Оборванная нить Ариадны (глава 7)

В ЛОГОВЕ МИНОТАВРА

Это был настоящий триумф! И начало небывалой карьеры.
Признание на высшем уровне ее заслуг перед Корпорацией.
Анастасия стояла в полной парадной форме, вытянувшись перед высоким начальством.
Скромная прическа, немного макияжа, твердый взгляд – и едва скрытая строгим мундиром женственность. Она знала, что ей идет этот синий с позолотой цвет, а военная форма лишний раз подчеркивала стройность ее фигуры.

Представитель Совета Безопасности Корпорации в торжественной обстановке вручил ей высшую награду империи – звезду «Спаситель планеты» и новенькие погоны капитана личной гвардии правительства.

А потом пили шампанское. В больших хрустальных бокалах, сделанных еще несколько веков назад. Настоящее французское шампанское, бутылка которого стоит ее месячной зарплаты.
И были улыбки, и поздравления, и плохо скрываемая зависть некоторых ее коллег, и заранее согласованные вопросы журналистов.

День пролетел быстро, словно на крыльях. Знаменательный для нее день! Торжественный, праздничный, незабываемый.
В восемь вечера они ужинали в самом дорогом ресторане Корпорации.
Вдыхая пьянящий запах свежих цветов, Анастасия хмелела все больше и больше.
Особенно под восхищенными взглядами мужчин.

Теперь она была в изысканной вечернем платье цвета «слепой Вселенной», а роскошные серебристые – в стиле Аэлиты – волосы Настя закрутила в такую причудливую прическу, что дамы за соседними столиками то и дело бросали на нашу героиню недоброжелательные взгляды.

Напротив Анастасии сидел полковник Грегори Шен. Ее шеф и друг.
И любовник тоже, про себя добавила Настя.
И опытный специалист из разных спецопераций. Поэтому его так быстро и переманили мятежники.
То есть уже не мятежники, а спасатели планеты.

Хороший парень этот Шен. Крутой и опасный. А как на нее смотрит!
Настя засмеялась – то ли от счастья, то ли от невероятного успеха.
Или все же от тех прожигающих насквозь, как лучи пульсаторов, мужских взглядов?

Ее приглашали танцевать с таким уважением и трепетом, с таким нескрываемым желанием близости, что Анастасия чувствовала себя настоящей королевой.
И одаривала своих кавалеров соответственно – взглядом, словом или прикосновением. И счастливой улыбкой.
Как хорошо все у нее складывается!

...Уже поздно ночью полковник привез Анастасию в ее загородный дом. На высоких ступеньках террасы женщине стало плохо. И Шен легко подхватил Настю на руки и отнес в спальню.

Женщина закрыла усталые глаза и позволила себя раздеть.
Сильные руки полковника так нежно освобождали ее тело от платья, чулок, бюстгальтера и кружевных трусиков, что Настя невольно застонала.
Застонала от наслаждения и ощущения полной безопасности.

Хотя на свободе оставался Марк!
И он мог зайти к ней в гости. Просто так – чтобы спросить за невинно убиенных своих товарищей. И за свою Гуру.

Глупости!
Марка поймают не сегодня, так завтра. И снимут с него голову.
А у нее еще вся жизнь впереди.

Настя неожиданно открыла глаза. И увидела усталое лицо Шена.
В глубине его стально-серых глаз пряталась какая-то непонятная ей мука, переливалась, плавилась и звучала натянутой до невозможности струной.
В этих глазах, умных и проницательных, не было похоти. Или желания воспользоваться слабостью женщины.
Полковник понимал все – только ничего не мог изменить.

Они не спали всю ночь.
Курили, слушали музыку, пили крепкий кофе, затем коньяк, потом все вместе – и молчали.
Оба знали наверняка, что рано или поздно сюда придет незваный гость.
Из космоса.

Под утро Настя, наконец, уснула.
Шен стоял у открытого настежь окна и медленно вдыхал напоенный травами воздух.
А в его душе звучала музыка. Старая космическая сага «Возвращение блудного сына».

В небе тихо таяли звезды.
Они исчезали незаметно, уходили в вечность неслышно, как те дорогие нам люди, воспоминания о которых сладкой болью тревожат наши зачерствевшие души…

…Полковник так и не понял, когда открылась дверь. Не слышал он и шагов.
Просто от внезапного приступа страха онемела спина. Невероятным усилием воли Грегори заставил себя медленно повернуться.
И первое, что он увидел – короткий и толстый ствол пульсатора.
А потом уже темно-синий комбинезон десантника, мрачное лицо и насмешливые глаза своего врага. И бывшего друга.
Узкие и страшные глаза смертника.

– Привет! Давно не виделись… – улыбнулся я насмешливо, тяжело изучая ошарашенное лицо полковника.
– Вот решил заскочить к вам в гости, дорогие мои. Если вы не против, конечно. А где Настенька? В кроватке? Видимо, развлеклись хорошенько, вот и устала девочка. Ну, это дело молодое, нужное...
Но жизнь такая коварная штука, что никогда не знаешь наверняка, когда ты с ней расстанешься.

Я сделал решительный шаг к Шену, и тот отступил к раскрытому окну.
– А вы молодцы! Дело сделали, ордена получили, по карьерной лесенке продвинулись – настоящие герои. Мать вашу! А триста душ загубленных... Так это так, мелочи. Маленькая цена за безопасность человечества...
Только ты меня знаешь, друг. Если я выжил, то обязательно приду за твоей головой, Грегори.
И стерву твою разорву здесь, у тебя на глазах! Не потому, что я жестокий. Просто за все нужно платить...

Ствол пульсатора резко прыгнул в сторону спальни. С темной ее глубины почти неслышно появилась сонная Настя и испуганно уставилась на меня.
– А вот и наша героиня появилась! Очень вовремя. Как спалось? Мертвые не беспокоили во сне? Зато я побеспокою вас, миледи...

– Вот стою и думаю – кого из вас убить первым? Наверное, тебя, Настенька. Пусть Шен полюбуется, как я с национальной героини и гордости всей Корпорации сделаю обычный кусок мяса. А жить-то хочется... Правда, Настя?

Пульсатор в моей руке медленно изучал их обоих – закаменевшего Шена и смертельно бледную Настю.
Впрочем, полковник ничем не выдал своего страха. Неплохо держится мальчик!
Зато женщина, поняв, что это уже все – конец! – вдруг начала дрожать.

Настя еще не успела сбросить с себя остатки сна, так же как и не успела одеться.
Выскочила из спальни в одной розовой прозрачной комбинации и стояла передо мной, как перед высшим судией, почти обнаженная.
Потому что сквозь тонкую ткань были видны все ее женские прелести.
Большие темные соски напряглись, словно в ожидании бешеной страсти, а не смерти.

Аккуратный черный треугольник внизу живота невольно притягивал мой взгляд.
И манил, и звал в неизведанную глубину женского естества – разгадать его тайну, которую я так и не успел до конца разгадать той сладкой и страшной ночью на борту обреченной станции.

Взять – и забыть обо всем, войти в эти сокровенные глубины до самого конца, познать непознанное, почувствовать и пробудить в женщине первобытную самку, разорвать тишину бытия сумасшедшим стоном наивысшего наслаждения – и взорваться, заполнить своим соком женское лоно, оплодотворить его и начать новую жизнь.
И все вернется на круги своя.

Последним усилием воли я отбросил прочь волну дикого неистовства.
Завалить Настю на толстый персидский ковер, раскинуть ее стройные ножки – и заполнить собой.
Смять и тот черный треугольник, и затвердевшие крапинки груди.
А Шену прожечь живот, и пусть корчится и кричит от боли, и смотрит шальными глазами на то, как я буду рвать его любовницу.
И мою любовницу тоже.
И убийцу моих друзей.

И потом, измученную и растерзанную, но с призрачной надеждой на спасение, медленно добивать Настю лучом, наслаждаясь ее болью и муками, как до этого наслаждался криками страсти.

Все это вихрем пронеслось в моей голове и ушло безвозвратно.
Мы же люди! И должны оставаться людьми при любых обстоятельствах.
Хотя я уже давно не человек. После стольких смертей...

– А вы, я вижу, хорошо провели время после награждения. Так, Шен?
Тот упорно молчал, но я знал, что он готов прыгнуть на меня, как только подвернется благоприятный момент.
– Да ты расслабься, друг. Одно лишнее движение, и я сначала поджарю тебе одну ногу, потом другую, потом руки твои, на которых запеклась кровь моих побратимов...
Ты же знаешь эти игры! Ведь твои люди частенько именно так добивали наших. Не желаешь попробовать и сам? – помахал я стволом пульсатора.

– Ну, как она в постели? Ты не стесняйся, рассказывай, как на духу. Мы же все свои... – продолжал я глумиться.
– Наверное, сегодня девочка очень старалась. Чтобы не чувствовать угрызений совести. Хотя откуда у нее совесть? У нас, правда, тоже ее нет. Правда, Шен? Нет у нас ни совести, ни чести. Только жажда мести...

Полковник смотрел мне прямо в глаза и не отводил взгляда. Упрямый, черт!
А ведь были друзьями – сто лет назад, а может, и целая вечность с тех пор прошла, кто знает.
И кровь между нами теперь, и боль, и смерть.
И вдобавок эта стерва, которая успела переспать с нами обоими, и переспит со всем миром, лишь бы пробиться наверх.

– Посмотри на нее, дружище. Какая соблазнительная! Самому захотелось взять ее... Ты же не против, Шен?
Ствол пульсатора смотрел полковнику просто в высокий лоб.
– Настя не рассказывала тебе, как мы с ней забавлялись в космосе? Жадная девочка – к разврату, к власти, к жизни. Твоя воспитанница, друг.
А не боишься, что и тебя когда-то продаст, так же как и меня?

В глазах Шена искрилась такая лютая ненависть, а может, это плавилась мужская боль, когда при тебе оскорбляют любимую женщину, а ты бессилен что-либо сделать.
Не можешь разорвать глотку наглецу и обидчику.
Ну, ничего, переживешь!
Я тоже пережил смерть и боль своих друзей.

Я подошел к настенному пульту и нажал невидимую кнопку.
Музыка тихо обнимала меня со всех сторон, окутывала, закрывала от мира, жалела и убаюкивала – и одновременно возвращала в прошлое.
Древняя космическая сага о блудном сыне, который, наконец, вернулся домой.
Потому что разгадал величайшую тайну человеческой жизни – быть по-настоящему счастливым можно только на родной земле, среди любимых людей.

А их у меня уже нет! Забрали, уничтожили, испепелили.
И вот я вернулся блудным сыном, не нужным своей земле. Вернулся, чтобы отомстить и погибнуть.

А музыка поднимала меня до небес и молила забыть обо всем.
И начать жизнь сначала.
Но как раз жить дальше я уже не мог. И не имел права. После стольких смертей...

– Ты позволишь мне одеться, Марк? – робко попросила Настя.
И я сразу вернулся на землю и прикипел к женщине взглядом.
Но видел не ее, а Гуру, которая в адских муках умирала на моих руках – златовласую свою Нефертити.
Отогнал видение, кивнул безразлично, еще весь в плену звездной мелодии, которая напрасно старалась вытащить меня из мертвой петли.

Настя вернулась в спальню, и через открытую дверь я видел, как она подошла к шкафу и достала обычный серый армейский комбинезон.
Сбросила кружевную комбинацию и, полностью обнаженная, прекрасная, как сама Венера (ибо каждая женщина, когда вот так раскрывается перед мужчиной, становится божественной), потянулась к овальному окну, похожему на бортовой иллюминатор, и что-то нажала.
Неужели надеется открыть его и убежать? Не успеет.
Мой луч догонит ее везде.

Настя бросила на меня быстрый взгляд, и что-то в нем мне не понравилось. Что-то изменилось и в самой женщине, и в этом просторном загородном доме.
Я еще не выбрался из плена музыки, а где-то там, в глубине моего раскаленного мозга, отчаянно пульсировал сигнал тревоги.
Что-то было не так!
Слишком уверенно Настя вышла в холл, и страха уже не было в ее напряженных глазах.

– Бросай оружие! И сдавайся. Тогда сохранишь свою жизнь… – ее уверенный голос будто плетью полоснул меня по лицу.
Я мгновенно навел на нее пульсатор.
– Стой на месте! И закрой свой рот, иначе порежу тебя на куски…

Настя победно улыбнулась.
– Не порежешь! Я включила защитное нейтринное поле, и твой пульсатор теперь всего-навсего детская игрушка… Можешь выбросить его на помойку. Теперь ты в наших руках, Марк!
Против двоих не устоишь. Поэтому сдавайся и веди себя вежливо, если хочешь, чтобы трибунал смягчил приговор...

Я нажал кнопку. Пульсатор молчал, попав в ловушку, как и я.
Лабиринт водил меня запутанными ходами и, наконец, забросил в логово Минотавра.
Выхода не было.

И в этом зловещем молчании вдруг дико засмеялся полковник Шен.
– Ну, вот мы и рассчитаемся, Марк! Я выбью из тебя всю душу, и трибунал будет судить одну твою рваную оболочку. Ответишь за все свои слова!

Осторожный шаг ко мне – и молниеносный удар ногой.
Я ждал этого и успел развернуться, пропустив мощный вихрь мимо себя. Тут же ответил кулаком в левый бок полковника, и тот застонал от боли.
Разворот – и правый кулак Шена прочесал мою челюсть и сорвался в пустоту.
Повезло мне! А что дальше?

Несколько прямых ударов двумя руками – и меня снесло к стене холла цвета весеннего неба.
С размаху я врезался в бархатную стенку и сразу пригнулся, а затем прыгнул в сторону.
Черт возьми! Шен килограммов на пятнадцать тяжелее меня и к тому же тренированный спецназовец.
Ответив серией ударов, я закружил по холлу, избегая ближнего боя. Сбить ему дыхание, утомить, а потом нырнуть на короткую дистанцию и вложить в последний удар всю силу.

И вдруг кулак Шена врезался в мое раненое плечо.
От беспощадной вспышки боли потемнело в глазах. Пропустив еще один удар, я упал на пол и перекатился к противоположной стене.
Вскочил – и снова нога полковника уверенно достала меня.
Ну, сколько можно?

Едва придя в себя и невероятным усилием воли отогнав боль, я нырнул вниз, обеими руками ухватившись за пол – и со всей силы ударил Шена левой ногой в пах.
Полковник охнул, схватившись за пораженное место руками, и как подкошенный рухнул рядом со мной.
Сверху вниз правым кулаком, как молотом, я добил врага, попав в нос.

Кровь брызнула по всем углам и стенам, а Шен заревел смертельно раненым медведем, моментально свернулся калачиком и начал кататься по полу, изнемогая от нестерпимой боли.
Что ж, теперь полковник не скоро встанет.
А я тем временем разберусь с Настей.

Но успел только повернуться к ней. И наткнулся на ее решительный взгляд.
Что-то там мерцало – в глубине ее потемневших глаз.
Сгусток неизвестной мне энергии, «черная дыра», гравитационный импульс.
Женщина излучала ледяной холод, будто настоящая Снежная Королева.
А я был лишь маленьким и беспомощным Каем, обреченным на одиночество.

И вдруг правая рука Насти взлетела в воздух и, описав полукруг, со всей силы врезалась ребром ладони в мой левый висок.
Голову разорвала страшная боль – и запульсировала внутри. Мир закрутился вокруг меня с бешеной скоростью и замигал калейдоскопом разноцветных огней.
Может, это закружил в смертельном танце Млечный Путь.

А я проваливался в темноту и хватался за жизнь из последних сил.
И ничего не мог сделать.
А потом вдруг полетел! Сорвался в безудержный полет, ринулся вперед – до самого центра гигантского звездного колеса нашей галактики.
И уже не чувствовал ни боли, ни жажды мести...