Назови - ведьмин дом

Тамара Сергеевна была моей соседкой и подругой. Чуть проблема или переживания – я сразу к ней. Разница в возрасте у нас тридцать лет, но это не мешало нам дружить. Она и чаем с вареньем угостит, и печеньками своими фирменными накормит, нигде таких не попробуешь.

Не одна я к ней забегала душу открыть, совет получить и другие заглядывали. Каждого привечала. Двоих деток вырастила. Мне казалось, что лучше мамы, чем Тамара Сергеевна не бывает. Уж очень она любила своих детей. Выросли детки и уехали в дальние страны. Осталась она одна, как перст.

Мы жили в одном подъезде, и я росла рядом с ее детками. Как ни странно, иногда они обижались, что мама уделяет им мало внимания. А когда ей было уделять? Работала на трех работах, чтобы одеть их, обуть, накормить и выучить. Приходя с работы, падала без сил.

Может и правильно, что некоторые мамы не работают, а воспитывают своих детей.
А если нет ни мужа, ни достатка. Надо работать. Кушать то хочется каждый день. Вот и выбирает женщина, или плакаться направо и налево: «Помогите», или вкалывать как лошадь. Ценить бы это детям!

Тамара Сергеевна раз в год ездила навестить дочек, в такую даль не наездишься по нашим пенсиям. Зашла я к ней после очередной поездки. Достала она шоколадку из дальних стран и заварила не чай, как обычно, а кофе. «Кофе лучше, чем у нас», - сказала она грустно. «Как съездили?», - начала я разговор.

«Хорошо, - сказала она, но, я почувствовала в голосе непривычную тоску. – Только вот. Боюсь я старости. Только бы никому в тягость не быть». Явно что-то произошло. «Что случилось?», - спросила я. «Знаешь, я и представить не могла, что мои дети на меня обижены», - с болью сказала Тамара Сергеевна. «За что? - Мое изумление не знало границ, чем Тамара Сергеевна, обожающая своих детей, могла их обидеть? – Лучшей матери, чем Вы не бывает!».

«Мне дочка высказала: «Ты специально меня принижала, не считалась с моими чувствами, вместо того, чтобы поддержать, сказала, что я провалюсь на экзамене в иняз. Я, и провалилась!» Тамара Сергеевна вся сжалась, видно было, что сдерживает слезы, сильно ее это обидело.

«Я, действительно говорила, что экзамен - это всегда лотерея, и если его не сдашь, это вовсе не означает, что не дотягиваешь, просто не повезло! Говорила умышленно, зная, как дочь болезненно воспринимает свое поступление. Понимала, какой травмой может оказаться для ее психики провал на экзамене. Вот и подстраховывала. Поступит – будет радоваться, а не поступит - пусть считает, что просто не повезло, а не то,что она не дотянула. Есть шанс в следующий раз поступить».

Тамара Сергеевна грустно на меня посмотрела и добавила: «Знаешь, я ведь отношусь к тем, кто никогда не вытягивал выигрышный билет. А еще она мне сказала, что я прожила жизнь для себя, а им внимания не уделяла. Что ездила в поездки по бизнесу и на отдых. Ходила на вечера, и мужчина у меня был. Так что жила для себя, а дети сбоку припеку».

Я увидела, как по ее щекам покатились слезы. «Уже несколько дней эти слова не выходят из головы. Да, был период, когда я хорошо одевалась и ходила на вечера Потому что на тот момент была работа такая, я попала в обойму на предприятии. И не пойти на день рождение кого-то из руководящего состава означало, что ты выпал из обоймы. Потому что директор просматривал список приглашенных, и если кто-то был не в милости, вычеркивал. И не дай Бог быть вычеркнутым, тебя сразу начинали гнобить, отворачиваться и даже не здороваться.

Я ездила по предприятиям, заключала договора, должна была одеваться прилично. Как это ни странно, иногда от представительского вида зависит исход сделки. И мужчина у меня был. Встречались два месяца. Имею я права влюбиться, хоть раз в жизни, когда за плечами четырнадцать лет одиночества. Помню, меня тогда словно волной накрыло. Какое это прекрасное чувство - любовь. Я преобразилась, и мир вокруг преобразился.

Я купила красивый дорогой костюм. Он мне служил лет пятнадцать, одевала по торжественным случаям. Стою я в этом костюме у дороги, жду любимого. Мы договорились по времени. Он опаздывал, а возле меня останавливаются машины, то одна, то вторая, а водители предлагают подвезти.

Одна машина ехала с другой стороны шоссе и, увидев меня, водитель развернулся, не глядя на две сплошные и отрыл дверцу: «Прошу красавица, подвезу, куда скажете». Он просто ел меня глазами. Вот тогда, единственный раз в своей жизни, я почувствовала себя женщиной, желанной. Оказывается это замечательное чувство, оставляющее радость надолго. До сих пор его помню.

Я думала, что дети не знают о моей любви. Ведь они никогда не видели того мужчину. Как узнали? Вот и все приключения за всю жизнь.

Я могла бы выйти замуж, но не могла представить, как приведу в дом чужого мужика, ведь у меня девочки росли. Столько случаев, когда отчим зарится на падчерицу. Когда каждый день ходит рядом молодое тело, гормоны могут в голову вдарить. Что тогда, на себя руки наложить, так даже это горю не поможет.

Сама понимаешь, сколько в те годы нужно было работать женщине, чтобы вывести детей в люди. Выучить в институте, стараться одеть не хуже других. Отправить за границу учиться. Все бросала и бежала по первому их зову. Я сейчас побегу, если позовут».

Я ушла, было очень жаль Тамару Сергеевну. На следующий день я снова зашла, что подбодрить ее. Но Тамара Сергеевна была в еще большей депрессии: «Знаешь, - сказала она, - может мне это за грехи мои или грехи моих родителей воздается!». И она рассказала историю из своего детства.

Они жили в небольшом городке в частном секторе. Тамаре было шесть лет, она играла во дворе с собакой. Собака была большая и желтая, ее боялись соседи, но звали ее Пушок. Родители ушли на участок окучивать картошку. Недалеко за железной дорогой у них был огород.

Вдруг, из кузова, подъехавшего к их дому грузовика, выскочила тетя Женя – папина сестра. Тетя Женя работала в колхозе на ферме, видно прямо с фермы, не переодеваясь, приехала. «Где родители? - резко спросила она, и уже высаживая из кабины бабушку,бросила через плечо. – Беги, позови. Скажи, я посмотрела бабу, теперь пусть твой отец ее посмотрит». Последнюю фразу она бросила уже вслед убегающей Томочке.

Бабу Дарью Тома практически не знала, та жила с дочерью Женей в деревне. У тети Жени было пятеро детей. Ее муж Адам был всегда полусонный. Тамара с отцом иногда приезжала в деревню, привозили одежду, из которой Тома уже выросла, и игрушки, для детей тети Жени. Папа всегда заходил в дом, а Тамару оставлял поиграть с детьми в песочке за домом.

Отец с матерью бежали бегом. Запыхались. Баба Дарья сидела на скамеечке у дома, а Пушок сидел напротив – сторожил. Как только мать увидела бабу Дарью - побагровела. Как краской лицо залило. Отец зло выругался и повел под мышки старушку в дом. Она была очень слаба и только пролепетала: «Сыночек, прости». По ее щеке медленно катилась слеза. Она была сухонькой, как тростинка.

Баба Дарья лежала в детской комнате, на время оттуда Томочку переселили в зал. Мать с отцом все время о чем-то говорили: «Дом то матери Жене останется. Она там с семьей живет, что с голытьбы возьмешь?». Баба Дарья, к счастью, не слышала их разговоров, она лежала одна в комнате. К ней никто не заходил.

Сама она ходить не могла, у нее была последняя стадия …. Приходила соседка Мария, ставила обезболивающие уколы два раза в день. Дарья не стонала, или стонала настолько тихо, что ее не было слышно. Только через много лет поймет Тамара, как тяжело было старушке сдерживать стоны. Как она выносила такую боль?

Томочке в руки давали тарелку с супчиком из пельменей и отправляли отнести бабушке. Она ставила тарелку рядом с кроватью на стул и спрашивала: «Как вы сегодня?». «Спасибо, детка», - Дарья старалась поймать и поцеловать руку Томочке, чем очень ее смущала.
Она не была близка с этой бабушкой, видела ее второй раз в жизни, но ей было бесконечно ее жаль. Иногда она приносила бабушке конфеты, которые перепадали ей по случаю. Бабушка улыбалась и отказывалась, но Томочка их оставляла. Она видела ту звездочку, которая загоралась в глазах старушки на проявление детской заботы. Старушка снова пыталась поцеловать ей ручку.

Баба Дарья пробыла у них всего неделю. В выходной отец с матерью посадили ее в коляску мотоцикла и увезли назад к тетке Жене. Томочка потихоньку плакала, сидя на крыльце, она понимала, как больно бабушке от толчка на каждой кочке на лесной дороге. Откуда она тогда это знала? Она сама не знает, просто чувствовала. На всю жизнь осталась у нее чувство невыполненного долга, не заступилась она тогда за бабушку перед родителями.

Возможно, старушку привезли бы еще раз к ним, если бы подвернулся грузовик, который шел в город. Только старушка не стала мучить своих детей, через десять дней умерла. Тамара всю жизнь помнит ее глаза на впавших щеках и ее сухую желтую руку, которая старается поймать ее ручку и поцеловать со словами: «Спасибо, детка».

«Боюсь старости, - повторила Тамара Сергеевна. - Десять лет назад хотела я открыть частный детский садик. Маленький - на пятерых деток. Поговорила с двумя подругами, мы бы справились. Сказала, об этом дочке. Знаешь, что она мне ответила?». «Что?», - насторожилась я. « А как ты назовешь его? Ведьмин дом?», - она смотрела мне в глаза и улыбалась. Я больше никогда не возвращалась к этой идее – открыть садик. Если мои дети меня такой считают, я не имею морального права быть с чужими.

«Не обращайте внимания, - сказала я. – Видно не под руку попали. Мы же со своими особо не считаемся. Что придет в голову, то и брякнем. Когда с чужим разговариваем, думаем что сказать. А со своим, что сказал то и ладно. Ведь свои, поймут и простят».

Тамара Сергеевна умерла, когда ей исполнился восемьдесят один год. На похороны пришло много людей, соседи, знакомые, даже коллеги с работы, где она работала двадцать пять лет назад. Приехали и дочки. Старшая дочка выразила удивление, что на похороны старого человека пришло столько людей. Я сказал, что ее мама была очень хорошим человеком, и мы все ее любили. И что она очень любила их, своих детей. Она внимательно посмотрела на меня, но ничего не ответила.