Конфеты подруге

Аня, Галка и я дружили с детского садика и жили по соседству. Потом ходили в один класс, бегали вместе на танцы и делились не только секретами, но и нарядами. Судьбы сложились у нас по-разному, но мы все равно дружили. Галка с детства очень любила конфеты, а мы ее дразнили ими, под настроение. Показывали конфету и снова прятали в карман. Она обижалась, не разговаривала с нами, и мы просили прощения. Она нас прощала, а потом нас как нечистый подталкивал, снова начинали над ней подшучивать. Нам было смешно, что у Галки такая зависимость от конфет?

Галка и Аня так и остались жить в нашем городе, а я переехала на родину моего мужа. Встречаться стали редко, но перезванивались. Случилось так, что Галка умерла. Она как бы предчувствовала свою смерть, позвонила мне. Мы с ней долго разговаривали. «Чаще надо встречаться, - сказала Галка, - не видим жизни за суетой, забываем друзей, а ведь радость жизни не только в хлебе насущном, а еще и в общении». Вспомнили наши походы, ночевки в палатках, как мы затемно шли два часа по лесу, чтобы встретить рассвет на берегу реки. И еще, как мы дразнили ее конфетами».

А через несколько дней позвонила Аня: «Нет больше Галки! Приезжай, завтра похороны». Новость ошеломила. Не верилось. Как это - «Нет Галки»? Мы есть, а ее нет. Ведь мы собирались встречать этот новый год вместе. Нет ничего страшнее безвозвратности. Почему я сразу не поехала к ним после ее звонка, чтобы встретиться, поговорить? Может, можно было чем-то помочь Галке? Ведь я тогда, при разговоре с ней, почувствовала в ее голосе какую-то тоску, просто кромешную тоску.

Галку похоронили, а через месяц заболела Аня. Аня с мужем и ребенком жила в одной квартире с родителями. Сначала заболел отец, непонятное отравление. Чем он отравился было загадкой, а через несколько часов недомогание почувствовала и Аня. Ее рвало, и она носилась в туалетную комнату по очереди с отцом. Было около трех ночи, когда она услышала, как отец прошел мимо ее комнаты. Потом что-то тяжело упало. Может отец упал? Аня подхватилась и грохнула на пол.

Ее несло по длинному круглому тоннелю. Неведомая незримая сила несла к свету. Аня себя не чувствовала, тело стало легким-легким, легче облака. Она точно знала, чувствовала - она легче облака. Неземная нега заполнила ее полностью. Не было ни боли в желудке, ни жуткой тошноты, ни разрывающей боли в висках. Она наполнилась сладостной негой.

В мягких сумерках по стенам тоннеля двигались, мигали и колебались блики, как-бы солнечные зайчики, только овальной формы и неустойчивые по своему очертанию. А цвет у них был не яркий солнечный, а слегка бежевый, холодный. Они хаотично двигались не меня общего освещения, и успокаивали. Было очень спокойно и легко.

В конце тоннеля стояла Галя, но Аню это не удивило. Здесь ничего не могло удивлять, здесь была нирвана. Галя улыбнулась и спросила: «Ты принесла конфеты?».

Аня очнулась от того, что ее пытались привести в чувство. Сначала она почувствовала себя как-бы вне своего тела, ее тело стало ватным, ее стало раздражать, что ее тревожат. Ее тормошили и хлопали по щекам, а когда она открыла глаза, то встретилась с тревожным взглядом отца. Мать, рыдая, рассказывала людям в белых халатах, как она упала. Услышала фразу «жуткое обезвоживание». «Вызвали скорую», - мелькнула догадка, и Аня снова закрыла глаза.

Ей так не хотелось выходить из того сладостного легкого состояния. Она в жизни никогда такого покоя и неги не испытывала. Ее снова тормошили, сунули под нос противный резкий нашатырный спирт. И она открыла глаза. Мать плакала и просила ее не уходить.

Через несколько дней она выздоровела, позвонила мне и рассказала свои странные видения. Рассказала, что видела Галку и та спрашивала о конфетах. Ее видение и меня впечатлило, и я пошла в церковь, поговорить со старушками и со священником. Одна старушка мне сказала: «Отнесите ей конфеты на могилку, это ее желание».

Однако священник был категоричен: «На могилках ничего кроме цветов оставлять нельзя. Принесите конфеты в церковь, если хотите, и положите на стол, когда закажите панихиду». Мы посоветовались с Аней и решили. И в церковь отнесем конфеты, и на могилку. Что еще можно сделать для человека, которого уже нет, если не исполнить его желание, даже, если оно просто показалось. Возможно, это Ане просто показалось. Кто знает? Не изведан еще мир, в котором мы живем, да и мы сами, себя не знаем.

Был конец декабря, зима стояла снежная, дороги замело. Галю похоронили на деревенском кладбище, и была вероятность, что мы не проедем на машине до кладбища за деревней. «Ради такого случая, по снегу дойдем», - сказала Аня. Отвезти нас на своем стареньком рено согласился Анин муж. Мы купили конфеты и приехали в деревню уже после обеда.

Шел снег и все небо заволокли тучи. Что погода улучшится, ждать было бессмысленно. «Не маленькие, не заблудимся», - поддерживая меня и себя в принятом решении, сказала Аня, и мы доехали до конца деревни. Дальше дорога была заметена, пройти нужно было метров семьсот по глубокому снегу.

«Пошли», - твердо сказала Аня и ступила своими новыми сапогами в снег. Я осторожно выбралась из машины и пошла за ней. Шла за ней след в след. Снегу в тот год было много, и Аня проваливалась почти по колено. В руках у нас были не цветы, а конфеты. Время от времени мы цеплялись за снег и падали. Потом поднимали друг друга и шли дальше.

Из-за этих падений мы были с ног до головы в снегу. А еще снег падал к нам на плечи и шапки. Мы стали похожи на неуклюжих снеговиков, и наш вид вызвал у нас какой-то неудержимый смех. Мы хохотали до слез, глядя, друг на дружку. Так смеясь и падая, мы дошли до ограды кладбища. Зашли за ворота и тут, Аня возьми и обратись к усопшим: «Здравствуйте, уважаемые усопшие. Как почиваете?».

И вдруг снег перестал падать, и кладбище залило солнечным светом. Мы подошли к могилке Гали, положили конфеты. Я стояла молча, а Аня разговаривала с Галей, ее как прорвало. Рассказывала ей, как она видела ее в беспамятстве. Что мы по ней скучаем и любим ее. Когда она говорила на кладбище, словно все замерло, стояла немая беспредельная тишина. А потом Аня пожелала Галке и всем кто на этом кладбище почивать спокойно, и мы пошли обратно. Настроение было на высшем уровне, как будто мы снова все втроем встретились.

Как только мы вышли за ограду кладбища, снова пошел снег. Наши следу уже занесло, и мы в том же порядке и темпе двинулись к машине. «Чего вы такие веселые, - удивился муж Ани. - Вы что? Бутылочку там оприходовали?». Мы не стали объяснять причину нашего веселья, потому что сами не понимали, откуда оно на нас упало. Домой приехали, когда стемнело. Посидели за столом, помянули Галку.

До сих пор не могу забыть той тишины на кладбище, в которой Аня разговаривала с усопшими. Казалось, что ее все слушают. Анин муж был удивлен, когда мы сказали, что распогодилось на время, когда мы зашли на кладбище, оказывается, снег не переставал идти. Он несколько раз выходил и сметал его со стекол машины, пока нас не было. Да и дома подтвердили, что снег не переставал идти в течение дня. Что это было? Я не знаю. Но, мы выполнили желание подруги.