Оборванная нить Ариадны (глава 10)

ГОРЬКИЙ ПРИВКУС ВОЛИ

Полет совсем очаровал меня. Двухместный «болид» неспешно плыл над землей, и я жадно впитывал в себя все цветистое разнообразие подзабытой уже родины.
Когда я вырвался из станции, убегая от «черных шлемов», Земля встречала меня ночью украдкой, спасая блудного сына.

Я упал на маленькую поляну в дремучем лесу где-то в Южной Америке.
Там хозяйничал мой старый товарищ, который умел поладить с любой властью, но никогда не предавал друзей.
Он и перебросил меня в загородный дом Насти в Подмосковье.

Сколько времени прошло с тех пор?
Вечность…

Неожиданно Настя встряхнула головой, и ее волосы темно-вишневого цвета вдруг потеряли свою странную форму и разлетелись по плечам и спине.
Глаза заискрились, а уста вдруг раскрылись мне навстречу – призрачно-покорные, но с гордым изгибом, готовые подарить мне самый интимный поцелуй.

Я скосил глаза на глубокое декольте. Белоснежные соблазнительные полушария медленно вздымались и тут же падали вниз, затягивая и меня в свою сладкую пропасть.
А стройные ножки, которые напрасно старалось прикрыть коротенькое платье, завораживали взгляд и обещали еще неведомое наслаждение.

– Какая ты ... красивая! – не удержался я от соблазна.
Слова сорвались невольно, страстные и жаркие, от которых Настя вдруг расцвела.

– Значит, наша первая брачная ночь прошла в космосе? И наша будущая дочь – дитя Вселенной?
Вот оно как получается... Папа – государственный преступник и яростный враг режима, а мама – идейный его защитник и офицер службы безопасности. Огонь и лед... Вот у нас вырастет девочка! Гремучая смесь...

Настя звонко рассмеялась.
И неожиданно коснулась устами моих губ. Так легонько, будто дразнилась, провела теплым мягким язычком, провоцируя на глубокий поцелуй, – и сразу же отвернулась к экрану, следя за полетом.

«Болид» взмыл в поднебесье и вдруг стремительно пошел вниз, к грешной земле. Или скорее святой, если на ней рождается любовь.

– Наша первая брачная ночь будет сегодня! А тогда, в космосе, мы отдавались страсти... Безумной и последней. По крайней мере, я тогда так думала... Кто же знал, что судьба нас свяжет в такой крепкий узел!
И беременность... Знак судьбы!
А сегодня я хочу любви... И ты помни, что во мне зарождается новая жизнь – поэтому береги меня! – улыбнулась женщина.

Она теперь наверняка знала, что я и пальцем ее не трону.
Какая там месть!
Вот уж воистину – от ненависти до любви всего один маленький шаг...

Мы сели на лужайке за солнечным двухэтажным домом с плоской крышей.
Медленно поднялись перламутровой лестницей – и прозрачные двери покорно растворились перед нами.

Посредине большого модернового зала Настя остановилась.
И я вдруг разволновался, как на первом свидании.
Мы стояли на расстоянии вытянутой руки, однако перейти этот Рубикон почему не решались.

– Сними с меня платье, – тихо попросила женщина. Моя жена?

И я осторожно взялся за край короткого платьица, медленно потянул вверх, словно снимал с царевны-лягушки ее волшебную шкурку, открывая миру неземную красоту женского тела.

Настя явно пренебрегала таким нужным предметом женского туалета как бюстгальтер.
А действительно, зачем он ей, когда упругие мячики ее груди и без посторонней помощи вызывающе поднимались до небес, целясь вверх затвердевшими вишневыми точками.

Она так и стояла передо мной – в узких темных кружевных трусиках, светлых чулках и в туфельках на грандиозных шпильках.
Не выдержав этого искушения, я жадно поцеловал Настины уста, влажные и полуоткрытые, а затем до изнеможения медленно пошел вниз, изучая губами и языком женское тело.

Тело, которое я безумно мучил и рвал на куски полтора месяца назад, когда еще был свободным и гордым, и боролся с тиранией, – человек без прошлого и будущего, один из самых опасных врагов Корпорации.

А Настя была моей добычей. И наложницей.
И кто знал тогда, что в момент наивысшего эмоционального взрыва, когда от моего стона наверняка изменила свой курс станция, – именно тогда и зарождалась новая жизнь.
Там, во влажном и сладком лоне Насти...

И вот сейчас я вернулся в ту ночь.
На этот раз пленным, рабом – хотя еще не до конца сломленным и непокорным, но уже обреченным.
И Настя снова передо мною, и ничто уже не разделяет нас – даже наши разгромленные баррикады и мертвые друзья.

И я невыносимо медленно целую ее, и пьянею от запаха женщины, и дрожу от этих прикосновений, и схожу с ума от того, что захлебываюсь энергией новой жизни, и она бьет через край, и даже смерть отступает перед силой настоящей любви, которую ничто не может уничтожить.
Даже смертельное излучение черноволосой Медузы Горгоны.

После нежной шеи я надолго остановился на вершинах груди, вбирая жестким ртом эти твердые бутоны и наслаждаясь их вкусом.
Вкусом обольщения и вечной женской тайны.

Я замер, целуя ее гладкий животик, где уже билось сердце моей дочери, крошечной частички меня самого.
Девочки, которая и вернула меня к жизни.

И когда, наконец, я добрался до заветного рубежа – до женского лона, целомудренно прикрытого тоненькой, почти прозрачной кружевной тканью, Настя не выдержала и застонала.
Застонала тихо, беззащитно, покорно.

И этот стон вдруг разорвал замкнутый круг, и я тоже не выдержал.
Зарычал – и вырвался на свободу из тесного лабиринта моральных запретов, вполне отдался ярости инстинктов и набросился на женщину, как на добычу.
И ей это понравилось!

А потом долго ласкал Настю, словно извинялся за дикую страсть.
И она смеялась тихим грудным голосом, гладила ладошкой по моему седому «ежику», ластилась кошкой, царапала ноготками мою грудь, неспешно изучала татуировку – штурмовика с излучателем в руках на фоне Земли и рассыпанных над нею звезд.

И в порыве чисто женской жалости нежно целовала шрам на левом плече – жестокий отголосок того далекого первого моего боя с «черными шлемами».

Настя не выдержала лишь под утро.
Запульсировала сверхновой звездой, достигнув, наконец, самого высокого пика удовольствия.
Ее сотрясали внутренние извержения, и женщина билась в моих руках, вырывалась на волю, стонала яростно и потом затихла – бессильная, покорная, с полураскрытыми устами и затуманенными глазами...

Мы долго спали, а потом залезли в одну огромную ванну.
Смеялись, брызгались, плескались и никуда не спешили.
Настя закусила губу, когда я осторожно мыл ее в самом сокровенном месте.
И сам чуть не сошел с ума от ее откровенных прикосновений.

Только на следующее утро Настя заспешила на службу.
Быстро привела себя в порядок и вышла к завтраку уже в военной форме. Блестели новые капитанские погоны, и фиолетовый мундир личной гвардии правительства отнюдь не портил женской фигуры.

– Мне пора, – поцеловала меня в небритую щеку. – В губы не целую, потому что опять захочу тебя и опоздаю на службу... Буду поздно вечером. Покушать что найдешь, одежда в твоем шкафу. Отдыхай, отсыпайся...
Как успокоишься, найдем тебе работу.

Настя улыбнулась. Моя настоящая Ариадна, которая почему-то так желала вытащить меня из запутанного лабиринта – даже наперекор моей воле.

«Болид» сорвался с места и уверенно взмыл в небо.
А я остался наедине с самим собой.
Да, я неожиданно нашел жену и дочь, но снова потерял себя...

Три дня я наслаждался спокойствием, бил баклуши и отсыпался.
Гулял просторным имением, валялся на траве, смотрел в небо – такое прозрачное, что видно улыбку вечности, и наблюдал за белыми облаками, которые соревновались между собой наперегонки.

А ночами безумно терзал Настю, утоляя любовную жажду, а заодно прятался в женских объятиях от своего прошлого.
Хотя и знал, что нет мне спасения.

– Хочу слетать в город, на людей посмотреть, – заявил я на четвертый день.
Женщина сразу встревожилась, почувствовав мое сокровенное желание сбежать на волю из сладкой ловушки ее объятий.

– Отдохни еще немного. А потом я устрою тебя на работу в лабораторию модификации. Будешь заниматься своим делом...
Ну, чего тебе не сидится дома? Неужели я так быстро надоела? – в ее напряженном голосе прозвучала затаенная обида.

– Ты никогда мне не надоешь! – улыбнулся я Насте. – Надо быть круглым дураком, чтобы отказаться от такой красавицы, как ты, – вдохновенно врал дальше.
– Счастье мое безграничное, как вечное звездное небо над головой! И все же неплохо бы и людей увидеть... Давно я не гулял спокойно матушкой-землей. Все больше в космосе висел, а затем в санатории у твоей Медузы Горгоны отдыхал. Не до того было...

Настя обиженно отвернулась.
Женщины, что с них возьмешь? Сплошные прихоти.
Я подошел и обнял ее за плечи.
– Ну, не могу я томиться дома! Сидеть у тебя взаперти, держаться за юбку. Сладкая ты моя! Пойми, ведь мужчинам нужна работа, служба, дело. Чтобы чувствовать себя человеком...

Наконец, Настя сдалась.
– Хорошо. Пусть будет по-твоему... Возьмешь болид, прогуляешься. Только не показывай там никому свой характер, потому что мигом заберут в участок и надают по шее.
И вообще я за тебя отвечаю, поэтому, пожалуйста, не создавай нам проблем. У тебя их и так достаточно было...

– Ура! – шутливо закричал я. – Спасибо тебе, моя госпожа…
Чмокнул ее в щечку, схватил на руки и закружил по комнате.

Я не знал, что завтрашний день надолго разлучит нас и отбросит меня по ту сторону жизни.
Забросит в прошлое и подставит под лучи «черных шлемов».
И я снова буду упорно прорываться вперед.
Сквозь смерть и боль.

Но я выживу, потому что мертвые друзья снова отпустят меня.
Жить за них. И любить за них.
И смотреть в звездное небо. Далекое, мирное и спокойное.

Одним светлым утром я навсегда закрою ворота в другие миры – и найду себя.
И снова вернусь к тебе, Настя, чтобы увидеть дочь и закричать от счастья на всю Вселенную...