Печальная песня осени (продолжение)

Не спеша, Катя шла по аллее парка, залитой последними солнечными бликами уходящего дня. Она подходила к той самой скамейке, с которой началось её первое знакомство с Алёшей и его замечательной мамой.

Каждый год, на протяжении двадцати с лишним лет, она возвращалась в прошлое, в свою печальную осень детства, которая, и теперь, влекла и манила её своими тёплыми воспоминаниями о том коротком отрезке времени, которое навсегда осталось в памяти наваждением, преследующем её все эти годы.

Сколько раз, подходя к этой самой скамейке, Катя, с замиранием сердца, так надеялась увидеть на ней милую Евгению Петровну, сосредоточенно вяжущую что-то на спицах, а рядом с ней Алёшу, сидящего в коляске и, рисующего наброски на листе ватмана для очередной своей работы.

Однажды, это было лет одиннадцать назад, Катя, подходя к заветной скамейке, увидела удаляющийся силуэт женщины, очень похожей на маму Алёши. Впереди себя женщина катила коляску, точно такую, как была у Алёши.

Катя почувствовала, что вот-вот задохнётся от чувств, переполняющих её. Сердце её готово было выскочить из груди.

Что есть сил, она побежала вслед за удаляющимся силуэтом женщины, но, поравнявшись с ней, она, вдруг, отчётливо поняла, что её дерзкая надежда, её непреодолимое желание видеть то, что рисовало воображение, рассыпалось, как рассыпается карточный домик от лёгкого прикосновения к нему.

Катя присела на скамейку, ту самую их скамейку. Как же нелегко и теперь, спустя столько лет, давались ей все эти воспоминания. Но Катя никогда не отмахивалась от них.

Стоило ей вернуться, хоть на какое-то короткое мгновение, в парк своего детства, как какая-то неведомая сила полностью овладевала её сознанием и, господствуя над её разумом, уводила именно туда, откуда брали своё начало все эти трепетные воспоминания двадцатилетней давности.

Приближался день рождения Алёши. Катя ломала голову над тем, что подарит другу в этот день. Просить денег у мамы, которая, работая на двух работах, тянула её и старшего брата, Катя не решилась.

Оставалось одно из двух: либо смастерить что-то своими руками, либо оторвать от сердца для друга то, чем особенно дорожила сама.

Сколько помнила себя Катя, она всегда была неразлучна со своим плюшевым мишкой, которого в семье, уважительно, все называли Потапычем. Это был не простой мишка, купленный с прилавка детского магазина.

Потапыч имел свою героическую историю, о которой ещё в раннем детстве Кате часто рассказывала мама. Никто толком не знал возраста Потапыча. Понимали только одно, что он в семье самый старший.

Катя знала, например, что этот медведь прошёл путь, длинною в пять лет, от начала войны и до Великой победы над врагом.

Тогда, в те далёкие годы он принадлежал маминой бабушке. которая, покидая родной город, взяла с собой в эвакуацию самое дорогое – игрушечного мишку, подаренного отцом на день рождения.

Так, вместе с нею, Потапыч прошёл всю войну и встретил День Победы. Уже потом, он передавался из рук в руки всем родившимся в семье девочкам: от прабабушки он перешёл к бабушке Катюши, из рук бабушки к Катюшиной маме, а затем уже и к самой Катюше.

Мама не раз говорила Кате, что Потапыч – это семейный талисман, приносящий счастье и удачу, хранитель семейного благополучия. С раннего детства Катя привыкла к бережному и уважительному отношению к Потапычу.

Он всегда сидел на её диване. Когда Кате, по какой-то причине, было плохо, она обнимала своего друга и делилась с ним своими детскими переживаниями и секретами, которые не могла доверить, иной раз, даже маме.

Катя хорошо помнила историю, в которой этот самый мишка сыграл не последнюю роль, если не сказать, что именно он оказал ей тогда неоценимую услугу.

А было это в канун Нового года. Всей семьёй, вспоминает Катя, они пошли по магазинам за продуктами к праздничному столу.

Витька, после продолжительных походов по продуктовым магазинам, затащил маму в Детский мир, чтобы та купила ему к Новому году конструктор, о котором он очень мечтал.

Он вообще очень любил, с самого раннего детства, собирать из всяких мелочей большие самолёты, корабли, дома. Так и стал он потом инженером – конструктором в отрасли самолётостроения.

А в тот предновогодний день, пока Витька вымаливал у мамы конструктор, Катя разглядывала детские красивые платья.

И, вдруг, взгляд её остановился на одном из них, от которого она уже просто не смогла оторваться. Платье было настолько красивым, что, зачарованная им Катя, забыла обо всём на свете.

Она любовалась этой красотой и уже представляла, как придёт в школу на Новогодний праздник в этом наряде. Катя даже не услышала, как из-за спины подошли мама и Витька.

- Катюша, нам не по средствам такое платье, - сказала мама, взглянув на ценник, красующийся на платье. – У меня просто нет таких денег, Катюша.

Катя помнит, тогда, она даже не заплакала и не посмела уговаривать маму, или перечить ей. Она просто прикоснулась рукой к своей мечте, словно прощаясь с нею, растворилась в этих несбывшихся грёзах на мгновение, а, затем, оторвавшись, покорно последовала за мамой к выходу.

Уже ночью в постели, Катя горько плакала, прижимая к себе Потапыча и, заливая его своими детскими слезами, открывала ему свою душу, рассказывая, как трудно ей было расстаться со своей мечтой.

В доме уже стояла нарядная ёлка. Запах хвои наполнял всю квартиру незабываемым праздничным настроением, смешанным с мандаринами, апельсинами и шоколадными конфетами.

Этот запах остался в Катиной памяти навсегда. Катя собиралась в школу на праздник ёлки. Это был её первый школьный новогодний праздник.

Девочка перебрала все свои немногочисленные наряды и никак не могла остановиться на каком-то одном. В комнату заглянула мама:

- Катюша, а что это я Потапыча с самого утра не вижу на месте?

Только тут Катя заметила, что мишки действительно нет. Чисто интуитивно она даже заглянула под диван: мало ли, упал случайно.

- Да не ищи, не ищи, Катюша. Прозевала ты Потапыча. С утра ещё откланялся и ушёл, - улыбаясь, говорила мама.

- Как это ушёл? Куда ушёл? – спрашивала озадаченная Катюшка.

- А это ты, милая, у него и спросишь, когда вернётся. А может, вернулся уже? Ты под ёлочкой-то пойди, погляди. Может там беглец твой?

Ничего не понимая, Катя побежала в зал, где у окна стояла пышная наряженная ёлка. Каково же было её удивление, когда под ёлкой она нашла своего любимого Потапыча. В лапах у медведя был яркий пакет, перевязанный блестящей мишурой.

- Что это, что? Это мне?- Катя горящими глазами смотрела на маму.

- А ты пакет-то разверни, да посмотри. Думаю, Потапыч не просто так из дома сбежал. Какой-то подарок он тебе, Катюша, приготовил, поди. Ты разверни, разверни пакет-то.

Катя взяла из лап медведя пакет. Ей даже показалось, что Потапыч улыбнулся. Она освободила пакет от мишуры и… Нет, этого не может быть! Катя не могла поверить своим глазам: это было то самое платье, о котором она так мечтала, о котором выплакала столько слёз, рассказывая Потапычу о своей несбывшейся мечте.

Девочка схватила медведя, прижала его к себе, потом долго целовала, осыпая Потапыча самыми достойными словами благодарности:

- Потапыч, миленький, как хорошо, что ты у меня есть! Сегодня ты помог мне стать самой счастливой!

Вот с каким другом Кате предстояло теперь разлучиться. И не в том, собственно, было дело, что Катя не хотела клянчить денег у мамы на подарок для Алёши.

Катя знала, заикнись она о подарке, и мама никогда не отказалась бы ей помочь. Девочка взяла Потапыча на руки, прижала его к себе и заговорила с ним так, как бы она, к примеру, говорила с самым близким своим другом:

- Понимаешь, Потапыч, миленький, у меня есть друг Алёша. Я рассказывала тебе о нём. Он очень хороший, Потапыч.

Понимаешь, ему нужна твоя помощь. Алёша болен: он совсем не может ходить. Я очень хочу, чтобы вы подружились. Потапыч, миленький, ты поможешь Алёше? – Катя заплакала навзрыд, прижимая к себе дорогого друга, понимая, что расстаётся с ним навсегда.

Всё происходящее в комнате дочери слышала Татьяна Сергеевна. Она шла за Катюшей, чтобы позвать к обеденному столу. Женщина, слушая, из души идущие, слова дочери, чувствовала, что сама сейчас расплачется.

Взяв себя в руки, Татьяна Сергеевна поспешила на помощь к плачущей Катюше. Она давно знала о дружбе Кати с мальчиком Алёшей, который болен и очень нуждается в этой чистой и искренней дружбе, завязавшейся между ними.

Татьяна Сергеевна подошла к дочери, присела рядом с ней на диван и, прижав её, плачущую, к себе, нежным голосом сказала:

- Умница ты моя, ты всё правильно решила. Я расцениваю твой поступок, как самый благородный. Только плакать-то зачем? Потапыч знает, что все мы его очень любим.

Он всегда был рядом с нами и помогал в трудную минуту. Пусть теперь он будет рядом с твоим другом и помогает ему, коль ты так решила.

И это настоящий поступок, Катюша. Я горжусь тобой, - говорила Татьяна Сергеевна, утирая слёзы с личика дочери, готовая сама разрыдаться от столь трогательного расставания. Ей и самой было очень грустно.

Это же память и её детства. Татьяна Сергеевна посмотрела на портрет мамы, бабушки Катюши, который висел на стене в комнате дочери.

На этой старой фотографии маленькая девочка сидела на стульчике с тем самым Потапычем, трогательное расставание с которым заставило печалиться не только Катюшу, но и саму Татьяну Сергеевну.

Возможно, в эту минуту, она мысленно советовалась о чём-то с этой маленькой девочкой на фотографии. И, возможно, получила исчерпывающий ответ на свой вопрос.

Спокойно и тепло стало на душе Татьяны Сергеевны: никогда Катя не сможет причинить, кому бы то ни было боль.

- Только бы тебе не было с этим трудно жить, моя девочка, - подумала про себя Татьяна Сергеевна, а вслух сказала, - Катюша, пойдём обедать, солнышко. Остыло уже всё, пожалуй.
(Продолжение следует)