Случайных быть не должно

Это был обычный будний день. Четверг. Лариса давно собиралась посетить офтальмолога. Срочно нужно было заменить очки. В своих двойках она уже почти ничего не видела. Своего врача в поликлинике не было, а принимал один раз в неделю офтальмолог из первой городской больницы.

Чтобы взять в регистратуре номерок на приём, нужно было занять очередь рано утром. Лариса вышла из дома в семь утра. Она шла, наслаждаясь утренней прохладой . Солнце ещё не встало.

Только в это время и можно отдохнуть от нещадной жары и духоты, которыми так щедро наделило их нынешнее знойное лето. Подойдя к переходу, Лариса посмотрела по сторонам, как это она делала всегда, прежде чем перейти дорогу. По правой стороне от неё стояла пожилая женщина.

Её вид, как показалось Ларисе, указывал на то, что она не вполне хорошо себя чувствует. Женщина стояла на тротуаре и, опираясь обеими руками на тросточку, казалось, никак не решится переходить дорогу.

Лариса подошла к женщине. Чистенькая, приятная седенькая старушка. Женщина явно тяжело дышала. Казалось, она ловила воздух, но не могла дышать полной грудью. Лариса подошла к старушке и поинтересовалась:

- С вами всё в порядке? Может помочь чем?

Женщина подняла на Ларису глаза. Это были необыкновенно добрые и, вместе с тем, печальные глаза, которые говорили сами за себя.

- Вам помочь? – повторила вопрос Лариса, - вам плохо?

- Спасибо, дочка, ты не переживай. Со мной всё в порядке. Ноги вот только совсем идти не хотят, что ты им не делай. Старой лошадке и новые подковы не помогают: быстрее не побежит, коль отскакала своё. Вот так и я: отскакала, видать, своё. Ты помоги мне, дочка, на ту сторону перейти. Мне бы до поликлиники добраться.

Сын подвезти хотел, а я отказалась. Думала, пройдусь утречком потихонечку, воздухом подышу, пока солнышко дремлет. Мне, дочка, в регистратуру к врачу записаться. Я бы и не пошла, да сын больно строгий у меня.

Давно настаивает, чтобы здоровьем своим занялась. Он у меня хороший. Переживает. Вот хотел на машине отвезти, да я отказалась. Чувствую себя неплохо, ничего не беспокоит, а ноги… Ну, так новые подковы и мне уже, видать, не помогут. Это только Паша – сынок мой верит, что мать дойдёт до врача, а тот поглядит и сразу вылечит. Я ведь только ради него и иду. Переживает он очень за меня.

Женщина улыбнулась приятной доброй улыбкой, которая ещё больше расположила Ларису.

- Вот и зря отказались от помощи сына. Тяжело ведь вам идти, - взяв женщину под руку, сказала Лариса.

- А если, дочка, ноги растаптывать не буду, то и совсем сяду, сама понимаешь. Ходить обязательно нужно. Уж я-то знаю. А дом мой вот он, гляди, совсем рядом, - женщина указала на дом, который стоял прямо у дороги, - Вона и балкон наш на третьем этаже.

Видишь? Ну, так куда тут на машине, когда всего два шага пройти? Паша сам хотел со мной к врачу, а я специально будить его не стала. Пусть поспит. Вчера только из командировки вернулся.

Неделю почти за рулём. Ему отдохнуть нужно. Вымотался совсем в жару такую. Он у меня грузы перевозит в Харьков. Фура у него такая длинная, огромная. За рулём в такую жару тяжко. Пусть отдыхает.

Он теперь, поди, часов до одиннадцати спать будет. А я вот потихонечку, да с твоей помощью, дочка, и прогуляюсь до поликлиники. Посмотрю ласково в глаза эскулапу, попрошу, чтобы яблоко молодильное прописал.

Вот пропишет он мне это самое яблоко, откушу я его, и помолодею враз . И побегут мои ножки бойко, как прежде, когда молоденькой была . Вот, как ты, дочка, например, - посмотрев на Ларису, сказала женщина.

Лариса улыбалась, слушая, как интересно говорит эта женщина: были в её речах и юмор, и смысл, и правда, от которой никуда не денешься. Перейдя через дорогу, они остановились у скамейки возле поликлиники.

Людей было уже много. Очередь оказалась в двадцатых числах. Регистратура откроется только через сорок минут. Лариса помогла женщине присесть, а сама решила использовать оставшееся до открытия поликлиники время, и прогуляться на рынок за овощами.

Когда Лариса вернулась, людей на улице возле поликлиники уже не было. Все зашли внутрь. Она без труда нашла ту самую женщину, которой помогла переходить дорогу. Женщина стояла у стеночки, опираясь, как там, на тротуаре, обеими руками на трость.

Лариса подошла и предложила ей присесть на скамейку в коридоре поликлиники. Стоять ещё долго, а ноги больные. Она подошла к молодому человеку, успешно занявшему место на скамейке, и попросила уступить место бабушке с больными ногами. Молодой человек что-то пробурчал, но встал с насиженного места, недовольно взглянув в сторону старушки, из-за которой его потревожили.

Очередь к окошку регистратуры потихоньку рассасывалась. Когда подошли двадцатые номера, Лариса поспешила к женщине и помогла ей подняться, поставив впереди себя перед окошком. Ну, вот, наконец – то, её очередь. Женщина наклоняется к окошку, чтобы видеть того, кто за ним и спрашивает:

- Дочка, а мне к участковому талончик дашь?

Та, которую она так ласково назвала дочкой, вдруг, грубо отвечает вопросом на вопрос:

- Мамаша, а ты мне, может быть, скажешь, какой участок у твоего участкового?

- Так ведь второй, дочка, не обращая внимание на грубость , отвечает женщина.

- А ты бы, мамаша, спала ещё дольше. Проспала ты свой талончик. Завтра приходи. На сегодня уже ничего нет на твой участок. Всё, бабуля, отходи! Следующий.

- Так во сколько же нужно встать и прийти больной женщине, чтобы попасть на приём к врачу? – вмешалась в разговор Лариса. Ей очень не понравилось, как эта, совсем молодая, но очень грубая особа, разговаривала с человеком, которая ей в бабушки годится.

- Женщина, вы за старушку будете думать, или вспомните, зачем сами пришли? У меня нет времени на праздные разговоры с вами. Я на рабочем месте.

Лариса хотела было что-то ответить этой особе, но, вдруг, услышала прямо рядом с собой громкий мужской голос:
- Мам, ну ты неисправима! Куда ты без меня пошла? Ведь сказал: идём вместе. Чего не разбудила?

Это был высоченного роста мужчина, широкий в плечах. Глаза. Эти глаза… Да это же и есть сын. Глаза такие же добрые, как у этой женщины. Лариса поняла: это гены. Мужчина очень похож на свою мать.

- Пашенька, да ты чего подскочил? Я тут познакомилась с приятной молодой женщиной, - указав в сторону Ларисы, она продолжала, - Она мне помогла дорогу перейти. С удовольствием на воздухе посидела. Утро- то какое!
Мужчина добро посмотрел на Ларису и сказал:

- Спасибо вам. Она у меня такая не послушная. Всё сама, всё сама.

- Да она у вас замечательная, - поняв какие отношения между этими родными людьми, сказала Лариса.

- Пойдём, Пашенька, талончиков на сегодня всё равно нет, пойдём, родной.

- Какой талончик, мам? Ты опять за своё? Удостоверение не взяла, конечно? Тебе не нужно в очереди за талоном стоять. Тебе без очереди к врачу! Тебе только узнать, в каком кабинете принимает. Услышав это, особа из окошка регистратуры громко отреагировала:

- Много тут вас таких с удостоверениями. Врач принимает только по талонам. Даже не пытайтесь. Нечего мать одну отправлять. Сам бы поднялся в пять утра, да отстоял в очереди. А он гоняет больную старуху.

- Много тут нас таких? Много, говорите? Я сейчас! Я сейчас!

Мужчина, ничего больше не говоря, развернулся и семимильными шагами зашагал к выходу. Уже у самого выхода он повернулся и ещё раз громко сказал:

- Я сейчас!

- За автоматом побежал, что ли? Сумасшедший какой –то! От такого всего можно ожидать. Такой и застрелит не задумываясь, - смеясь, сказала та, что в окошке регистратуры.

Женщина с укором посмотрела на неё, но ничего не ответила, а Лариса расслышала, почти шёпотом произнесённые женщиной слова:

- Ну вот, я так и знала! Паша, Паша.

Паша не заставил себя долго ждать. Запыхавшись, он вбежал в помещение поликлиники. Видно было, что мужчина очень переживает, нервничает:

-Много тут нас таких, говорите? Много? А это вы видели? Он пытался просунуть в окно регистратуры что-то в деревянной рамочке. По всей вероятности, это была какая – то фотография, или портрет.

Да, это был портрет. Мужчина не смог пропихнуть портрет в окно. Портрет был велик и никак не помещался в окошко регистратуры. Тогда он просто поднял его и показал всем, кто ещё стоял в очереди за талонами.

- Много тут нас таких, говорите? – опять повторял он. Когда мужчина развернул портрет ко всем присутствующим, то все увидели на портрете молодую красивую женщину в военной форме. Вся грудь гимнастёрки была в орденах. На плечах погоны майора медицинской службы. Лариса сразу узнала, кто была эта молодая женщина. Эти глаза, опять эти добрые глаза…

- Так много нас тут таких, говоришь? – Павел теперь смотрел непосредственно на особу из окошка, которая, вытаращив глаза, смотрела на портрет и ничего не понимала, или делала вид, что не понимала. Так было удобнее в её случае.

А Павел продолжал, обращаясь к вытаращившейся на него медичке:

- Она была моложе тебя, когда под пулями бойцов выносила с поля боя, жизни им спасала, чтобы дожили до победы, чтобы домой к матерям, к жёнам вернулись. Жизнью своей рисковала, а бойцов спасала.

Она ранена была трижды. Бедро у неё перебито. Оттого и ноги не слушаются. А ты говоришь – много вас таких?! Эх, медицина! Не место тебе здесь! Здесь человеку доброму место отведено потому, как в медицине не должно быть случайных людей. А ты случайная здесь. Не твоё это место, не твоё!

Павел махнул своей огромной ручищей, подошёл к матери и сказал:

- Пойдём, мам, отсюда. Завтра я тебя в первую городскую сам отвезу. - Сказав так, он схватил женщину на руки, - донесу, мам, на руках, как заслуживаешь !

Он нес её легко, как пушинку. Лариса долго смотрела им вслед, пока не скрылись за углом своего дома. Она не стала брать талон к офтальмологу. Ей почему-то перехотелось сегодня посещать врача. Она посмотрела на девицу, которая так и стояла с выпученными глазами в окошке регистратуры и сказала:

- А ведь и правда, не место вам здесь. Совсем не место. - Сказав это, Лариса показала в окошко регистратуры своё депутатское удостоверение, от чего лицо у девицы перекосило.

- Совсем не место, - ещё раз для себя самой сказала Лариса и, положив в сумочку удостоверение, направилась в кабинет заведующего поликлиникой.