Штольня. Глава Первая.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1.
Это было довольно странное задание. Шеф отправил "разнюхать" кое-какие подробности относительно происшествия в сельском населенном пункте.
Некая деревня, ничем не примечательная, стояла на берегу широкой реки. Воды ее пронесли уже много времени. А толщи берегового ила хранили в себе память многих веков. Конечно, по меркам вселенной жизнь там была размеренной, но для местного аборигена бывали и такие дни, которые обсуждались и обсуждались, обрастали новыми сплетнями и легендами, а может былью, передавались из поколения в поколение.
Черт знает, откуда шеф прослышал про те события, но он решил, что наше издание непременно должно быть ближе к народу. А значит, в самой гуще событий.
Я ему пыталась намекнуть, в конце концов, открытым текстом объяснить (заметьте, без всякой цензурной редакции), что ехать мне туда совсем неохота, что это - сплошной бред.
Шеф меня не слушал, мотал головой, грозил кулаком, показывал на дверь. И…, в общем, выгнал меня исполнять его блестящее своей идеей поручение.
На все про все мне было выделено не больше одной недели, а это - роскошь, ну и плюс я все же выторговала у него (да будет благословенна моя прабабушка, когда-то торговавшая в своей лавке коврами) целый день для макияжа и сбора в эту… хм… деревню.

Да, но это просто себе представить: оделся, накрасился и пошел. (Ах, пардон, последнее, конечно, нужно произнести так: накрасилась, ведь мужчин это не касается. Им краска не поможет). Но что одеть? И какой макияж… Вот если бы меня шеф отправил на банкет по случаю юбилея какой-нибудь знатной персоны. Вот тогда все ясно. Не броско, но со вкусом. А туда? Я -известная журналистка. По крайней мере, я в этом уверена. Могу ли я себе позволить выглядеть коровницей? Ну-у-у-у, может быть… Нужно влиться в среду, чтобы услышать все сплетни. Но есть одно НО. Меня не любят коровы.
Когда я была маленькой, то ездила к бабушке в деревню, так тамошняя корова меня всегда старалась боднуть. Может потому, что мне надевали красную шапочку? Не знаю. Однако на прошлом задании, на ферме автоматизированной дойки, корова, что была ближе всех ко мне, несмотря на держащие ее за вымя провода и ограждение, рванулась прямиком на меня! Мои ярко пылающие волосы еще долго развевались на ветру вокруг фермы. Я наматывала, как на олимпийских играх, круги и сосредоточено думала об одном: «Когда же эта проклятая соперница выдохнется? Уж больно охота получить золото… От шефа».
Так что прикид из фуфайки и калош я отмела напрочь. Может, все-таки остаться известной журналисткой?
Я попыталась нарисовать свой образ так, как меня должно быть видят сельчане.
Примерно так: красивая, расфуфыренная, надменная и непременно на каблуках!
Каблуки – это предмет роскоши в деревни. Только разве на дискотеку или праздник. Попробуй, пройди в них по грязи. Что душой кривить, на себе проверенно. Было это лет десять назад, когда мне было… О, нет – нет. Вдруг мужской глаз остановится на этой цифре. Ни за что. Тут я партизанка. Так вот, на очередном репортаже, по молодости, мне предстояло посетить ветерана Великой отечественной войны, бывшего председателя колхоза, который всю свою жизнь положил на исполнение своего гражданского долга. Он так потом и сказал: «Если бы я знал, как все обернется, то еще раньше бы на все положил!». В то время я решила, что к такому знаменитому человеку нужно идти как на банкет. Надела самое лучшее платье в горошек, самые модные прозрачные нейлоновые чулки и туфли на шпильках! Макияж был просто отпад по тем временам. Тени вокруг глаз – закачаешься (как теперь мне кажется, от страха)! И кучеряшки на голове - подбирать сравнения долго не приходится: видели пуделя? Ну, так это я в молодости.
Такой невиданной красавицей я пошла к старику. Надо сказать, что, по случаю, мне поручили вручить ветерану коробку конфет и букет цветов. Старик оказался мерзковатым, он недовольно гаркнул, что, мол, лучше бы я ему принесла боевые граммы водки в виде бутылки «Столичной». Конечно, совсем на старика грешить нельзя. Потому что букет был больше похож на веник, которым пытались смести грязь с мокрого крыльца, - это я когда застревала в грязи на своих каблуках, которые как в масло входили в гущу жидкой грязи, я опиралась на этот букет и так раз десять я его обмакнула. Справедливости ради, нужно все-таки отметить, что перед воротами дедушки, я долго трясла этот букетик. Грязь все отлетала и отлетала. Но потом мне это занятие наскучило. И я его просто полила из близстоящей, на мое счастье, дедовой колонки. Там же я попыталась отмыть свои туфли, забрызгав при этом и без того ажурные от черной жижи чулки.
Ну и как вы думаете, стоит мне одевать опять каблуки?
Не зря я выпросила целый день на сборы! От этих раздумий у меня так разболелась голова, что я решила пройтись по магазинам – развеяться, чтобы решить-таки вопрос о том, как мне одеться! Черт бы побрал шефа!
Я походила по магазинам, накупила всяких не нужных вещичек, съела с горя пару хот догов (они такие вкусные, когда в них намешают всего-всего). И …, так и не пришла к выводу, что же мне делать!
День близился к концу. Завтра рано утром должна приехать за мной служебка, чтобы доставить до места. Нет, я, конечно, известна и необходима нашей редакции, но не до такой степени, как вы подумали. Просто тут все дело в воспитании шефа. Это дается через синяки на собственной шкуре, но проходит великолепно.
Как-то раз, он отравил меня в Иркутск, писать статью о местном рыбоперерабатывающем комбинате. История заключалась в том, что рыба на комбинат поступала настоящая, а на выходе оказывалась соя, подделанная под рыбу. В общем, умельцы еще те, братья Левшовы, заведовали комбинатом. А у меня на ту пору случился роман с одним очень хорошим человеком. Он дарил мне цветы, водил в рестораны и кино и никогда не заговаривал ни о чем другом. Я ломала себе голову, в чем дело? Я ему не нравлюсь или что-то с ним? И, вообще, в чем дело? Оказалось, он просто мстил своей богатой супруге, которая, как он знал, вела за ним слежку. Мне до этого никакого дела, я просто хорошо развлекалась. И вот в самое развлечение, мне поручают ехать в …кутск. Да, да. Я так внимательно слушала шефа, почему-то видя не его, а моего друга, я так старалась все запомнить и понять, что запомнила только это самое «…кутск» и «рыба». Я - журналистка, поэтому хорошо знаю, что Якутск и рыба вполне сопоставимые понятия. У шефа переспрашивать было не удобно, да и я подумала, что бессмысленно. Потому я прикупила билеты в Якутск. Собрала всю самую теплую свою одежду, которую частью надела на себя, а частью сложила в большую сумку, оставшуюся мне от дедушки-посла. И, предварительно намазав лицо увлажняющим кремом обильно, слоев в двадцать, отбыла на север.
Меня всегда укачивало в самолетах. Раньше даже тошнило, а теперь я научилась себя контролировать. Я не ем, не пью. Но меня все равно укачивает. Так что сойдя с трапа, я была бледная, что их снег. И даже 40-градусный мороз не мог разрумянить мои щеки. Деду Морозу это, наверняка, нравилось. «Холодно ли тебе девица, румянятся ли твои щеки?»
«Нет, дедушка, не холодно мне, и щеки не румянятся. И вообще, лучше бы я дома сидела».
В Якутске, как ни странно, комбината, так прославившегося, не оказалось. Но вот, пожалуй, (как они мне сказали) в Рыбинске, что недалеко от Якутска, есть. Там, мол, всем заправляют местные, они и творят, что хотят. Сами рыбу всю съедают, а на большую землю, что похуже отправляют. «Да, да, - заключились они, - мы всегда подозревали, что эти, язви их душу, конкуренты, честным людям туфту гонят».
И я в ночь на собачьих упряжках отправилась в Рыбинск.
Вы подумали, что для тебя это, детка, будет лучше, чем самолет? Вы ошиблись!!!
Меня, голодную, трясло не только от холода (Дед Мороз все-таки меня заморозил), но и от нервной гонки собак. Ветер вперемешку со снегом блокировал мое дыхание. На что мне приходилось становиться лягушкой: дико выкатывать глаза и судорожно дергать горлом, дабы глотнуть воздуха. Где-то на середине нашего пути, как сказал якут-извозчик, мы потонули в сугробах снега, и, к тому же, началась пурга. Мои ножки, одетые в красивые унтайки, не выдержали мороза и окоченели. Я больше не могла их чувствовать. Руки не слушались, а на глазах застыли сосульки. Это я от обиды пыталась всплакнуть. Когда я поняла, что это была не лучшая идея – поплакать на морозе, было уже поздно. И теперь все мои мысли занимал только один вопрос. Останутся ли со мной мои ресницы? Или глаза будут бесстыдно голыми?
У извозчика оказался с собой небольшой запас еды и сырья для костра, который он развел по своим якутским секретам, потому что на таком ветру ни один нормальный человек этого не сделает. Когда я немного согрелась, перекусила и бросила взгляд на извозчика, то я поверила, что он ненормальный. Скорее, инопланетянин. В бликах и отблесках костра он был с круглой головой, узкими, как щелки, глазами, и, казалось, без носа. При этом рот до ушей, и спокойный, как ни в чем не бывало. Я еще больше закуталась в плед, которым накрыл меня инопланетянин, и доверилась судьбе. Если будут проводить опыты – что ж, надо ничего не забыть. Потом такую статью отбабахаю!
Вскоре метель поутихла, и мы отправились дальше. Это уже утром, когда мы добрались до Рыбинска, я увидела, что извозчик типичный якут, как на картинке.
В Рыбинске был такой комбинат. Рыбу перерабатывал. На входе и на выходе была она самая что ни наесть настоящая. Никто никого не дурил. Разве что получали ее задешево, а продавали по тем еще ценам. И что делать скажете? Написать заказанную статью. Но кто заказал? Надо советоваться с шефом. Как? Телефонов нет. Обратно на упряжке? Уж увольте…
Но мне повезло, как никогда до и после. Прилетели бизнесмены на второй день за рыбкой и ее потрохами. У них был спутниковый телефон, которым мне любезно разрешили воспользоваться в обмен на статью про их торговую компанию под названием «Лучшая рыба от Семеныча прямо из Рыбинска». Они еще просили приписать: «И никакого фуфла». Но я на отрез отказалась.
Так вот, когда шеф услышал ГДЕ Я, его чуть не хватил за кое-что Кондрат, его секретарь. Потому что шеф так задрыгался на стуле и завопил, что Кондрат решил, будто у его начальника пошел камень, ведь Кондрат успел в молодости окончить три курса медицинской академии, но, вовремя сообразив, что медициной на еду не наскребешь, сбежал на журфак.
С тех пор шеф периодически называет меня отмороженной, что вполне правда, я так там замерзла!!! Но билеты мне всегда покупают или отвозят сами. Уважают, блин!
Так все-таки, что же мне надеть? Что-то не слышу ваших подсказок?
Ладно уж, оденусь по-спортивному. Пусть думают, что теперь такая супер мода. Ну-ну, не думайте, что штанишки с лампасами и футболку. Фу! Нет, конечно. Теперь так называется все, что удобно носить. Да, туфли на платформе, удобные брючки и элегантная, но комфортная блузка. Боевой раскрас я тоже делать не стану, просто скрою подступающие годы… А наряд… А наряд с собой в дорожную сумку! Мало ли что… Я же не знаю что, где и когда там может еще случиться. Да и что случилось, не особенно-то знаю.
Утром меня ждала редакционная «Волга» у моего подъезда. Наш верный шофер Ваня вышел мне помочь засунуть всю мою кладь в багажник. Он как всегда присвистнул:
- Ну, мать, ты даешь, будто на показ мод собралась. Ох, и женщины!
Развел руками. А потом так мерзко прищурился и выдал:
- Ну на этот раз-то ничего такого не выкинешь?
Я конечно сделала вид, что ничего не поняла. Округлила глаза и открыла рот буквой «о»:
- О чем это ты, Ваня! Даже не думай. Ни единой тряпочки не выкину из своих сумок!
- С тобой, как на вулкане. Никогда не знаешь, какой сюрприз выкинешь в ближайший момент.
Я криво усмехнулась и села на переднее сидение. Но... как оказалось через секунду, за руль… Теперь уже Ваня округлил глаза:
- Ты чего, мать? Мы так не договаривались. Меня шеф убьет. Ты же обязательно раздолбаешь «Волгу». А ну пересаживайся на пассажирское.
Он еще долго причитал, пока я пересаживалась, что не успели отъехать, а я уже фокусы устраиваю. И что какое же ожидает нас путешествие. Еще он сказал, что ехать нам километров триста.
А я в это время перебиралась на соседнее сидение, но сама не знаю почему, это я делала непосредственно в кабине. Просто я забыла, что можно открыть дверку и обойти машину. Может, потому что я была шокирована первой сегодняшней рассеянностью, которая имеет свое объяснение. Я приверженка японских машин. Они и подержанные гораздо лучше наших. Но, конечно, только те, которые произведены для их внутреннего японского потребления, а не на экспорт. Поэтому в моем автомобильчике руль находится справа. А я, естественно, помнила, что сегодня я пассажирка, вот и села слева. А там, черт побери, руль! Я даже и понять не могла: как такое случилось, что руль слева! Безобразие.
Иван заставил меня пристегнуть ремень. На всякий случай. Выдал мне бумажный пакетик. Авось чего. И рекомендовал вести себя спокойно. А то он за себя не ручается, с согласия шефа, взятого предварительно, свяжет меня и засунет в рот кляп.
Ванечка - шкафчик. Поэтому спорить с ним я не решилась. Сила и ум – понятия не совместимые. Спокойненько разглядывала мелькавшие пейзажи: деревья, дома, светофоры, пока ехали по городу. А за городом – пост ГАИ. Нас остановили и в течение тридцати минут, не знаю за что, мурыжили бедного Ивана.
Ваня вернулся злой и взъерошенный. Он отчего-то погрозил мне кулаком и, не говоря ни слова, тронулся. Меня распирало любопытство. Я заглядывала ему в лицо, косилась через плечо, ерзала на сидении. А он все продолжал дуться и сопеть. Я уж и вправду подумала, что он там «тронулся». А может, его пытали? И отобрали все карманные деньги.
- Ничего Ваня, - сказала я бодро и внезапно даже для себя, - дома разобьешь свинью!
Иван чего-то испугался и даванул лишка на газ. Мы резко ускорились и еле вписались в поворот. За которым стояли с фарой гаишники.
Иван стал пунцовым. Он только смог выдавить:
- Какую свинью?
А чуть позже выяснилось, что по моей милости его оштрафовали. И что, безусловно, виновата я, а не он. Какой это водила, что по всякому пустяку давит на гашетку? Теперь уже я надулась и сидела отвернувшись от него. Точнее, я просто лежала на сидении боком к нему. Сам виноват. Теперь пусть попробует уследить за дорогой, когда ему открываются мои изгибы. Так ему!
Мои изгибы и вправду не совпадали с изгибами дороги. Это я почувствовала вскоре, когда нас потянуло куда-то в сторону. Колесо было проколото напрочь. В лепешку. Однако, я продолжала дуться и не желала выходить из машины. Пусть поуговаривает. Пусть все же включит свои извилины. Это было бесполезной мыслью. Потому что у Ивана была сила. Он, матерясь, просто выволок меня из машины и плюхнул на траву. Сиди, мол, красотка тут, и думай, как не пакостить шоферу. Да, он так и сказал:
- Если бы ни Вы, мадам, я бы уже давно был на месте. Может, дойдешь пешком? В деревне и встретимся.
«Интересно, на каком бы он уже был месте?», - пронеслось в моей голове. Но перспектива топать триста километров меня не радовала. Поэтому мило улыбнувшись, я сказала:
- Я здесь ни причем. Ты, наверное, встал не с той ноги. Вот давай, ложись и встань с правой. Увидишь, все пойдет как надо. Так тебя черт дергает за ногу.
Тут Иван опять побагровел (видно, вспомнил про гашетку). Поэтому я быстренько ретировалась в кусты по малой нужде. Из этих самых кустов я увидела великолепное зрелище. Качок Ваня снял с себя рубашку, обмахнул ей асфальт, постелил ее и лег сверху. Потом постарался подняться с правой ноги. Но у него получались только перекаты. Животик отпоил на славу. В конце концов посредством коленцев ему удалось встать с правого бока. Удовлетворенно гакнув и отдышавшись, он огляделся по сторонам и… Типично по-мужски, одел ту же самую рубашку. Я вылезла из кустов. Иван не подал виду. Но когда я подошла к нему, то он выкинул фокус похлеще моих. Он схватил меня и положил на асфальт, приговаривая:
- Ну, красавица, давай, избавимся от проблем. Встань с правой ножки.
Меня уговаривать не надо было. Я опрометью вскочила. И еле сдержалась, чтобы не влепить ему под дых. Этот гад испачкал мой наряд! Я столько времени ломала голову о нем! А этот паразит испакостил вмиг все мои старанья!
Следующие двести километров мы ехали дружно: не разговаривали, не смотрели друг на друга и были заняты своими мыслями…
Пока не возникли сбои в работе портативного мозгового компьютера. Обычно зарядки МПК хватает на целый день, что обеспечивается небольшими перекусами и движением, покуда движение тоже способно вырабатывать энергию. Но вот когда сидишь, ничего не делая, и только постоянно размышляешь, появляются сбои. Как сетевой червь, проникает в сознание мысль, что нужно подкрепиться. Сбой системы сказывается на всем организме. Желудок Ивана стал издавать характерные для таких сбоев рыки. Мой жалобно урчал. И, как результат, я не могла думать больше ни о чем. Дальше - хуже, наши желудки спелись! Они стали выдавать одну мелодию с периодической импровизацией. Однако, Иван старался не подать и виду, что может первый оголодать и перейти в состояние мира со мной. Я решила, что раз у меня интеллект выше, то первой должна найти противовирусное обеспечение. Я перешла в контрнаступление.
- Ванечка, уже обеденное время. Нам пора где-нибудь подкрепиться. Вот тут по карте скоро будет город. Давай, найдем там какую-нибудь кафешку, - сказала я вкрадчиво, а то (тьфу, тьфу) не дай бог, этот амбал опять даванет на гашетку.
Иван таки расцвел от моих слов:
- Ну, женщины! Не могут и триста км посидеть на месте, то у них туалет на уме, то поесть подавай.
«Туалет?», - о чем это он. Вот уж об этом я точно не думала! Не будь дурой, я догадалась, что мужика нужно спасать. Уже долгое время мы ехали по степной местности, и никаких близлежащих кустиков не было. Но вскоре, судя по карте, должны начаться дачные массивы.
- Ваня, какой ты догадливый! Скоро будет остановка. Притормози, пожалуйста.
-Зачем это?
Последний вопрос меня просто убил. Я не могла сдержаться:
- А надоел ты мне. Поеду на автобусе. И билет сама куплю!
- Чё…? Рехнулась?
- Вон, смотри! Остановка. Давай, давай, тормози.
Иван в полном недоумении припарковался возле пустующей остановки. Я ему указала на уборную и попросила его обновить ее первым. Мол, шеф мне не велел самой туда ступать первой, а то вдруг она развалится…
Иван издевательски усмехнулся. Ну да, конечно, он прав. Был такой случай в моей карьере. Тогда я сама стала главной героиней репортажей. Прославилась на всю страну! И после этого разве я не могу считать себя известной журналисткой?
Дело было зимой. Нашу журналистскую группу повезли на микроавтобусе в соседний регион делать репортаж о знаменательной дате областного центра. Необходимо было показать, как наши области дружны и как много общего нас объединяет. Ехать целой группой – это совсем ни то, что с одним оболтусом. Мы, как полагается, по дороге для стимулирования творческой мысли пили пивко и вели дружеские беседы. Мороз стоял славный. И мы уже подумывали, что стоит написать именно о морозе, который объединяет наши области. А мочевые пузыри всех сидящих решили, что объединяют всех на земле именно туалеты. Поэтому в ближайшем туалете хотели отметиться все. Меня почему-то посчитали самой стойкой. Я попала в туалет третьей. За мной была еще одна дама, которая, как и я, пропустила двух мужчин. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила в уличной уборной вокруг отверстия свеженамороженную наледь. Я пыталась аккуратненько пристроиться, но мои ноги то и дело разъезжались. В конце концов я, очень удачно, ухватилась за доску, немного торчащую в сторону. На мою беду, стены оказались прогнившими. Доска отломилась, а мои ноги совершили непонятный кульбит, съехавшись вместе и опрокинув меня точно в это самое отверстие. Я повисла на руках, держась из последних сил за эту самую наледь и рискуя окончательно обваляться в прелестях на дне уборной ямы. Оправившись от первого шока, я принялась истерически кричать. Опять же на мое счастье, следующей за мной даме не терпелось, поэтому она меня поджидала рядом. Она подскочила ко мне, увидела всю картину и перехотела! Минуту дама надрывно хохотала, пока я не пообещала, что она утонет в собственном сортире. Потом, курица, догадалась подозвать на помощь.
Меня вытащили. Поинтересовались:
- Ну как? Все надобности справила?
Ни свиньи ли? По чьей вине я там оказалась? Слава богу! Я тогда взяла с собой чемодан с вещами. С тех пор я вожу много вещей. На всякий случай.
Иван вернулся с потрясающим известием. Оказывается, у этого места оправления нет задней стенки, поэтому все внутренности глядят прямо на встречную полосу. Разве я могла ожидать чего-то другого? Прикинув, что ехать еще долго, решилась зайти с другой стороны туалета, чтобы никто не видел.
Пробравшись по тернистой тропинке в означенное место, только приготовилась, как увидела непосредственно за своей спиной, шагов этак в ста, пахотное поле и мирно стоящий трактор. Нет, в таких условиях я не могла стать счастливой, как Иван. Поэтому сжав всю свою силу воли в кулак, я решилась зайти в туалет. Задней стенки там и впрямь не было. Но кто-то из умельцев оставил полиэтиленовый разорванный пакет, который ветром сдуло в угол. Его как раз хватило, чтобы прикрыть самую нижнюю часть. Я закрыла глаза и почувствовала себя героиней. Срамота.


В это кафе мы заехали лишь потому, что оно находилось как раз на нашем пути и заманчиво сверкало своей вывеской. Посетителей там практически не было. Кроме нас двоих. При первой попытке заказать что-нибудь съестное нам сунули меню. Официантка тут же испарилась. Наверное, посчитала, что разглядыванием цен мы будем сыты. Последнее вполне могло соответствовать действительности. Как только я посмотрела в свое меню, мне почему-то расхотелось кушать такие вкусные и обожаемые мной блюда, как котлеты или шашлык.
– Я, пожалуй, закажу себе гороховый суп и чай с сахаром.
- И не вздумай. Горох и сто километров не совместимы. Мать, что, деньги карман греют? А желудок пусть страдает? Хочешь, я одолжу тебе до получки?
- Ну и вредина ты! Тогда я возьму картошку фри и салат. И чай с сахаром.
- Ну, где эта официантка? Или может мы поели? Ты не помнишь, ели мы или нет? Вдруг у меня амнезия?
Я уже и сама испугалась, что у меня потеря памяти. Но тут наши с Ваней желудки решили напомнить о себе, спев таки в унисон.
Ваня отказался на отрез идти искать девушку на раздаче, поэтому я поплелась сама.
Девица мило улыбнулась ядовитой улыбкой – ее отвлекли от любимого сериала.
- Да Вы не переживайте. Сейчас Гога вмиг выполнит ваш заказ.
- Но вы даже не приняли его!
- А че там принимать. У нас сегодня только суп гороховый и салат.
- Зачем же Вы нам дали меню?
- Да это причуды хозяина. Он говорит, что у нас приличное кафе, поэтому все должно быть как в Лондоне.
Я даже не могла и придумать, чтоб такое язвительное сказать. Город не знакомый, сидим хорошо.
- Давайте то, что у вас есть. Кстати, а чай-то с сахаром будет?
- Сахар закончился, но у нас, как в Лондоне, чай с молоком.
- Несите уже, девушка.

Когда Ваня увидел гороховый суп, то он стал такого же цвет как и суп. Я даже заподозрила, что он уникальный человек-хамелеон. Вот она моя слава! Ходит под самым моим носом.
- Знаешь, я еще в садике не любил этот самый суп.
- Милый, придется съесть его. Больше ничего нет.
- Да, как говорил военрук, ребята, дана команда «ГАЗЫ».
Суп был очень вкусный, но реактивный. Я решила, что вполне могу стать нобелевским лауреатом, изобретя топливо для ракет на основе горохового супа!
Все-таки не зря Иван встал с правой ноги. До деревни мы добрались без приключений, не считая невесть как закончившегося асфальта, и возникшей гребенки, которая заюзила нашу машину. Ну и совсем уже незначительный пустячок, приведший Ваню просто в ярость: камень, совершивший трюк цирковых гимнастов, разбил боковое стекло с его стороны. Вот тогда я поблагодарила Бога, что он создал Ивана таким большим. Ваня, словно пылеуловитель, не пропускал пыль до меня. Настоящий кавалер. Сам при этом кашлял, пытался нецензурно выражаться, но каждый раз пыль забивала его горло так, что мат застревал в нем.
Я заставила Ивана остановиться, вспомнив туалетных умельцев, разорвала целлофановый пакет и прилепила его вместо стекла с помощью лейкопластыря, который я возила с собой в сумочке на всякий случай. И говорите мне после этого, что незачем ждать всякий случай!

Когда до деревни оставалось каких-нибудь двадцать километров, гребенка закончилась, и объявился асфальт. Вместе с этим рассеялась пыль, и мы увидели чудесную природу. В этот момент мое сознание возблагодарило шефа. Я и предположить не могла, что на свете существуют такие места. Дорога была окружена дивными, пушистыми кедрами и елями, поодаль, насколько хватало взгляда, стояли березы, проглядывали поляны и опушки. Все это было залито ярким-ярким светом. Небо было голубое и безоблачное. Оно, казалось, чистым озером. Я сразу же открыла окно, чтобы вдохнуть этот чудесный аромат. Пахло пыльцой и летом и еще чем-то удивительным. Все лобовое стекло, так романтично, залепили бабочки и мухи. Точнее, то, что от них осталось после соприкосновения с нашим стеклом на полном ходу. Я упросила Ивана остановиться на несколько минут, чтобы впитать в себя всю эту красоту и сделать несколько снимков. Я спустилась с обочины на поляну. Трава по пояс – не кошена. Все поле устлано цветным ковром: ромашки, васильки, одуванчики и еще какие-то цветочки, которых раньше я никогда не видела. Меня охватил дикий восторг, и пришло ощущение детства. Я бегала, собирала букет. Я просто забыла о времени.
Из забытья меня вывел дикий вопль Ивана. Поспешив к нему, я обнаружила Ваню, бегающего вокруг машины и делающего зарядку.
«Во как оздоравливает свежий воздух людей!»,- подумала я и уже собиралась повернуть к поляне. Но тут Иван заметил меня и, продолжая делать размахивающие упражнения руками, позвал так надрывно и жалобно:
- Айси, милая, спаси меня! Забери от меня ты эту гадину.
- Да не мельтеши ты, Ваня, успеешь еще свою зарядку сделать. Постой. Не вижу я тут ни какой гадины!
- Да какая тебе зарядка! - продолжал бегать Иван, - оса меня замучила! Убей ее, прошу!
Что мне было делать? Я и сама их боюсь. Пришлось порыться в своих запасниках и извлечь из сумочки газовый баллончик. С ним я подбежала к Ивану и приказала остановиться. Он замер, и я брызнула точно в эту противную осу. Эффект был потрясающий. Иван свалился в благодарности на колени и дико зарыдал, размазывая сопли и слезы по лицу. При этом он так расчувствовался, что не мог даже вымолвить слов благодарности.
Я старалась всячески прекратить рыдания Ивана. Объясняла ему, что оса не стоит таких слез. И благодарность такая его, в конце концов, меня утомляет. Потом кое-как я усадила его в машину. Оставила открытой дверь, а сама ушла на поле. Где в полном забытье еще час собирала букет. Он у меня получился большой! Я была счастлива.
Иван не был счастлив. Он уже пришел в себя и рылся в моей сумочке!
- Что ты там забыл, ворюга! - накинулась я на него, - что тебе там понадобилось? Деньги что ли? Совсем со своей осой ума лишился!
Тут он обнаружил, что искал, его лицо ужасно исказилось, и одновременно на нем заиграла странная улыбка:
- Ага! Вот он! Так ты в меня брызнула слезоточивым газом! Ну, Айси, спасибо! Вот этого я тебе не забуду!
Он стал меня передразнивать:
- Не стоит, Ванечка, так меня благодарить…
- В самом деле, Иван! Ну что ты так расстроился. Радоваться должен. Твоя оса вон до сих пор плачет! И от тебя отстала. Я же не знала, что газ и на тебя подействует. Ты же никогда в жизни не плакал.
А потом я обозлилась:
- И вообще, махал руками, как придурок, чем я еще могла тебе помочь?
- Просто прихлопнуть ее было слабо?
- Достал! Поехали.
Я пихнула ему в руки свой букет. Пусть занюхает. И села в машину.
А за окном так и мелькали красивые сибирские пейзажи. Но окно было категорически запрещено открывать. Мы, видите ли, боимся ос. Да и пакет не спасает от ветра. Но ехать оставалось считанные километры. Поэтому я опять все вынесла на своих женских плечах. Причем практически буквально в этой фразе заключен смысл последующих событий.

2.
Гостиница стояла на берегу красивой могучей сибирской реки. Как выяснилось, были здесь даже люкс номера. И знаете, вполне по приемлемой стоимости, которая была запредельна для деревенских и казалась выгодным поселением для городских. Но самое противное было то, что только мы подъехали к гостинице, и Ванечка любезно собирался доставать мои вещи, как из близстоящего магазина вышел плотный молодой коренастый мужеченка и направился прямо таки к нам. Угрожающе развел руками, будто хотел объять весь мир, и ошеломленно закричал:
- Братан! Кореш! Ты ли это?
Иван испуганно глянул на меня:
- Чё это, к тебе что ли?
- Нет, дорогой, к тебе, похоже, - и я спряталась за его спину.
Мужик не унимался, все приближаясь:
- Не, ты в натуре не узнаешь меня? Это ж я, Коля - «лучший в роте стрелок». Ну, братан, напряги мозг!
Вот, дурак, нашел чего попросить!
Но Ваня, что-то там все-таки напряг:
- Бородин, что ли? Ты-то как тут? Вроде из Самары был?
- А, Ванька! Занесла меня нелегкая! Я-то как рад тебя видеть! Ну, пойдем со мной! Я тебя угощу, - он достал бутылку водки из кармана штанов, - Пойдем, покумекаем. Расскажу тебе о своей жизни!
- Айси, я пойду. Не видел друга давно. Ты уж прости. Вечером встретимся…
Они пошли в неизвестном мне направлении.
«Какого дня вечером, интересно, мы встретимся», - промелькнуло у меня в голове. Тут же меня пронзило током: а ключи от машины, а гостиница, а вещи кто понесет?
Ключи были в зажигании, вещи вскоре на моих плечах, а в гостинице – номер люкс на двоих. Так все таки дешевле, чем раздельный. Иначе шеф не поймет.
Мне, конечно, повезло, номер находился на втором этаже. Но не повезло, просто категорически, моим бедным ручкам. Так тяжело было тащить мои вещи. Женщина-администратор, благодаря своему благородному воспитанию, не могла помочь мне. Женщине не полагается носить тяжелые вещи. А мужчины-носильщика у них не было. Со второй попытки я кое-как доплелась по лестнице (лифта нет) до своего номера. Номер был вполне средненький для обычной городской гостиницы. Но это - люкс (!) здесь. Хорошо, что я взяла его. Неизвестно, что было бы в обычном номере.
Я сунула вещи в шкаф и плюхнулась на кровать, которая тут же как-то странно хрустнула.
Проведя весь день в дороге, только теперь я почувствовала, насколько устала. А вообще-то, даже и почувствовать не успела. Как только моя голова коснулась подушки, я тут же погрузилась в крепкий сон. Мне снились красивые луга, пышущие разноцветьем, изящные бабочки и импозантный мужчина, который за мной ухаживал, как за королевой. Ох! Спать бы и спать…
Но вскоре этот мужчина превратился в маньяка, который, скрепя своими новыми ботинками, приближался с веревкой в руках ко мне. Я в ужасе не могла и вскрикнуть, сердце отчаянно заколотилось о мою грудь, и я проснулась.
Теперь мне казалось, что это действительность. В моей комнате раздавались какие-то шаги и скрип. Было необычайно темно. Я не видела ничего, паника стала охватывать мое сознание.
- Кто тут? - сдавлено прокричала я.
В ответ только ускорились шаги, что-то зашуршало, а через мгновение раздался звон разбитого стекла. Меня трясло. Я не знала, что мне делать. Наконец, мои глаза немного привыкли к темноте. Я могла различать, что возле меня никого нет. Но странный шорох все-таки повторялся, временами затихая. «Может быть, призрак?» Администратор говорила, что гостиница очень старая. Черт знает, что тут могло быть. Я заставила себя успокоиться и ультимативно напомнила себе: «Ты, Айси, журналистка. Так давай, действуй! Протрясешь весь свой звездный час!» Мне уже даже представился заголовок: «Известная журналистка разоблачает привидение». Последнее меня так простимулировало, что я вскочила и подбежала к выключателю. При этом что-то заметалось где-то на полу недалеко от меня. Как только я щелкнула выключателем, и комнату залил яркий свет, я увидела жирную серую мышь, которая металась по комнате и не знала, куда ей спрятаться.
Мышь – это не герой моих репортажей. Поэтому я позволила себе испугаться. Со страшным визгом, который явно разбудил соседей (я слышала, как они за стеной стали разговаривать и шевелиться), забралась на кровать с ногами и стала названивать администратору. Было 4 часа ночи. Меня это уже не волновало. Я платила за люкс.
- Алло, - сказал сонный голос.
- В люкс номере бешенная мышь! Срочно убейте ее!
- Вы сегодня не пили? Чертей там нет?
- Как Вы смеете! Я заплатила за люкс, а здесь подвальные мыши!
Видимо, на том конце провода отошли ото сна:
- А-а, простите, спросонья не разобралась. Сейчас придет горничная.
Через минут 10 пришла горничная. Все это время я продолжала следить за мышью и при первом ее приближении, что-нибудь в нее кидала. В ход шли и часы, и подушка, и пододеяльник.
Раздался стук в дверь:
- Это горничная, откройте.
- Не могу. На полу мышь! - взвизгнула я.
Горничная своим ключом открыла дверь и вошла с каким-то предметом, напоминающим сачок. Еще полчаса я смотрела, как горничная носится по всей комнате с сачком за мышью. Наконец она ее поймала и, просияв, сообщила мне:
- Она к Вам забрела случайно. Вчера травили в подвале мышей, вот она под действием наркоты и забежала к Вам.
- А зачем вы даете им наркотики?
- Нет, мы даем им яд, но он для них как наркотик. Только передоз помогает!
- О боже, ну и дела!
- Спокойной ночи. Больше Вас не побеспокоят. Можете даже смело открывать окно. Никто не потревожит, - она ловко собрала осколки разбитого стакана и направилась к двери.
- Спасибо. До утра.
Уже было, практически утро, потому что за окном было светло. Лето все-таки. Но я выключила свет и легла в постель размышлять, что мне предстоит предпринять сегодняшним днем для выполнения задания шефа. Не на курорт же я приехала.
Как сказал шеф, здесь произошли странные события, связанные с находкой старой золотодобывающей штольни, несколькими убийствами и наследством. Тем не менее, всё это было на уровне слухов и тайны следствия. Нужно было все выяснить за оставшиеся мне 6 дней. Что делать? С чего начать? Наверное, пораспрашиваю местных о штольне. Прогуляюсь туда. Постараюсь встретиться со свидетелями ну и прочее.
И вот мне снится, что я иду по штольне с золотыми стенами с тем самым импозантным мужчиной, который в руках держит большущий золотой самородок. Он улыбается и протягивает его мне:
- Скажи только «да», и ты будешь богата.
А я, дура, о чем-то еще думаю, и медлю. И… просыпаюсь, в который раз за эту беспокойную ночь, от стука в дверь.
На часах - шесть утра.
- Кто там?
- Эт-то йя! Ив-ваан.
- А, сейчас. Подожди, оденусь.
Опять стук:
- Откр-рыв-вай. Эт-то йя, Иван.
Да уж. Ванечка хорошо пообщался с другом.
Но, по крайней мере, у нас уже один осведомитель есть (если все будет гладко). Иван, шатаясь, доплелся до первой попавшейся кровати и на лету заснул «мертвецким» сном. Он и вправду никак не реагировал на мои упреки и попытки стащить его с кровати – это была моя кровать. Именно она понравилась мне. Но он продолжал храпеть на моем спальном месте. Поэтому я ретировалась на соседнюю кровать досыпать еще каких-нибудь два часа.
Когда лучи солнца невыносимо ярко стали пробиваться сквозь мои веки, я проснулась и к ужасу своей совести отметила, что часы уже показывают одиннадцать. Так, так, ну и начало. Что же, придется собираться быстро, по-солдатски. Иначе за отведенное время мне ничего не успеть.
Я быстренько привела себя в порядок и стала тормошить Ивана.
- Ваня, подъем!
Что Вы думаете, ноль эмоций. Как храпел, так и храпит, обдавая меня ароматами перегара.
- Ваня! Ваня! - трясла я его за плечо.
Мне нужно было во чтобы это ни стало разбудить его. Мой удачный день зависел именно от него и его дружка. Так, я помнила, что холодная вода всегда приводит пьяных в чувства.
Вытащив букетик цветов из вазы, которая стояла на прикроватной тумбочке, я налила в нее свежей ледяной воды. И вылила на голову спящего Ивана. Результат превзошел все мои ожидания. Иван вскочил в секунду, как учили его в армии, направил на меня мнимое ружье и сказал:
-Хонде Хох! Лицом к стене, вражеская морда!
Вид был у него забавный. С помятого лица стекали ручьями капли вылитой воды, глаза светились ненавидящим огнем. Похоже, он и впрямь видел во мне немца.
- Ваня! Уймись. Это я…
Договорить я не успела. Тут же получила подножку и свалилась на, слава богу, ковер. При этом мне в секунду заломили руки назад и потребовали:
- Говори, фриц поганый, кто тебя прислал в русский штаб.
Я кое-как смогла его лягнуть и заверещала:
- Ванька, козел, это же я, Айси! Уже одиннадцать часов, пора идти на работу. Шеф с нами разберется за прогул!
Уж не знаю, что больше подействовало отрезвляюще на Ивана, он меня отпустил и виновато стал оправдываться:
- Ой, прости, сразу я тебя не признал. Знаешь, всю ночь армия снилась. А там часто деды над нами прикалывались. Тоже вот так, то воду выльют, типа, проверяют: как мы будем на чеку, с немцами бороться.
- Ладно, уж. Давай собирайся.
- А ты, конечно, хороша. Тоже с садистскими замашками, как деды.
- Нет, это ты хорош, разбудил меня в шесть часов, улегся на мою кровать, еще и просыпаться не хочешь.
- Ну извини, сейчас соберусь. Голова раскалывается…
-Это хорошо...
Он не дал мне закончить фразу:
- Я же говорю: садистка! Ну и повезло мне с этой командировкой!
- Повезло, потому что сейчас пойдем опохмеляться к твоему другу. Он будет у нас осведомителем.
- Че? Ты тоже пила?
-Ладно, иди, умывайся, будешь лучше соображать – по дороге объясню.
Иван, превозмогая головную боль, сел за руль и вопрошающе посмотрел на меня.
- В общем, Ваня, едем к твоему другу. Сколько лет он уже здесь живет?
- Десять лет. Раньше он был самаровский, мы вместе служили в армии. А потом его распределили сюда на лесозаготавливающий комбинат технологом. Сначала все шло хорошо. Государство поддерживало заготовку леса. Потом предприятие приватизировали. Оно разорилось. Вот местные потихоньку и спиваются. Жалко парня, - всхлипнул Иван.
- Ладно, ладно. Сейчас вам будет весело. Угощу вас. Вон, останови возле продуктового.
Я сбегала за водкой и закуской.
- Ваня, слушай, только уж ты опять не упивайся, обратно за рулем поеду я, но ты мне должен помочь все выяснить. Тебе - не в первой. Где нужно подыграй, где-то промолчи, а надо будет и поднажми на своего товарища!
- Хорошо, заметано. Знаю свое дело, а то ведь и за командировочные еще отчитываться перед шефом.
- Вот, молодчина!
Изба Коляна стояла на другом конце деревне. Видно было, что когда-то добротно построенная хата постепенно приходила в упадок. Местами уже совсем пооблезла краска, загуляли доски, забор покосился, и створки ворот не были уже, как в былые времена, подогнаны друг к другу.
- Там собака у него. Оголодавшая, злая.
- Вот черт, я ничего для нее не взяла. Придется колбасы отломить.
- Не, у Кольки и так шаром покати. Не поймет, обидится. Ты уж лучше хлеба ей брось, будет рада.
Мы попробовали посигналить. Стучались в ворота. Собака заходилась бешеным лаем, но хозяин не открывал.
- Он вчера выпил больше моего в два раза. Спит, наверное. Его-то некому холодной водой окатить. Жена обратно уехала в Самару, как Коля начал спиваться.
- Ну, - говорю,- Ваня, тебе спасать нас. Вот тебе буханка хлеба, лезь через забор. Открывай ворота.
- А чего это я? Я боюсь собак… Особенно злых. Да и через забор мне не перелезть. Вес большой. Я вот тебя подсажу, ты и полезешь.
- Вот тут уж дудки! Ты же мужчина! Защитник Родины. Давай, лезь. Тебя собака вчера видела - узнает.
Мы перебросили кусок хлеба, услышав чавканье, Ваня попытался залезть на забор. Забор стал трещать. Выступов на воротах не было, поэтому эта идея тоже оказалась провальной. Поняв, что деваться мне некуда. Я надула губы и сказала:
- Так всегда! Еще сильный пол называется. Вечно мы – женщины – страдаем. Как в Индии.
Ваня подсадил меня, и я полезла через ворота. Заборов я боюсь. Там колья. И я всегда себе представляю курицу, насаженную на вертел. Нет, такой я быть не хочу. Только я оседлала ворота, как собака, встав на задние лапы и опершись на эти же ворота, опять зашлась своим предостерегающим лаем. Я бросила ей следующий кусок хлеба, и пока она его поглощала, я, нащупав выступы, стала слезать. Собака поняла, что каждое ее надрывное лаянье приносит ей пищу. Пришлось мне опять подкинуть ей хлеб. Так я спокойно, не покусанная, спустилась вниз. Собака тут же подбежала, доведя меня до истерического страха. Но она мило и вполне дружелюбно лизала мои ноги, виляла заискивающе хвостом.
- Ну как ты там, Айси? Жива?
- Вполне, сейчас открою ворота.
Я убрала задвижку, и впустила Ивана. Собака оскалилась.
- Место! - прикрикнула я на нее. Она поджала хвост и преданно посмотрела мне в глаза. Я дала ей остатки хлеба. И направилась к дому. Дом, на наше с Иваном счастье, оказался открыт.
- Ты сам вчера уходил?
- Да, он спал прямо на столе.
Хозяина мы нашли на полу, свернувшегося калачиком возле стола. Он спал. Небритый, неопрятный. Дом требовал хорошего проветривания и уборки.
- Коля, вставай, мы на опохмел принесли.
Коля во сне заулыбался, но не сделал ни одного движения, чтобы встать. Видно решил, что ему это снится.
Иван потряс его изо всех сил так, что у бедного Коли закачалась голова из стороны в сторону, как у старого плюшевого мишки.
- Вставай, друг. Мы бутылку принесли.
Коля открыл глаза и засмеялся так по-детски.
- А я думал мне это только снится. Вчера последние истратил на бутылку.
Я ему сунула для лучшего просыпания водку в руки, скомандовав:
- Ну-ка, быстро умываться и за стол.
Ваня подхватил товарища под руки и потащил к умывальнику:
- Знаешь, с ней лучше не спорить…
Я тем временем протерла стол и накрыла его купленной закуской.
Вернувшийся Коля был окончательно, как его собака, расчувствован:
- Спасибо, друзья! Вы как добрая фея!
- Давайте, мальчики, за стол. Пора здоровье поправлять. Доктор Айси сейчас вас вылечит.
- Это что так водка называется? Импортная что ли, - спросил Коля.
- Нет, это наша фея так называется. Смотри, как бы не рассердилась.
Коля смутился:
- А, извините, как-то необычно…
- Коля, мы пришли не просто так. Нам нужно кое-что узнать…
- Айси, сначала мы с Колей поправим здоровье, а потом и спрашивай.
- Хорошо, но сначала по одной. За ваше здоровье.
Я тоже подняла рюмку с водой. Чтоб не обижать хозяина, алкаши к этому чувствительны. Если не сними – то против них. Я так не могла.
- Закусывайте, ребята. А Вы, Николай, послушайте внимательно мой вопрос и постарайтесь найти, что на него ответить. В этом случае Вам, как личному корреспонденту, полагается гонорар. Конечно, не слишком большой, но на бутылку с закуской хватит.
- Да я не каждый день пью… Но остался без гроша. Все что смогу расскажу, что вас интересует? – говорил Коля с набитым ртом. Уплетал за обе щеки. Видать, давно денег не было в его кошельке.
- Расскажи все, что знаешь про золотодобывающую штольню, которую тут недавно нашли.
А на ухо Ивану шепнула: «Ты ему, как сочтешь нужным, подливай, только смотри, чтоб он мне все выложил до того, как все рефлексы потеряет!»
- А, да нашли эту штольню почти случайно. Был тут когда-то (Иван, подай, пожалуйста, огурец) золотопромышленник Ежгревский. Была у него своя штольня. Много золота добывали, работяги у него хорошо зарабатывали, никто даже не воровал. А потом как начались коммунистические времена, штольню отобрать пытались. Хотели даже посадить в тюрьму Ежгревского. Только он был не такой простой. Поговаривали, что спрятал золото, которое не успел продать, что-то взял с собой, а штольню взорвал. А чтоб люди лишку не трепали, дал каждому выходное пособие и строго настрого приказал не говорить ничего чекистам, а то, мол, у них все отберут, как у врагов народа.
- А ведь прав был мужик, отобрали бы! Ишь чё, у мужика и золото!
- Точно Ваня. Ну, за ваше здоровье! – опрокинул он очередную рюмку. Поморщился и с наслаждением закусил колбаской. Я ждала продолжения, а диктофон записывал.
- При коммунистах нельзя было говорить про штольню. А потом война. Почти все местные мужики погибли. Женщины и сроду туда не знали дорогу. Хозяин все держал в строгом секрете, а кто не слушался, мог и убить. Еще те порядки были. Так что штольня со временем обросла легендами. Когда все стало можно, то пытались ее отыскать. Но как разрушенную-то найдешь. Земля уж давно поросла травой. Да и направления точно никто не знал.
- Кто же ее нашел?
- Тут еще одна история. Поговаривают, что в конце перестройки, перед самым распадом Союза, приезжал в деревню солидный молодой мужчина. Разговаривал хорошо по-русски, но с каким то акцентом, да и был одет как-то отлично от нашего. Так вот он то и пытался найти эту штольню. Кто он такой да откуда, никто не знал. Денег много давал, но ему ничем помочь не могли. А тут снова был иностранец. Наши старики говорят, очень похож на того. Чуть ли не он сам, даже нисколько не изменившийся. Его местные окрестили бесом и просили заступничества у Бога, как его увидели. Не может человек так долго оставаться в одной поре.
- Да у вас тут мистика какая-то.
При этих словах Вани я вспомнила свое ночное происшествие и подумала, что всему должно быть свое объяснение.
Коля проглотил еще одну рюмку и продолжил словоохотливо:
- Этот уже ни к кому не приставал. Останавливался в гостинице. Сам где-то целыми днями пропадал, а к ночи появлялся, чем еще больше пугал местных. В итоге они решили выследить чертяку. Мало ли что он против них задумал. Нашелся один самый смелый парень, который за бочку медовухи согласился с неделю последить за ним. Рассказывали, что иностранец этот каждый день с картой вымерял расстояния. Прикидывал по солнцу и по местности, пытаясь, что-то найти. Тут уж смекнули, что штольню искал. Сначала хотели гнать его в шею, а потом решили, что времена уже не коммунистические да и разбогатеть не запрещается. Пусть, думают, найдет, а там и мы тут как тут. Только вот иностранец не знал, что ландшафт тут изменился. Дважды выгорала вся растительность, а однажды собирались строить аэропорт: все перерыли, да так и забросили. Вот, наверное, из-за этого ему карта и не помогала.
- Но ведь нашел он, братан, не так ли?
- А вот дудки! Есть у нас авторитет Гриша Бритый, он держит все местные кабаки и заправки, да еще лес ворует. Только у него сила, поэтому он всех в страхе держит.
- Что, страха нагнал на иностранца?
- Ваня, не перебивай человека.
- Не-а, он не напустил страха на иностранца, а просто карту выкрал, пока тот в гостинице спал. Там окна из того номера не во двор, а на набережную выходят. Вот он и послал своего пацана достать карту.
- А ты почем знаешь? Сам что ли лазал?
- Обижаешь, я хоть и без денег, - при этом он внимательно посмотрел на меня, на что я ему ободряюще кивнула головой, мол, дам денег, дам, только продолжай,- но на воровство никогда не пойду, иначе уважать не будешь, так?
- Ты давай, Коля, без этого, а то долго еще будешь бедным.
- А Коля чего, Коля ничего – продолжает. Выкрал он ту карту и стал сам изучать местность. Сделал кое-какие прикидки по ландшафту, у него в банде был бывший геодезист, а теперь сборщик дани. В общем, напали они на след той штольни. Иностранец, утром очухался и давай звонить в милицию. Милиция у нас – увалень: что тут кроме пьяных разборок случается? Вот они и непривыкшие искать. Потерлись, потерлись, так карту и не нашли. Может, и не хотели найти, Гришка и им отстегивает. Иностранец, говорят, кричал, что в консульство жалобу на них подаст, а те: «Подождите, гражданин, подданный другого государства, следственные мероприятия еще идут. Как только они найдут вашу штольню, тут мы их и сцапаем».
- А что ж, иностранец такой дурак оказался, что первому встречному милиционеру все выложил?
- Наоборот, прикинул, что самому все теперь потеряно, а так может процент будет. Он же ИНОСТРАНЕЦ, считает, что полиция – это справедливость и порядок. Из-за своей иностранной башки не сделал копию карты, даже не запомнил ее.
- Во тупой!
- То-то и оно! Теперь, вышло, что и милиция в курсе. Вон уже сколько народу собралось вокруг этой затерянной штольни и все хотят кусок. Понятно, милиция стала прикрывать Гришку.
- А иностранец что? Успокоился?
- Нет, какое там. Стал подкупать местных мужиков, чем опять вызвал волну страха. «Бес, бес, - причитали во всех домах,- все повторяется!»
- Чем дальше, тем загадочнее.
- Это еще что! Настоящие загадки впереди. Похлещи пирамид Тутанхамона!
Я порадовалась за Колю в этот момент. Не даром он технолог, образование просто так не пропьешь!
- Так что там с пирамидами,- заполнила я образовавшуюся паузу по причине опрокидывания мужчинами очередной рюмки.
- С какими пирамидами? - удивился Коля.
- Ваня, ты поосторожней, а то он мне сегодня все до конца не расскажет. Итак уже три часа сидим. Коля, про штольню и загадки, расскажи.
- Да, да. Только Гришка обнаружил эту штольню с тем самым геодезистом, как оба сгорели заживо, а пацан, который их охранял в тот день, свихнулся. Он то потом все спутано и рассказал. Да вы вон сходите к бабе Клаве, она вам много че расскажет, если вы ей понравитесь.
- А баба Клава с какого бока тут?
- Она мать того пацана.
- Может лучше с пацаном поговорить?
- Нет. Он только мать признает, от остальных убегает, припадки начинаются. Страх смотреть. Был такой бугай, комплекции как у Гришки, а теперь кожа да кости и ума с горошину!
- Вот те и штольня.
- А про золото что-нибудь говорил тот пацан?
- Слова такого при нем говорить нельзя: сразу обострение. Так сказал один заезжий врач. Пытался тут тоже клинику свою организовать, но промаялся без толку год, да и уехал. Неперспективно.
- Коля, ты забыл рассказать про иностранца.
- А че тут говорить. Как в воду он канул, нигде не нашли. Решили, что уехал он к себе на родину с горя. А может, в это самое консульство подался.
- Да брось, деревня есть деревня: каждый друг друга знает. Если бы ему продали билет на поезд – стало бы известно.
- То-то и оно. Билета он не покупал. Испарился. Бес ведь. Может быть, на попутке до райцентра уехал. За нашей деревней ведь и другие есть. Так что машины часто снуют туда сюда.
- Так, говоришь, баба Клава нам может помочь… Ладно, а как на счет других жителей. Кто еще может пролить свет на вашу мистику?
- Да остальные как и я, только по слухам. Разбогатеть-то, конечно, все хотели, только штольню и раньше пытались найти – без толку. Многие уже думали, что это легенда. Решили, как наши милиционеры, вот только пусть найдут – а тут уже и мы. А теперь выходит, что подальше от этой штольни держаться надо. Вот почти полгода прошло, а желающих так и не нашлось.
-Вот тебе, Коля, твой гонорар. Если что еще припомнишь, то знай, мы своих корреспондентов не обижаем.
- Ладно уж, братан, мы пойдем – работа. Итак хорошо посидели.
- Спасибо, друзья! Если что, заходите... Всегда вам рад.
Узнав адрес бабы Клавы, мы оставили Колю наедине с остатками водки и закуской. Правда, я все-таки взяла со стола несколько ломтиков колбасы и пару кусочков хлеба для пса. Чему последний был несказанно рад. От счастья и слова вымолвить не мог, только заискивающе вилял хвостом.
- Давай, Иван, на боковушку садись. Я за рулем.
- Что ты, я же шофер!
- Нет, мы с тобой договаривались. Ты – пьян. Поведу я.
- Что я пьяный, что ты – трезвая. Одно. Тебе лучше вообще сидеть на заднем сидении, - говорил он с дурацкой пьяной улыбкой.
Я посмотрела на него, как на напроказившего школьника, и строго скомандовала:
- Быстро на боковое сиденье!
Иван посмотрел на меня, словно пес Коляна, и так мирно сел сбоку.
По запутанному рассказу Коли я полчаса пыталась отыскать дом бабы Клавы. Правда, мне еще пришлось прикупить на командировочные коробку конфет. Простоять на дороге, пропуская стайку гусей. И сделать пару кругов вокруг искомого дома, пока до меня дошло, что это именно он. И только он. Мой милый и совершенно (как он утверждал) трезвый попутчик всё это время мирно храпел. Помня утренний инцидент с моей попыткой разбудить старого вояку, я не знала, что мне делать. Идти одной к бабке не хотелось. Тем более у нее сумасшедший сын. Но и Ваня спал без всяких признаков на пробуждение.
Когда-то смотрела передачу, что человека можно разбудить свистом. Мне предоставлялась уникальная возможность испытать метод. Но так как я свистеть толком не умею, то у меня получалось только жалкое попискивание. Иван такое игнорировал. Я попробовала похлопать в ладоши возле его уха, на что он демонстративно отвернулся, опять не проявив никаких эмоций. Знаю! Нужно издать резкий звук. Я нажала со всей силы на кнопку сигнала. Машина была русская, кнопка запала. Иван продолжал спать, а я все пыталась ее вытащить. Следующее, что помню: открывающиеся ворота, и в это же время в мою сторону летящий двухпудовый кулак Вани. А потом: старушечье лицо и ее руки на моем лице, шлепающие меня по щекам.
- Перестаньте, прекратите меня бить! Кто Вам дал право?!
- Жива, слава богу!
- Я воды принес! Вот!
- А ты, сынок, ей в лицо плесни, хорошо в чувства приводит.
- Не смей, гад! - но было уже поздно. Он весь ковш вылил на меня.
- Ну ты изверг! Сначала меня избил, а потом и облил! - визжала я в истерическом припадке.
Ваня сел на корточки, ведь я сидела на земле, обнял меня и сказал:
- Понимаешь, я так крепко спал. Мне снилась мать. А тут этот надоедливый сигнал. Как будильник. А я всегда дома по будильнику со злости, что спать не дает, бью кулаком. Уже многие поменять пришлось. Вот я и ударил в сторону звука, попал по рулю. А там подушка безопасности немного бракованная, больше нормы. Она тебя и припечатала к креслу, раскрывшись от удара. Понимаешь, никто не виноват, что у тебя голова слабая!
- Это у тебя - слабая! Там кнопка сигнала запала!
- Вот, а теперь отошла. Так что не зря ударил. Запоминай, так вся техника чинится.
- Заходите, детки, в дом. Давайте знакомиться, раз нас судьба так свела…
Я встала, отряхиваясь и вытирая воду с лица и одежды платком.
- Здравствуйте. А Вы – баба Клава?
- Я, милая. Что случилось-то, - испугалась бабушка.
- Мы из газеты, хотим написать про судьбу коренного жителя деревни. Не будете возражать? - я достала коробку конфет из машины.
- Проходите, проходите. Сейчас чай заварим. В газету, значит! Вот хорошо. Всю жизнь мечтала о статье в газете! Проходите!
- А что, собаки у Вас нет?
- Померла недавно. Да вы заходите в дом. Все за чаем расскажу!
Мы зашли в ее чистенькую избу. На окошках висели белоснежные тюли, на полу лежали половицы, стены были выбелены. Казалось, что это не деревенская изба – а светлая горница какой-нибудь «королевишны». Но это все я заметила мимоходом, стараясь вычислить комнату сумасшедшего сына хозяйки. Бабушка нас провела на кухню, а, как я успела заметить, в доме было еще 3 комнаты. В доме стоял не только порядок, но и «мертвая тишина». В голове пронеслись эти слова, что заставило меня суеверно вздрогнуть.
- Садитесь, деточки к столу. Мне, старой, и поговорить не с кем. Одна пьянь вокруг, - подернула она плечами, - вот уж Бог послал вас, меня порадовать!
- А что, Вы одна живете?
- Одна - одинешенька. И поплакаться некому.
- Дети-то небось в городе, забыли мать…
- Нету у меня детей. Был один приемыш, да и тот неразумный оказался. Ну, что это мы все обо мне? Вот и чай готов. Подставляйте кружки. Кушайте вот пирожки…
- Спасибо, мы не голодные.
- Что ты, деточка, хозяйку-старушку обижаешь. Кушай да рассказывай, что хотела спросить-то у меня?
- Баба Клава, расскажите нам о себе, своей жизни, да о деревне. Больше вас о ней никто не знает.
- Что правда, то правда. Только вот с чего начать – ума не приложу.
- А Вы с детства начните. Вот что помните. Про родителей. Про жителей да про события.
- Ох, молодежь, вам бы все байки слушать.
- Зато, какая статья будет! Вся деревня обзавидуется.
- Ну ладно, слушайте. Вспомнить-то есть что. Не зря жизнь жила. Только одно условие, ничего не врать в газете. А то такого понапишите.
Я нервно стала дергать ногой, ну что за бабка – никак не раскочегарится.
- Баба Клава, а Вы здесь родились? - неожиданно пришел на помощь Иван.
- Тутошняя я. Родители мои были местные.
- А семья богатая была?
- Не, детки, что вы. Своей мануфактуры никогда не имели. Но и бедными не были. Хозяйство держали, мать портнихой была. Вся деревня ходила шиться. И мне образование дали. Я ж сельхозтехникум закончила. Всю жизнь проработала в колхозе. И никогда не думала, что наш родненький, - при этих словах она всхлипнула, - загнется.
- Бабушка с дедушкой тоже сельским хозяйством занимались?
- А как же, милок, все деревенские только этим и занимаются.
- Про батюшку забыли рассказать, - вставила я свое слово.
- Отец был лютый человек и скупой. Частенько бивал нас. У отца-то было семеро детей.
- И где же ваши сестры и братья?
- Двое в детстве умерли, тогда малярия бушевала. Двое в город подались, так там и пропали. Еще двоих братьев война унесла, только похоронка от них и осталась.
- Не легкая у вас судьба…
- Что уж легкого! Мужа и того не уберегла. Пришел с войны весь в медалях. Уходил вороной, вернулся сед, как пепел. Я сначала думала, что волос грязный. Поступил на работу в колхоз. Да, видно, оставил все свое здоровье на войне, и года мирно не прожил, тихо во сне помер. И осталась я одна с сыночком.
Здесь бабка осеклась:
- Да вы кушайте, а то моей болтовни и края нет, а вы – голодные. Вы лучше сами спросите, что хотели бы услышать.
- Расскажите про сына. Каждая мать гордится своим ребенком. Наверное, красавец?
Лицо бабушки помрачнело, видно было, что не хочется ей говорить про сына:
- Красавец, да вот болезненный оказался. Наверное, это все потому, что с пылью мой дед много работал, вот и передалось, - здесь бабушка опять осеклась, что лишнего сболтнула, и повела разговор в другую сторону. - А скорее всего, что внимания сыночку мало было, рос сам по себе, я то все на работе. Да и послевоенное время - сами, понимаете.
- А в каком году родился сын?
- В полсотом, доченька.
«Интересно, - промелькнуло у меня в голове, - Коля говорил, что он пацан».
- Сын живет с вами? Про детей тоже бы хорошо написать. Поговорить бы с ним. Видели, наверное, передачи по телевизору, там всегда и родственников спросят.
- Сына в тюрьму упрятали. Что-то он чужое взял. Его без суда и следствия …
Бабушка не успела закончить фразу, как в дверях появился молодой симпатичный человек. Он стоял, не говоря ни слова, его взгляд был прикован ко мне. Глаза молодого человека были карие и глубокие, но такие задумчивые и печальные, как будто бы он многое знал, но не мог сказать…
- Здравствуйте, - вы, наверное, сын бабы Клавы?
Но на мое здравие ответила сама бабушка:
- Тебе где велено быть? - Баба Клава глянула на него сердито, зверски. Молодой человек вздрогнул и ушел.
- Вы говорили, что Ваш сын с пятидесятого года, а выглядит так молодо…
- Ох, и бестия же ты! Не сын это. Говорю, сын в тюрьме. Это внук мой. Сын его перед тюрьмой мне на воспитание оставил. Мать-то его в город сбежала, как узнала, что мужа садят.
- Что же Вы с внуком так плохо обращаетесь? Ребенок ни в чем не виноват. Если родители были не правы, так ребенку теперь отвечать, - обрушилась я на бабку.
- Что ты ко мне пристала! Бестия, истинно!
Плюнула бабка в мою сторону.
- Больной он. Нельзя ему с чужими общаться. Так доктор прописал.
- Извините, а чем он болен? Может, мы сможем собрать деньги на операцию. Сейчас так многие делают: через газету помощь просят…
- Нет, ты с меня не слезешь… Слушай уж. Только в статью это не пиши! Иначе прокляну! Я тебе говорила, что дед мой пылью дышал. Так вот, пыль была золотая.
- Зачем же он ей дышал? - удивился Ваня.
- Не перебивайте, а то передумаю рассказывать. Зачем дышал… Работал на штольне по добыче золота.
- На настоящей штольне?
- То-то и оно. Хозяин у них там был – просто зверь. Работать заставлял до седьмого пота, за разговоры про штольню или рассказ о пути туда - запросто можно было голову сложить. Много у него было своих людей. Правда, и рабочих не обижал. Золота не давал, но платил исправно и неплохо, разрешал ребятишек устраивать на работу по стопам родителей. В общем, шла жизнь ладно. Мужики большинством на штольне, женщины по хозяйству.
- А что же, в колхозе тоже одни женщины работали?
- Что ты, милочка, нет, и мужики работали. Только это позже было, уже при другом хозяине – сыне прежнего. Да и недолго это было, скоро, как коммунизм начался, взорвали штольню.
- Кому же нужно было взрывать штольню?
- Сам хозяин и взорвал. Посадить его хотели, как буржуя. А штольню, ясен корень, власть бы забрала. Вот он ее и взорвал. Только это я вам все по слухам рассказываю. В деревне-то не утаишь ничего.
- Сами штольню видели?
- Нет, в то время я была слишком мала. А потом отец строго настрого запретил разговоры про штольню вести. Вроде как никогда ее тут и не было. Отец больно строгий у нас был. Чуть против него, так сразу ложкой по лбу схлопочешь.
- Бабушка Клава, может еще кто-нибудь рассказать про штольню?
- Вам-то зачем? Неужто, обманули старуху, что из газеты?
- Просто хотим восстановить историю вашей деревни. А что журналисты, так то правда.
Я показала корочки бдительной бабульке.
- Никто не знает, кроме меня про этого человека. Все же держалось в тайне. Вот и он про себя ни гугу.
- В деревне – нет секретов, как же все «удержалось в тайне»?
- Времена такие были, пришлось забыть.
- Что это за человек?
- Боюсь, деточка, что не имею права тебе о нем рассказывать.
- Бабушка Клава, времена уже ни те. Можно обо всем смело говорить.
- Вот и я говорю, времена ни те. За информацию платить надо.
Мы с Иваном прямо таки опешили. Что сказать на вызывающие слава хитрой бабушки – не знаем. Сидим с открытыми ртами. Кусок ее пирога так и застрял в горле.
- Что ж вы, детки, так испугались? Денег нет?
- Честно, нет, - сказал Иван.
- Так давайте бартер.
- Как это?
- А так. Видел, что сынок у меня больной?
Мы вместе с Ваней дружно закивали головами, как дрессированные собачки.
- Крыша у меня течет, шифер есть, а залатать некому. Кран у умывальника сломался и насос нужно починить. Я вам за это расскажу, где того человека найти.
- Надеюсь, не в могиле, - сказал холодным тоном Иван.
- Не, тот всех нас переживет. Ему только на пользу золотой дождь.
Я взяла инициативу в свои руки:
- Ладно, дорогой, поступай в распоряжение бабы Клавы. Шеф будет не доволен, если узнает, что ты провалил спецзадание. Сам понимаешь, чем все кончится. Не думай, что только позором…
Ваня глянул на меня жалобно. Мол, поможешь?
Я быстренько встала, сделав вид, что не вижу его мольбы:
- Бабушка, где у вас уборная? Чайку перепила.
- Во дворе, доченька, как выйдешь - сразу налево за угол. Там увидишь. Пойдем, милок. Быстрее начнешь, раньше расчет получишь.
Я вышла во двор. В голове крутились мысли о загадочной штольне. Пока ни на шаг не приблизились. Бабушка повторила все вслед за Коляном… Я шла, смотря себе под ноги, думая, что все так быстро нам не разрешить… И вот тут мое сердце ушло в пятки. Точнехонько как я завернула за угол, резко передо мной возникла волосатая рука в сопровождении драматической какофонии:
- М-М-М-М-М-М
Я приготовилась кричать, отчаянно не соображая, что за черт передо мной.
Тут же получила едкую пощечину и пришла в себя. Передо мной был бабушкин внук.
- Ну ты меня и испугал. Что тебе нужно?
Он схватил меня за руку и потянул в сторону огорода. Там, спрятавшись за теплицей, он стал чертить на земле палочкой. Сначала я ничего не могла понять. Складывалось впечатление, что маленький ребенок просто захотел порисовать для тети свои рисунки. Он рисовал человека с пистолетом, а может быть, ружьем, черта, сундук. При этом ничего не говорил.
Я не нашла ничего лучше, чем спросить его:
- Как тебя зовут?
Он не обратил внимания на мой вопрос, продолжая выводить свои каракули. Он все рисовал и рисовал людей, фигуры которых я даже не могла различить. Просидеть вот так с ним остаток жизни мне не хотелось. Я встала и пошла, искать уборную. Только я там примостилась, как дверь открылась (не было щеколды, чтобы закрыться), и меня оттуда вытянули за руку. Поправляя одежду на ходу, я снова оказалась в огороде. Теперь это уже был настоящий шедевр нового искусства – художественное письмо по земле. Возле горы были изображены те же персонажи, дядька с пистолетом, черт, между ними сундук, еще двое мужчин, которые были объединены одной стрелочкой. Еще один предмет я никак не могла опознать, то ли коробочка, то ли футляр, что-то не понятно.
Я махнула головой:
- Молодец, здорово рисуешь.
- М-М-М-М
- Попытаюсь разобраться, - сделала я серьезный вид. Хотя как тут разобраться? Надо же было, чтобы от меня отстал этот болван. Тут пришло мое спасение в лице бабы Клавы, почувствовав которую нутром, внук заметался, как ошпаренный, стараясь быстрее все стереть, и побежал обходными тропами в дом.
- Что, деточка, огородом любуешься?
- Да, в городе такого хозяйства не сыскать. Красота…
- Перебирайся к нам жить – не пожалеешь.
- Я к шпилькам привыкла!
- О, склочная ты. Шпильки у нас не любят. Скажешь шпильку, тебе в ответ и лицо изобьют. Вот какие люди…
- Что Вы, шпилька – это тонкий каблук. Такие туфли в городе носят. У вас они в грязи застревают.
- Ой, прости старую. Не разумела.
- Как там мой напарник, помогает?
- На крышу его загнала. Я женщина старая. Денег нет и помочь некому. Внук еще больной. Толку с него никакого.
- Баба Клава, Иван-то уже помогает. Скажи имя того человека, к которому мне сходить надо. Хорошая статья получится. Вы в главной роле будете.
- Ладно уж. Скажу. Только Ивана не отпущу. Учти.
- Конечно, я пообещаю ему похлопотать перед шефом о премиальных.
- На улице Первой живет сын приказчика. У него самый большой дом в деревне. Из белого камня и кирпича. Он из интеллигентных.
- Как называется первая улица?
- Да так и называется: Первая. От того, что раньше там всегда первые люди деревни селились.
- Приказчик у кого работал?
- У хозяина на штольне.
- Спасибо, баба Клава! Побегу, времени мало, а успеть нужно много. Кстати, как его зовут?
- Захаром Семеновичем величают. Фамилия Гранин.
Мы дошли с бабушкой до дома. Я подняла голову, поставила козырек из ладошки и крикнула Ивану:
- Ванечка! Я ухожу выполнять спецзадание. Ты, как все сделаешь, свободен на сегодня.
- Ты что, меня бросаешь? А сдалось мне одному тут вколачивать гвозди?
- Не нервничай. Тебе шеф выпишет премию!
- Обещаешь?
- Клянусь, похлопочу!
- Да мне за тебя обязаны пожизненное содержание обеспечить!
- Вот и договорились. Удачи!
- А-а-а-а-а! Кто тебя учил под руку говорить? Палец отбил…
Чтобы не слушать вопли Ивана, я быстренько удалилась за ворота. Взяла его машину – не ходить же мне пешком. Время шло к вечеру. Откладывать на другой день я не могла, поэтому отправиться решила немедленно в поисках этой самой Первой улицы. Как сказала баба Клава, улица хоть и называется Первой, но стоит в самом центре деревни. Когда-то такое расположение знатных домов обеспечивало сохранность жизни их владельцев. Вот улица и первая с центра. Я завела машину и поехала в сторону центра. Ехала потихоньку. Во-первых, эта «Волга» – машина сложная в управлении. Во-вторых, в деревне я знаю только два дома, гостиницу и магазин. И, в-третьих, у меня нет прав на эту машину. Как я сказала, ехала медленно, разглядывая таблички на домах, чтобы понять, где нахожусь. Ищу себе спокойненько центр, и тут выбегает из ворот дома милиционер. Один взмах его жезлом, и я припарковываюсь к обочине.
- Здравствуйте! Капитан милиции Творов.
- Здравствуйте.
- Покажите ваши документики. Куда едем, что везем?
Я достаю из сумочки права и корочки журналиста. Они красные. На всех гарантированно оказывают влияние.
- О, Вы приехали статью писать?
- Да. Вот ищу дом Захара Семеновича Гранина.
- Так вот почему Вы так медленно ехали. Я думал, что самогоном торгуете. У нас так часто бывает. Приедут с подпольной водкой, также вот потихоньку разъезжают, высматривая своего клиента.
- Нет, что Вы. Таким не занимаюсь. Хотите, багажник покажу?
- Такой очаровательной женщине я и так верю. Дом Гранина третий слева от перекрестка. Вон видите там пересечение дорог? Вот и сворачивайте налево. А там уже не ошибетесь. Большой кирпичный дом – его.
- Благодарю Вас, капитан!
- Всего хорошего!
Нет, ну Вы представьте себе! До чего дошел самопроизвол власть предержащих! Уже езда с низкой скоростью им тоже не нравится! Ладно бы я гнала свою лошадь, как бешенная, а то ведь ползла, как черепаха, и то остановили!
Свернув на указанном перекрестке, я действительно увидела шикарный высоченный кирпичный коттедж, окруженный нехилым забором.
Один вид давал понять, что пробраться сюда будет ни так-то просто, как хотелось бы. Я остановилась поодаль от этого особняка и стала размышлять, что же такого придумать, чтобы хозяева меня впустили, затем не выгнали и все изложили как на духу…