...А потерявши, плачем...

Мы сидели уже не один час в этом кафе. Все новости были рассказаны, новые наряды показаны, горячие вопросы обсуждались уже по второму кругу, даже на политику переключились. Я начала откровенно зевать и поглядывать на часы. Муж позвонил двадцать первый раз — в общем пора было закругляться и ехать домой.

— Полин, ты как-будто никуда не торопишься. Че это тебе муж не звонит?
— Да, нет, почему… я честно говоря даже не знаю, где он...- как-то виновато ответила она, пряча глаза.
— Как это? — мы с Ленкой откровенно выпучили глаза и рты пораскрывали.
Сообразив, что брякнула что-то лишнее, Полина натянуто улыбнулась и ответила, шутя.
— Ну, в смысле он у меня не ревнивый. Скорее всего с друзьями в боулинг пошли, вот и не звонит…
— Везет же, — подхватила Ленка, — у меня б… А, ну да, я ж уже рассказывала.

Повисла какая-то неловкая пауза, я посмотрела на Полину и почему-то ей не поверила.

Вова, ее муж, был что называется мужчиной мечты. По крайней мере, внешне. До того хорош, что женщины, провожая его завороженным взглядом, еще подолгу вздыхали. Одним словом, женщины его любили, а он беспардонно этим пользовался. Каких только красавиц не было с ним рядом, а женился на нашей Польке. Поля не выделялась на фоне других совершенно ничем. Эдакая серая мышка. Тихая, спокойная, домашняя. Друзья Вовы еще долго делали большие удивленные глаза после свадьбы и не раз, провожая ее взглядом, вопрошали: «Ну что ты в ней нашел?!»

Вова победно улыбался и говорил о том, что любит она его, как Бога, холит и лелеет. Ни слова упрека, ни скандалов, словом, о чем еще ему мечтать можно было? «А что с этими длинногими делать? Они к плите не знают с какой стороны подойти. В голове одни шмотки! А я поесть люблю, причем вкусно и много...»

Полю он любил, по-своему, но никогда не ревновал, не закатывал сцен типа «где ты была?», и сам никогда себя не утруждал оправдываться в своем отсутствии.
Полька любила его наверно слишком сильно, если можно было так выразиться. Мы с Леной много раз пытались ее «расшевилить».

«Тебе надо как-то развеяться, изменить себя — перекрасить волосы, подстричься, вообще изменить прическу, стиль одежды… И не сидеть дома....»

«...Раз не пришла бы ночевать, посмотрели, как бы он запел... Заведи себе любовника, в конце концов! Ну не хочешь буквально, я попрошу своего знакомого, будет тебе днем и ночью названивать, и смс-ки вагонами слать, пусть поймет, — тебе тоже мужики проходу не дают. И глаза разует, какая ты красавица. А такую красоту надо беречь, чтоб кто-нибудь шустрый на кривой кобыле не объехал. Может хоть чуть-чуть испугается. Трястись за тебя будет и опасаться, что может потерять.» — твердили мы с Ленкой наперебой.
«Совсем ты его разбаловала, вот он тебе на шею и сел. Жена верная дома сидит, никуда не денется — вот и расслабился. А ты, между прочим, женщина. И очень эффектная… особенно, если снимешь с себя эту „мешковину“ и оденешь нормальные тряпки. Такую фигуру нельзя прятать — это ж преступление!»

Полька была непоколебима. Но, как говорится, вода камень точит. И даже железному Полькиному терпению рано или поздно должен был прийти конец. Вовка не первый раз приходил домой под утро, изрядно «наигравшись в боулинг». На вопросительные взгляды жены махал рукой и отвечал дежурное «че-то с пацанами засиделись» и валился спать. А с утра Полька ему рассольчик, горячий борщик, 100г… Вова улыбался, вздыхал тяжко (мучаясь то ли похмельем, то ли совестью) и говорил «какая ж ты у меня золотая!»

В этот раз он превзошел самого себя…

Поля пыталась дозвониться, но в 10 раз услышав в трубке "… недоступен или находится вне зоны действия...", бросила телефон и легла спать…
Кто-то отчаяно колотил ногами в дверь. Сон как ветром сдуло. В первое мгновение Поля испугалась, вскочила, хотела будить мужа, потом сообразила, что это, собственно, муж наверно и ломает двери, и поплелась открывать.

На пороге, шатаясь стоял Вова в компании двух девиц, которые его бережно поддерживали. Рубашка застегнута всего на одну пуговицу, воротник в помаде, растрепанный какой-то, на груди отчетливо выделялся засос…
— Поля! Я при-шел! — веселися Вова, — девчонки помогли до дома добраться, — тщательно выговаривая каждое слово, все-таки произнес он.
Троица дружно ввалилась в прихожую и тут же оказалась на полу. Девицы взвизгнули, Вова заржал… Молча, переступив через них, Полина зашла в свою комнату, оделась и ушла… Ушла совсем. Прошло два месяца. Сколько раз он ей звонил, просил прощения, умолял вернуться… Ничего.

Я сидела и смотрела на нее, помешивая уже давно остывший чай. Поля выглядела усталой какой-то, а во взгляде не было ничего. Совершенно пустые, «мертвые» глаза. Я даже не знала, что говорить. Лучше бы она рыдала, била посуду, материла мужа на чем свет стоит… ну хоть что-нибудь делала… Чем так.
Тишину нарушил звонок в дверь. Я бросилась открывать. На пороге стоял Вова. Клянусь, я никогда в жизни ни видела его таким потерянным! Складывалось впечатление, что человек был тяжело болен или только что перенес тяжелую болезнь. А в глазах такое отчаяние. У меня сердце сжалось. В первое мгновение я даже замешкалась малость, он ли? Я молча пропустила его и осталась в коридоре, чтоб не «путаться под ногами». Вову стало по-человечески жалко. Он прошел в кухню. Полина даже головы не повернула в его сторону. Сидела наподобие истукана и пялилась в стену напротив.
Вова сел на пол, обнял ее ноги и… заплакал. Мне стало как -то не по себе. Он плакал долго, навзрыд, то опуская голову, то заглядывая в ее глаза. А она смотрела сквозь него и даже ни один нерв не дернулся на ее лице. Складывалось впечатление, что она вообще ничего не видит и не слышит вокруг.
— Поля, девочка моя, я умру без тебя, не бросай меня, не уходи. Я больше никогда тебя не оставлю ни на минуту, слышишь… Я забуду всех своих друзей, мне никто не нужен, кроме тебя… Прости меня. Нет, ну хочешь, ударь меня, ударь, я заслужил это… Я подлец! Поля, ну не молчи, — крикнул он, встал на колени и стал трясти ее за плечи. Каменное лицо, пустые глаза, ни слез, ни эмоций.
Я готова была уже сама разрыдаться и простить этого несчастного Вову, лишь бы все это закончилось. Она молча встала, легонько отодвинула Вову в сторонку, вышла в коридор, посмотрела на меня безразличными глазами и сказав «что-то я устала, поеду я...» и ушла…