Красные туфли

В детстве я часто надевала мамины ярко-красные туфли и долго-долго крутилась перед зеркалом, представляя себя на балу. Я была в маминых уже изношенных красных туфлях и летнем платьице в горошек, которое она для меня сшила. Это было необыкновенное ощущение. Я чувствовала себя особенной, неповторимой. Мне казалось, что в жизни меня ждет что-то невероятное, незабываемое. Потом я снимала туфли, аккуратно ставила их на место и залезала к маме в постель, пахнущую почему-то спелыми абрикосами. Я ложила голову на ее грудь и молча слушала биение ее сердца. Она спала, а я все думала о красных туфельках и платье в горошек и мечтала повзрослеть как можно быстрее.

Мамина смерть-первый удар судьбы. Я, как и мечтала, быстро повзрослела, слишком быстро. Мама тяжело болела, а отец пил. Пил беспробудно и водил в дом женщин при живой жене. Впервые в моем сердце тогда поселилась ненависть, и я узнала, каково это желать кому-то смерти. Я желала смерти отцу, искренне и страстно желала. Я хотела, чтобы он умер, а мать осталась со мной. Я сломалась. Я изменилась. Я стала циничной, равнодушной, холодной и даже жестокой. Но стала я такой не сразу. Я стала такой после того, как отец после очередной пьянки-гулянки выкинул с третьего этажа мои любимые красные туфли. Я, выронив книгу, подбежала к маминым туфлям, валявшимся на земле, и схватила их. Я держала в руках потертые мамины туфли и плакала во весь голос, понимая, что все теперь будет по-другому.
- Ненавижу!

Мама умерла, и мне пришлось покинуть ненавистный дом. Тогда я надела красные туфли. А потом выпускной, учеба, безрассудные юношеские годы, секс, наркотики, алкоголь, гонки, изнасилование, заставившее меня остановиться. Я снова была в красных туфлях. А потом встреча с мужчиной, оставившим в моей жизни глубокий след и красные туфли. Я научилась любить. Скорее он научил меня любить. Я любила безумно и до потери сознания. Я не могла отказаться от него даже тогда, когда узнала о том, что он женат. Обиды не было, был лишь страх потерять его и остаться одной. Я познакомилась с его женой, подружилась с ней. Общение с ней доставляло мне какое-то странное удовольствие. Я наслаждалась тем, что я знаю, а она-нет. Она была искренна со мной, и это доставляло мне удовольствие. Она была предана моему мужчине, и это доставляло мне удовольствие. Она рассказывала о семье, которой у меня нет, и мне хотелось ее убить. Потом сумасшедший секс с ним и с ней. Постепенно я начинала понимать, что схожу с ума. Я снова надела красные туфли. Снова наркотики. Он вытащил меня из ямы, в которой я оказалась, а потом бросил. Ушел навсегда, не попрощавшись. Уехал и больше я его не видела.
- Ненавижу!

Я устроилась на работу. Работала продавщицей в продуктовом магазине. Остепенилась. К тому времени отец заболел раком, умер, но я отказалась пойти на его похороны. Они прошли без меня. Я обрела душевное спокойствие, которого была лишена со дня смерти матери. И снова красные туфли.
А потом в моей жизни появился он, полюбивший меня, наверное, так как я когда-то сама любила. Я позволяла себя любить, и он меня любил. Эта любовь не приносила радость, счастье, покой, но она согревала мою душу. Мне этого было достаточно. Он познакомил меня с сестрой. Сделал предложение, и я согласилась. Согласилась потому, что просто хотела возвращаться после работы в свой дом. Первые месяцы после свадьбы были самыми счастливыми. Он меня боготворил, и я этим наслаждалась, но туфли надевать не хотелось, и это меня пугало. Потом он попал в аварию, был пьян, столкнулся с дорогой иномаркой и перестал ходить. Я кормила его с руки, рассказывала ему о жизни, которая его ждет после выздоровления, учила его лежать, сидеть, ходить, есть, бриться, одеваться. Он выздоровел. Сам пошел, и я радовалась его первым шагам, как мать радуется ребенку. В тот вечер я снова надела мамины красные туфли. Я была счастлива. Его сестра помогла с работой, и я снова работала, хорошо зарабатывала. Он постепенно приходил к жизни, выходил во двор, общался с людьми, ходил по улицам дотемна, и я была счастлива, что он здоров и со мной.

Потом, спустя два счастливых года, тесты, купленные в аптеке, и две полоски, изменившие мою жизнь. Я стояла перед зеркалом в красных туфлях и робко трогала свой живот. Я ему рассказала о ребенке, он был счастлив. Потом поход к гинекологу, анализы и это страшное слово СПИД. Я тогда умерла, хоть меня и не похоронили. Лучше бы похоронили заживо, чем сказали бы мне такое. У меня не было СПИДа, первый мужчина, зная о наркотиках в моей жизни, сделал все, чтобы я сдала анализы в лучших клиниках. У меня его не было. Муж заразился СПИДом от молодой незамужней женщины со второго этажа, которую он приводил в дом сразу, как я уходила на работу. Я снова стояла перед зеркалом в красных туфлях и плакала.
- Ненавижу!

Врачи уговаривали сделать аборт, угрожали, пугали. Говорили, что ребенок родится больной, но я отказалась его убивать. Я так хотела стать матерью. Я хотела оставить дочери любимые красные туфли. Я ушла от мужа и сняла квартиру в центре города. К тому времени я могла себе это позволить. Спустя семь долгих месяцев, я родила девочку. Она оказалась инфицирована. Я назвала ее Ксенией в честь моей несчастной матери. Ксения была необыкновенно красивым ребенком. Это был первый человек в моей жизни, которого я любила больше, чем эту жизнь. Это было счастье, свалившееся на мою голову, и горе, погубившее меня. Мы боролись. Боролись долго, но устали бороться.

Ксения в семь лет заболела воспалением легких, попала в больницу, оттуда она уже не вышла. Умерла от осложнений. Еще раньше умер и ее отец.
- Я хочу жить.
- Ты будешь жить.
- Ты уверена? Ты точно-точно знаешь, что я буду жить? Преточно-преточно?
Так сказала мне однажды моя дочь
- Ненавижу!
Я сижу на ступенях больницы, очередной курс лечения. Красных туфель больше нет. Я их похоронила вместе с дочерью. В детстве я часто надевала мамины ярко-красные туфли и долго-долго крутилась перед зеркалом, представляя себя на балу.