Антонина (Тонечке Степченко посвящается)

Живёшь-плывёшь против теченья
все долгих сорок с лишним лет
и обстоятельства стеченье
свели всю нашу жизнь на нет.

Но не жалею и не плачу я,
к чему жалеть и плакать мне,
твои не ношенные платья,
как лик твой в дождевом окне.

Но дождь пройдёт, окно просохнет
ты выйдешь в новом платье в мир,
я попиваю, Тоня, соки
пред восхожденьем на Памир.

Как альпинист, ползу к вершине,
туда, где вечны снег и лёд,
дополз! Влюбился в небо синее,
как любит небо самолёт.

Здесь красота, как на картине,
в Третьяковке, на стене,
морозно так, что сердце стынет
и как-то всё ж тревожно мне.

Тревога эта не проходит,
как мне в душе её унять?!
Ответ завис, как жгучий холод,
осталось на себя пенять?!

Как вниз спущусь с вершины этой,
быть, может, взять и полететь,
но крыльев нет, всё, песня спета
и больше мне её не спеть?!

Попался, как в капкан, волчара,
грустить придётся мне всю ночь,
твои загадочные чары
дурные мысли гонят прочь.

Прогнали! Я взглянул в долину,
дыханье разом задержал:
какое чудо, Антонина,
тебя в долине увидал
среди цветов, ромашек белых
и гладиолусов больших,
среди дроздов, пушистых белок
всех нежных, ласковых таких.

Ты позвала меня в долину,
улыбнувшись, как сирень...
Для нас с тобой под небом синим
начинался Новый день!