Спасибо за дочь

Оля разговаривала с подругой по телефону и одновременно разогревала куриный суп для Дины и Виталика, когда услышала звук открывающейся двери и голос мужа.

- Ладно, Милка, я тебе потом перезвоню. Они уже приехали. Да. Привез. Я не представляю, что мне теперь делать? Да я с ума сойду! Нет. Не могу. Ни за что. Чем я все это заслужила? Мне бы своих детей прокормить! Ладно. Все. Потом поговорим. Господи, дай мне терпения, - выпалила она на одном дыхании и бросила трубку.

В прихожей Оля увидела Стаса, заносящего в дом тяжелые дорожные сумки и огромные коробки, в которых лежали школьные принадлежности, игрушки и обувь. На ступенях, не решаясь зайти в дом, стояла София, спрятав голову под капюшоном, а руки в карманах. Стас занес все Сонины вещи в дом и, повернувшись лицом к растерявшейся, напуганной девочке, протянул к ней руку, приглашая внутрь. Когда София переступила порог дома, Ольга, не выдержав, разревелась и убежала к себе в комнату. Она упала на кровать и еще громче зарыдала, прощаясь с налаженной, спокойной жизнью, которой до сих пор жила вместе с мужем и детьми. Теперь все будет по-другому, была уверена женщина. Счастья и покоя в их доме не будет уже никогда. Ей придется всю жизнь терпеть чужого ребенка, которого она не могла видеть даже раз в месяц, не говоря уже о том, чтобы жить с ней под одной крышей. И за что судьба так обошлась с Олей? Теперь ей придется растить и воспитывать дочь мужа от первого брака. Перед Олиными глазами встала та молодая, миловидная женщина с рано поседевшими вьющимися волосами и кожей цвета слоновой кости, которая однажды много лет назад, молнией ворвавшись в квартиру, застала своего мужа Стаса с Олей. После у них был шумный, скандальный развод и неудачная попытка суицида. Оля познакомилась со Станиславом в банке, где она одно время работала. Вскоре после знакомства у них завязался бурный роман. Стас никогда не скрывал, что женат и растет годовалую дочь, а Оля, впервые в жизни влюбившись, отчаянно искала выхода из сложившейся ситуации. Оля невольно вспомнила ошарашенный, опустошенный, кричащий взгляд первой жены Стаса. Так она смотрела на своего мужа, когда застала его с любовницей. Почему-то этот дикий, полный презрения и ненависти, боли и отчаяния взгляд запечатлелся в Олиной душе навсегда. Стас и Оля поженились только спустя три года, когда у них уже был сын Виталик. Стас долго уговаривал вторую жену разрешить ему познакомить Виталика со старшей сестрой, но Оля наотрез оказывалась всякий раз. Одна мысль о том, что ее сын будет общаться с ребенком женщины, с которой жил Стас, наводила на Олю ужас. Она бы ни за что не допустила того, чтобы Виталик и София общались и тем более подружились. Но, видно, судьба сама решила все по-своему. Теперь дети Ольги не только будут общаться со своей сводной сестрой, но и жить с ней под одной крышей, а Оля каждый день будет видеть в своем доме ребенка той самой женщины, у которой она увела мужа.

Дверь в спальню открылась, и в комнату зашел Стас. Он присел рядом с женой и, ласково положив руку на ее плечо, сказал:

- Все будет хорошо. Мы справимся с этим.

Оля шокировано подняла голову и, уставившись на мужа умоляющим взглядом, воскликнула:

- Уже ничего хорошего не будет. И мы с этим не справимся. Если ты хочешь, чтобы у нас в семье все было хорошо, как прежде, не оставляй здесь этого ребенка. Я прошу тебя. Ведь у него есть бабка в Ставропольском крае. Отвези девчонку к бабке. Она лучше позаботится о внучке, чем я. Прошу тебя.

Стас резко убрал свою руку и молча подошел к окну.

- Мой ребенок будет жить вместе со мной, и тебе придется с этим смириться, хочешь ты того или нет. Я рассчитывал на твою поддержку и понимание. Я надеялся, что ты примешь девочку, увидишь, как ей сейчас тяжело. Она потеряла мать в двенадцать лет, потеряла мать, - взбудораженным голосом повторил Стас, - Ее мать погибла в авиакатастрофе. Она погибла! У тебя ничего святого! У Сони, кроме нас, никого больше нет. Ты предлагаешь мне отвезти мою дочь в богом забытую деревню к восьмидесятилетней больной старушке, за которой нужно следить. Там моя дочь пропадет, и я этого не сделаю.
- За что? За что я должна терпеть все это? Почему я должна воспитывать чужого ребенка? Может, потому, что ты до сих пор не можешь забыть его мать? Эта женщина не оставит нас в покое и после своей смерти. Даже сейчас она умудряется портить нам жизнь.

После этих слов Ольга получила звонкий удар по лицу. Она была настолько шокирована, что даже слова не промолвила. Она ошалела от неожиданности. Этим вечером Стас накормил детей и сам уложил их спать, а Оля так и не вышла из своей комнаты. На рассвете Стас уехал в командировку почти на месяц, и женщина осталась одна с детьми. Войдя в кухню, она увидела, как София, посадив к себе на колени двухлетнюю Дину, кормит ее вчерашним холодным супом.

- Что ты делаешь? – закричала в истерике Оля, и София от неожиданности выронила чашку, которая вдребезги разбилась, упав на плитку. Девочка, испугавшись, судорожно вскочила и принялась руками собирать осколки.

Оля всю ночь не спала, думая о том, как бы ей за этот месяц, пока муж в командировке, избавиться от ненужного ребенка. Она нашла только один выход из сложившейся ситуации – довести Софию до отчаяния, чтобы она сама добровольно попросила отца отправить ее к бабушке в Ставропольский край. Только тогда Олина жизнь вновь станет полной и счастливой.

Женщина резко схватила поранившуюся Софию за руку и, сверля ее рану презрительным, негодующим взглядом, сказала:

- Не смей трогать моего ребенка. Не подходи к Виталику и Дине, ты меня поняла? Не разговаривай с ними и даже не приближайся к ним. Они тебе никто, как и ты им. Вы друг другу никто, вы чужие, запомни это. Моих детей не трогай. Не смей хозяйничать у меня на кухне и что-то здесь трогать. Есть будешь только то, что я скажу и когда я скажу. Держись от нас подальше и не попадайся нам на глаза. Сиди у себя в комнате и занимайся.

София старалась не попадаться на глаза Ольге и большую часть времени проводила у себя в комнате или на улице, сидя на лавочке вместе с одинокими старушками, которые, наконец, найдя себе нового собеседника, взахлеб рассказывали о своей жизни и о том, почему на заре жизни остались одни. Соне нравилось слушать эти длинные, поучительные, иногда не очень понятные ей истории, которых она уже знала наизусть. Домой она возвращалась неохотно. С Ольгой девочка почти не разговаривала, ела практически всегда в одиночестве. От детей держалась подальше, как и велела ей Ольга. Лишь иногда, когда Ольга, уложив Дину, уходила в магазин, София на цыпочках заходила в детскую и качала кроватку, пела сестре песенку, которую ей в детстве пела мама. А ночами София плакала в подушку и засыпала, прижимая к груди мамину фотографию. Скоро София подружилась с Виталиком, вопреки угрозам его матери. Как только Ольга выходила на прогулку с Диной, Виталик звал Софию, и они вместе занимались конструированием самолетов, кораблей и ракет.

Спустя две недели после переезда Софии в дом отца, Ольга обнаружила, что в ее кошельке не хватает тысячи рублей. Вспомнив недавний случай с Виталиком, когда он утащил в магазине сладости, она пришла в ужас и побежала в кухню, где ее сын ужинал. Ноги у нее от страха подкашивались, а губы дрожали. Оле не хотелось верить в то, что это повторилось снова. Она не переживет, если ее Виталик станет вором. Только не это.

- Ты взял деньги без спроса? Ты взял чужие деньги? – закричала разъяренная Ольга, схватив сына за шкирку.
- Мамочка, я ничего не брал, клянусь, не брал, - испугался мальчик.
- Скажи мне правду, если ты меня обманываешь, я не знаю, что я с тобой сделаю. Я тебе говорила в прошлый раз, что если это еще раз повторится, я отправлю тебя в Суворовское. Неужели ты снова сделал это? Чего тебе не хватает, скажи же? Разве я тебе в чем-то отказываю? За что ты так со мной. Я не оставлю тебя в этом доме. Я не допущу того, что мой сын станет вором. Сейчас же позвоню отцу и скажу, чтобы готовил документы.
- Виталик не брал деньги, - раздался вдруг голос Сони.

Ольга, оставив сына в покое, повернулась к Софии и, обомлев от неожиданности, посмотрела ей в глаза.

- Тогда кто их взял? – еле слышно спросила женщина.
- Я, - ответила девочка и, достав из кармана тысячерублевую купюру, дрожащей рукой протянула ее огорошенной женщине, - Простите меня, этого больше не повторится. Я больше так не сделаю, обещаю. Простите. Я просто хотела…

Ольга взяла деньги и хлестнула девочку по щеке так, что у Софии на лице остались следы от ее пальцев, но она больше не проронила ни слова, а смиренно стояла, склонив голову и утирая слезы.

- Ненавижу!

Ольга схватила Виталика и выскочила из кухни. Гневу ее не было предела, сердце женщины переполняла жгучая ненависть. Каждый раз, когда она смотрела на Софию, она видела перед собой ту красивую, молодую женщину, на которой был женат ее муж. Ольга в глубине души всегда знала, что ее Стас так и не смог забыть свою первую жену. Ей даже казалось, что он жалеет о разводе, хоть и не говорит об этом. Ольга впервые призналась себе в том, что увести-то чужого мужа она увела, а сердце его привести в новый дом у нее не получилось. От осознания этого слеза упрямо покатилась по ее щеке, и ненависть возросла в десять раз. Оля вспоминала все те ссоры, которые начинались каждый раз, когда Стас, как считала женщина, под предлогом навестить дочь, ездил в дом к бывшей жене, и проводил там достаточно много времени. А София была точной копией своей матери: у нее были такие же огромные бирюзовые глаза, светлые вьющиеся волосы и кожа цвета слоновой кости. Если бы не любовь к Стасу, она бы ни за что на свете не стала терпеть в своем доме живое напоминание о первой любви своего мужа. Ольга, нигде не найдя свою дочь, пошла в комнату к Софии, где и обнаружила Дину, успокаивающую плачущую старшую сестру.

- Не плачь. Все будет холошо, - ласково шептала маленькая Дина, утирая слезы сестры.

Ольга схватила Дину и силой вытащила ее из комнаты Софии.

- Я говорила тебе сюда не заходить? Говорила? Ты когда начнешь меня слушаться, своенравная девчонка, вся в отца.

Рано утром, когда все еще спали, София влетела в спальню к Ольге со слезами на глазах и разбудила женщину.

- Что ты здесь делаешь? – озадаченно спросила Оля.
- Я не могу найти свой медальон. Я его положила на тумбочку вчера вечером.
- Какой еще медальон? – зевая, спросила женщина.
- Медальон, подаренный мамой, когда я родилась. Там была фотография, где я с папой и мамой. Я не могу его найти.
- И из-за этого ты меня разбудила? Я не знаю, где твой медальон. Иди к себе.
- Но, пожалуйста, помогите мне найти мой медальон.
- Иди к себе, я сказала, - взорвалась Ольга.

После потери медальона София перестала разговаривать, есть и окончательно замкнулась в себе. Она больше тайком не общалась и не играла с сестрой и братом, не подходила к ним и целыми днями пропадала на улице. Уходила рано утром и возвращалась поздно вечером. Девочка подружилась со старушкой из пятого этажа и частенько ходила к ней в гости, разговаривала с ней, помогала ей по хозяйству. А Лизавета Ивановна готовила Соне ее любимые пирожки с грибами, которых делала ей мама чуть ли не каждый день. Ольга мало интересовалась тем, где проводит время девочка, она, напротив, была довольна тем, что ребенок не мозолит ей глаза дома, а занят своими делами на улице. Через неделю должен был вернуться Станислав. Ольга была уверена в том, что София в их доме дольше и не выдержит. Мысленно женщина уже провожала ее, вручала ей ее тяжелые дорожные сумки и желала счастливого пути.

* * *
Оля резала хлеб, перемешивала что-то в сковородке и разговаривала по телефону с Милой, а Дина сидела в это время на подоконнике, играя с любимой куклой. Женщина не заметила, как ее дочь открыла окно и прислонилась к противомоскитной сетке, прижавшись к ней всем телом. Заметила это проходившая мимо София, забежавшая в дом за своей кепкой. Она молниеносно влетела в кухню и громко крикнула:

- Дина падает!

Оля от неожиданности выронила сковородку на пол вместе со всем содержимым и ринулась к девочке, чтобы схватить ее. Она успела сделать это в последнюю секунду. Женщина стояла у окна, прижимая к груди перепуганного ребенка, и плакала. А москитная сетка упала вниз с десятого этажа. Оля этим вечером хотела зайти в комнату к Соне и поговорить с ней, поблагодарить, но что-то ее остановило, и она сделала вид, что ничего не произошло.

Глубокой ночью раздался телефонный звонок. Ольга включила свет и посмотрела на дисплей. Номер был незнакомый, но что-то подсказало ей поднять трубку.

- Алло, - пролепетала женщина еще сонным голосом, - Да. Я его жена. А что случилось? Что? Что вы такое говорите? Не может быть! Нет. Это невозможно. Когда? Господи!

Ольга не верила своим ушам. Телефон выпал у нее из рук. Весь мир застыл, земля вдруг перестала вращаться, кровь застыла в жилах, в ушах что-то гудело и звенело, а внутри рождалось какое-то отвратительное, давящее чувство пустоты. Ольге только что сказали, что ее муж разбился в машине. Он выехал на встречную и разбился насмерть. Женщина не могла поверить в происходящее. Следующие дни прошли, как во сне. Оля их почти не помнила. Она не помнила, как отдавала своих детей вместе с Софьей матери в Казань, пока похороны не пройдут. Она не помнила самих похорон. Жизнь и сон слились в одно целое. Оля вообще перестала на что-то реагировать. Мила долго пыталась привести в чувства горюющую, разбитую подругу. Прошла уже неделя после похорон, а Оля все так же пребывала в каком-то коматозном состоянии, находясь между небом и землей.

- Милая моя, родная, нельзя так себя мучить. Ты загоняешь себя в могилу. Тебе надо поесть. Ты неделю к еде не притрагивалась, - пыталась уговорить Мила подругу позавтракать.
- Хоть бы побыстрее загнала, - простонала Оля, кладя голову на стол.
- Ты с ума сошла? Что ты такое говоришь? Тебе еще жить и жить. Ты стольким людям нужна. Это большое горе, это огромная потеря. Но ты должна идти дальше, слышишь, отпустить его и идти дальше. Милая, пожалуйста.
- Зачем? Зачем мне жить?
- А как же твои дети? На тебя надеются, на тебя рассчитывают трое детей, оставшихся без отца. Ты им нужна. Только ты у них и есть.
- Дети, - рассеянно повторила Ольга и еще громче зарыдала, осушая водку, - Мои дети остались без отца. Как мне теперь жить? Что мне им сказать?

Спустя три дня, Ольга поехала в Казань вместе с Милой, чтобы забрать детей. Мила, наконец, решилась начать разговор, который должен был многое решить. Она нежно взяла подругу за руку и, мягко, безукоризненно глядя ей в глаза, спросила:

- Оль, что ты будешь делать?
- Ты о чем? – недоуменно подняла голову женщина.
- Я о Соне. Что ты будешь делать с ней? Будешь оформлять документы на нее?

Ольга некоторое время молча смотрела на проносившиеся мимо деревья и дома, а потом приглушенным голосом ответила:

- Последнее, что мне муж сказал, ты знаешь, что?
- Что, Оль?
- Береги Соню, - прошептала на одном дыхании Оля и заревела громко, - Он будто чувствовал, что это последний наш разговор. А я все кричала, кричала. А что осталось после? Ничего. Только дети. Куда я дену эту девочку? Ведь у нее действительно никого нет. Хочу - не хочу, а принять ее мне придется, иначе я себя не прощу, как и Стас меня.

Когда Оля вышла из машины, она подбежала к детям и обняла их всех, прижимая к груди, плакала и всхлипывала. Оля привезла детей домой и отвела их на кладбище к могиле отца. Она долго успокаивала детей и проклинала себя за то, что решила сказать им правду об отце. Дина и Виталик, стоя у могилы отца, разговаривали с ним, гладили фотографию, а София стояла под деревом в двадцати шагах от Оли и отрешенно смотрела в небо. Когда женщина положила руку девочке на плечо, София вздрогнула и отпрянула, как от огня. Только сейчас Оля увидела и почувствовала, как сильно девочка ее боится.

- София, - прошептала она, осторожно приближаясь к девочке, - Постой, София.
- Пожалуйста, отвезите меня к бабушке в село. Пожалуйста, я хочу к бабушке.
- Я не могу, - ответила Оля.
- Почему?
- Я хочу, чтобы ты осталась с братом и сестрой. Твой отец очень хотел, чтобы вы дружили и общались. Давай попробуем. Пожалуйста.

Девочка согласно кивнула и отправилась к Виталику с Диной, чтобы попрощаться вместе с ними с отцом. Оля не могла прийти в себя после случившегося, она была так опустошена и подавлена, что у нее не осталось сил ни на что. Дети были предоставлены сами себе, а женщина большую часть времени проводила в ванной и спальне, рыдая тайком от детей. Поздно вечером, когда Оля плакала, уткнувшись в подушку, дверь в ее комнату открылась, и на пороге появилась София. Она неуклюже, робко зашла в спальню к женщине и, молча поставив на столик поднос с бутербродом и чаем, быстро вышла. Олин растерянный взгляд застыл на этом подносе с едой.

Как-то она заставила себя встать и отправиться на кухню, чтобы приготовить детям ужин. Она застала на кухне Софию, наливающую сок Дине. София, заметив Олю, судорожно вскочила и отошла от Дины на несколько шагов. Женщина, видя, как все это время девочка заботилась о ее детях, сказала:

- Сиди. Дине нравится, когда ты ее кормишь. Ей с тобой хорошо.
- Вы разрешаете мне кормить Дину? – изумленно уставилась девочка на Ольгу.
- Это твоя сестра, ты можешь быть с ней, когда тебе угодно. Прости меня.

Вечером они все вчетвером впервые вышли погулять. Дина катала свою куклу в коляске, а Виталик и София долго о чем-то говорили на скамейке. Оле пришлось осознать, что, несмотря на то, что она была категорически против этой девочки и ее дружбы с детьми, они подружились и стали по-настоящему близки друг с другом, как и мечтал Станислав. Оля все вспоминала последние слова мужа, то, как он просил жену беречь Софию, не обижать ее. Женщина пообещала себе, что впредь будет терпимее к этому ребенку и даст ей шанс. Она видела, как одинока София и как отчаянно она ищет понимания, любви и поддержки. Почему-то Оля вспомнила случай с кражей тысячи рублей. Сердце ей подсказывало, что ей нужно вернуться к этому разговору и выяснить правду. Женщина на ватных ногах подошла к детям, сидевшим на лавочке, и, присев рядом, начала разговор:

- Я знаю, что деньги взяла не ты, - сказала Ольга, пристально смотря девочке в глаза и стараясь разглядеть в них правду.

София ничего не говорила, но по ее растерянному, недоумевающему взгляду Ольга все поняла. Она поняла, как была несправедлива к этому ребенку, ненавидя и унижая его лишь за то, что он был рожден от любимой женщины ее мужа. Ольга так искала повод ненавидеть Софию, избавиться от нее, что отчаянно зацепилась за эту кражу, как за спасительный круг, хотя в глубине души чувствовала и знала, что Виталик причастен к краже денег.

- Почему? Почему ты заступилась за Виталика, не дав ему ответить за свой поступок? – спросила ошарашенная женщина.
- Потому что Виталик - хороший, - ответила девочка, прижимаясь к брату, готовому заплакать в любой момент, - Пожалуйста, не отдавайте его в училище. Он больше не будет воровать. Он пообещал мне, что больше не будет. Я ему верю.
- Мы справимся. Все будет хорошо, - шепотом повторила Оля слова мужа, прижимая к себе Виталика и Софию.

На следующий день Ольга отвезла Софию на кладбище к матери. Она оставила девочку наедине с матерью и отошла на несколько шагов, чтобы дать ей возможность выговориться. Соня о чем-то рассказывала матери, сжимая в руке найденный медальон, и улыбалась. Оля впервые заметила, что улыбка у девочки папина, как и ровный, маленький нос. Когда София наговорилась с мамой вдоволь, она села обратно в машину и стала ждать Олю. Женщина подошла к могиле той, которую до сих пор так сильно ненавидела, и прошептала сквозь слезы:

- Прости меня, Лена, за все. И…спасибо за дочь.… За нашу дочь.