Деревенская история

Эльза Железняк

Давно это было...

Влас Силантьевич Логинов, по прозвищу Сыч, сидел на груженой сеном, широкой телеге, так как наступило то время, когда пахнущее солнцем сухая трава в копнах с лугов свозилась на подворье для корма скота, и думал свою горькую думу. Она приходила к нему, как бы в порядке очереди, когда остальные заботы переставали ими быть, не докучали ему, а вызывали удовлетворение и уверенность в себе и своих силах. Среди многих односельчан, крепких хозяйственников, как и сам Влас, да и не только у них, пользовался большим авторитетом, так как всегда давал дельные советы, несмотря на своё прозвище. Ему он был обязан кустистым густым бровям и чаще всего угрюмым видом лица, редко кто видел его улыбку, а тем более слышал смех. Семья у Власа была большая четверо выживших сыновей и одна единственная девочка Аришка, которая в десять лет тяжело заболела, больше недели металась в беспамятстве, затем сознание к ней вернулось, и, проболев ещё больше месяца, но почти что потеряла зрение. Видеть она видела, только при хорошем освещении, но очень расплывчато. А что такое для деревенской девушки оказаться незрячей, катастрофа - это тебе не город. Кто возьмёт в жёны полуслепую девушку, будь хоть сто раз раскрасавицей. Мать и отец, предвидя дальнейшую горькую судьбу дочери, в душе сожалели, что господь не забрал к себе, а оставил её на муки, но старались подбодрить ребёнка. И Аришка подрастая, становилась день ото дня краше и, готовясь войти в невестину пору, к двенадцати годам в селе заняла первое место на пьедестале по красоте среди девчонок. По – домашности она умела делать многое: просеять муку, вымешать тесто, посуду помыть, даже хлеб нарезать для всей семьи. Да мало ли какая работа по дому отыщется. Но чем старше годами становилась Аринушка, тем яснее обозначалась печаль на её белом лице. Зелёные глаза под изогнутыми тонкими бровями устремлялись куда – то вдаль и не сразу откликалась на зов из родных. А однажды выходя из глубокой задумчивости, попросила отца, чтобы отдали её в какой – нибудь женский монастырь коротать свой девичий век. И приданное, причитающееся ей пусть раздадут братьям.

- Да неужто мы тебе, доченька, наскучили, надоели, что ты от нас к чужим людям просишься – Заголосила мать, выходя из кухни. – Что тебе хотелось бы, а мы не исполнили? Ты только скажи нам, радость ты наша.
- Не наскучили матушка, только тоскливо мне дома одной. Подружкам я стала в тягость не погулять с ними, ни хороводы поводить, радости в душе не стало совсем. Как дальше жить мама?- И дочь горько вздохнула. – Только и того, что придёт Катя или Маруся, да заберёт меня к себе, а с детками их вожусь, только – то и душе оживление.
- Ну, так ходи к ним чаще, чего дома сидеть – то, чай твои братья будут только рады, что с детьми помогаешь управляться. А ты себе придумай какое – нибудь занятие, всё не скучно будет.
- Мне бы хотелось учиться, говорила учительница, что есть в каком – то городе школа для слепых, если не в монастырь, так отдайте меня в ту школу, другие же учатся, может быть и я не бесталанная, выучусь чему – нибудь.
- Ну, какая же ты бесталанная, дочка, - подал голос отец, - ведь рукавицы с носками вяжешь на всю семью. А летом молодёжь приходит позубоскалить на завалинку, послушать как поёшь. Ты думаешь, что нам весело, глядючи на тебя?
- Да сколько там того лета, да и не по возрасту они мне, все старше и намного.- Вздохнула опять дочь.

С того времени и задумался Влас Силантьевич о словах дочери, а ведь и правда есть в городе такая школа, средства есть, пусть едет. Убытка от отсутствия такой работницы большого не будет, а ежели жене будет в тягость, то можно и помощницу порасторопнее Аришки нанять. С этими думами он поделился сначала с женой, потом с сыновьями, а затем и к учительнице Надежде Степановне пошёл за советом. Боязно девчонку одну отпускать – то, своя ведь кровинушка.
- А вы с ней женщину, какую – нибудь пошлите, или девушку, которая будет присматривать и что там сварить или постирать, в комнате прибрать. А ехать можно и в Бийск, в нём недавно открылось такое училище, вернее теперь школа. Там руководительница по фамилии Черепанова учительница начальных классов, сама незрячая. Основана жизнь школьников на принципе самообслуживания и в коллективе таких же учеников, ваша Арина будет себя чувствовать на равных со всеми. А дальше посмотрите, как сложится, может и учителем пения и музыки станет. А есть ещё в Иркутске, органами социального обеспечения, на базе бывшего училища создан Дом труда для слепых. И там же на территории бывшего попечительства также открыта школа для слепых и слабовидящих детей. Так что решайте куда ехать.

Озадачила учительница Власа Силантьевича и решилась судьба Аришки в пользу Иркутска. Надежда Степановна написала туда письмо и стали ждать ответа, который пришёл только через месяц с приглашением Логиновой Арины Власовны в стены школы не позднее такого – то числа. При себе иметь: и следовал перечень необходимого. При получении положительного ответа Аришка заметно повеселела. Её не пугала предстоящая разлука и дальняя дорога, по деревенским меркам, на край света. Она ехала не одна, ей в помощницы наняли рыжеватую, не очень расторопную толстушку Настю, дочь Марфы Саловой. Настя была старше Аришки более чем на шесть лет, но выглядела на все десять. Не очень привлекательная, она также не имела шансов выйти замуж в своём селе и поездка в чужой город давала ей надежду, так что согласилась с радостью перспективе переезда в загадочный мир города. Пугала ли Настю городская жизнь? Скорее всего, волновала, но ведь и там же живут люди и она не потеряется. Нигде ранее не бывавшая Настя, как и Арина, была безмерна рада переменам в жизни, которые помогут отвязаться от докучливых нареканий матери, пилившая её день и ночь ни за что и ни про что, как казалось девушке.

Настал день отъезда. Влас с младшим сыном Артёмом повезли Аришу и Настю на станцию, а там и в Иркутск. Багажа было много, и сдавали его долго. А когда наступило время посадки в вагон, у Ариши от волнения сдавило в груди, наконец – то наступило самое важное в её жизни событие, о котором она столько мечтала. Девочка впитывала в себя новые звуки и запахи, ведь как известно у слепых людей обостряются другие органы чувств: слух, обоняние, тактильная чувствительность не только кончиков пальцев. Сидя в вагоне, девочка внутренне насторожено прислушивалась к незнакомой чужой среде, но рядом были отец и брат, и напряжение сводилось к минимуму. Наконец- то, что - то грозно лязгнуло, паровоз дал гудок и состав тронулся, увозя пассажиров из родных мест в неведомую даль. О том, что у вагонов есть колеса, девочка знала от родных, но Аришка но и представить себе не могла, какие они всё же, такие ли, как у телеги или другие. Но что такое рельсы, она не видела и старалась себе представить, как по круглому железу могли катиться от телеги колёса. Она всё время боялась, что колёса могут соскользнуть и вагоны упадут на землю. С замиранием сердца Арина прислушивалась к незнакомым голосам, тонувшим в общем хоре, в которых не было и тени тревоги, и девочка почти совсем успокоилась. К своему счастью, она не видела жалостливые взгляды рядом сидящих людей, когда те смотрели на лицо полуслепого ребёнка. Ариша сама не заметила, как склонилась её красивая головка на плечо Насти и глаза сами по себе закрылись, и она увидела чудный сон. Ехать пришлось долго и сельские девочки узнали, что такое туалет в вагоне, а в селе такого нет ни у кого, и называется уборная или отхожее место. Сидя у окна, Настя рассказывала Аришке, что видит за окном и та удивлялась какая большая земля. Ехали долго, почти двое суток, но как у каждой дороги есть начало, и есть её конец. Путешествие наших героев завершилось на перроне Иркутска. Крепко держась за локоть Насти, Арина шагнула из вагона в новую жизнь.

Они приехали в школу и узнали, что девочка может жить на приватной квартире, и каждый день ходить в школу самостоятельно, но непременно в сопровождении. Квартира была небольшая, но для Насти и Арины она в себе несла несколько удобств, а самое главное то, что она находилась рядом со школой. Занятия начались через несколько дней, после того, как в обратный путь уехали отец с братом. Постепенно Арина освоилась, и занятия не казались такими утомительными и что пальцы стали более послушными, и уже могла безошибочно назвать номинал монеты, выучить несколько выпуклых букв азбуки Брайля. Она радовалась первым успехам. И Насте её новые обязанности не были в тягость. Выполнив всю работу по дому, в ожидании вечернего времени, она нашла себе занятие: договорилась с хозяйкой дамского салона стирать пыль и мыть большие окна-витрины с улицы, а также мыть полы. И хотя плата за проделанную работу по городским меркам, была невеликой всего лишь двадцать рублей, но для деревенской девушки деньги были немалые. И пока Арина обучалась своим наукам в школе, Настя набиралась опыта и знаний, которые могут пригодиться в её жизни. При всём этом она терпеливо сносила насмешки продавщиц, окрики хозяйки и пренебрежение покупательниц. Пусть себе комызятся, а она заработает кучу денег и, вернувшись, домой станет одной из самых богатых невест. А потом посмотрим, станет ли крутить носом красавец села, Стёпка Калитин, да тот же Санька Порфильев или хотя бы сын Логинова - Артёмка рожу воротить. А то всю дорогу, да и когда жили на квартире пару дней, смотрел через неё, как через стекло. Так бы и двинула по роже этого задаваки, но куда денешься - хозяйский сын, стерпела. Ариша с Настей коротая зимние вечера, много общались на все темы, пели песни и старшая вводила младшую в реалии своей городской жизни.

Как и Арина, Настя быстро освоилась и её нерасторопность даже сослужила пользу. Как – то нужно было изготовить срочно заказ, а одна из портних, как назло заболела и Настя сказала, что черновую работу и она может сделать, видела, поди, как это делают другие. Хозяйка с сомнением посмотрела на деревенщину, но деваться было некуда, согласилась и не прогадала. Настя с работой справлялась на отлично и мастерица, шившая изделие, не могла нахвалиться мастерством и терпением девушки. Насте было интересно всё и то как белошвейка шьёт лифчики, которые они называют так смешно – бюстгальтеры. В таких бабы на селе не ходят, как Настя приедет домой, то будут ходить, она в этом уверена и поэтому старалась научиться всему, что придавало ей больше значимости в своих и не только своих глазах. Письма – отчёты классным руководителям об успехах Арины отсылались каждый месяц. Настя писала каждую неделю под диктовку Аришки её родителям, стараясь, свои каракули писать разборчивее, чтобы могли прочесть письмо, и каждый раз, передавая приветы и поклоны половине села, девушка старалась приписать пару слов матери. Так пришло время первых зимних каникул, на которые приехал Артём и привёз им запас продуктов и подарки к Новому году. Ариша была безумно рада приезду брата, на которого произвела приятное впечатление. Зорким взглядом, исполняя наказ родителей, брат подмечал все изменения в сестрёнке: она стала снова весёлой, часто смеялась, напевала, забытые песни и уже не собиралась идти в монастырь, таких учеников в школе было много.

День за днём, неделя за неделей пролетели последние дни учебного года, и в первые дни лета за ними приехал Артём. Обратная дорога не показалась девушкам более короткой, они с нетерпением ожидали момента, когда откроют двери своего дома. И вот наступил этот самый волнующий момент, когда их встретил на перроне отец, которого Ариша с такой радостью обнимала и целовала в щёки, что тот прослезился. А когда Ариша спрыгнула с телеги и попала в объятия матери у ворот дома, куда сошлось и сбежалось полсела, чтобы увидеть приехавших из города, то окончательно поняла, что она дома. Запах родного тела матери её руки и губы, обнимающие и целующие её лицо дали полную уверенность, что Арише встреча не снится. В хоре слышимых Ариною голосов, различала знакомые голоса соседей и подружек. Братья и их жёны с детьми по очереди обнимали и целовали приехавшую сестру. Все отмечали, как она подросла и похорошела, а также слышались удивлённые возгласы в отношении изменений в облике Насти. Артём сел на телегу и сказал Насте, чтобы та садилась, он отвезёт её домой, там ещё успеет наговориться со своими подругами. Но те умостились на свободные места и поехали с подругой посмотреть обновки, купленные в городе.
Арина пошла в дом, вспоминая дорогу к двери. Вот она и дома. Не передать словами, как ей не хватало всего того, что ранее наполняло смыслом её жизнь. Здесь всё так же, как и до её отъезда на своих местах и также пахнет свежеиспечённым хлебом и сдобой, а также ещё чем – то вкусным, приготовленным в честь её приезда. Когда багаж был рассортирован и разложен по местам, все сели за стол, который накрыли невестки. Семейный обед продолжался чуть дольше обычного. В таком случае установленный закон: когда я ем, то глух и нем, был нарушен праздничным настроением: когда я кушаю, то говорю и слушаю. Всем хотелось знать: чему же она научилась, и как там, в городе ей жилось. Арина отвечала охотно на все задаваемые вопросы.

Находясь дома, Арина уже совсем по - иному общалась со своими сверстниками, которым очень интересно было услышать о городе, в котором они никогда не бывали, да и вряд ли когда – нибудь туда попадут. Особенно им не терпелось услышать подтверждения словам Насти, которые моментально разошлись по всему селу: правда ли, что там дома такие высокие, по нескольку штук один на другом стоят и не валятся, что улицы широкие замощены камнем и что можно пройти, не замочив обуви? Арина рассказывала, что знала сама, что в городе есть здания, которые называется по – разному, но одно называется театром и там ставят представления, их водят туда слушать оперу. А также обучают игре на музыкальном инструменте, лучше всего ей даётся учёба на пианино. Описала инструмент, таким, каким его видела. Девчонки слушали, раскрыв рот от удивления. И так с каждым приездом домой взрослеющая Арина делилась о своей жизни в далёком краю и о том, как она скучает за отчим домом, и за ними своими подругами. А Настя по привычке всё время проводившая с Ариной, чаще обычного заскакивала к ним, и в это время у Артёма находилось заделье в доме. Он как бы мимоходом интересовался у Насти, идёт ли она на гулянье, и что Арина была бы очень рада её сопровождению. Настя не жеманилась, принимала предложение парня, ясно понимая, что это он назначает ей, таким образом, свидание, не давая возможности другим парням приблизиться к ней. Да и для Аринушки всё ж развлечение.

И наступил день, когда школа была закончена и молодая девушка отклонила предложение остаться в Доме труда для слепых, она едет домой. За ними приехал как всегда Артём. Настя с Ариной к этому времени полностью уложили свой багаж, дали возможность отдохнуть с дороги приезжему и с нетерпением ожидали дня отъезда. Арина замечала по интонациям в голосе брата, что он неравнодушен к Насте, которая в городе чуточку похудела, научилась красиво укладывать на голове свои длинные косы. Этому мастерству обучила и Арину. Настя сама уже кроила и шила для Арины платья и другую одежду, сшила даже бюстгальтер, но как оказалось, что девушке он пока ещё ни к чему, небольшая грудь уютно покоилась на своём месте и не обвисала, как у кормящей матери. Над этим выражением они сначала посмеялись, но потом погрустневшая Арина заметила, что вряд ли сможет ею стать, девушка запретила себе и думать о замужестве. В этом году ей исполнилось семнадцать лет, в таком возрасте уже многие девушки из их села повыскакивали замуж. Эти и другие новости они получили по почте, а Артём более подробно рассказывал о том, что интересовало девушек. Он наблюдал за Настей, и отмечал её проворные движения, как быстро и ловко она управлялась со всеми делами, да и сама из неповоротливой деревенской девки стала привлекательной и помолодевшей, не та, что была раньше. Сейчас и стан у неё стройнее и талия тоньше, а бёдра такие же, не упустить бы, несмотря на то, что ей уже за двадцать, сватов к ней набежит, хоть отстреливай. И он решил не упускать момента и застолбить место жениха уже сейчас. Да и родители, доверившие свою дочь, уже попривыкли к тому, что Настя в их доме считалась своим человеком. И Настя, так долго ожидавшая этого момента, с гордостью отметила про себя победу: а знай наших! И когда Артём выждал момент и тихонько вошёл в кухню, где Настя мыла посуду, он обнял её и поцеловал, и девушка чуть не потеряла сознания, этот поцелуй был первым в её жизни, который служил прологом к дальнейшим серьёзным отношениям.

Они присели перед дальней дороги, Настя с Ариной перекрестились и вышли из дома. В вагоне Арина попросилась к окну и Настя к своему удовольствию оказалась рядом с парнем. Он тихонько взял её руку, погладил по белым мягким пальцам и сжал в своей руке. Тонкий слух Арины уловил шёпот брата, просившего Настю выйти к нему.

- Да чего уж, шепчитесь тут, я не буду вас слушать, к тому же, я очень буду рада, если ты, братец, возьмёшь Настёну замуж. Мне лучшей невестки и не сыскать. – Улыбнулась Арина. – Я сама тебе буду свахой, не возражаешь, Артём?
- Так нужно спросить ещё и у Насти, согласится ли выйти замуж за такого неотёсанного, как я. – Засмеялся Артём.
- А если только не в шутку, а всерьёз, то согласилась бы, я тоже к вашей семье привыкла, да и ты мне люб, и давно уже.- Усмехнулась Настя.
- А чего же ты никогда и вида мне не подавала? – Изумился Артём.
- А чтобы ты не задавался.
И девушки расхохотались, засмеялся довольный и Артём, дело было почти что слажено.

Дома Аринушку ожидал сюрприз, о котором брат не проговорился при встрече: в её комнате стояло пианино выблёскивая чёрным лаком. Запах инструмента Арина почувствовала сразу, как только вошла в свою комнату на первом этаже. Раньше её комната находилась на втором этаже, но с потерей зрения пришлось перейти на первый. Арина скоро привыкла к новому своему жилью, так как выходившие на улицу окна впускали много света. Она тронула клавиши, инструмент нежно отозвался, и сердце девушки наполнилось тихой радостью. О таком дорогом подарке даже в самых смелых мечтах не смогла бы и предположить. Она обернулась к двери и пошла к стоящим у них родителям, заплакав от счастья, благодарила их, идущих на огромные траты ради её, своей дочери. Отец первым обнял Арину и, поглаживая рукой по голове, смахивая при этом рукавом набежавшую слезу, заверил дочь, что всего дороже им она, а не всё богатство мира, лишь бы только была счастлива, вторила мать. И Арина всё своё свободное время проводила за инструментом, наигрывая выученные в школе мелодии, совершенствуя свою технику игры. А вечерами возле двора Логиновых было не протолкнуться, приходили все и стар и млад - послушать музыку невиданного доселе чуда. За день, наработавшись люди, отдыхали, слушая игру слепой красавицы, которая иногда сопровождала свою игру ещё и пением какой – нибудь печальной песни. Среди частых слушателей был Иван Черкашин, друг Артёма, влюблённый в Арину, но до такой степени застенчивый, что за всё время и пары слов не сказал Арине, так робел перед нею. Он бы с огромной радостью взял бы девушку в жёны, но разве Сыч отдаст Арину в злыдни? И только уверенность в том, что Арина почти, что не видит, давало ему возможность, находясь в другом углу комнаты, любоваться её красотой и нежным голосом. Не то, что Илья, их работник, нисколько не смущаясь, заходя в дом, свободно заговаривал с девушкой, шутил, а иногда и подпевал ей. Иван злился про себя, видя в Илье соперника, ревновал, но сделать ничего не мог. Кто он для неё? Никто. А значился бы официально женихом, вот как Артём для Насти, и разговор был бы другой: не лез к чужой невесте с разговорами, да подвываньем. У Ивана во сто крат голос лучше и он бы подпевал, да слов не знает, от этого может быть и злится?

А однажды, Иван об этом факте не узнает никогда, летним вечером уговорил Арину коварный Илюшка сбежать из родительского дома и тайно расписаться. Сладкими речами улестил сердце девушки, и решилась та на побег. Увязала необходимые вещи в узел и подала после условного стука в окно туда же и сама вылезла в руки жениха. Осторожно ступая, они вышли за ворота к привязанному к соседской изгороди коню, запряжённому в дрожки. Илья уложил узел, посадил на повозку девушку, отвязал коня, и они тронулись в новую жизнь для Арины. Жил он в соседнем селе и дорога была недолгой, пару часов рысью, но казалось, что ей не будет конца. Но наконец, Илья остановил лошадь, привязал к забору, взял узел и повёл он свою будущую жену к себе в дом, по пути объясняя, чтобы она посидела тихо, пока распряжёт лошадь, а тогда разбудит мать, попросят благословения и утром пойдут, распишутся и обвенчаются, тогда их никто не сможет разнять. Подходя к дому, Илья тихонько открыл дверь, направляя Арину к ней под руку, осторожно подвёл к столу и усадил на табурет, положил у ног узел, погладил по волосам, шепнул, чтобы подождала и вышел. Удивительно, как это в сельских домах пахнет почти одинаково, точно также пахнет и у них в доме. Девушка от переживания за содеянное была в расстроенных чувствах и слёзы, сдерживаемые, тихо заструились по щекам, она тяжело вздохнула и негромко произнесла:
- Охо-хо-хо.… Наши дома спят, а я – замужем…- И уронила голову на руки, лежавшие на столе.
- А ты чего тут сидишь, не спится что ли? И кто это выходит замуж?

Внезапно услышав голос отца, Арина встрепенулась:

- Тятя, а как ты узнал, что я здесь? Ты что следом ехал?
- Как, как, - проговорил отец, - до ветру встал, выхожу, а ты тут плачешь.
- Так я дома? А как же Илья? – Вскрикнула Арина.
- А где же тебе ещё быть? А ну, дочка, давай сказывай про своё горе. – Отец присел рядом на лавку. Но Арина глухо зарыдала, прикрыв рот ладонью, стала рассказывать. Отец встал, споткнувшись обо что – то мягкое, прижал голову плачущей дочери, тихо поглаживая по спине, голове, плечам над которой зло подшутил Илья.

Немного успокоившись, Арина завершила рассказ о своём неудачном побеге. Отец был озадачен:
- Не плачь, слезами горю не поможешь, будет на твоей улице праздник, а с этим мерзавцем мы посчитаемся за твою честь.

Ранним утром Влас Силантьевич выявив пропажу в полном объёме, подошёл к дому Черкашиных, вызвал Ивана для серьёзного разговора:
- Доброго здоровья, Иван!
- И вам здравствовать, дядя Влас. Чего так раненько-то?
- Дело есть. Хочу тебя нанять управляться со скотом, Илья сбежал. Не обижу, всё честь по чести, а будешь хорошо работать, отдам за тебя Аринушку, только жить будете у нас в дому, сам понимаешь, что у тебя ей будет несподручно. Так что после жнив можешь засылать сватов. Ну, как согласен?
- Ещё и спрашиваете! Только вот согласиться ли Арина?
- Так всё от тебя зависит, только без охальства, узнаю - убью.
- Ну, вот ещё, кто посмеет её обидеть, такой девушки во всём мире нет!
- Ну, коль так, то пошли, будешь принимать хозяйство, считай, что это дочкино приданное.

И оба довольные поворотом дела, зашагали к дому, в котором жило Иваново счастье.