Принц родом из детства

ОН БЫЛ Маленьким принцем Экзюпери, Рыцарем в сияющих доспехах, слишком умным, слишком добрым, слишком сильным и очень красивым. Только замечать все это она стала тогда, когда ей исполнилось 16, а ему 21. А до этого он был всего лишь старшим братом ее подруги по детским играм, сыном маминой подружки и чуть-чуть взрослым. Взрослым мальчиком, не стеснявшимся брать их, двух малявок, с собой на любые развлечение, куда можно было взять. Он играл с ними в куклы и от его ироничных реплик девчонки просто валялись на полу и зажимали друг другу рты, чтобы не хохотать в голос. Когда ему было 16, он поехал на первые соревнования по карате. Рина впервые поняла, что о ком-то можно скучать. Потом, на кухне она услышала разговор мам, в котором Андрейкина мама со смехом рассказывала ее маме о том, как приехав с соревнований, Андрюшка рассказывал со светящимися глазами о девчонке, которую там встретил. Аринка вдруг ощутила, как ее горло будто кто-то сжал и дышать никак не выходило. Она шла по коридору и это веселое повествование будто вонзилось ей между лопаток. Вонзилось и она почувствовала, что если сейчас скажут еще что-то об этой девченке, стрела пройдет глубже и застрянет в сердце, как на картинках в «Балладе о Робин-гуде».. Стрела пойдет в сердце и все…

- Ты представляешь – продолжала между тем мамина подружка со смехом – мы с Витюшей думаем: «Влюбился мальчик, с кем не бывает, тот самый возраст!». Я у него спрашиваю: «Андрюш, а сколько лет девочке?» А он: «4 года». Нет, ты понимаешь, он, оказывается, просто от техники ее так обалдел, что только о ней и говорил! А мы-то, старые дураки, решили, что там любовь!

Мамы смеются. Она бегом убегает в свою комнату, падает на кровать и кричит в подушку. Когда кричать больше нет сил, она переворачивается и натыкается на недоуменный взгляд Алёнки, Андрюшкиной сестрёнки. Тут только до нее доходит, что Алёнка ждала, когда она стянет на кухне два куска торта, а она влетела в комнату с тарелкой, бросила ее на диван, сверху упала сама и ну выть в подушку. Как ей объяснить, почему? Рина и сама толком не понимает…

Потом Андрей закончил школу и поступил в Питерскую военно-морскую академию, а девочки продолжали дружить и играть в куклы, ведь они все еще были детьми…
Жизнь Рины, как жизнь большинства девочек, становящихся взрослыми, все больше напоминала хорошо закрученный остросюжетный роман. Где есть все – предательство подруг, вечная любовь на неделю, глотание таблеток и резкое поумнение в момент промывания желудка, переход от щенячьей влюбленности и желания дать всё к ироничному цинизму неприятия правды. Проходя через эти круги гормонально-жизненного ада, девочки умнеют быстрее мальчиков. Или уже остаются дурочками навсегда. Рина умнела. Единственное, чего ей недоставало – чувства собственного достоинства, осознание своей «самости», самооценки. Она, как зеркало, лишь отражала мир и суждение о ней людей. Она знала, что многие находят ее привлекательной. Но не те. Не те и не тогда. Разочарование в магии поцелуя – следствие ли поцелуя не с тем и не тогда, неготовность ли к нему? Зато это разочарование оградило от дальнейших экспериментов с любовью физической. Так прошло достаточно времени, чтобы забыть свои детские слезы.

- Ты не забыла, у Алёнки день рождения! – мама смотрела на Рину вопросительно.
Меньше всего Рина была настроена на дни рождения. Ее голова была забита письмом из Алматы, от ее друга-ухажера, уехавшего жениться на своей невесте. В письме он спрашивал, как Рина относится к женатым? А как она к ним могла относиться в 16 лет? Резко отрицательно она к ним относилась, только жаль было терять человека, с которым так интересно жить и смеяться, который что-то такое смутно знакомое дарил ей... Вот только что? Этого Арине было не вспомнить. Каждый раз она ждала встречи с Витей и каждый раз, встречаясь, выставлять вперед ладони, чтобы избежать его поцелуев. Позировать ему в одних плавочках, лежа на его кровати-алькове в позе соблазнительницы из гарема и ускальзывать между пальцами, словно песок, лишь только он хотел прикоснуться… Будоражил адреналин, если бы она только знала, чего стоили Виктору эти ее игры. Попав, как в мышеловку, в эту игру начинающей кошки, он понимал, что игра эта – не для него, но вновь и вновь шел, зная, что даже поцелуя своей ершистой красотки не дождется. Высокий синеглазый брюнет, без пяти минут пилот, оканчивающий местный летный вуз, он был сном и мечтой всей женской части города. Всей, кроме этой вот длинноногой дикарки. Порой, когда он рисовал ее, глядя в ее томные, полуприкрытые глаза, видя ее выгнувшееся в ожидании ласки тело, он до безумия хотел плюнуть на приличие и сломать ее. Он знал – он сильнее, он может ЗАСТАВИТЬ ее принадлежать ему, потом он научит ее быть страстной, любить его. Он сделает из нее настоящую куртизанку – в ней есть уже все, нужен лишь толчок. Так отчего же не он даст толчок бутону ее сексуальности? Оттого лишь, что он сам упивался этой удивительной игрой-мучением. Ему так хотелось, чтобы она сама попросила. Эта была бы чистая победа. А по-другому побеждать он не умел и не хотел. И он уехал, чтобы жениться на той, которая ждет его вот уже три года, которая радостно подарила себя, не оглядываясь, пошла за ним, стоило ему лишь протянуть руку. Но приехав и встретив свою невесту, он понял, что все чаще его тянет не в дом невесты, а к мольберту. И он рисовал, рисовал, рисовал… И лишь когда вся его комната была заполнена портретами дикарки, не способной понять, как она прекрасна, Виктор перестал сопротивляться самому себе, понимая, что женитьба не нужна, что бред – создавать семью там, где нет ничего. Тогда и созрело письмо Арине. На что он надеялся – на ревность? На то, что она скучает? Он и сам не знал. Но письмо ушло, улетело… И теперь над ним, над этим письмом и над Виктором голову ломала Арина.

- Ты почему до сих пор не оделась? Мы же выезжаем через 5 минут! - голос мамы вывел Арину из размышлений, и она без всякой радости пошла одеваться. Особого желания одеваться у нее не было, а потому она просто одела любимый черный в горошек сарафан и полоску, сдерживающую ее буйные кудри. Босоножки на ноги – и вот она уже несется в машину, думая лишь о том, что с Алёнкой можно отвлечься и не думать о Витьке и его женитьбе. Когда она почти выскочила из квартиры, то есть буквально в дверях, ее остановил звонок телефона, трубку сняла мама, прикрыв трубку, она сказала:

- Это твой овощ, подойдешь? – овощем она называла Витьку. Вообще-то всех студентов-летунов называли баклажанами, а мама пошла дальше.

Аринка улыбнулась и подошла к телефону
- Алло!
- А овощ – это потому что баклажан, да?- услышала она низкий со смешинкой голос Виктора и представила себе его полные губы улыбающимися, с чуть приподнятым правым уголком.

- Да! Как свадьба?
- Никак. Чем занята?
- Почему никак?
- Ты мое письмо получила?
- Да.
- И?
- Вить, ну что «И»? ты же понимаешь – ты женат, у тебя семья!
- Какая, к чертям семья! Я не женился!
- Ну женишься! Разницы-то никакой!

«Рина, бегом в машину! Папа сейчас взорвется!» - мамин голос был слышен в трубке
- Ты уходишь?
- Да, мы едем на день рождения к моей подруге, все, пока, а то папа…
- Да, взорвется, я слышал, я вечером позвоню, целую!

Фыркнув, Арина кинула трубку и побежала вниз по лестнице.
В квартире маминых друзей было шумно и весело, глаза у всех светились, и Арина вдруг стала понимать, что это не от спиртного. Алёнка шепнула: «Андрюшка приехал», - и засияла просто как новогодняя ёлка. В этот момент из Алёнкиной спальни вышел заспанный и в одних спортивных штанах… Господи, нет на свете слова, которым Арина могла бы описать этот момент. Потому, что как в далеком детстве, она опять ощутила себя воином со стрелой в груди. Андрюшка лохматый и заспанный, смотрел на нее, приподняв бровь. Вокруг почему-то было очень-очень тихо. А они просто стояли и смотрели. Первым опомнился Андрюшка, склонившись, он взял ее руку, поднес к губам и глядя снизу на нее промолвил:

- Мадааам!
Опомнилась и Рина, со смехом вырвала руку и в тон ему сказала:
- Мадемуазель, сударь, мад-му-а-зель!

Все засмеялись и вокруг них началось движение. Такое чувство, будто все это – пьеса, была немая сцена, как в ревизоре, но вот сценарист перевернул страницу и актеры начали двигаться, как подсказывал им текст. Все переместились за стол, кто-то что то говорил, желал, рассказывал. Для Арины все слилось в единый монотонный гул. Она видела только синие Андрюшкины глаза. У нее не было сил не смотреть, и она смотрела, смотрела и понимала, что над ней хихикают, пару раз она чувствовала, как мама под столом наступала ей на ногу. Но какое ей было дело до них? Она, наконец, поняла, отчего ей порой так сильно хотелось встретиться с Виктором – он был так похож на Андрюшку, и речь и даже мимика… Только заменитель сахара – это не сахар, а Виктор – это не Андрей. Чтобы не пялиться так откровенно Арина взялась помогать Алёнке убирать со стола. Андрюшка тоже взялся таскать тарелки на кухню. Улучив момент, когда на кухне никого не было он шепнул Аринке на ушко: « Мы пойдем в кино». Она сначала решила, что у нее слуховые галлюцинации, а потом посмотрела ему в глаза и кивнула. На кухню влетела Алёнка.

- Идите в народ, а то еще минута и начнут обсуждать свадебное платье и количество гостей! Ариш, не пялься ты на него! Дрюня, сядь на мое место, а то от ваших гляделок меня уже тошнит.

Арина вспыхнула и ушла на балкон – курить. Делала она это редко и лишь когда сильно хотела успокоиться. Сейчас был именно тот случай. На балкон вышла мама.

- Куришь… понятно. Ты бы…
- Да, я знаю, не пялилась на Андрея! Все, проехали! Не надо мне нотаций!
- Да чего ты орешь! Выставила себя дурой! Хоть мы с Галочкой будем только рады, если вы будете вместе, все равно не следует так пялиться!
- Я поняла. Извини, что порчу репутацию семьи! Пойду я, мне Витька звонить будет. Он там раздумал жениться почему-то.
- Да, лучше иди. Мы тоже скоро.

Докурив и чуть-чуть придя в себя, Арина тихонько выскользнула из квартиры и побрела , не разбирая дороги. Куда? К кому? Сейчас ей нужен был друг, нужен, как никогда. Сзади раздались торопливые шаги.

- Что, убегать – это новый способ говорить: «До свидания?»
Вот это было и вовсе нечестно! Дыхание опять сбилось, а сердце забилось где-то в горле. Слезы, предательские слезы, словно озера, стояли в ее глазах.

- Рин… - голос был тихий-тихий, – я не хотел, чтобы ты обиделась… Ты на меня так смотрела. Почему? Я тебе кого-то напомнил?
Арина боялась обернуться.

- Да, Андрюш… ты мне напомнил самого себя…
- Ариш, ты стала такой красивой! Нет, правда, я не ожидал, я когда увидел тебя чуть на колени не бухнулся!
- Ты почти бухнулся…
- Почти – не считается! Посмотри на меня.
- Ага! Сейчас! Я уже нагляделась – теперь всю жизнь меня будут преследовать шуточки!

- Рин, тут нет никого. Только я и ты. Посмотри на меня, пожалуйста! – тихий низкий голос, кажется проникал в нее не так как положено, а через все ее тело. Оно вибрировало от каждого звука. Арина моргнула. Слезы, мерзкие соленые предательницы, покатились по щекам. Она разозлилась – ну вот полная же дурь!- и обернулась. Андрей сделал шаг и стал так близко, что было полное ощущение, что они – единое целое. Кто из них первым кого поцеловал, уже не имело никакого значения. Это было именно то, что можно назвать слиянием двух в одно. Не эротизм, не пошлость, а только объединение. Когда кажется, что губы перестают быть твоими и все тело – уже не твое, зато у тебя есть другое тело – большое, загорелое и мускулистое. И ты о нем знаешь все-все, даже то, где у него шрамы и что он хочет на обед. Когда они нашли силы слегка отстраниться, оказалась что уже сумерки. Спроси их, и никто из них не мог бы сказать, как такое возможно. Все еще не размыкая рук, Андрюшка прошептал:

- Я завтра уезжаю. Приеду только на новый год. Ты… ты подождешь меня, ладно?
Арина молчала. Вопрос был глупым. Она ведь уже больше не принадлежит себе. Она перестала быть собой. Она теперь так же принадлежит ему, как он – ей.

- Я буду писать тебе. И ты мне будешь писать. Как интересно, мы по сути вообще не знаем друг о друге ничего… Давай составим анкеты с вопросами – ты спросишь что тебе интересно, я спрошу то, что интересно мне… И письма лучше через Алёнку – не хочу бесконечной болтовни наших родственников.

Он еще долго говорил. Арина слышала, но не слушала, словно колыбельная, эти слова укачали ее. Андрюшка отвез девушку домой, где она рухнула в постель и уснула. И проспала до обеда следующего дня. Она не слышала телефонных звонков, голосов родителей, впрочем, родители старались говорить тихо, в конце концов, Андрей был мальчиком из хорошей семьи, мальчика они знали с рождения. Был он умен и красив и вообще идеальная пара. Когда Рина , наконец, проснулась, она подумала, что все это было лишь сном. Сном, в котором она испытала гамму чувств , о которой даже не догадывалась. Она прикоснулась кончиками пальцев к губам и ее словно током всю прошибло! Нет, так ее губы не чувствовали никогда. В комнату заглянула мама.

- Там Алёнка звонит, ты трубку возьмешь?
- Ага
Рина прошлепала в зал, плюхнулась в кресло и взяла трубку:
- Да!
- Рин, ты как? Выспалась? Не хочешь по кофейку?

- Хочешь! Я же уже сутки не ела! Я так хочу по кофейку по десятку пирожных и шоколадку, что уже пошла красить ресницы. Через полчаса в кофейне, ага?
Алёнка радостно проорала, что тоже уже красит ресницы и отключилась. Арина сидела и смотрела на пищащую трубку.

- Где вы вчера с Андреем были? – мамин голос заставил Арину посмотреть на нее.
- Ау, очнись! Вы где были весь вечер?
- В кино ходили… - рассеяно сказала Арина.
- И как фильм? – спросила мама с насмешкой
- Хороший. Добрый. Мне понравился! – Рина смотрела на мать с вызовом, готовая к вопросу о названии. Но мама только усмехнулась и ушла на кухню.

В кафе было как всегда днем почти пусто, в углу за столиком Арину уже ждала Алёнка. Перед ней стояло блюдо с пирожными и две чашки кофе. Арина была рада, что можно пить и думать, а не разговаривать. Говорила Алёнка.

- Андрюшка просил меня быть вашим почтальоном. Это я почтальон Печкин, принес анкетку от вашего мальчика!

С этими словами перед жующей Риной очутился листок и ручка. На листке и правда была Анкета и приписка: «хочу, чтобы ты тоже написала свои вопросы, Алёнка отправит письмо прямо сегодня, я приеду – а оно уже пришло!»

Арина решила, что это неплохо – вот так честно задать друг другу ту кучу вопросов, которые, наверное, задают друг другу влюбленные постепенно, общаясь каждый день.
Так начался роман в письмах. Нельзя сказать, что в письмах были какие-то особые сантименты. Однако Рина ждала их, словно каждое из них способно было содержать в себе что-то особенное. Да они и были чем-то особенным…

В один из дней в квартире раздался такой знакомый голос, однако Арине понадобилось собраться, прежде чем понять, что перед ней стоит Виктор. Она совсем о нем забыла! А сейчас смотрела так, будто они никогда не были знакомы. Виктор вопросительно приподнял бровь. Арина будто очнулась ото сна, господи, он же женился!

- Поздравляю! Как жена?
- Арин, ты тут что, совсем с ума сошла! Ау! Я тебе еще по телефону говорил, что не женюсь!
Это ведь было ДО ее встречи с Андреем и начисто стерлось из ее головы. Она улыбнулась.
- Да, точно… Тогда я вполне могу с тобой общаться.
- Я скучал по тебе! А ты? Ты скучала?

Арина посмотрела на стол, где лежало недописанное письмо Андрюшке. Скучала? Да, наверное, ей всегда были очень близки те, кого она считала друзьями. Виктор напряженно следил за ее взглядом. Когда она посмотрела ему в глаза, он вдруг всем телом ощутил – она теперь не одна… В его глазах что-то полыхнуло. Горячая удушающая волна бешенства поднялась снизу и окрасила румянцем щеки. Стараясь сдерживать себя, он тихо и медленно спросил:

- Ты встретила кого-то?
Арина закусила нижнюю губу и виновато улыбнулась
- Он лучше, чем я?
- Вить, ты же друг!
- Ты с ума сошла! Я люблю тебя! Я жить не могу без тебя! Ты мерещишься мне в каждой девушке!

Арина широко открыла глаза. Ничего себе!
- Вить, но Я тебя не люблю!
- Я знаю! Но я надеялся, что со временем ты полюбишь меня! Ведь у нас были прекрасные отношения! Хоть ты и не позволяла тебя целовать…

- Вот именно! Мы ведь даже не целовались!
- Разве всё дело лишь в поцелуе?
- Вспомни, однажды, ты провожал меня домой, было очень холодно, мы зашли в мой подъезд, ты попросил ещё чуть-чуть поболтать с тобой, я сказала, что замерзла, ты обнял меня, и я не сопротивлялась, потому, что вправду сильно замерзла, а ты был таким теплым. А потом ты меня поцеловал…

- Это было прекрасно! Я никогда не забуду этот поцелуй!
- Но для меня он не был прекрасным. Я ничего не почувствовала! Понимаешь? Я была разочарована и больше не хотела повторять опыт. И дело не в тебе – ты чудесно целуешься, просто не было того, что должно быть. Я теперь точно знаю!

- То есть с ним это есть?
- Да, с ним – есть!
- Что еще? Что еще с ним есть? Ты уже…
Арина не дала ему договорить, она пальцами прикоснулась к его губам, посмотрела на него таким теплым и грустным взглядом, что весь его гнев сразу ушел, осталось только тепло пальцев, ее пальцев, которые он поцеловал. Арина одернула руку, будто обжегшись об этот поцелуй. Он мягко взял девушку за руку и тоже искренне ей улыбнулся.

- Ариш, ты самая лучшая девушка! Понимаешь? Как хорошо, что ты не врешь! Я рад, что наконец нашелся тот, кому ты даришь свои поцелуи. Только не становись чужой. То, что я целую твои пальцы – это благодарность. Ты не дала гневу сказать гадость, после которой назад уже – никак. Ты все равно будешь очень много значить для меня!
Арина улыбалась. На душе у нее было очень легко. Легко и тепло. Она взяла сама его вторую руку и поцеловала в ладонь

- Это наше с тобой теплое чувство. Мы не любим друг друга – ты просто очень долго за мной гонялся, вот тебе так и показалось. Однако мы очень привязаны друг к другу. И потерять это – сущая глупость. Да?
- Да! Ты мудра, хотя в твоем возрасте, да еще и в состоянии влюбленности – это вообще нонсенс.

Зазвонил телефон, дома никого, кроме них, не было и Арина пошла отвечать на звонок. Звонил Андрей, позабыв совсем о Викторе, Арина разговаривала и не могла наслушаться любимого голоса. Когда она вернулась в комнату, Виктора не было.. на столе лежало ее недописанное письмо Андрею, в котором она описывала свою мечту: домик, собаку, сына. Ниже рукой художника была дорисована идиллическая картина – морской прибой, закат, три фигурки, идущие по кромке воды: женщина , мужчина и между ними - малыш, который держит их за руки, а ниже сидящий человек, в руке его – кинжал, с которого стекает кровь, на груди разрез, а в ладони – кровоточащее сердце…
И надпись: «Моего сына тоже будут звать Ярославом!»



Продолжение следует...