«Черно-морский» отдых

Чуден берег черноморский
Воздух, солнце и вода
А вот отдых «черно-морский» –
«дикарю» одна беда.

Одним из главных отличий советского времени было то, что тогда, в период развитого социализма, благодаря неустанной заботе партии и правительства, для большинства граждан все товары и услуги в денежном измерении были доступны, но в силу некоторых «временных» перекосов во внешней политике никогда ни к чему из всего этого «доступиться» было невозможно. Куда не кинешься, кругом опоздал. А если не опоздал, то очереди. Как минимум две. Одна «общая», в конце которой ты со своими робкими и несбыточными надеждами, и одна «вне очереди», которая в два раза длиннее и нахальнее. Были еще те, которые «без очереди», сзади, с черного хода. Но это только те, кому этот зад общественных благ по долгу службы был вхожим местом.
Теперь совсем другое дело, теперь период недоразвитого капитализма. И наш мир теперь устроен с точностью до наоборот. Везде все есть, но для большинства все то, что есть, уже по ценам недоступно. А потому то, что есть, не всякий ест. Так что, хотя системы разные, но, в сущности, результат один и тот же. Так уж устроен мир. Большинству всегда чего-то не хватает.
Поездка в Крым в разгар сезона отдыха для Вовки, в денежном эквиваленте, была вполне доступной. Впрочем, как и для большинства граждан необъятной страны советов. Но, похоже, что Бог, создавая крымское побережье, или сильно в своих расчетах просчитался, или на такое скопище всех этих граждан и гражданок явно не рассчитывал. Как впрочем, и «Аэрофлот», в своих возможностях по перевозке всех желающих помочить тело и погреть кости. Но Вовке иногда везло. На сей раз везение было редкостным. Сбылась мечта помочиться, в смысле окунуться в Черное море. Мечта состояла из зафрахтованной фанерной будки на двоих, двух блатных мест за столиком в пансионате для престарелых и двух билетов на самолет в нужном направлении. Чего еще надо молодой паре для полного счастья? Ах, да, оставить годовалого ребенка родителям. Родители не возражали, ребенок пока еще тоже.
Почти у каждой мечты есть одно мерзопакостнейшее свойство – разочаровывать, да так, чтобы и другим было неповадно. Первый сюрприз мечта преподнесла Вовке, когда он вместе с провожавшими его родителями и ребенком приехал в аэропорт. Оказалось – самолет есть, билеты есть, мест нет. Т.е. места есть, но для тех, у кого не было вчера с билетами на вчера. А для тех, кто сегодня только в порядке исключения, то бишь, гражданам с привилегированным статусом, а также беременным гражданкам и с детьми до одного года. Вовка относился к тем кто нет, не был, не состоял. Беременным он тоже не был. А вот ребенок до года у него был. Был в составе провожавшей делегации.
Не зря он где-то читал, что пространство и время суть относительны. Глядя на толпу, неистово рвущуюся к южному загару, солнечным ожогам и дизентерии он вдруг со всей остротой осознал глубину этой гениальной мысли. Может даже больше чем автор. Перемещение ребенка из автомобиля через зону посадки на взлетную полосу и обратно через ограду в автомобиль дает выигрыш во времени в одни сутки. Такое незначительное перемещение в пространстве, а такое искажение времени!
У этих физиков – теоретиков всегда все просто. Другое дело практика. Вечно у них в этом пространстве всякие артефакты. Вот и здесь тоже. Не успел Вовка поднести ребенка к ограде, дабы переместить его в пространстве в исходную точку, как тут же артефакт в бижутерии, с интеллигентной с виду рожей нарочито не интеллигентно и громко проскрипела, что, дескать, порядочные, воспитанные граждане так не поступают. И что ему, т.е. Вовке должно быть стыдно за свой поступок. Читателю может показаться странным, но Вовке действительно стало стыдно. Стыдно, что он так глупо попался. А еще ему вдруг стало совестно оставлять маленького ребенка родителям. Какой уж тут всем им отдых. Одни волнения и бесконечные по вечерам бдения в очередях на телефонных переговорных пунктах.
Смерив презрительным взглядом наштукатуренную бижутерию и помахав на прощанье родителям рукой, Вовка с женой и ребенком на руках гордо шагнули на трап самолета.
Если Вовка и его жена были одеты по-летнему, то ребенок по пляжному, т.е. в одни лишь трусики. А если учесть, что в те времена памперсы были не в моде по той причине, что их еще не изобрели, то становилось понятным, что пускаться в длительное путешествие в такой амуниции было бы, по меньшей мере, легкомысленно. Но к счастью у Вовки в кармане брюк совершенно случайно обнаружился носовой платок, плотный как кусок парусины из британского королевского фрегата. Изготовленный с десятикратным запасом прочности, он очевидно по замыслу изготовителей должен был выдержать не только десятибалльный шторм, но и задержать всю влагу штормовых широт. И хотя он был не первой свежести, это никак не умаляло его ценности как универсального сорбента различных видов влаги.
Смена парадной формы на походную прошла по военному четко и быстро. Заменивший трусики большой клетчатый платок сильно напоминал шотландскую юбку и поэтому никоим образом не ущемлял (во всех смысловых оттенках этого слова) мужского достоинства сына. Благодаря высокому мастерству пилотов, и не менее высокой гигроскопичности платка путешествие прошло без приключений.
Самолет прилетел к месту назначения поздно вечером. Магазины, столовые уже были закрыты по причине окончания рабочего дня, гостиницы – по причине отсутствия свободных мест. Доступными были только подворотни.
К счастью в аэропорту оказалась комната матери и ребенка. Правда без особых излишеств. Всего три человека на одной койке в жаркую южную ночь. Но даже при таком раскладе по тем временам можно сказать немыслимая роскошь.
Приобрести утром несколько пар розово-салатовых детских трусиков и колготок с безразмерной талией для детей неопределенного возраста и неизвестного пола проблемы не составило. С провиантом тоже сложностей не возникло. Хлеб, кефир и кабачковая икра, стандартный продуктовый набор интеллигенции и бомжей, был куплен в ближайшем гастрономе. Правда, их экзотическое сочетание слегка настораживало. Одно радовало. Продукты диетические, в организме по любому долго не задерживаются, а поэтому особого ущерба здоровью не нанесут.
Утро было безоблачным, настроение тоже. На душе и в других укромных местах тела преобладало чувство легкости. Поэтому несколько часовое путешествие в жаркий день в переполненном автобусе Вовкой воспринималось не совсем адекватно, т.е. как слегка затянувшееся маленькое неудобство.
Скучное путешествие скрасило маленькое событие, причиной которого стала родная бабушка ребенка. (Для большей ясности излагаемых событий необходим небольшой хронологический экскурс в недалекое прошлое.)
Как всякая нормальная бабушка она была по совместительству всем, чем может быть женщина потерявшая чувство меры от телячьего восторга перед внуком: нянькой, воспитательницей, кормилицей и т.д. и т.п. В общем защитницей малолетнего чада во всех ипостасях от диктаторов–родителей.
Кормление ребенка у нее было одним из тех ритуальных священнодействий, к которому родители допускались только по пригласительным билетам и только на галерку и без права голоса. Одним из бесчисленных архиважных вопросов кормления ребенка в семье была температура пищи. Да, конечно, нормальные родители ее подогревают на плите, а вот нормальные бабушки…. Тут своя эксклюзивная технология. Если бутылочку с молоком или кашей положить на грудь (благо было на что, на то она и бабушка), то вскоре температура пищи будет самая что ни есть такая, какая нужна для ее внука. Надо сказать, что место хранения было вполне надежным и покладистым, поэтому туда клалось и там хранилось для внука еще много чего вкусного и интересного. Не надо уже и говорить, что эти «закрома» бабушки обладали особой притягательной силой для мальца.
Однако вернемся в горячий салон автобуса к его пассажирам, изнывающим от жары и скуки. На соседнем от Вовки сидении сидел мужчина среднего возраста и молодящаяся женщина. Надо полагать, что их места оказались рядом неслучайно. Да и что тут удивительного, места-то курортные.
Большое декольте на роскошной груди женщины очевидно имело целью отвлечь внимание зрителей от некоторые мелких «увечий» на лице, нанесенных ей безжалостным временем. Впрочем, на этот вопрос можно было взглянуть и по-другому. Не исключено, что тактической задачей декольте было привлечь к хозяйке внимание мужчин неравнодушных, коим, несомненно, был ее сосед. Похоже было, что содержимое декольте заинтересовало не только его. Вовкин сынишка тоже поглядывал на него с вожделением. (Очевидно мальцу припомнились бабушкины закрома). Женщина же эти взгляды расценила по-своему. Нет, нет дорогой читатель. Это была нормальная, еще молодая женщина. Ей еще далеко было до бабушки. Поэтому она восприняла эти взгляды как взаимную симпатию, и тут же засюсюкав, протянула к ребенку руки. В общем сложилась стандартная ситуация. Как у бабушки. Да, да, да. Все верно, догадливый читатель. В радостном предвкушении ребенок потянулся к гостеприимной тете и, очутившись в ее объятьях, с нескрываемым удовольствием запустил свои ручонки туда куда надо.
Очевидно, декольте не было рассчитано на такую акцию и «закрома» угрожающе выпятились, рискуя навсегда покинуть привычное место. Похоже, с женщиной так бесцеремонно еще никто не поступал. По крайней мере, публично. Она явно не была готова к такой диверсии. Ее лицо стало пунцового цвета, как это иногда бывало в старину с девушками воспитанными в строгих правилах. Вовка же, узрев это, так сконфузился, что можно было подумать, будто это он собственноручно совершил это святотатство. Что касается престарелого бойфренда дамы, то его лицо выражало весьма сложную гамму чувств не передаваемую великим русским языком. Как мужчина, он чувствовал, что надругались над его честью весьма необычным способом, но как человек он никак не мог сформулировать в чем суть этого надругательства. И уж тем более никак не понимал как потребовать сатисфакцию, чтобы при этом не уронить своего достоинства. Все эти сложные и противоречивые мысли привели его в состояние ступора.
У остальных же свидетелей этой сцены неизвестно почему мгновенно сработал стадный инстинкт. Все как один вдруг тут же сильно заинтересовались убогими деталями интерьера автобуса и скучными пейзажами за окном. Казалось это единственное, что по-настоящему заслуживало их внимания в этом путешествии.
В сущности, все участники и свидетели происшествия чувствовали себя неловко. Все кроме ребенка. Он же, похоже, был сильно расстроен. И не без основания. Ничего интересного он в «закромах» так не обнаружил. Даже фантика. Обидно. А ведь все так хорошо начиналось. Вот так впервые мальчик был обманут женщиной с многообещающими «закромами».
По приезду Вовка и его семья сразу же столкнулись со зловредностями вездесущего бюрократизма. Вовке почему-то советский бюрократизм всегда ассоциировался с палатой для психических больных, в которой стены, пол, потолок оббиты толстым слоем поролона. Сколько не кричи, сколько головой об него не бейся, никто ничего не услышит, никто не ничего не почувствует.
Оказалось, что взрослому человеку проникнуть в столовую санатория без пенсионного удостоверения в принципе можно (был бы «принцип» соответствующего номинала), а вот ребенку нельзя и никакой «принцип» в этом случае не помогает. Потому что на этот случай на страже у входа в столовую стоит загорелый мордатый «железный принцип», согласно представлениям которого посещение столовой даже с экскурсионной целью детям, бомжам и кошкам строго воспрещалось. Но если у кошек могли еще быть какие-то иллюзии хоть на какое-то пропитания в условиях суровой санаторной действительности (как никак за плечами опыт беспризорного котячьего детства), то для Вовкиного отпрыска, из-за отсутствия оного, никакого повода для подобных иллюзий не было.
Чтобы не стать жертвой естественного отбора Вовке пришлось перевести семейство на подножный корм. Нет, это не тот корм, что под ногами. Под ногами был асфальт, а на асфальте даже дождевые черви дохнут. Правда на нем ГАИшники процветают, но это отдельная эволюционная ветвь с особыми механизмами адаптации. Пляжный песок тоже не подходил, так как был вотчиной воров и преферансистов. И понял Вовка, что на этом перенаселенном клочке земли у моря можно выжить лишь по волчьим законам. А так как волка ноги кормят, то в 4.30 по московскому времени он брал «ноги в руки» и спешил занимать очередь у молочного магазина, который открывался с завидной точностью в 9.20, хотя табличка убеждала всех, что начало работы в 9.00. Но народ не роптал, так как давно уже знал, что если на клетке с тигром, то бишь на прилавке с продавцом написано «добро пожаловать», написанному доверять не следует.
Одно во всем этом его радовало. Жилище. Нет не в том смысле, что оно его устраивало. Скорее наоборот. Оно было так устроено, что нормального человека в принципе устраивать не могло. Потому что нормальный человек, коим был Вовка, имеет рост 183 см. А в конуре размером два метра на полтора именуемой владельцами «комната с отдельным входом и удобствами на дворе» было обнаружено только две кровати на троих размером 150 и 170 см.
Если жена с сыном при плотной «шпротной» упаковке могли худо-бедно почивать на большей кровати почти до утра, то Вовка на маленькой только 3-4 часа. Вот это его как не странно и радовало. Радовало, потому что он ни разу не проспал предутренний марш-бросок к молочному магазину.
И вообще жизнь его в это время была похожа на службу в колониальных войсках в жарких странах. Подъем ни свет ни заря (сразу же после того как угомонились комары). Марш-бросок за провиантом (желательно попасть в тройку призеров иначе мимо кассы, т.е. кефир вместо молока). Караул в очереди (много шустрых развелось). Марш-бросок с провиантом (чтобы молоко не успело до конца прокиснуть). Дежурство на кухне (вынуть шнур из розетки после того как убежит молоко). Завтрак с общего котелка (манная каша двумя ложками на троих). Наряд в посудомойку (мыть все, что не вылизано). Сопровождение делегации на пляж (жена и сын в роли почетных гостей, Вовка в роли почетного караула). Послеполуденная сиеста (жена на пляже, сын в кровати, Вовка снова в почетном карауле). Вечернее расписание – продолжение утреннего с тем лишь исключением, что перед сном два часа личного времени для приведения в порядок нервов и мыслей.
Ах, да, море. Да, Вовка море видел. Да, купался. По несколько раз на день. У водопроводной колонки во время несения караула во дворе. А еще море видел под крылом самолета, возвращаясь домой. Большое, красивое и совсем не черное.