Дядя Яша (продолжение)

Война – это было время, когда людьми двигал импульс страха, наиболее стадный и отвратительный импульс. Иные люди вообще не понимали, как могут здравомыслящие люди вспоминать о войне иначе, чем о времени ужаса и безумия. Многим людям хотелось бы, чтобы историки будущего вообще пропустили годы, занятые войнами, как годы, ничего не давшие истории, как годы, тянувшие человечество назад, как годы, когда время было остановлено. Конечно, лучше, когда единство людей вызвано миром, а не войной. Шёл третий год мира, объединивший людей, переживших войну, в одно целое. Казалось, что всеми людьми двигали одни и те же идеи о мире, счастье и добре. Люди, совсем недавно находившиеся в жерле войны, привыкали к мирной жизни.



Егорка, переночевав с, такими же, как сам, пацанами, в полуразвалившемся сарае, где уже давно было отведено для него спальное место, проснувшись, выслушал лекцию и внушения от старшего по ночлегу.

Вот уже два дня, как Егорке не удавалось ничего стащить на рынке для общего котла в ночлежку. А это было святое правило. Вечером все приходили с добычей и вкладывали свою лепту в общее дело.

Кто приносил какую-то кость, на которой варился тщедушный бульон на костре, кто кусок хлеба, кто картошку.

Однажды Вальке – старшему по званию, особе приближённой к «императору», удалось стянуть в продуктовой лавке пачку чая. Вот это был праздник! Чай заварили в старом солдатском котелке, который достался ребятам в наследство от предыдущих обитателей покосившейся сараюшки.

Аромат чая напомнил мальчишкам довоенное время. Пили и вспоминали семьи, родных, близких. И такая тишина стояла в тот вечер. Каждый думал о своём. И лишь улыбки на грязных, измученных детских лицах говорили о том, что воспоминания о прошлой жизни согревали им души.

Сегодня Егору необходимо было вернуться вечером с добычей, иначе он мог просто лишиться ночлежки. Такие порядки были установлены сообща, и не выполнение законов общества грозило наказанием.

Егор поплёлся на рынок. Утро было прохладное. Его порванные туфли «просили каши», как, шутя, говорили все беспризорники. Ветхий свитер почти не согревал, а брюки, которые были на два размера больше, подкатанные снизу на два манжета, постоянно сваливались.

Подвязанные обыкновенной бечёвкой, они, то и дело, ёрзали и спадали. Их приходилось постоянно подтягивать. Это очень злило и раздражало Егорку. Но, в целом, Егорка очень гордился своим прикидом.

Вот только пугали осень и предстоящая зима. Нужны тёплые вещи, ботинки, ватники. А где уличным мальчишкам добыть такое счастье? Одно дело булку украсть у торговки, а совсем иное вещи.

Вот и сверлила голову мысль о предстоящих холодах. Вообще-то, в данную минуту, Егорка больше думал о том, чем бы ему заглушить назойливый голод, который постоянно преследовал его.

С ним он засыпал, с ним и просыпался. И никуда от него проклятого не деться. Сколько помнил себя Егорка, это неизменное чувство голода постоянно сидело в нём.

Вот и теперь, все мысли мальчишки были только о том, где и каким образом, поживиться хоть куском чёрствого хлеба, не говоря уже о том, что к вечеру он должен придти в ночлежку с трофеем.

Тётя Соня. Толстая жадная торговка пирожками. Наконец-то она появилась на своём торговом месте. Что-то давненько её не было на рынке. Егорка обрадовался.

Толстая и не поворотливая тётя Соня, часто выручала пацанов. Не в том смысле выручала, что угощала, куда там, а в том смысле, что научились пацаны прямо из под стола, на котором стояли лотки с горячими пирожками, запускать руку, хватать и бежать, унося ноги.

Тётя Соня никогда не рисковала бежать вслед за воришками. Куда ей с её комплекцией? Да и пирожки свои она не бросит. Так вот и «подружились» с лоточницей тётей Соней. Сегодня Егор готов был сделать несколько рейдов к лоткам.

Во-первых, самому съесть пирожок (при этой мысли Егорка почувствовал обильное выделение слюны и сглотнув её, подавился и закашлялся), а, во-вторых, вторым заходом, он обеспечит себе ночлег.

Так и решил Егорка. Он остановился напротив стола торговки и долго присматривался, чтобы к столу подошли люди. Тогда ему будет проще забраться под стол и, улучив момент, дождавшись, когда покупатели отойдут, ухватить пирожок, а если повезёт, то и два.

Егорка перекрестился и, видя, что к столу торговки подошли женщина и девочка, шмыгнул под стол. Тётя Соня нахваливала покупателям свои пирожки, а заодно и Егор прослушал всю информацию: пирожки были с ливером, с капустой и картошкой. Егорка даже разобрался, какие именно пирожки, и в каких лотках.

Когда покупатели, наконец, отошли от торговки, Егорка, сидя на корточках, ловко юркнул рукой под тёплую салфетку, накрывавшую пирожки, ухватил два пирожка и только собрался делать ноги, как к столу вернулась девчонка, покупавшая пирожки у тёти Сони.

Ей, как оказалось, понадобился ещё один пирожок с картошкой. И тут произошло следующее: Егорка, желая выскочить из од стола, натыкается лбом на девчонку, девчонка от неожиданности орёт, а тётя Соня, в это время, хватает Егорку за волосы, перевалившись всем своим корпусом через прилавок.

Егорка вырывается из толстых рук торговки и бежит, сломя голову через весь рынок, натыкаясь в панике на прохожих. Тётя Соня, на сей аз, просит девчонку покараулить пирожки и, переваливаясь, как утка, бежит вслед за воришкой. Тётя Соня кричит изо всех сил:

- Держите мерзавца! Хватайте вора! Милиция! Милиция! Вора держите!

Егорка заскочил в обувную будку сапожника дяди Яши, который был большим авторитетом на рынке. Это был старый добрый еврей, который славился своим умом, справедливостью и добрым сердцем.

Все торговки рыночные любили дядю Яшу, который мог, по справедливости, помочь разобраться в любой возникшей на рынке ситуации. Дядя Яша чинил обувь торговкам бесплатно.

Благодарили кто чем: кто пирожками, кто фрукты какой принесёт, кто картошки. А одинокому дяде Яше больше и не надо. Людей не обижал, ко всем душой поворачивался.

Даже милиция прислушивалась к дяде Яше, и уважали его. У дяди Яши на войне погибли два сына. Жена погибла при эвакуации. Эшелон фашисты разбомбили. И остался дядя Яша один.

Жил в полуподвальном помещении недалеко от рынка, а работал сапожником. Сапожником он был знатным, а потому без работы никогда не сидел. Вот и заскочил Егорка к дяде Яше, унося ноги от торговки. Дядя Яша сразу смекнул, в чём дело. Запыхавшийся Егорка, смотрел на дядю Яшу глазами, полными мольбы.

- И каких ты ждёшь от меня ответов, мальчик? Мой покойный дядя Бора из Одессы перед тем, как утонуть в бассейне спортобщества «Динамо» говорил, что воровать, как и работать, можно где угодно, но зимовать надо там, где нет спортобщества «Динамо». Я вижу ты очень умный мальчик.

Такой умный, что дядя Яша хочет плакать. Таки, мы попробуем отбиться, или будем сидеть такие не живые?

Чувствую, предстоит история, которую придётся петь под гитару и заедать жареными каштанами, как говорят у нас в Одессе. Сиди здесь мальчик. Старый дядя Яша сделает им цыганочку с выходом.

Дядя Яша вышел из своей мастерской и, тут же, столкнулся с торговкой Соней, которая видела, как Егорка заскочил в будку к старику.

- Дядя Яша, не покрывай преступника, - орала разъярённая торговка, - вот я и милицию позвала. Пусть разбираются со щенком. В тюрьму вора! Пусть посидит!

- Соня, покажи людям язык, - тихо в ответ на крики торговки сказал дядя Яша, - покажи, Соня, людям язык. Он не почернел у тебя от таких слов за пацана?

Пацан хотел попробовать от жизни, и он попробовал! Он взял один пирожок, а вы, Соня таращите глаза и жалуетесь в центральную прачечную. Мы любим слушать дядю Яшу?

Так вот послушай, и не хлопай так громко ресницами. Скажи мне, золотко, дядя Яша всегда хотел для всех праздника? Соня, ты не видела трагедий? И скажи дяде Яше: или я когда желал вам плохо?

Я всем вам больше, чем родной папа. И теперь я имею тебя послушать: мы, таки, станем друг другу чужие? Соня, скажи, что ты не обижаешься на ребёнка, и тогда у всех будет много здоровья, а старого дяди Яши повысится гемоглобин.

Таки, у нас что-то происходит, или я один это слышу? Что за громкий мужчина в погонах? В библиотеке должна быть тишина. Когда дядя Яша читает лекции, маэстро убавляет звук. Или, таки, вежливость не ваш конёк?

Дядя Яша пристально посмотрел в глаза молодому оперуполномоченному Саньке Крытову, который стоял и, пока ещё не вставил ни одного слова в диалог между торговкой Соней и дядей Яшей. Но тут он осмелел и произнёс:

- Дядя Яша, с трудными подростками нужно работать. Поступил сигнал от гражданки. Я должен отреагировать. Это мой долг.

- И кто бы мог подумать: господа мусора научились работать с детьми, обездоленными войной? У вас столько радости, что обезвредили опасного преступника, что у дяди Яши наворачиваются слёзы. Скажите, молодой человек, вы ещё капитан, или я могу вас поздравить?

Оперативник совсем растерялся. Было заметно, что он начинает нервничать.

- И не надо на меня так смотреть, а то я расплачусь,- продолжал дядя Яша. – Вот вы чувствуете, люди, чем пахнет?

Опер и тётя Соня потянули ноздрями воздух.

-А пахнет салом, которое нагуляла тётя Соня за много лет каторжного труда. У тёти Сони спёрли пирожок, и она уже боится стать худой, как вобла. Люди, таки, вам не обойтись без добрых советов дяди Яши.

Соня, вы уже не понимаете слов? Не налегайте, золотце, на снотворное. Это вам не котлеты по- киевски. Решим полюбовно: пацан остаётся со мной. Тебе, Соня, старый дядя Яша заплатит за съеденный голодным ребёнком пирожок. И больше пацан не ворует. Это дядя Яша, тебе, опер, обещает. Слово дяди Яши – закон.

Все довольны, все хлопают в ладоши. А ты, опер, кушаешь мороженое и запиваешь пивом.

С этими словами дядя Яша очень ловко сунул в карман оперу свёрнутую купюру. Санька опер смотрел на дядю Яшу широко открытыми глазами.

- Ну, вот скажи мне, мент, неужели дядя Яша так бледно выглядит, что ты переживаешь за мой низкий гемоглобин? Нет, я могу, конечно, найти другого почтальона, - кивнул дядя Яша на карман Саньки опера, - если повезёт, он будет скромным, и весь праздник с мороженым и пивом достанется ему.

Санька опер, придерживая рукой карман, где согревала его спящую совесть денежная купюра, резко отдал честь дяде Яше, приложив руку к козырьку фуражки, и, развернувшись, зашагал военной выправкой в противоположную сторону.

- Ну, и кто будет говорить, что у нас потерянное поколение? Жестокие люди! Чтоб они знали, какие вы золотые, - в след удаляющемуся Саньке оперу выразительно произнёс дядя Яша.

Осталось уладить вопрос с пострадавшей торговкой Соней. Дядя Яша посмотрел на неё и сказал:

- Соня, дядя Яша ляжет грудью на амбразуру за каждого такого голодного пацана. Послушай сюда, Соня, таки, ты не знаешь, но дядя Яша тоже рос беспризорником. И дядя Яша знает, что такое голод и холод.

Вы, Соня, работаете почти изящно. У вас прекрасная выпечка. И если голодный мальчишка съел один пирожок, то, верьте мне, Соня, вы сделали доброе дело, накормив пацана.

Только не будем здесь стоять, и хлопать глазами. Сейчас дядя Яша сделает очень шумно. Не делай лицо, Соня. Ты забудешь про пирожок, а дядя Яша будет помнить твоё доброе сердце.

- Дядя Яша, я всё поняла, но пацану скажите: попадётся ещё раз, не прощу!

- Таки, надо же, такое счастье! Не делай мне, Соня, беременную голову. Сказал же, что пацан воровать не будет! Что ты на меня, Соня, так ухмыляешься? Иди с богом. У нас с пацаном работы не початый край. Возьми вот.
Дядя Яша протянул торговке деньги за украденный пирожок.

- Да я тебе на днях обувку в починку принесу, дядя Яша. Починишь?

- А куда бедному дяде Яше без работы? Тащи свою обувку. Без обид? Так я пошёл, или будем огорчаться дальше?

- До свидания, дядя Яша. С пацаном-то поговори.

- Поговорю, золотце, поговорю.

Торговка Соня направилась к прилавку с пирожками, а дядя Яша зашёл в свою сапожную будку, где его ждал напуганный Егорка.

(Продолжение следует)