Леся (4)

Тихо спустившись в подвал, Леся, открыла дверь. Парень, вытянув ноги, спал в кресле около телевизора. Подойдя к нему, она хотела приставить лезвие ножа, которое нашла в доме, к его горлу, но он перехватил ее руку и забрал нож.
- Сбежала! Я преклоняю колени! Нож, не детская игрушка. – Он убрал нож в ящик, рядом стоящего стола. - Иди в машину и ложись на заднее сиденье. Он наверно уже поднял шум, утром я тебя увезу отсюда.
Уговаривать ее не пришлось, и через минуту, она уже лежала на сиденье машины.

Очнулась она, от резкого толчка, будто ее подбросила на кочке. Ударившись, головой, она ойкнула.
- Проснулась? Ну, ты и поспать! Я уже десять минут тебя катаю, а ты все спишь. Садись, все позади. Как тебя зовут, рыжуха?
- Сам, ты в крапинку!... Леся. А тебя?
- Макс. Куда едем?
- Без разницы, лишь бы подальше от этого дома.
- Может домой?
- Нет! Туда я больше никогда не вернусь. Отцу я не нужна, он ушел и ни разу не приехал ко мне. Мать, дрянь, подстилка одним словом.
- Ого! С чего это ты ее так?
- А кто еще? Если она как последняя проститутка, трахается с калбитом! – Леся, зажала рот рукой.

Макс резко остановил машину и, повернувшись, больно ударил ее по лицу.
- Никогда, не говори этого слова! Я хоть и наполовину казах, но ненавижу этого прозвища.
- Что? Еще один « чужой среди своих»? – От боли на ее глазах выступили слезы, и она незаметно смахнула их рукой.
- Я метис, меня никто не считает своим, ни русские, ни казахи. У одних я Максут, у других Максим, но чаще Макс. Таких, как я, никто не признает и не любит, но и я не люблю, когда людей называют калбитом. Запомнила?!
- Мне наплевать, на твои чувства! И вообще я пошла! Чао! – Послав ему воздушный поцелуй, вышла из машины. Она ушла уже далеко, когда он догнал ее. Развернув ее к себе лицом и крепко держа за плечи, сказал:
- Я отвезу тебя домой! Говори адрес.
- Нет, я все равно сбегу! Меня уже не раз возвращали домой, можно сказать держали под замком, но я сбегала.
- Тебя все равно заберут менты, ты еще сопливая салага. И все равно отправят домой!
- А я опять сбегу!
- И что? Будешь бегать всю жизнь?
- Не знаю. Еще не решила.
- Поехали ко мне, у меня мать добрая, отмоет тебя, накормит, а там и решишь, куда дальше. Да и хозяин всех на ноги поднял, чтоб найти тебя.
- Нет! Ты опять меня ему отдашь!
- Вот, деревня! Надо было бы, еще ночью отвел к нему. – Он внезапно рассмеялся.- Мне весело было видеть его в таком положении. Кстати, а нитки ты, где нашла?

Вспомнив, в каком виде его оставила, Леся тоже рассмеялась.
- В рюкзаке были.
- Ну, так как, ко мне?
- Нет, я должна научиться, жить сама. Не знаю, что я смогу, но хоть как ты заметил, я еще салага, я не опущусь в сточную канаву.

Макса удивил ее, почти взрослый ответ, и он записал свой адрес и телефон и протянул ей листок.
- Возьми, если что-то случится, звони или приезжай, чем смогу помогу. Мой тебе совет, уезжай отсюда, он не успокоится, пока тебя не найдет. Такое с ним сделали в первый раз, а он никогда не прощает
Мельком взглянув на бумажку, Леся ее порвала. Кивнув на прощание головой, она ушла.

Макс смотрел ей вслед, не зная, что ему делать. Ему было жаль, эту упрямую и глупую девчонку, хотя глупой ее назвать было нельзя. Еще ни одной не удавалось провести хозяина, помешанного на малолетних девчонках.
Когда Макс прибежал на крики, он не сразу понял, что требует от него хозяин. Вопя, и крича, он в истерике объяснял, что Макс не должен открывать дверь, а надо залезть в окно. Обежав дом, Макс разбил окно и влез в комнату, где увидел эту картину и с трудом удержался, чтобы не засмеяться.

Распластанный босс, лежал привязанный к ножкам кровати. Его член и мошонка были опутаны тонкой нитью, конец которой был привязан к ручке двери. Прикусив зубами щеки, чтобы не рассмеяться, стал отвязывать нить. Он тянул время, для того, чтобы все подумали, что Леся смогла далеко убежать. Хозяин матерился и ругался, обвинив во всем всех, кроме себя и пообещал, что так просто девчонке это не сойдет с рук.

Глядя на долговязую фигурку, он боролся с желанием догнать ее и отвезти домой, подальше из этого районного городка, от неизвестной жизни, которая ее ожидает.
- Да, плевать! Их здесь сотнями шатается, и я не собираюсь быть им нянькой!

Уже почти месяц, Леся бродила по городку, одинокая и голодная. Та сумма денег, что была у нее, быстро закончилась, и она пыталась найти любую работу, но маленькую бродяжку сразу выставляли за дверь, едва она начинала проситься, взять ее. Попадались, которые жалея девчонку, соглашались и, дав небольшое поручение, расплачивались чаще всего едой.

Первые время, она ходила ночевать на вокзал, но не было ни одной ночи, чтоб милиционеры ее не прогнали. Она возненавидела их всех, и мысленно поклялась себе, мстить им.
Выслеживать их, и подстраивать всякие пакости, стало для нее любимым занятием. Проколоть шины, снять стеклоочистители или разбить фонари, это все она быстро усвоила и могла сделать, проходя мимо и ни на минуту не задерживаться у машины. После очередной попытки переночевать на вокзале, ее задержали и хотели отправить в детский приемник, но когда вели к машине, ей удалось вырваться и убежать.

Испугавшись, что ее вернут домой, она стала ночевать в подъездах, если были открыты чердаки там, или в подвалах. Она уже не была, той чистенькой девчонкой, которая сюда приехала. От нее, стал исходить неприятный запах грязного тела, и она мечтала помыться, хотя бы в небольшом тазу. Сидя на ступеньках памятника, кому он, у нее не было никакого интереса посмотреть, она думала, что делать дальше. Эти тяжелые недели, проведенные вдали от дома, начинали ее пугать, но она упрямо твердила себе, что домой, никогда не вернется.

- О, кого мы видим! А вот и пропавшая бродяга. – Незнакомый голос, заставил ее вскочить на ноги. Перед ней стояли, те же парни, которые продали ее толстяку.
- Долго же ты нам не попадалась! Мы думали, что ты уехала.
Окружив ее, не давая ей сделать и шагу, они весело переговаривались на казахском языке.
Леся истерично засмеялась. Смех больше был похож на сдавленные рыдания и, услышав его, парни рассмеялись, заговорили все разом.
- Прошлый раз ты была смелее, что, пообломал тебя наш, толстосум?
- Что ты такого с ним делала, что он второй раз тебя захотел?
- Смотрите, какая она вонючая стала! Он, вряд ли захочет, такую грязную. Прошлый раз, от нее духами пахло, а сейчас грязной псиной.
Парни по очереди сплюнули ей под ноги, тем самым говоря ей, что лучшего она не стоит.
- Ладно, сиди и не дергайся, - один толкнул ее на ступени. - Я позвоню, узнаю, что с тобой делать

Разговаривая, они весело смеялись и, казалось совсем не обращают на нее внимание. Сжав челюсти, стараясь унять мелкую дрожь во всем теле, Леся стала отползать по ступеньке в сторону. Обогнув, таким образом памятник, встала на ноги и бросилась бежать. Успех был не больше десяти метров, когда по ногам что-то больно ударило, и она упала. Подошедший, поднял небольшую палку и, ткнув ею в спину Лесе, произнес:
- Клёк! Я выиграл! – Все рассмеялись.

Девчонка, кляла того, кто придумал игру, как ее называли все игравшие «клёк».
Эта игра была чем-то похожа на городки. Чертили на землю полосы, по военным званиям, от рядового до генерала. Игроки, каждый со своей метровой, прямой палкой – битой, должны были сбивать стоящий за этими «званиями», на кону, небольшую чурку и заработать себе, очередное звание. Выбирали «дневального», который, должен был возвращать чурку на кон, быстрей игравших. Промахнувшийся, ждал, пока игрок выбивал с кона чурку, бежал за своей битой, бежал к кону, касался центра битой и произносил «клёк», после чего возвращался на линию рядового, если забывал «отметиться клёком» выбывал на три удара из игры. Если «дневальный» первый ставил на кон чурку, то менялся местом с тем игроком, кого он опередил. Эту игру, Леся любила и могла играть до бесконечности, но сейчас, воспоминания об этой игре были совсем не радостные.

- Рыжая, пора уже понять, что от нас ты не убежишь! – Грубые руки подняли ее с земли, и держа с двух сторон, повели в сторону близлежащих домов. От невыносимой боли в ногах, она едва могла наступать на них. Без поддерживающих ее рук, не смогла бы сделать и шага.
Они переходили дорогу, когда неподалеку от них остановилась машина.

- Эй! Парни! – из машины вышел Макс, - и куда вы эту замарашку тащите?
Парни на казахском, стали что-то объяснять, перебивая друг, друга. Леся очень плохо знала язык, но поняла, что он уговаривает их, отдать ему Лесю. Макс долго разговаривал, спорил, но в итоге ничего не говоря, подхватил Лесю за талию, и повел к машине. Только когда усадил ее и сам сел за руль, разразился тирадой слов.

- Глупая рыжая девчонка! Я тебе, что сказал? Уезжай отсюда! Ты почему такая тупая и упрямая? Ты хоть знаешь, что тебя ждет, если опять попадешь к босу? Да он поимеет тебя по полной. Потом отдаст своим шестеркам, которые пропустят тебя по кругу, и тебе повезет, если ты останешься нормальной и закончишь свои дни в борделе. Ты этого хочешь? Ты можешь понять, что вся эта местная шантрапа, поставляет ему, и еще нескольким, таких бродяг как ты. Им наплевать, лишь бы срубить бабки. На кой черт ты сюда приехала? Фильмов про Золушку насмотрелась? Дура малолетняя!

Опустив голову, Леся молчала. После его слов она ясно представила, что ее ожидало, не окажись Макса в это время, на ее пути.
- Спасибо тебе, что забрал меня.
- Да плевать я хотел на твое спасибо! – Макс в гневе сплюнул на пол машины.- Скажешь это, когда я увижу, что ты дома.
Он завел машину и больше с ней не разговаривал, пока не подъехал к небольшому дому, стоящему среди высоких кленов.
- Идем. Здесь живет моя мама. Побудешь пока у нее, - он посмотрел ей в глаза.- И запомни, я просто нашел тебя на улице, ни слова как мы встретились. Поняла?
Леся кивнула головой. Он завел ее в дом. Невысокая симпатичная женщина лет пятидесяти, с вопросом в глазах взглянула на сына.
- Максим! Ты ничего не хочешь мне объяснить?
- Мам, я все объясню, но позже, когда вернусь. Поверь мне, она ничего плохого не сделала. Мне кажется, что сейчас, лучше всего часа на два, замочить ее в ванной, чтоб отмыть от грязи, потом можно и накормить.
- Ну, смотри, тебе видней. – Она, оглядев с ног до головы девчонку, сокрушенно качала головой. Когда-то, красивая и добротная одежда, была грязная и источала неприятный запах. – Может ее прямо так, как ты говоришь, и замочить, вместе с одеждой. По чистоте они одинаковые, и как я думаю, все это мылось и стиралось в одно время.

От стыда, Леся не знала куда спрятать глаза и грязные руки. Она вспомнила мать, как та всегда учила ее к порядку и чистоте, Мать не терпела, когда дочь прибегала с улицы, грязная и потная, тут же ее заставляла ее мыться. Летом в самодельном, из старой бочки душе, зимой в большом тазу. Она учила следить за одеждой, чтоб никогда не было ни единого пятнышка, и тем более какого-либо запаха. От воспоминаний, на глазах выступили слезы и, вытирая их рукой, Леся оставляла на лице, грязные мокрые полосы.

- Мамуль, хоть в машинке стирай, только отмой! – Макс, поцеловал мать в щеку и вышел.
- Ну, и как зовут это милое создание?
- Леся.
- Красивое, редкое имя. Меня зовут Галина Васильевна. Иди, помой руки, потом я накормлю тебя, за это время и вода нагреется. У нас ведь дровами титан топить надо, чтоб в ванной горячая вода была. Помоешь руки проходи на кухню.
Галина проводила Лесю в ванную, а сама пошла на кухню, где быстро приготовила ей покушать.
Леся с наслаждением смывала грязь с рук и лица. Ей хотелось, несмотря на холодную воду, сесть в ванну, открыть кран, и просто сидеть в воде, пока тело не почувствует чистоту.

- Иди, покушай.- Галина дала ей чистое полотенце. – Иди, уже, Максим правильно сказал, тебе отмокать надо часа два. Иди, не мешай, я пока растоплю титан.
Боясь замарать полотенце, Леся, слегка промокнув лицо и руки, вышла из маленькой тесной ванны.
Она допивала чай, когда на кухню вошла Галина и села напротив нее. Посмотрев на стол, она с удивлением произнесла:
- а ты почему ничего не ела? Одним чаем сыт не будешь. Ну-ка, быстро ешь! – Галина подвинула ей горячий, вкусно пахнувший борщ. – И чтоб, тарелка была пустой!
- Спасибо, я сыта. – Леся отвела глаза в сторону, но тут желудок предательски заурчал, говоря об обратном.
Галине стало жалко эту девчонку, она поняла, что Леся не хочет ее обременять, и как она подумала, объедать чужих людей.
- Ешь! И не думай, что съев этот борщ, та нанесешь большой урон моему бюджету.

Больше не сопротивляясь, Леся взяла ложку и стала есть. Когда она доела, Галина подвинула ей большой кусок пирога и налила еще горячего чаю.
- Простите, но больше не смогу. – Она виновато опустила голову. Ей было стыдно признаться, что последние три дня она почти не ела и просто боится, что желудок такого обильного питания не выдержит. Всё это она знала из тех многочисленных книг, которые читала вместе с матерью долгими вечерами.
- Ну, хорошо. После ванны еще поешь. Теперь иди, я там приготовила тебе чистую одежду. Правда, это Максима, но вещи ему малы, а тебе будут в самый раз. Выкупаешься, замочи свои вещи. Я потом постираю все.
- Спасибо, я сама все сделаю.
- Ну, смотри, как хочешь.

Чистая, в спортивном костюме, который был немного большим, Леся вошла в гостиную и ее глаза округлились от вида трех шкафов, полостью заставленными книгами. Она даже не могла представить себе, что такое количество литературы, могло быть в одном доме. По сравнению с тем, что было у них с матерью, эта была целая библиотека.
Она подошла, и с интересом стала разглядывать корешки книг. Многих писателей и поэтов она знала, но еще столько же стояло книг, с неизвестными ей авторами.

- Любишь книги? – Галина удивилась реакции девчонки, на ее библиотеку.
- Да, очень! Мы с мамой всегда много читали. У вас такая большая библиотека, и очень много книг, которые я не читала.
- Возьми любую, если хочешь почитать.
- Даже не знаю, что выбрать.
- Они все интересные. Мы с Максимом вместе собирали эту библиотеку много лет.
Леся, с грустью в глазах, рассматривала книги, и рука сама потянулась к сказкам Пушкина. Книга была старая, с красивыми и яркими иллюстрациями, во многих местах подклеенная. Было видно, что ее много раз читали, и на полке она стояла, не для красоты.
- Макс, маленьким очень любил ее, без нее не ложился спать. Намного позже увлекся приключениями. Когда пришло время первой любви, зачитывался поэзией. Это не мешало ему проводить много времени с мальчишками на улице, и было редко, когда он приходил без ссадин или синяков после очередного самоутверждения.
- Он любил драться?
- Нет, делал это только тогда, когда по-другому, не мог доказать, что он тоже человек.
- Да, он мне говорил, что его не признают.
- Это длинная история, не хочу о ней рассказывать, но Максим, тем не менее, не вырос злым и обиженным на весь свет. Пока он был маленький, часто обижался на нас, своих родителей, за то, что он метис. Когда он повзрослел, я объяснила ему, что он родился в любви и цвет кожи и тем более национальность, не имеет значения.
- И что, он с этим смирился? Ведь я уверена, его дразнили и даже били за это.
- И дразнили, и били, но до тех пор, пока отец, не научил его стоять за себя и давать сдачи. Я педагог, и всегда противилась этому, но потом согласилась, что иначе нельзя, его просто забьют, и из него вырастет трус. Со временем, его стали принимать таким, какой он есть, он смог им доказать, что честность и дружба не имеют цвета кожи. А ты как на улице оказалась?

- Я сбежала, - Леся не заметила, как все рассказала, этой доброй женщине, ничего не скрывая. Рассказала о разговоре с матерью, о ее обещании. О предательстве матери, когда опять застала мать с Маратом. Рассказала, как два раза убегала, и ее возвращали домой. Галина долго молчала, она понимала, что Леся рассказала ей все наболевшее и сейчас все заново переживает.

- Я не могу судить твою мать. Если как ты говоришь, отца она его не любила. Наверно честнее с ее стороны было просто с ним разойтись, но она не хотела тебя лишать отца. Хотя в итоге именно это и произошло. Не знаю как у вас в деревне, но сейчас, очень много смешанных браков, и на это уже просто никто не обращает внимание. Думаю, если бы она встретилась с Маратом в другой ситуации, ты приняла бы все по-другому, но ничего уже не изменить. Ты сбежала из дому, не считаясь ни с кем. Тебе безразлично, что мать сходит с ума, в поисках тебя. Это говорит только о том, что ты поступила как эгоистка и тебе плевать на всех кроме себя. По-хорошему, тебе надо просто вернуться к маме. Ты не думаешь о том, что шатаясь по улице, ты просто можешь попасть в плохую компанию, и с тобой неизвестно, что может случиться. Улица еще ни одного ребенка не воспитала правильно. Я уже двадцать пять лет работаю учителем и знаю, что говорю. Недалеко от школы, где я работаю, находиться детский приемник и я часто там бываю. Могу хоть сейчас сводить тебя туда на экскурсию, чтобы ты имела представление, что это такое, если ты хочешь и дальше продолжить бродяжничать. В этом городе нет ни одного бездомного ребенка, который бы там не побывал. Поверь мне, не было еще ни одного бомжа, который стал хотя бы, нормальным семьянином. Это все опустившиеся, спившиеся люди. Леся. Подумай об этом!

- Я не вернусь к ней! Она меня предала!
- О чем ты говоришь! Предательством было бы, если она тебя прогнала из дома, а сама жила в свое удовольствие.
- Она мне обещала!
- На тот момент, она говорила с тобой искренне. Ей было тяжело и стыдно, от того, что ты все видела. Ты не задавала себе вопрос, что потом, она, возможно, полюбила его. Хочет быть с ним, и только боясь тебя потерять, все скрывала?
- Но как можно его любить? Он ведь казах?
- И что? Я тоже любила казаха, и мне было все равно, какой он национальности. Он был, замечательный человек и хороший отец и мы были счастливы вместе. Уже пять лет как он умер, но, тем не менее, мы с Максимом любим и помним его. Подумай девочка, у тебя вся жизнь впереди, а живя по подвалам и чердакам, ты закончишь свою жизнь, еще не начав.
- Я никогда не буду бомжом!
- Ты уже бомж, с той лишь разницей, что где-то тебя любит и ищет мама.
- Ей до меня нет дела!
- О боже! Ты просто упрямая девчонка! Внушила себе, бог знает что. Подумай, и я желаю принять тебе правильное решение. Теперь ложись спать, утро вечера мудренее. Спокойной ночи.
- И вам спокойной ночи… И спасибо вам за все.
- Спасибо скажешь, когда будешь дома с мамой.
- Вы прям как Макс говорите.
- Мы ведь семья, и любим друг друга. – Больше ничего не говоря, Галина вышла.

Она пошла в ванную и, просмотрев чисто выстиранную одежду Леси, пошла, развешивать, для сушки во дворе. За этим занятием ее застал Макс.
- Ну, как она там.
- Думаю, уснула. Ты где ее подобрал?
- Отбил у местных пацанов, и уже не в первый раз.
- Почему сразу не сдал ее милиции? – Галина зацепила прищепками, последнюю вещь девчонки. – Идем в дом, уже поздно.

Разогрев сыну ужин, и накрыв на стол, продолжила начатый разговор.
- Она еще совсем недавно на улице, где оказалась просто из своего упрямства.- Она пересказала сыну историю Леси. – Я просто не могу представить, что с ней будет, если она продолжит бродяжничать.
- Я предлагал в первый раз, отвезти ее к матери, но как видишь, она этого не хочет, и просто ушла от меня.
- Ты должен был ее удержать, в крайнем случае, отвезти в милицию. Там с ней долго разговаривать не будут, отправят домой.
- Не знаю, но что-то подсказывает, дома она задержится ненадолго.
- У меня тоже сложилось такое впечатление, когда я с ней разговаривала. Она привыкла, что все эти годы была единственной. Ее баловали и любили, и у нее нет такого понятия, как платить тем же.
- Ты хочешь сказать, что она эгоистка? Она вроде неглупая, начитанная девчонка.
- А как иначе еще можно ее назвать? Ум здесь совершенно не причем. Мать отдала ей все, что могла. Она неплохо одета, я бы даже сказала, что очень хорошо для деревенской девчонки. Это еще раз говорит о том, что ее баловали. Согласно, начитанная, значит мать тоже не доярка или жена чабана, раз смогла привить ей любовь к книгам. Но убегать из дома и не считаться с материнскими чувствами, это и есть эгоизм.
- Мама, но ты взгляни на все, не со стороны матери, а со стороны ребенка, который застал мать с чужим мужчиной.
- Я не оправдываю ее мать. Она поступила нехорошо, даже отвратительно. Надо правильно выбирать время и место, но она все равно остается матерью. Ты должен завтра же отвезти ее домой!
- Я и сам так решил, но есть одно «но». Она не говорит, откуда она, и кроме имени я ничего не знаю.
- Мне тоже ничего не сказала. Не хочется сообщать в милицию, ее сразу поставят на учет, а это ничего хорошего не даст. Если утром она не скажет кто и откуда, у нас не будет другого выхода. Я не позволю, чтобы она опять бродила по улицам.
- Хорошо, мама, а теперь, я спать. Устал как гончая собака на охоте. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, сынок.

Галина, стараясь не шуметь, готовила на кухне завтрак, когда вошел Максим. Поцеловав мать в щеку, «стащил» у нее готовый оладушек, и как в детстве, макнув его в сахар, отправил в рот.
-Ну, что? Колобок еще спит? – он хотел взять еще один, но мать шлепнула его по руке.
- Нельзя детей по рукам бить! Неумёхами вырастут.
Мать улыбнулась. Двадцатипятилетний сын, рядом с ней всегда вел себя как ребёнок.
- Ты о каком колобке?
- А который, от мамочки ушел.
- Спит. Пусть выспится. Наверно натерпелась лишений за эти дни.

Она закончила печь оладьи, накрыла на стол, и они сели завтракать. Был выходной день, и это время мать и сын любили проводить здесь, в небольшой уютной кухне, когда не надо было перекусывать на ходу и бежать на работу. Леся долго не выходила из комнаты. У матери и сына, одновременно возникла одна и та же мысль, словно по команде они встали.

- Ты тоже так думаешь? – Макс посмотрел на мать.
- Надеюсь, что после нашей беседы, она поймет, что должна вернуться домой.
Ничего больше не говоря. Макс прошел в гостиную, где на диване спала девчонка. Он даже не удивился, когда увидел, аккуратно сложенное постельное белье. На столе лежала записка.

« Я все слышала, о чем вы говорили.
Я еще не готова вернуться домой, не могу ее простить.
Вам я очень благодарна, что приютили меня. Искать не стоит, когда вы прочитаете, я буду уже далеко.
Макс ты прав, здесь мне делать нечего.
До свидания.
P.S.
Взяла немного продуктов на дорогу, прошу не считать меня воровкой».

- И покатился колобок дольше. – Макс разорвал записку.


продолжение следует.