С тобою Бог и я (окончание)

В ту ночь, вьюжную и морозную, Катя проснулась от завывания ветра и нарастающего чувства тревоги. Посмотрев на часы, она долго пыталась отговорить себя от затеи позвонить Сергею. Но навязчивое, не дающее покоя чувство тревоги, подсказывало, что этот звонок крайне необходим ей. Она должна была услышать голос Серёжи. Ей необходимо было убедиться в том, что он не в дороге, что с ним всё хорошо.


И Катя набрала номер. Женский сонный голос, ответивший Кате, ничуть, по началу, не смутил. Мало ли: ошиблась номером. Но то, что выяснялось потом, повергло Катю в глубокий шок.

Она просто отказывалась понимать, а главное, верить в то, что, казалось бы, очевидно: её Серёжа остановился на ночлег у какой-то женщины, как видно, не чужой ему. Значит, рассуждала Катя, у него и раньше была связь с этой женщиной.

А, подводя итог, Катя сделала вывод, что отношения Сергея и этой ночной женщины продолжаются. Значит, он обманывает её – Катю. Значит, чувства его не могут быть настоящими.

- Как же так? Почему? Почему мне всё это? – Задавала себе самой вопрос бедная Катя, ища и, не находя на него ответ.

Машинально отключив телефон, Катя поднялась с постели, накинула халат и подошла к окну. Сквозь стёкла едва было можно что-либо разглядеть. Разнообразие снежинок и замысловатых веточек, разрисованных морозом на стекле, искрились от яркого света уличного фонаря.

Ветер за окном завывал так, что казалось, не он один, а, почудить с ним, налетели все ветры, какие только есть в округе. Вот и стараются: дуют, что есть силы, веселятся, празднуют приход холодов и морозов.

И не понять им, что плохо на душе у Кати, что в один миг разбилось её хрупкое долгожданное счастье, а лёд сковал её маленькое доброе сердце. Катя прошла на кухню, где после смерти бабушки так и остался её уголок с иконами. Иконы Христа, Святой Троицы, Божьей Матери и её любимой Матронушки.

Именно ей Катя доверяла все свои чаяния и печали, именно с ней, почему-то, могла открыто говорить обо всём, что беспокоило и мучило её. Вот и теперь, Катя почувствовала острую необходимость выговориться, поделиться своей безысходностью, женской бедой, которая, так неожиданно, свалилась на её хрупкие плечи.

- Почему, за что мне такие наказания? Чем я могла так провиниться перед НИМ (Катя возвела глаза к иконе сына Божьего), за что Он лишает меня возможности быть счастливой? Почему у меня забрали так рано родителей, почему рано ушла из жизни моя любимая бабушка, зачем у меня…

Катя, вдруг, содрогнувшись от одной только мысли, которая только что, чуть было, не сорвалась с губ, упала на колени и, закрыв лицо руками, отчаянно и безудержно зарыдала. Это были слёзы обиды, слёзы с привкусом горечи женского разрушенного счастья, которые водопадом срывались из Катиных глаз.

И в эти минуты Катя не думала о том, чтобы устоять перед слабостью, вдруг, так неожиданно нахлынувшей на неё. Эти слёзы очищения, возможно, были единственным исцелением для неё, раздавленной и обманутой, безнадёжно умирающей в женском сознании своём.

Когда слёзы, переполнявшие, некогда, душу, иссякли, Катя посмотрела на улыбающийся, добрый лик Матроны и сказала:

- Я не могу поверить, Матронушка. Я не верю! Я сердцем чувствовала этого человека. Разве сердце способно обмануть?

И улыбка Матроны, такая светлая и добрая, в этот момент была обращена к ней – Кате. Она, как будто успокаивала, утешала, вселяя в сердце Кати веру и надежду, возвращая её к жизни и благословляя на терпение.

Тишина и отчаяние поселились в доме у Кати. Она сама не понимала: хочет ли теперь, после всего, что произошло, увидеть Сергея. Одна частичка её женского сердца всё ещё питала, хоть и слабую, но надежду на встречу с ним. Именно эта часть сердца доставляла Кате особенно много хлопот.

Пытаясь бороться с этим странным чувством, Катя понимала, что в неравной схватке проигрывает битву. Другая же половина сердца предупреждала её об осторожности, советуя не верить и, уж тем более, не ждать от этой встречи ничего, что могло бы вернуть былое счастье.

В таком состоянии Катя пребывала ранним утром тридцать первого декабря. Приближался Новый год. Как Катя мечтала отпраздновать его с Сергеем! Сколько продуктов закуплено для праздничного стола.

Сколько своей души Катя вложила в оформление комнаты, чтобы порадовать своего любимого мужчину уютом и теплом. И, вдруг, она поняла, что нельзя пребывать в таком состоянии, что необходимо брать себя в руки и начать, хоть что-нибудь, делать, что может отвлечь от грустных, гнетущих мыслей.

Резко поднявшись с кресла, Катя прошла на кухню и открыла холодильник. Овощи на салаты заведомо отварены, холодец приготовлен. Катя достала из морозилки мясо и положила в миску размораживать.

- Так, всё, хватит! Не стану заказывать похоронный марш, пока есть хоть какая - то, пусть самая маленькая, искра в душе, - уговаривала себя Катя, - только пусть с ним всё будет хорошо.

Катя непроизвольно посмотрела в окно. Метель успокоилась, ветер стих, но мороз не отпускал. Окна, всё так же, старательно были разрисованы морозом, словно, кистью художника.

- Только пусть всё у него в дороге будет хорошо. Всё должно быть хорошо, - повторила Катя несколько раз, настолько убедительно, что казалось, её слова не имели никакого шанса подвергаться сомнению.

В заботах прошёл весь предпраздничный день. Катя хлопотала у плиты, пекла торт. Её настроение, не то, чтобы, резко взлетело вверх. Нет, Катя просто успокоилась и, взяв себя в руки, решила положиться на судьбу. Какое-то сомнение, как червь, закралось в душу.

Катя не могла понять, не могла найти объяснения тому, что именно не даёт ей покоя. Стараясь отвлечься от грустных мыслей, она решила выйти из дома и просто пройтись по, празднично украшенным, вечерним улицам города. Город, как это не казалось странным, был многолюден.

До Нового года оставалось несколько часов, а люди, всё ещё, метались по магазинам в поисках подарков и недостающих продуктов к праздничному столу. Это было такое радостное оживление, ощущение праздника, торжества. Иные, а это были, в основном, мужчины, уже были навеселе.

Как видно, для них встреча Нового года началась ещё на рабочих местах, в коллективах. Что ж, на то он и Новый год, чтобы успеть всё: и проводить старый минувший год с друзьями и коллегами и, затем, встретить грядущий в кругу семьи.

Катя чувствовала, что ноги, к сожалению, начинают замерзать. Ей вовсе не хотелось возвращаться домой в пустую квартиру. Она светлой завистью завидовала сейчас всем, спешащим, торопящимся людям.

Все они знали, что их ждёт счастливый праздник, гости, веселье. А что ждёт её – Катю? Каким станет для неё этот, приближающийся, Новый год? С каким настроением она войдёт в новый день Нового года?

И, сможет ли Катя, безболезненно принять то, что уготовила ей судьба? Подходя к подъезду своего дома, Катя услышала, как хлопнула входная дверь. Возле дома никого не было и ей стало, несколько, жутковато. Осторожно открыв скрипучую дверь подъезда, Катя прислушалась.

Ей показалось, что кто-то быстро бежал вверх по лестнице. Немного постояв в нерешительности, Катя, вдруг, услышала голоса соседей, Людмилы и сына Мишки. Люда тащила мальчугана за руку и покрикивала на него:

- С ума мать свести хочешь перед Новым годом? Все дети, как дети, давно дома уже, а тебе всё бы по гостям ходить! Здравствуйте, Катенька. С наступающим вас, - заметив в темноте подъезда соседку, поприветствовала Люда, - непутёвого своего еле вытащила от друга.

Ну, никак, домой идти не хотел! Там дети, там весело, а мы с ним, да с бабушкой. Вот и закатил истерику у чужих людей, - Я вот тебе, - пригрозила сыну пальцем Люда.

- С Новым годом вас, с новым счастьем! Мишенька, не плачь. Новый год дома, в семье все встречают, а завтра к другу пойдёшь, - успокаивала Катя зарёванного Мишку.

Катя поднялась к себе на этаж. Прямо на ступеньках перед Катиной дверью сидел, с виду, очень уставший Дед Мороз. «Пожалуй, перебрал дедушка», - подумала Катя. Ей всегда, почему-то, было жалко этих белобородых старцев, доставляющих несказанную радость детишкам в предновогоднюю ночь. Дед Мороз, не поднимая головы, хриплым голосом обратился к Кате:

- И, что это вы, девушка, гуляете в такой мороз? А я вот тут сижу и жду вас. Так и на Новый год опоздаю.

- Это вы мне, дедушка? – на всякий случай, посмотрев по сторонам, спросила Катя.

- Тебе, тебе, внученька, если, конечно, тебя Катериной зовут.

- Да, это я. Катей меня зовут, - ничего не понимая и, пожимая плечами, ответила Катя.

- Ну, вот и, слава Богу. Значит, я к тебе. Принимай гостя. Я к тебе с подарочком. Стишок-то расскажешь Деду Морозу?

- Какой подарочек? От кого? – Недоумевала Катя.

- А ты, внученька, в дом пригласи, чаем напои, потешь старика стишком, а уж потом вопросы задавай. Или зря я битых два часа тебя дожидался?

Катя открывала ключом дверь, а сама находилась в состоянии растерянности. Она ничего не понимала. Мало того, слегка побаивалась приглашать в дом незнакомого человека.

Мало ли что на уме у этого старика? Но, с другой стороны, он назвал её имя. Может, подшутить, кто решил, или, напротив, решили сюрприз новогодний сделать?

- Ну, проходите, пожалуйста, дедушка Мороз. Стишок не обещаю, а вот чаем напою и тортом угощу.

Катя пригласила странного гостя пройти в комнату, а сама прошла на кухню заварить чай.

- Вы шубу-то снимите, дедушка, а то у нас и растаять не долго, - посоветовала гостю Катя.

- Хорошо, хорошо, внученька, прохрипел голос Деда Мороза.

Катя заварила чай, порезала на кусочки торт и, поставив на поднос чашки и тарелочки с тортом, прошла в комнату.

- Ну, заждались? Я старалась не долго…

Катя не договорив то, что хотела, чуть было не выронила поднос из рук. За столом сидел Сергей. И хоть шуба Деда Мороза висела перекинутая на спинке стула, Катя не нашла других слов кроме, как спросить:

- А где…?

Сергей, боясь, что Катя может не удержать поднос, подошёл и принял из её рук угощения, которые предназначались Деду Морозу. Вид у него был, как никогда, серьёзный и немного растерянный. Потом он вернулся к, окаменевшей от неожиданности, Кате, взял её за руку и подвёл к столу.

- Катюша, присядь. Мне очень о многом нужно рассказать тебе. Выслушай меня. До встречи Нового года осталось всего полтора часа. Я очень надеюсь, что этого времени мне хватит, чтобы объясниться с тобой. От того, поверишь ты мне, или нет, будет зависеть наше с тобой будущее.

Катя смотрела на Сергея, в его родные глаза и понимала, что сердце её, по прежнему, принадлежит ему, только ему одному. Она прочла в его глазах отчаяние и боль, грусть и желание высказаться.

«Нет, он не мог. Он не мог», - думала про себя Катя. А Сергей, тем временем, держа Катины маленькие ручки в своих тёплых больших руках, говорил, говорил. Он смотрел ей в глаза, ни разу не отведя взгляда в сторону. А Катя ничего не слышала.

Она ничего уже не хотела знать и слышать. Ей достаточно было этого нежного, преданного взгляда, полного любви. В этих, полных чувств, глазах, Катя видела своё отражение.

- Катюша, Бог мой, ты слушаешь меня? Скажи что-нибудь, Катя, - Сергей даже потряс Катю за плечи, надеясь вернуть её к жизни.

Из глаз Кати катились слёзы. Это были слёзы радости, слёзы счастья.

- Серёженька, я верю тебе, верю и безумно счастлива, что ты здесь, рядом со мной. Ничего больше не говори. Я не хочу ничего слышать. Мне всё сказали твои глаза. Я столько всего наготовила. Давай накрывать стол. Скоро Новый год. Мне кажется, нет, я просто уверена, Серёженька, что этот Новый год станет для нас счастливым.

- Катюша, я так тебя люблю! Будь моей женой!

Сказав это, Сергей достал из кармана маленький, оббитый бархатом, футляр и, открыв его, держал перед Катей на ладони. Рука Сергея дрожала от волнения. Катя, доставая из футляра колечко, тоже очень волновалась. Ей опять казалось, что всё это: и дед Мороз, и Сергей, и колечко – всё это прекрасный сказочный новогодний сон.

- Я сплю? Серёжа, скажи мне, это сон? Тогда я просто не хочу просыпаться. Пусть продлится этот дивный сон, в котором я так счастлива.

- Катюша, я обещаю тебе, что сделаю твою жизнь счастливой. Так ты согласна? – Сергей смотрел на Катю, а сердце его билось так, что, казалось, весь мир слышит и понимает, что творится у него внутри.

- Серёженька, я согласна, - заливаясь счастливыми слезами, почти шёпотом ответила Катя.

Сергей подхватил Катю на руки и закружил. Счастливый и влюблённый, он держал в сильных руках своё счастье, хрупкое, невесомое. Он кружил Катю и кричал своим простуженным грубым голосом:

- Я люблю тебя! Я люблю тебя, Катюша!

Возможно, Сергей так и кружил бы Катю от счастья, переполняющего всё его существо, если бы не голос Кати, который просил пощады:

- Серёженька, у меня кружится голова. Хватит, остановись, - взмолилась Катя.

Сергей аккуратно поставил Катю на ноги и прильнул к её губам. Этот страстный поцелуй длился очень долго, пока бой Курантов не возвестил влюблённым, что наступает Новый год. Сергей успел открыть шампанское, и, под последний удар кремлёвских Курантов, счастливые, Катя и Сергей , желая друг другу счастья и любви, пили, искрящийся в хрустале, новогодний пенящийся напиток. И каждый, сделанный ими глоток, приближал их к счастливой и большой любви на долгие годы их продолжительной и, очень хочется верить, счастливой совместной жизни.