
того, что люди все твердят паскудно,
мол, вон у Машки пьяная семья,
и сын какой, ему что вечер-утро,

всегда с похмелья, рожа сапогом
вся чёрная, как от больших побоев.
По праздникам трясётся Машкин дом,
и в будний день здесь, как и в праздник, воют.

Мне двадцать шесть. К чему такая жизнь,
я ухожу со сцены этой жизни,
а вслед Кызыл-Щербет в сто тысяч брызг,
до ручки довели такие брызги.

Мне двадцать шесть. А что же за плечами?
Что впереди? А там просвета нет,
и вновь я выпиваю вечерами
и на вопрос не нахожу ответ.

А ведь ответ простой, не скажешь проще
того, кто как-то высказал порой,
что глотку водкой только тот полощет,
кто ничего не видит пред собой.