Мемуары плутовки с берегов Невы (продолжение)

Джакузи, парилка, сауна, прыжки в бассейн с ледяной водой… И так несколько раз. Никогда не думала, что баня летом может принести такое удовольствие. В перерывах мы пьём божественные безалкогольные напитки, едим кажущиеся мне пищей богов шашлыки. Я испытываю какое-то животное наслаждение, и в то же время самое настоящее очищение, словно перерождаюсь.
Никита рассказывает смешные истории из юридической практики. Я не запоминаю ни одной, помню только особенное ощущение лёгкости, веселья и беззаботности.
Правда, предыдущая бессонная ночь не проходит даром, веки смеживаются, и я понимаю, что скоро засну.

Улыбаясь и слегка пошатываясь, я ищу обязательную в таких помывочных заведениях комнатку с кроватью. Никита озабоченно смотрит на мои демарши.
- Я только чуть-чуть полежу, - говорю я ему, укладываясь на огромную кровать, на которой, по всей вероятности, занимались чем угодно, но по прямому предназначению использовали крайне редко, и проваливаюсь в глубокий сон.



Просыпаюсь с лёгким чувством вины – каждый час пребывания в этом Эдеме стоит, вероятно, бешеных денег! Андрей, скорее всего, накинулся бы на меня со словами: «В другом месте поспать не могла!»
- Ну и разморило тебя! – без тени осуждения говорит Никита. Он сидит на другом конце кровати, поедая аппетитное яблоко, что выглядит символично – я подобно Еве, сорвавшей для Адама роковое яблоко, соблазнила вчера последнего девственника Союза адвокатов.
- Извини, - лепечу я, потягиваясь, и отбрасывая одеяло.

Никита закусывает губу, вздыхает и красноречиво смотрит на низ своего живота. Его мужское достоинство уже в полной боевой готовности. Я делаю вид, что ничего не замечаю, встаю с кровати со своей половины, потягиваюсь ещё раз, ощущая спиной, как мной любуется Никита.
Прохожу в предбанник, смотрю на часы, предусмотрительно снятые вместе с одеждой. Девятый час. Хорошо хоть не утра.
- Ну, всё, пора уезжать, - я начинаю притворно суетиться. – Мне домой нужно.
- Как домой? – Никита не на шутку всполошился. – Мы сейчас обратно ко мне, я тебе такое место у нас в доме покажу!

После недолгих уговоров, мы запрыгиваем в ушастый «Мерседес» и едем обратно на Васильевский остров. Тем замечательным местом, которое хотел показать мне Никита, оказывается крыша дома, на которой он решает устроить для меня романтический ужин.
Это сейчас Интернет пестрит объявлениями от руферов, предлагающих различные экскурсии по верхотуре домов в центре города. А тогда на крышу проникали лишь отдельные граждане, у которых были дружеские отношения с домоуправами. Никита обладал ключом от рая в поднебесье, так как являлся в подъезде единственным обладателем отдельной квартиры. Сей факт внушал полное доверие председателю ТСЖ, который почему-то считал, что житель не коммунальной квартиры гораздо надёжнее и ответственнее. Поэтому торжественно вручил Никите при первом же знакомстве ключ от чердака.

С крыши Никитиного дома открывается потрясающий вид на Неву и островные окрестности.
С одной стороны виден купол Исаакия, с другой – Петропавловская крепость, и, если исхитриться, можно даже увидеть дом, где находится квартира моих родителей, ведь они живут не так далеко от центра.






Столик, стоящий рядом за огромной оставшейся с давних времён печной трубой отопления, так что с улицы его не видно, дышит на ладан. Приблизительно в таком же состоянии и стульчики - садиться на них страшновато, а вдруг упадёшь со стульчика, а заодно и с крыши? Но сама атмосфера напоминает парижские мансарды, так и хочется запеть песню Азнавура «Под небом Парижа». Под небом Санкт-Петербурга можно тоже весьма неплохо существовать.
Тем временем Никита пытается открыть шампанское, пробка из бутылки вылетает и падает вниз, но не тротуар, а, видимо, кому-то на голову, так как раздаются истеричные женские крики: «Хулиганьё! Милиция!» Мы с Никитой, давясь от внезапного приступа нервного смеха, быстро сбегаем вниз по чугунной лестнице. Когда мы закрываем за собой дверь квартиры и оказываемся в безопасности, Никита начинает быстро снимать с меня одежду.
- Инстинкт размножения очень силён во время опасности, - поясняет он мне. И вскоре огромный тайфун невыраженной страсти, таящейся в этом милом парне все 28 лет, накрывает меня гигантской волной.