Осколки памяти

На яру

В «оккупацию» страшно жить было всем, но сельским пацанам – меньше всего. Лазили повсюду, играя в «разведчиков», ища чем бы поживиться, что бы найти такого съедобного или полезного. Однажды нашли они незапёртую немецкую машину связистов со всем их добром. Немцы, как видно, не ожидали, что кто-то посмеет туда залезть. И напрасно. Пацаны без раздумий ночью в неё залезли и уволокли оттуда пистолеты и сухпайки со всяческими вкусняшками в виде шоколада и консервов. Наутро село огласилось гортанными воплями – кражу немцы обнаружили и были полны решимости найти виновных. Обыски в хатах не дали ничего – хорошо и далеко запрятали пацаны украденное. Тогда «потерпевшие» прибегли к крайней мере – согнали жителей села в колхозный каменный амбар под замок и дали ночь на раздумья: или утром выдать виновных с украденным, или будут расстреливать по десятку каждый час. Овраг подходящий был неподалёку…

Наутро виновные так и не объявились. Первый десяток обречённых немцы вытолкали на улицу и повели к оврагу. Среди них был и Колька, пацан лет 10 со своей матерью, которая рыдая, бросалась в ноги к немцам, умоляя пощадить. Колька же, участник ночного хищения, склонив голову, угрюмо молчал и сопел. Довели всех до яра. Заставили раздеться, поставили на колени перед обрывом. Колька с матерью – на левом краю. Казнить начали с правого. Офицер спрашивал, переводчик растолковывал: «Говори, кто украл? Куда дели? Говори!». Минута молчаливого ожидания, взмах руки и короткая очередь. Одна, другая… Вдруг немцы обеспокоенно загалдели и засуетились: на дальнем конце улицы возникла пальба и показались силуэты солдат. «Наши!» - выдохнула мать и, видя возникшую суматоху, рванула сына за руку вниз, за собой в овраг. Наверху били неприцельно из автоматов, но заросли камышей уже скрыли беглецов. Искать их немцам было недосуг: сами спасались. Когда стрельба стихла, осторожно прокрались мать с сыном в свою хатёнку. Обогрелись, да вот только босые ноги остались обмороженными и болели у Кольки до конца жизни, до глубокой старости. И ногти на пальцах стали расти корявыми, «домиком».

Мать позже нашла –таки сворованное у немцев, спрятанное в сарае глубоко под кизяками и порола Кольку нещадно вожжами, приговаривая: «Не бери, ирод, чужого! За тебя, дурака, чуть не сгинули. Если бы мы тогда с другого края там на яру стояли…»