Пощёчина

Хмурое осеннее небо сплошной пеленой повисло над городом. Наступила такая тишина, такое напряжение, словно город жил в ожидании первых капель дождя. И казалось, что каждый, чудом уцелевший на деревьях, листик готов был поймать первую дождевую каплю. Последние дни уходящей осени были, по - осеннему, печальны. У порога стояла долгая холодная зима.

Вера Сергеевна возвращалась с работы, как всегда, через парк, не спеша, степенно ступая по аллее, выстеленной ковром из осенних листьев. Её не смущали капли дождя, срывающиеся с неба. Ей просто некуда было спешить. Вся её жизнь последние пятнадцать лет оставалась там, на работе в больнице, где она находила отдушину, спасаясь от одиночества. Но после часов, проведённых в стенах больницы, где она чувствовала себя нужной и востребованной, ей снова приходилось возвращаться в своё одиночество, с которым она неохотно оставалась лишь только для того, чтобы дождаться утра и снова возвратиться туда, где она, пропуская через себя боль совершенно чужих ей людей, забывая о своём одиночестве.

Уже подходя к дому, Вера Сергеевна разглядела на скамейке возле парадной двери силуэт. Ей даже послышались всхлипывания. Вера Сергеевна ускорила шаг. Не может же человек просто так, в такой промозглый осенний вечер одиноко сидеть под, срывающимся, дождём… Подходя всё ближе, Вера Сергеевна узнала соседскую девочку. Это была Оленька – дочь соседки Стефки. Родители Стефки погибли на курорте в горах при сходе лавины, вот уже, лет пять тому назад. Хорошая семья была. Вера Сергеевна хорошо знала эту семью. С самых первых дней их знакомства отношения складывались, как самые добрососедские. Мать Стефки была полячкой. Оттого и имя дочери было дано польское в честь бабушки по матери.

Сама Стефка росла замечательной послушной девочкой. Успешно закончив школу, поступила в университет, по окончании которого уехала в Питер по распределению. Там и встретила свою первую любовь. Что уж там произошло в Питере, Вера Сергеевна не знала, да только вернулась Стефка домой к родителям. Вернулась не одна, а с красавцем законным мужем - Сашком. И всё-то у них по началу было ладно, да только после гибели родителей, как подменили Сашка: пить стал, да по чужим подушкам таскаться. Оленьке на тот момент уже четыре годика было.

Стефка гордячкой была, характером вся в мать. Терпеть долго не стала: выставила Сашка за дверь, да пожитки его с балкона сбросила. Долго ходил Сашок за прощением, да только Стефка тверда была в своём решении расстаться. Не простила она измены своему сашку. Так и разбежались. По началу держалась Стефка, а потом, словно с цепи сорвалась. После разлуки с несостоявшимся мужем и отцом, Стефка устроилась работать официанткой в ресторан. Это с дипломом-то! Не пугала её ни смена профессии, ни осуждение близких и знакомых.

Решила и покатилась, как колобок, от хорошей жизни по наклонной плоскости: компании с незнакомыми мужиками водить стала, рюмками не гнушалась. И понесло её по, этой самой, наклонной, да так, что не распознать в ней было той, прежней Стефки. А об Оленьке и вовсе заботиться перестала. Девочке ласка материнская нужна, забота, а заботиться, всё больше теперь, Оленьке о матери приходилось. Сколько раз было: ждёт девочка мать с работы, а её всё нет и нет. Время позднее, а она с балкона мать высматривает. Стефка пьяная до подъезда кое-как добредёт, на скамейку сядет, да расслабится, на третий этаж ноги не несут.

Так, Оленька своё плечико матери подставит и тащит её, пьяную, на третий этаж. Уж сколько раз Вере Сергеевне приходилось выручать девочку. Как заслышит пьяный голос Стефки, так уж и знала, что нужно подниматься с постели и помогать её, пьяную, домой тащить. А уж сколько раз пыталась Вера Сергеевна до сердца и совести Стефки достучаться, сколько раз просила её одуматься, вспомнить о том, что рядом с ней Оленька страдает… А Стефка с утра, пока трезвая, слушает, головой кивает, обещания даёт, а, как только за дверь, так и забыла о том, что Вера Сергеевна, как мать родная, к совести взывала.

А скоро и вовсе лишилась Стефка работы. Кому же такой работник нужен? И, всё чаще, стали в квартире Стефки компании, похожие на оргии, собираться. Приведёт мужиков, да девок, прости, Господи, таких, что глянуть страшно. Да, уж и сама походить на них стала. Ничего от прежней цветущей молодой женщины не осталось. Некогда, ухоженная квартира превратилась в прокуренный кабак, загаженный и пропитанный, бог весть чем. Всю-то ночь, бывает, куралесят в её квартире пьяные компании… А, на днях наряд милиции вызвали. Ну, разогнали этих нарушителей спокойствия, Стефку предупредили, а ей, что с гуся вода. Вот, и сидит бедная Оленька на скамейке под дождём. И так душа у Веры Сергеевны разрывается на части, глядя на то, как убивается девочка по непутёвой матери. Обняла она Оленьку, прижала к себе, по мокрым волосёнкам погладила:

- А, пойдём ка, Оленька, ко мне в гости. Чего на холоде сидеть, да горевать? Придёт твоя мамка, никуда не денется. А мы её в тепле подождём. А и не придёт, так у меня и заночуешь. Чайку с тобой горяченького с вареньем попьём. А хочешь, блинцов тебе бабушка Вера напечёт? Поди, любишь блинчики-то?

Девочка подняла на добрую соседку, заплаканные, горя полные, не по-детски умные, глаза:

- Кто же их не любит? Только мамка давно уже блинов не пекла.

- Ну, вот, и решили. Пойдём, пойдём, девонька, тебе согреться нужно. Господи, кабы не заболела.

Вера Сергеевна взяла, озябшую маленькую ручку ребёнка, почувствовав, как озноб прокатился до самой глубины её души, одинокой, но всегда умеющей сострадать и разделять чужую боль.

(Продолжение следует)