Печальная песня осени

Сегодня Катя шла с работы несколько раньше, чем обычно. От сознания того, что, наконец-то, у неё появилась возможность просто, не загадывая и не планируя, прогуляться по осеннему парку, сердце её радовалось и пело.

Это была осенняя песенка из её далёкого прошлого, слова которой давно забыты, но ощущения… Ощущения осени детства с особой силой, именно теперь, захватывали и уносили туда, где совсем маленькая девочка с рыжими косичками вплетала в венок разноцветные листья осени.

Именно здесь, в этом осеннем парке, Катя познакомилась с мальчиком, который, пусть на время, но сумел стать её самым добрым другом.

Это был Алёша. Да, это был Алёша, которого всякий раз привозила в парк на инвалидной коляске его мама. Катя часто приходила в этот парк.

Она давно заприметила, что, в одно и то же время, мальчик с мамой прогуливались по аллее парка.

Ноги мальчика всегда были укутаны клетчатым оранжево - красным пледом под цвет осенних листьев.

Алёша был постарше Кати. Это был мальчик лет двенадцати, который почти никогда не улыбался, неохотно разговаривал, и всегда, как помнит Катя, просил маму увезти его, как только Катя делала попытки приблизиться к ним. Так продолжалось почти неделю.

Катя постоянно приходила в парк именно в то время, когда, знала наверняка, что встретит там мальчика в инвалидной коляске с мамой. Как-то раз Катя подошла к скамеечке, на которой расположилась мама мальчика и представилась:

- Я Катя. Можно узнать, как вас зовут?

- Я Евгения Петровна, а это…

- А я Алексей, - не дав договорить маме, ответил мальчик.

- Ну, слава Богу, - вырвалось у Кати, но, тут же, спохватившись, она продолжила:

- Я давно прихожу в этот парк. Мне здесь очень нравится. А тебе? – она вопросительно посмотрела на мальчика.
- Парк, как парк, - коротко ответил Алёша.

Катя поняла, что мальчик не очень-то настроен разговаривать с ней, девчонкой, которая (он не мог этого не заметить) вот уже почти неделю, всё пытается подойти и заговорить с ним. Но Катя не собиралась сдаваться:

- Ты напрасно так. Может быть, в другое время года он и есть парк, как парк, а вот осенью это прекрасный парк.

Ты посмотри, какие листья красивые, - Катя протянула Алёше несколько кленовых листьев, каждый из которых был особого оттенка. Мальчик взял из рук Кати листья.

- Красивые, но они не живые уже. Мёртвые они.

- Как это мёртвые? - возмутилась Катя. – Если дарят красоту и радость людям, значит живые.

- Мам, поехали, - тут же, занервничав, как показалось Кате, скомандовал Алёша.

- Ты, Катюша, не обижайся на него, - извинилась за сына Евгения Петровна, - такой уж он у меня. Не обижайся. Завтра придёшь?

- Обязательно приду.

Катя посмотрела на Алёшу, который отвернулся в сторону.

- До завтра, Алёша. Приезжай. Я буду тебя ждать. Приедешь?

Мальчик, не глядя в сторону Кати, кивнул головой и махнул рукой, давая понять маме, что пора трогать.

Евгения Петровна пожала при этом плечами и, глядя своими печальными глазами на рыжеволосую девочку, казалось, испытывала чувство неловкости от сложившейся ситуации. Она послушно развернула коляску, и, прощаясь с Катей, наклонившись к ней, почти шёпотом сказала:

- Ты обязательно приходи, Катюша, слышишь, обязательно приходи.

Катя хорошо помнит, как провожала взглядом этих несчастных, каждого по своему, людей до тех пор, пока их силуэты не растворялись в бесконечной аллее старого осеннего парка.

Катя и теперь, спустя столько лет, до сих пор не понимала, почему, что заставляло её так настойчиво добиваться знакомства с Алёшей.

Возможно, грустные глаза мальчика и его неспособность ходить самостоятельно вызывали у маленькой девочки чувство жалости к нему и его маме. Она хорошо помнила глаза этой женщины.

Это были печальные, но очень добрые и любящие глаза матери, которая бессильна была изменить что-либо в судьбе сына. Очень скоро Катя и Алёша стали друзьями.

Катя из рассказов Евгении Петровны узнала о трагических обстоятельствах, в результате которых Алёша стал инвалидом.

Это была автомобильная катастрофа, в которой погибли бабушка и дедушка маленького, тогда ещё, Алёши.

Мальчику было четыре с половиной годика, когда в выходной день бабушка с дедушкой взяли его с собой на дачу. За рулём был дедушка. Он был отличным водителем с большим стажем.

Машину водил с особой осторожностью, когда в салоне находился маленький внук, которого он очень любил и боготворил, как всякий любящий дедушка.

Нелепая случайность: заснувший за рулём фуры водитель, не справившийся с управлением, выезжает на встречную полосу и, вдруг, сильный удар, избежать которого не было никакого шанса.

В живых остался только маленький Алёша, которого бабушка, непроизвольно уже, закрыла своим телом, приняв основной удар на себя.

Врачи констатировали повреждение позвоночника, в результате чего мальчик был обречён на пассивный образ жизни.

Так Алёша оказался в инвалидном кресле, а его мама – совсем молодая, тогда ещё, женщина вынуждена была оставить свою основную работу педагога и перейти на домашнюю подработку.

Она, за определённую плату, занималась с учениками, родители которых считали необходимым подтянуть своих чад в процессе школьного обучения.

Алёша, как узнала Катя значительно позже, очень хорошо рисовал. Этот дар достался ему чисто на генетическом уровне от прадеда, который имел свою студию и был, достаточно признанным, в своих кругах, художником.

Впервые Катя увидела Алёшу рисующим именно в парке. Когда она, опоздав немного, пришла на десять минут позже, Алёша очень увлечённо что-то рисовал.

Катя неслышно подошла к Алёше из-за спины и увидела наброски простым карандашом осенней аллеи парка.

Сначала, она даже поверить не могла, что это нарисовано рукой двенадцатилетнего подростка: настолько умело и правильно было выражено объёмное пространство в работе.

Аллея уходила вдаль и сужалась там, где заканчивались раскидистые старые клёны. Катя помнит, как подошла к Алёше и, посмотрев в его красивые, грустные глаза, спросила:

- А людей рисовать умеешь?

- Умею, - не задумываясь ни на минуту, ответил Алёша. – А что?

- А меня сможешь нарисовать? – не унималась Катя.

Алёша посмотрел на маму, но Евгения Петровна сделала вид, что не слышит и не видит происходящего. Она вязала на спицах тёплый шарф Алёше, и ей ничего не стоило изобразить весьма сосредоточенный вид.

- Во-первых, портреты не рисуют, а пишут, - со знанием дела, поправил Алёша Катю, - а во – вторых, зачем тебе это?

- Как это зачем? Да мне просто никто не поверит, если я буду рассказывать о тебе, как о художнике.

А так, я покажу твою работу, и мне ещё будут завидовать те, кто посмотрят доказательства твоего мастерства. Ты понимаешь? Да ты талантище просто!

Тебе нужно непременно осваивать технику мастерства в художественной школе. Ты понимаешь, что такой талант даётся человеку не просто так, и совсем не случайно.

Твой прадед был художником. Значит, это от него передался тебе этот дар. И ты должен обязательно учиться и достичь успехов, гораздо более высоких, нежели те, которых, некогда, добился твой прадед.

Катя, явно, увлеклась, убеждая, Алёшу заняться, собственно, тем, чем он уже пять с лишним лет занимался в студии художественного мастерства. Евгения Петровна, внимательно дослушав пламенную речь Кати и, по - доброму , улыбаясь, сказала:

- Катюша, а что разве Алёшенька не говорил тебе, что посещает такую студию? Разве без знания азов он смог бы так написать эту аллею, этот парк? Алёшенька, а ты пригласил бы Катюшу к нам в гости.

Пусть посмотрит твои завершённые работы. У него их, Катенька, очень много. Приглашай девочку, тем более, что повод есть.

- Повод? Какой такой повод? – бесцеремонно спросила Катя.

- Так ведь Алёшенька именинник на этой неделе. Тринадцать исполняется, - ответила Евгения Петровна.

- Ах, вот оно что? Ты значит, друг, молчишь о своём празднике, а я сама догадаться должна, что тебе скоро тринадцать стукнет? Ну, Алёшка, не ожидала я от тебя!

Теперь приглашать станешь, не пойду, - улыбаясь, отчитывала Катерина, якобы, провинившегося Алёшу.

И так безмятежно и радостно было на душе Евгении Петровны, когда Катя, хватала управление коляской в свои руки. Разгоняя её по осенней безлюдной аллее, Катя только и желала слышать звонкий смех Алёши.

И этот звонкий смех сына, лишённого возможности быть полноценно счастливым, делал счастливой, пусть на какое-то время, Евгению Петровну, давая силы жить и бороться дальше.

(Продолжение следует)