Неудачница

Сквозь сон услышав знакомую мелодию, я содрогнулась и резко открыла глаза. Пляшущий солнечный свет заполнил собой всю спальню. Шаловливый, бодрящий ветер играл со шторами в комнате. На подоконнике сладко посапывал Тимофей, мой вислоухий британец.

- О Боже! – в ужасе воскликнула я, вскакивая, точно ужаленная, - Самолет! Самолет.

Трясущимися руками я схватила мобильник и лихорадочно провела по нему большим пальцем, чтобы ответить на звонок. Тут же услышала сиповатый голос шефа.

- Рита, ты где? – закричал он мне в ухо.
- Я еду в аэропорт, через десять минут буду, - солгала я.
- Жду от тебя только хороших новостей. Не подведи нас. Помни, судьба нашей компании в твоих руках, да и твоя судьба тоже, - пробормотал Александр Михалыч, громко зевая, - Мягкой посадки тебе.

Когда шеф бросил трубку, я молнией метнулась в ванную, где умылась со скоростью света, а затем примчалась обратно в спальню, чтобы одеться. Телефон, лежавший на тумбочке, запищал, сигналя о получении нового сообщения. Это был Влад. Он желал мне счастливого полета и в очередной раз признавался в любви. Так мило. Вспомнились события вчерашнего дня. Влад после трех лет отношений, наконец, сделал мне предложение, и я чувствую себя самой счастливой женщиной на свете. Завтра у нас по плану знакомство с родителями. На этом ужине я должна потрясти их так, чтобы старики ахнули и ухнули, просто потеряли дар речи от восторга. На моем безымянном пальце красовалось подаренное Владом золотое колечко с маленьким бриллиантом. Жаль, что я не смогу тебе сейчас ответить, милый. Опаздываю. Я со жгучей ненавистью посмотрела на будильник, который почему-то этим утром не исполнил свой профессиональный долг и, чертыхнувшись, стянула с себя ночнушку…

- Да закрывайся же ты уже, твою мать, - орала я в бешенстве, ковыряясь ключом в замке.

Дверь упрямо отказывалась закрываться, а запас моих ругательств был давно исчерпан. Десять минут провозившись с ключами и кое-как заперев злосчастную дверь, я бегом спустилась вниз, так и не дождавшись лифта. Внизу споткнулась о непонятно откуда взявшийся грузовик с лопаткой, упала и сломала каблук. Поднимаясь, я ругала не зазвонивший будильник, злосчастный ключ, не приехавший лифт, не пойми, откуда взявшийся грузовик на чем свет стоит. Все внутри меня кипело и булькало от страшного, неописуемого гнева, овладевшего мною в этот момент. Перед глазами уже стоял брызгающий слюной, разъяренный шеф. Он бы не стал со мной церемониться. Ведь это я так рвалась в Париж представить новый проект, над которым ломала голову лучшая рекламная команда Москвы. От того, насколько успешно я представлю проект, зависело мое профессиональное будущее. Я лихорадочно открыла дверь своего новенького Лексуса и быстро села, небрежно кинув сумку назад. Очень скоро я поняла, что машина тоже объявила мне бойкот. Она упорно отказывалась заводиться. Я ветром вылетела из нее, с размаху ударила ногой капот и громко хлопнула дверью. Я достала из кармана брюк мобильник, чтобы набрать Светку, жившую неподалеку от моего дома, чтобы та приехала и отвезла меня в аэропорт. Такси вызывать в такое время смысла не было. Я бы опоздала однозначно. Надо было либо поехать на метро, либо просить Светку. Второй вариант мне показался более удачным, но Светка, как назло, не отвечала.

- Ну, ответь, Светик, от тебя сейчас зависит моя судьба. Опять, наверное, нажралась вчера и приходишь в себя. Ну, что ты за человек такой, Света. Видишь, как мне сейчас хреново. Ну, что за день сегодня, черт возьми. Блин, я неудачница.

Я уже готова была зареветь во весь голос. Посмотрев на свои наручные часы, я чуть не упала в обморок. Еще немного – и можно будет идти в офис писать заявление по собственному желанию. А я так мечтала о Париже и об этом контракте. Шеф мне этого провала не простит. От мыслей о Париже и разъяренном шефе мне стало еще хуже. Я решила поехать на метро. Вдруг прошедший мимо меня мужик выронил пакет с мандаринами, и они рассыпались, разбежались кто куда. Пока он их собирал, пожилая женщина споткнулась об мандарин и с грохотом повалилась на асфальт. Я ринулась к ней и кое-как подняла ее. У старушки кровь текла из носа.

- У вас кровь, - озабоченно произнесла я, машинально доставая платок.

Только тогда я заметила, что мужик с мандаринами куда-то испарился, пока я поднимала упавшую старушку. Уже ничему не удивляясь, я взяла ее тяжелую сумку и быстро протянула ее бабушке. Когда старушка попыталась забрать свою сумку и слегка подняла руку, чтобы сделать это, из ее уст раздался протяжный, болезненный стон.

- О Боже! Что с вашей рукой? – остолбенев, воскликнула я, - Вам надо срочно к врачу. Вдруг она сломана или вывихнута? Надо позвонить в скорую.
Я позвонила в скорую и продиктовала им адрес, затем, осторожно взяв старушку за здоровую руку, подвела ее к скамейке и посадила.

- Ой, доченька, ты, наверное, на работу опаздываешь. Спасибо тебе за все, милая, сейчас за мной скорая приедет. Там уж разберемся. Ты иди, не тревожься за меня.

Я до боли кусала губы. Смотрела на часы и размышляла, нервничая. У меня еще оставалось время. Я теоретически могла успеть доехать до аэропорта, но как я могла оставить эту одинокую, пожилую женщину с вероятно сломанной рукой и разбитым носом на этой еще мокрой от ночного дождя скамейке, на этой еще оживленной улице, где все равнодушно, снисходительно смотрели и молча проходили мимо. Нет. Я так поступить не могла. Пропади оно пропадом. Этот самолет, этот рейс и моя карьера в рекламном агентстве. Она так жалобно смотрит на меня, глазами умоляя остаться, не оставлять ее. Пальцы у нее трясутся ли от холода, то ли от всего пережитого. Я, тяжело вздыхая, вырубила мобильник, и пошла встречать подъехавшую скорую. Выбор был уже сделан. Я опоздала на свой рейс и потеряла карьеру. Какая же я неудачница все-таки.

Я сидела на скамейке возле больницы, крутя в руке все еще выключенный мобильник. Включать его не хотелось. Внутри была какая-то оглушительная пустота. Сердце подсказывало, что я поступила правильно, но лучше от этого мне почему-то не становилось. То, что сделано – сделано. Прошлого не воротишь. Это факт. Я представляла себе, как Михалыч разъяренно, точно бык, ходит по кабинету, без конца набирая мой номер, ломая все, что попадется ему под руки. Как он проклинает меня и ругает, на чем свет стоит. Я вспомнила, как ночи напролет работала над этим проектом и страстно мечтала о Париже. Вместо Парижа больница в окраине. Вот тебе и Франция, дорогая Рита. Я тяжело вздохнула и встала.

- Ничего. Жизнь на этом не заканчивается. Все равно хотела попробовать себя в журналистике. Вот тебе, Рита, и повод искать подходящую работу, - успокаивала я себя.

Я решила не включать телефон до вечера, а, чтобы морально подготовиться к предстоящей, мягко говоря, перепалке с шефом, я отправилась в ближайший бар.

- Сейчас зайду в офис, поговорю с шефом, извинюсь, напишу заявление и соберу свои вещи. Не убьет же он меня, в конце - концов. Хотя… Ладно. Все. К концу рабочего дня он уже не такой зверь, как обычно. Может, и не убьет, а лишь слегка поцарапает, - говорила себе я, выходя из лифта.

В коридоре я встретила Кольку, художника – дизайнера. С ним у меня были хорошие отношения.

- Привет, Коля, - как обычно поздоровалась я.

Николай, увидев меня, заметно побледнел и даже выронил из рук чашку кофе, которого он нес к себе в кабинет.

- Ритка! Ты? – оторопев, спросил он, смотря на меня, как на привидение.
- Да. А что такое?
- Просто… Эм… Ритка, как я рад тебя видеть. Так ты жива! Вот это новость. Я так рад. Обалдеть!
- Слушай, я, конечно, понимаю, что у нас шеф зверь, но не до такой же степени. Я его еще не видела и надеюсь, что после встречи с ним все еще буду жива.

Я оставила ошалевшего Кольку в покое и зашла в приемную. Кристина, увидев меня, раскрыла рот от удивления.

- Ритка? – воскликнула она, подбегая ко мне, - Ритка, о Господи, не верю своим глазам. Ритуля. Да ты жива! Мы думали, ты.… Как же я рада! Боже!

Кристина со слезами на глазах бросилась в мои объятия, а я стояла в ступоре, искренне не понимая, что происходит в офисе.

- Шеф у себя? – в замешательстве пробормотала я, отстраняясь от расчувствовавшейся секретарши.
- Ага, - промямлила она, всхлипывая.

Кристина постучала в кабинет Михалыча и охрипшим голос сказала:

- Александр Михайлович, тут к вам…
- Кристина, неужели я неясно выразился. Я сегодня никого не хочу видеть. Отмени все встречи.
- Но, Александр Михайлович, тут…
- Кто тут? Ты русского языка не понимаешь, что ли?
- Тут Маргарита.
- Какая Маргарита?
- Наша Рита.
- Что? – ахнул шеф, вскочил с места и ветром подлетел к секретарше.

Тут в кабинет зашла я, и шеф чуть не упал в обморок, увидев меня.

- Рита? – не веря своим глазам, спросил он.
- Да. Я знаю, Александр Михайлович, я сейчас не должна быть здесь. Я пришла с вами об этом поговорить. Я знаю, мне нет оправдания и то, что я сделала,… Я опоздала на рейс. Да. Я не полетела в Париж, чтобы представить нашу компанию и провалила проект. Я готова написать заявление по собственному желанию.

Шеф слушал меня с открытым ртом. Когда я закончила говорить, он молча подошел ко мне и обнял. Обнял так, что я чуть не задохнулась. В этот момент я услышала за спиной голоса многих своих коллег, столпившихся в приемной, и все они произносили мое имя.

- Девочки, вот она здесь. Ритка жива, а вы мне не верила! – произнесла Кристина.
- Да что тут происходит! – с досадой воскликнула я, не ожидая такой реакции от шефа и подобного поведения от остальных.
Александр Михайлович молча включил телевизор и сказал:
- Рита, тебе следует это послушать.
- Новости?
- Да.

На экране появился диктор и начал рассказывать о том, что произошло за день. Из новостей я узнала о том, что самолет, летевший в Париж моим рейсом, взорвался в воздухе, и все пассажиры погибли. Я обомлела от неожиданности. У меня даже коленки затряслись. Я поняла, что стою в кабинете моего шефа и безудержно рыдаю. Рыдаю от счастья, что я жива, что не полетела в этот чертов Париж, от горя, что все те люди погибли, и их уже не вернуть. И только сейчас до меня дошло, что весь мир считает меня погибшей.

Я на ватных ногах вышла из офиса и поплелась к выходу. Достав мобильник, включила его и стала просматривать непринятые звонки и сообщения. Их оказалось столько, что я бы не закончила просмотр до утра. Я тут же набрала номер мамы, позвонила ей и успокоила. Когда я увидела сообщение Влада, сердце мое заклокотало в груди, я затрепетала.

« Знаю, что ты больше никогда не прочтешь это сообщение, но я все же пишу, пишу тебе, как это делал тысячи раз до этого. Я просто хочу сказать, что безумно люблю тебя и, что буду любить вечно, что жить без тебя не могу и не смогу. Ты была целым миром, и я этот мир потерял, осиротел».

Я дрожащими руками набирала номер Влада и нажимала на кнопку вызова. Абонент не доступен. Перезвоните позже. Я вытерла катившиеся градом слезы и, быстро кинув мобильник в сумку, помчалась к себе. Я была уверена, что Влад у меня дома. У него есть мои ключи. Спустя полчаса, я уже заходила в свою квартиру. Я прямиком направилась в спальню. Влад стоял у окна спиной ко мне. Я тихо подошла к нему и прошептала вздрагивающим от дикого волнения голосом:

- Я тоже люблю тебя, милый. Безумно люблю.

Влад обернулся. Увидев меня, он обомлел. Я крепко обняла его, чтобы никогда не отпускать.