Комочек пушистой верности

Эльза Железняк

Старшая сестра Нина тянула младшую четырёхлетнюю непослушную Лизку за руку, торопясь домой. Вот ещё горе луковое, и это надо же быть такой оторвой, что после смерти бабушки никакого сладу с ней нет. И как столетняя бабушка с ней справлялась?! Лизка от бабушки ни на шаг не отходила, всегда держалась за её длинную юбку, как только начала дыбать. И толку с того, что сдали в детский сад, так она всё равно найдёт момент и ушмыгнёт оттуда, хоть стражника к ней приставляй. Тут и без неё хлопот полон рот, так нет, постоянно это шмыгало надо искать. Хотя чего искать: два адреса у неё: работа отца или матери. Нина сердито выговаривала сестрёнке, что если та убегает с садика, так бежала домой, а то следующий раз она такой ей трёпки задаст, пока родители не видят, что будет помнить до седых волос.

- Как бабуська я буду старенькая?

- Если я только тебя ни прибью, или Валька, тогда не доживёшь! – Стращала девочку Нина. – Сейчас сама видишь, рано сутенеет, волкам в лесу голодно, так они и пойдут в посёлок за добычей, а тут ты бежишь к матери на ферму или к отцу на склад. Ооооо, какая славная еда у них будет и от тебя не останется ни рожек, ни ножек! – Закончила свою тираду злорадным голосом старшая.

- А у меня нет рожек и бабуська говорила, что я янгол и что она обязательно вернётся. – Проговорила младшая, спотыкалась, так как не успевала за Ниной.

- И охота ото дитя дурить до сих пор, - неизвестно на кого посетовала Нина. - Не приедет твоя бабуська, помёрла она, похоронили её.

- И врёшь ты всё, ты меня всегда обманываешь, говоришь, что пошла в уборную, а сама с Валей как ни Стрельниковым, так к Ружанским умотнёшь. – Девочка сердито надул губки.

- Сейчас срежем дорогу, пойдём через Стрельников околок, так что не отставай.


Они свернули с широкой дороги на едва заметную в надвигающихся сумерках тропинку, ведущую к проезду на огород. Небольшой лесочек, по-сибирски колок, который состоял из берёз, в это время уже с пожелтевшими листьями. Вместо ограды, вдоль границы участка была вырыта канава, через которую животные не забредали на огород и не топтали овощи. А для удобства кто – то кинул пару дощечек, и протоптанная тропинка через колок намного сокращала дорогу в переулок, по которому можно было выйти за просёлочную дорогу, идущую вдоль огородов сельчан. Вдруг слуха девчонок донеслось плачущее скуление щенка. Они подошли к импровизированному мостику и поняли, что именно из канавы доносился плач. Переведя Лизу на сторону переулка, Нина наклонилась над канавой и увидела крохотный тёмный комочек, который наполовину уже выбрался на кучу опавших листьев, а вторая половина тельца находилась в воде. Обессиленный слепой щенок не успел родиться, как столкнулся с человеческой жестокостью. Нина распрямилась, взяла пытающуюся заглянуть младшую в канаву и дернула за руку, направилась прочь от места казни, оставляя щенка наедине со своей бедой. Вдруг Лиза выдернула ручонку и кинулась обратно к канаве, старшая за ней следом:

- Лизка, стой, ты куда?

- Он плачет, ему там страшно и его съедят волки! – Девочка громко заплакала. – Достань его, я заберу себе, Нииин, достаааааань!


Делать было нечего, Лизку отсюда теперь не оттащить. И хоть Нина была старше Лизы почти, что на десять лет, но справиться с ней будет трудненько, она такая вьюн. Нина присела на колени и ругаясь на бросивших щенка в канаву:

- Вот суки такие, - сквозь зубы цедила она, пытаясь достать из канавы утопающего. – Какая же это сволочь сюда его припёрла? Видать из соседней улицы притаскали, как – будто у них там канав нет.- Бурчала Нина.

Наконец - то она исхитрилась и достала щенка. Он всё время скулил, и этот скулёж больно отзывался в сердце девчонок. Он был чёрной масти, со щенка стекала вода, и его коротенькие ножки беспомощно дёргались в воздухе, ища опору и защиту.

-Ну и как его нести, он же геть мокрый! – Нина держала на вытянутой руке добытое сокровище.
- А давай мне его, я понесу, меня ругать не будут. – Подала идею Лиза.


Но Нина не дала щенка, а понесла его сама. Тельце щенка сотрясала дрожь. Холодный осенний воздух холодил и без того уже замёрзшее тельце животного, поэтому старшая дала младшей команду идти быстрее и Лиза уже не шла, а бежала. Подходя к дому, они увидели подъехавшего на Воронке отца. И Лиза, захлёбываясь первой, кинулась к отцу с рассказом о необычной находке:

- Пап, какие – то суки кинули маленького щеночка в канаву к Стрельниковым, а мы его с Ниной достали.
- Лизок, только маме и Вале не говори про нехороших людей, а то они очень расстроятся. – Укоризненным тоном, глядя на старшую дочь, проговорил отец.


Он уже несколько раз говорил со старшими дочерьми, чтобы в присутствии Лизы они следили за собою. И девчонки клятвенно обещали, но забывались, и однажды Лиза пропела отцу частушку, которую она услышала, как одна из их подружек спела в присутствии Лизы.
Пишет внучка письмецо бабушке Алёнке
Распахали целину - передай пелёнки!

Но эта частушка была ещё сносной в сравнении с той, которая про чайку:

«Чайка – северная птица и мороза не боится», распевал ребёнок, ну и дальше шла нецензурщина. Лиза увидела, как у отца округлились глаза и открылся рот, он не сразу нашёлся что сказать, но потом спросил у дочери:

- Лизок, а где ты это слышала?
- Девки, пап, пели частушки, но я запомнила только эту. - С огорчением в голосе проговорила Лизочка.

После такого скандала, старшие категорически отказывались брать её с собой, и родители решили отдать свою егозу и непоседу в садик. И вот теперь история со щенком. Всей семьёй стали решать, что с ним делать. Щенка нужно было как – то для начала накормить, а это сделать было непросто. В подогретое молоко Нина опускала мизинец и давала Жучке, такую кличку дали сообща, так как щенок оказался девочкой. А потом молоко набирали в грушу для спринцевания и щенок сосал захлёбываясь, быстро льющимся тёплой живительной жидкостью. Но самое главное было в том, в чём содержать малышку, которая уже обсохла и оказалась пушистеньким клубочком, тыкающим свой влажный носик во всё, к чему могла дотянуться: она оскала сосок матери. До прихода матери этим вопросом озадачился отец. Открыл сундук со старыми вещами достал большую рукавицу из сундука со старьём, сшитую из собачьего меха, называемые в народе мохнашками, которые надевали поверх шерстяных рукавиц, если ехали в дальнюю дорогу или в большой мороз. Следом извлёк старый, протёртый на пятке носок из козьего пуха и вложил в мохнашку, и посадил щенка мордочкой к отверстию. Инкубатор для щенка был готов. Лиза взяла в руки рукавицу с Жучкой и прижала к груди.

- Я буду ей мамой.

Но старшая сестра отняла мохнашку вместе с животинкой и непререкаемым тоном заявила:

- Вот ещё чего не хватало! Я доставала её из канавы, коленки вон, все измазала, несла мокрую, заляпалась вся, а ты мамкой будешь, хитрая какая!
- А вот ты когда будешь уходить из дома, тогда я буду её нянчить! – Не унималась младшая и в завершении перепалки показала язык.


Отец не вмешивался в дела спорящих, время само расставит по местам, но младшей пригрозил, что если будет показывать старшим язык, то он лишнее отрежет сапожным ножом. Этот нож имел изогнутое лезвие, и Лиза никогда к нему не прикасалась, даже если отец и просил подать его. Она помогала отцу сучить и смолить дратву для подшивки валенок. А поэтому плотно сжала губы и, сопя носом от обиды, молча, полезла на ещё тёплую печь. У неё там была своя территория. Расставив своих кукол в рядочек, она рассказала им про свою обиду, но те так же молча, таращили глаза и ничем не могли помочь своей маленькой хозяйке.


Несколько слов о печи. Печь была большой и когда бабуська была дома, то есть живою, они с Лизочкой спали на ней. Бабуська Мария перед сном рассказывала девочке сказки, а когда та засыпала, следила, чтобы она во сне не раскрылась. А теперь вся эта территория принадлежала Лизе, на время сна, она складывала на два комня свои игрушки. Это два таких выступа, которые оставлялись по двум сторонам трубы, и далее она, ссуженная шла вверх, выходила на чердак, и эта часть трубы, длиною метра в два назвалась, боровок. А уж из него выводилась под прямым углом труба на крышу дома. Вот такая сложная конструкция русской печи, и у каждого народа были свои вариации на тему «русская печь».

Но пришедшая с работы мать распорядилась по- своему, чтобы щенок не будил своим скулежом всех, пусть Нина со своим приобретением спит вместе с Лизой на печи, и щенку будет тепло, и Лизка не будет реветь. Самое хлопотное время со щенком было, пока Жучка была слепым и пушистым комочком. Но и тогда их не убавилось, когда у неё открылись глаза, и поднялась на лапках, то везде оставляла за собою дымящиеся на холодном полу лужицы, так как зима не лучшее время для прогулок таким маленьким собачкам. И чаще всего приходилось вытирать визитные карточки Лизе, если Нины в это время не было дома. К весне щенок подрос, и его Нина стала выносить на улицу. Заливистый лай Жучки, когда она гонялась за курами, и кудахтанье птиц, бросавшихся врассыпную, можно было услышать в любом уголке обширного двора. Жучка принимала ласку от всех членов семьи, но стоило ей услышать голос Нины, как она опрометью кидалась той навстречу. И став взрослой, она бегала за Ниной, как привязанная. И всегда можно было определить: у какой своей подруги в данный момент находится хозяйка Жучки: так как та сидела возле калитки в терпеливом ожидании. И если подросшая Нина с Валей шла вечером гулять к подругам или на качели, то Жучка бежала впереди никакая сила не могла заставить её вернуться домой.

Школа девчонками была окончена, и нужно было уезжать в Барнаул на учёбу. Ранним утром, мать прикрыла в кошаре Жучку, чтобы Нине не вздумалось взять с собой псинку. А та, как будто чувствовала разлуку с хозяйкой, не хотела заходить в кошару и мать кинула ей кусочек отварного мяса, на что Жучка купилась так это на хитрость человека, а теперь царапалась в двери и лаяла, чтобы выпустили на волю. Девушки стояли у кювета с вещами и подъехавшая машина, приняв, в кузов новых пассажирок, громко урча мотором, заглушая собачий лай, подняв пыль, уехала на станцию. Лиза не могла дотянуться до крючка, чтобы выпустить собаку и попросила мать. Жучка пулей вылетела за двор, она сделала несколько кругов, принюхиваясь к земле, и подняв мордочку, нюхала воздух, а затем тонко заголосила. Первую неделю Жучка отказывалась заходить во двор и сидела у края дороги в ожидании своей хозяйки. Лиза носила еду собаке на её добровольной пост, но та отворачивалась от миски. И, в конце концов, Жучка вернулась во двор, но уже не была такой озорницей, как прежде и при имени «Нина» вскакивала и бежала на улицу. Лиза как могла, развлекала собаку, и ей особенное удовольствие доставил первый выпавший снег. Она бегала, ловя снежинки, зовя в свою игру Жучку. Когда снегу навалило достаточно, чтобы укрыть дорогу и сделать её пригодной для езды на санях, дети брали санки и катались по укатанной дороге. Движение машин и саней в посёлке было небольшим, и дети могли безбоязненно предаваться зимним утехам. Но однажды им пришлось уступить обозу саней, везших в соседнее село доски с поселковой лесопилки. И когда проезжали последние сани, Жучка вдруг вскочила на доску и поехала в ту сторону, в которую тянул её памятный запах в тот момент уехавшей хозяйки. Опомнившись, Лиза бросила санки и побежала, вслед зовя собаку к себе. Но Жучка, сидя на качающейся длинной доске, повернула голову в сторону плачущей Лизы, и смотрела, как та, спотыкаясь и падая, удалялась всё дальше и дальше…