Один из моих снов...

Мисс Реббека Гроуворд

Мисс Реббека Гроуворд жила в небольшом именье мужа со своего совершеннолетия. Она родила ему сына сразу через год после скромной свадьбы, и жизнь их вскоре приобрела тот бытовой оттенок, который присущ крепким семейным парам вплоть до их золотой свадьбы…
Через двадцать лет мало что изменилось. Сын их стал копией ее мужа, нося столь же скверный характер как и Мистер Гроуворд, был настолько же нем в эмоциях и сух в словах. Реббека ощущала себя истощенной, необыкновенная тонкость ее стана и аристократичность бледных рук превратилась в болезненную худобу. Ей казалось, что вся жизнь уже пролетела, нет, точнее как улитка переползла свой рубеж, и что вот-вот канет с потяжелевшим панцирем на пожухлую траву тихой старости…
Полгода назад тридцатидевятилетнюю Реббеку Гроуворд охватил панический ужас ожидания ее одинокой старости! Она вдруг поняла, что абсолютно стала безразлична близким, и даже напротив раздражала их каждым своим движением, каждым промолвленным в их адрес словом, и что самое страшное, отвращение мужа и сына передалось и на нее тоже! Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала откровенная измена Мистера Гроуворда и публичное осквернение жены на одних из домашних посиделок за рюмкой коньяка. Когда Реббека безприкословно готовила ему и его шайке зажиревших, облеченных властью друзей, ужин ее муж, даже не обременяя себя перейти на шепот, во всеуслышанье начал рассказывать о «той блондиночке в кабаке на прошлой пятнице» с которой они «ладно покувыркались всю ночь», в то время как его супруга наивно полагала, что благоверный ее остался у приятеля. Злость женщины обрела маниакальный характер. Разделывая свинину на кухне большим мясным ножом, Реббека ощутила на лбу своем испарину, но не от кипевшей рядом кастрюли с бульоном, а от дикого, почти животного желания воткнуть это трехсот миллиметровое лезвие в брюхо неблагодарного, избалованного ее любовью и преданностью, отупевшего от чревоугодия и бесконечной выпивки, эгоистичного, самодовольного мужа! Это желание она проносила тихо, словно свои шаги по дому, подгоняемые бессонницей, в голове до самого утра...
Когда Мистер Гроуворд все же соизволил возвратиться домой к шести часам утра, покачиваясь и напевая что-то себе под рыжие усы, Реббека уже поджидала его с садовыми ножницами в руках. Она наносила удары молча, хладнокровно, лишь едва слышно кряхтя под усилием замахивания тяжелого секатора. Когда все было кончено, задыхаясь от волнения и минутного удовлетворения, женщина с хирургической точностью перерубила позвонки в спине исходящего кровью мужа и с помощью уже заготовленной веревки, сложив тело клубком, туго перевязала его так, что покойник вошел в мешок из-под овощей. «Сегодня суббота, из университета должен вот-вот приехать младший Гроуворд» - подумала Реббека, поспешно оттирая стены и пол от следов убийства. Овощной мешок она оттащила в холодный, темный подвал, надеясь, что содержимое сгрызут крысы, а зловонный запах, под действием холода, не поднимется в дом…
Уже ближе к завтраку, замкнувшаяся на совершенном ею поступке Миссис Гроуворд, не чувствуя тела и времени, попивала чай на веранде. Она не мучилась совестью, не скорбела по супругу, с которым прожила двадцать с лишним лет, не плакала и не хотела смеяться от радости обретенной ею, наконец, свободы, она лишь задавалась вопросом: «Что же дальше?». Кто будет вести семейное дело? Что сказать сыну, когда он спохватиться отцом? Что подумают знакомые и соседи, когда не увидят который день Мистера Гроуворда? Что делать с трупом, если он начнет разлагаться?!
Все эти мысли как рой назойливых мух, гудел у Реббеки в голове! На миг отвлечься ей помог звонок в дверь – это приехал с приятелями их сын.
- К нам гости? – слегка растерявшись, спросила женщина, увидев на пороге пьяных ни свет, ни заря молодых людей в окружении девиц легкого поведения.
- Заходите, давайте! – по-хозяйски скомандовал ее сын и, сдвинув силой, мать к стене, освобождая этим самым проход в гостиную, прошипел – Не смей мне только устраивать здесь скандал, они мои лучшие друзья! И они также как я устали за неделю от нравоучений таких мамочек как ты! Мы хотим за эти выходные изрядно напиться и отдохнуть, и, будь добра, закройся где-нибудь, повяжи носки и не суй свой нос в мои взрослые дела!...
Реббека шатаясь будто после плети, сглотнула горькое унижение со стороны близкого ей человека, не найдя в себе сил, что ответить, в слезах оттолкнула сына, и поспешила скрыться наверху, заперев спальню на все задвижки…
- Совсем из ума выжила, - с надменной улыбкой пояснил младший Гроуворд своим гостям, глядя в след всхлипывающей матери – до чего же доводит человека безделье! Да-а, в четырех стенах мозг тоже сужается подобно кругу увлечений, вы это могли сейчас наблюдать, уважаемые!
Миссис Гроуворд не могла смириться с хамством сына, но она, как и любая любящая мать, прощала ему все! Муж был ужасен и груб с нею с самых первых минут их знакомства! Да он женился на ней не по любви, а словно совершил очередную сделку, но так и она его никогда не любила! Он, исходя из большой разницы в возрасте, был черств, жаден и чужд ей! Но сын… это же совсем другое дело! Это родная кровь и плоть! Это частица матери, в конце-концов! Ее плод! Разве могла она брать на себя столь тяжелый грех? Разве могла лишать его жизни, дав когда-то ее ему?! Как были напряжены и страдальчески невыносимы все последующие недели!!! Реббека теперь на все семь дней оставалась совершенно одна, лишь в окружении своих страхов, в ожидании дебошных выходных и очередной порции оскорблений со стороны сына. Она положила этому конец, когда наступили зимние каникулы и институт «разогнал» по домам всех приезжих учеников. Обезумевшая женщина совершила второе убийство стольже хладнокровно и щепетильно, обдумав каждый шаг своего действия. Но на этот раз, она расчленила тело юноши, чтобы то вошло в старую бочку с под вина, которая уже стояла в подвале. Уже выходя из тускло освещенного, холодного, словно сам камень, в который превратилось сердце Реббеки, помещения, она критично провела носом по воздуху, на свой страх пытаясь уловить первейшие проявления вони разложения, но почувствовала лишь запах влажности и плесени. Она хотела было уже подойти и развязать мешок, чтобы посмотреть, во что превратился ее супруг за месяц пребывания на сыром полу, но в последнюю минуту отшатнулась к выходу, воображение ее рисовало совсем не терпимые сознанию картины…
Реббека проживала последние дни в состоянии нарастающего ужаса осознания того, что же она натворила! Ее преследовали фантомы призраков, по вечерам она отчетливо слышала шаги и голоса убитых ею, она не могла сомкнуть глаз ночью, а днем сбегала из дома в лес. В городе показаться Реббека не могла, она боялась, что кто-то может ее вдруг узнать, уличить в неожиданном исчезновении мужа и сына! На визиты знакомых она отвечала бегством под кухонный стол и лихорадочным биением сердца с ножом в руках! Порой, выбившись из сил, Миссис Гроуворд засыпала прямо на паласе в коридоре, либо, прижавшись к стене, съежившись на корточках в лестничном проеме, и тогда ее навещали кошмары. Однажды ей приснилось, что черная кошка, их любимая семейная кошка, попавшая прошлым летом под колеса кибитки, осуждающе корчит ей рожи…
Реббека мечтала все возвратить назад! Выпутаться из этого грешного кольца, опутавшего ее! Она и не подозревала, что минутное удовольствие оттого, что человек, терзающий ее многие годы, наконец, поплатился, что она в тот миг стала, отомщена, а негодяй наказан! Что это минутное удовольствие аукнется ей такими тяжкими страданиями!!!
Вскоре дом Гроуродов навестил следователь по делу об исчезновении Мистера Гроуворда и его единственного наследника. Реббека долго пряталась за шторами окон, пока, внимательно обходивший фасад, сыщик не обнаружил ее душевнобольной взгляд за полуоткрытыми створками заднего входа. Он немного отпрянул назад, испугавшись следящих за ним светло-серых глаз вдруг, откуда не возьмись взявшихся напротив, но смог взять себя в руки, снять головной убор и дружелюбно улыбнулся.
- Добрый день, Мисс Гроуворд? – как и у любых следователей, каждое слово этого умного молодого человека, несло сразу несколько подтекстов.
- Это я, - неприветливо отворила дверь худая женщина, глядя почти из-под лобия – что вам угодно? Я сейчас не совсем могу говорить…
- Ничего страшного! У меня всего несколько вопросов к вам! Ах, простите, я не представился… меня зовут Йёлнесс Фэнч! Я расследую убийства и пропажи, а также практикую адвокадство! Вот моя визитка, - протянул он красивую карточку с позолоченным теснением в руки хозяйки дома.
- Хорошо, проходите… - нерешительно впустила следователя уже давно овдовевшая Миссис Гроуворд, хотя остальным она еще казалась «Мисс».
- Ваш супруг или сын находятся в данный момент здесь? – сразу перешел к делу Фэнч, не ходя вокруг да окала, и с интересом разглядывая дом.
- Да, - как всегда честно ответила Реббека – но они не смогут с вами сейчас говорить, быть может, в другое подходящее время…
- Полагаю у этих взрослых занятых мужчин должно быть много дел в рабочие дни, да и сам согласен мой визит несколько неожиданен, но может они уделят мне хотя бы секунду драгоценного внимания, Мисс Гроуворд?
- Не думаю, - спокойно ответила Реббека, отправляясь на кухню – может быть чая, господин Йёлнесс Фэнч?
- Не откажусь, право! – они работают в кабинете?
- Нет, - изрядно раздражаясь, отрезала женщина, и необдуманно кинула взгляд на висевший, вымытый до блеска мясной нож над раковиной – мой супруг очень устал, его мучает второй месяц сильнейшая мигрень, поэтому он слег на некоторое время и просил никого к нему не впускать. А сын вчера «полез в бочку» напился изрядно, сейчас тоже не очень хорошо себя чувствует.
- Как жаль, право… - раздосадовано поджал нижнюю губу Фэнч, принимая у Реббеки поднос с сервизом, но глядя на нее подозрительно и недоверчиво.
- А что в принципе привело вас к нам? Как вы могли убедиться у нас все на месте, и пропажи нет никакой, кто вас вызвал сюда? Кто дал адрес?
- Я не могу, по причине следственной тайны оглашать пока никаких имен, но могу одно сказать, что нанят вашей хорошей знакомой, которая является супругой компаньона вашего мужа по бизнесу. По ее словам уже три месяца Мистер Гроуворд не появлялся на предприятии, чем обеспокоен весь членский совет. На письма к вам никто не отвечает, в доме вашем все это продолжительное время никого нет или просто никто не хочет открывать… - сделал медленный глоток Йёлнесс Фэнч.
- Полагаю, я поняла о какой «хорошей знакомой» вы ведете речь. Но знайте же, что разум ее давно уже смутен выпивкой и сильнейшими антидепрессантами, бесконечные измены ее мужа довели бедняжку до психической депрессии, в таком состоянии за нее говорит лишь паранойя!
- Это вы как жена высокопоставленного человека говорите?
- Нет, как бывший медик, господин следователь…
- Ну, что же, - выдохнул Йёлнесс и встал с софы – я не исключаю никакую версию и допускаю любой вариант развязки своего дела, поэтому наведаюсь, пожалуй, к вам, когда ваши родные встанут на ноги. Как связаться со мной вы знаете, думаю, если найдете для меня подходящее время, то пришлете за мной посыльного, а пока благодарю Вас за чай…
Реббека чувствовала, что выкрутиться уже будет намного сложнее, когда в ее собственный сценарий вписался еще кто-то из третьих лиц. Она поняла, что завеса запретов содрана ей же самой, а клубок убийств набирает обороты… этому уже не будет конца! А для нее уготовлена виселица…
Но так дальше не может происходить! Не может! Она не выдержит этой адской трясины, засасывающей ее с каждым разом все глубже и глубже! Она же с рождения была христианкой! Она верила в Бога! Не пропускала воскресной молитвы! А теперь?... Неужто она не сможет перебороть в себе демона, пожирающего ее изнутри?! Нет! Господь добросердечен ко всем!
«Я понесу наказание, – рассуждала про себя грешница, когда посыльный уже несся с письмом в следственный участок – я раскаюсь и обрету, наконец, свободу своей душе! Господь простит меня за грехи, а суд поймет, что делала я это не осознано, учтет, что показания были чистосердечны…»
К часу дня Йёлнесс Фэнч прибыл в имение. Он хотел, было уже приглашать понятых, но пожалел время и отправился на встречу один…
Миссис Реббека Гроуворд ждала его, надев на себя черное похоронное платье, которое надевала почти пять лет назад на похоронах своего отца. С тех пор оно стало для нее велико на пять размеров. Она вообще почти не ела ничего за эти последние три месяца и исхудала до критической отметки.
- Добрый день, - запыхавшийся следователь наскоро достал блокнот и перо и почти вбежал в гостиную, на что Реббека ответила усталым покачиванием у двери и тяжелым, будто бы вот-вот с плеч спадет пудовый груз, облегченным вздохом – мне в кабинет, да?
- Нет, сядьте пожалуйста, господин Йёлнесс… - она не знала с чего начать – вы говорите, что работаете по совместительству адвокатом, господин Фэнч? Надеюсь я могу рассчитывать на вашу поддержку? Как вы думаете насколько снисходителен суд при чистосердечном признании?...
- В чем, Мисс Гроуворд? – внимательно записывая каждое слово, почти торжествующе пожирал ее глазами молодой и амбициозный следователь - При чистосердечном признании в чем?
- В том… что… это я убила Мистера Гроуворда и собственного сына…
Нависла пауза ожидания, то ли затухания поднесенной спички к фитилю, то ли оглушительного взрыва…
- Вы должны понять, что это единственный шанс спасти вас, – сохранял профессиональное спокойствие Фэнч, но внутри его всего колотило от одной мысли, что он сидит с серийным убийцей и что не за горами новое звание, похвала от руководства и уважение в государственных кругах – расскажите все что знаете, Мисс Гроуворд, я согласен представлять ваши интересы в суде, только при условии, что вы будите со мной откровенны! Я ваш медик в данной ситуации, а вы мой пациент…
- Хорошо, - облегченно вздохнула Реббека и впервые улыбнулась кому-то за долгое время – я расскажу все…
Все показания были записаны со слов виновной в дешевенький блокнотик и заняли не больше целого листа, Фэнч ликовал в душе! Ему было достаточно написать как это произошло, когда и с помощью какого орудия, не вдаваясь в тонкие душевные страдания, пережитые клиенткой, чтобы выявить один приговор – виновна! «Нет, она явно сошла с ума, если думает, что кто-то ей еще в состоянии помочь!» - думал окрыленный раскрытым делом Йёлнесс, слишком скоро утеряв подозрительность и чуткость в каждом движении сидящей рядом с ним убийцы.
- Так вы мне поможете? – нехотя провожала его Реббека, наконец, найдя в лице молодого следователя спасительную отдушину.
- Конечно-конечно! Я слов на ветер не бросаю! Это же моя работа!
- Когда? О, скажите, когда я смогу избавиться от этого тяжкого груза и обрести успокоение?
- В скором времени, Мисс! И, кстати, вначале – соврал он – следствию необходимо обыскать весь дом, вынести тела и опечатать здесь все! У вас есть запасной ключ от двери? Как только найдутся понятые, мы приедем к вам! А ключ на случай если вас не окажется вдруг дома! Мало ли что, нет, не думайте, что я вас подозреваю в бегстве, сами понимаете у нас с правилами жестко! Никто ни кому не верит в наше время! Ну, где же ключ?...
Реббека послушно принесла всю связку ключей от дома, словно наивная девочка, поверившая в несбывшуюся сказку, но ей так хотелось в нее верить! Но когда Йёлнесс закрыл за собой дверь и просунул в замок ключ, чтобы запереть Реббеку, женщина вдруг отчаянно рванула ручку от себя, отчего трясущийся от неожиданной атаки, мальчишка растерялся. В это мгновенье женщина схватила за черенок стоявшие неподалеку вилы и, настигнув, пытавшегося убежать парня, почти у самых ворот, с размаху ударила зубцами о голову. Следователь был крепок, а силы истощенной Реббеки не велики, поэтому он, схватившись за голову, вновь сорвался с места и пустился в бег, на что Миссис Гроуворд ударила второй! Третий! Четвертый раз, но уже зубцами в спину, в бока и живот несчастного юноши...
Потом женщина спохватилась о содеянном и, испугавшись, скрылась в доме. Она долго обдумывала дальнейшие действия. Но что было еще делать? Ей уже нечего было терять! Оставаться здесь дальше она панически боялась! Вдруг нагрянет полиция? Все что произойдет дальше, будет только хуже для нее! Что же делать?... Что делать?... Что?...
Реббека, едва пришла в себя, как начала действовать. Первым делом она затащила еще дышащего Йёлнесса в дом, кинув его в столовой на ковре. Затем смочила подол своего платья и тщательно вымыла плитку на крыльце, а граблями разрыхлила промерзшую землю, на которой виднелась кровь, сами же грабли она тоже вымыла и аккуратно поставила на место, у входа. Дальше женщина внимательно рассмотрела все улики, подобрала все, вызывающие подозрения вещи во дворе и вернулась в дом. Там она стаскала из подвала останки сына и мужа, перевязав себе лоскутом ткани нос и рот, словно хирург сложила окаменевшие, черные тела на кресла в гостиной, так чтобы они приняли мало-мальски живые позы и, практически, стараясь не смотреть им в глаза, облила их с ног до головы свиным жиром. Тоже самое она проделала и со следователем, жалко мычащим от боли, и пришедшим в сознание. Сама Миссис Гроуворд переоделась наверху в элегантный наряд, зачесала русые волосы, надела под тон восхитительную шляпку с вуалью, натянула длинные черные перчатки и спустилась в кабинет. Там, из сейфа она выгребла все наличные деньги и старинные украшения, а затем оградила трех своих жертв зажженными лучинами…