Чайки Ричарда Баха. Глава 5.

Глава 1.: http://www.myjulia.ru/article/791399/
Глава 2.: http://www.myjulia.ru/article/791401/
Глава 3.: http://www.myjulia.ru/article/791404/
Глава 4.: http://www.myjulia.ru/article/791427/

Вертинская поняла, что заплутала в темных извилистых коридорчиках театра и остановилась, прислушиваясь - где могут быть люди? Откуда-то сзади донеслись звуки глухих ударов, будто кто-то колотил боксерскую грушу или бил по футбольному мячу. Когда Ира посещала фитнесс-клуб, она не раз слышала эти звуки из соседних залов.

Женщина пошла на звук. Повернула за угол, приоткрыла узенькую дверь и... оказалась на сцене! Вернее, в кулисах. Она замерла, не решаясь сделать шаг дальше. Сцена обладает особой магией. Особенно когда зал пуст, свет приглушен, и ты здесь - один. Ощущение присутствия кого-то еще. Может, здесь живут фантомы персонажей? Или чувства, проецируемые актерами, впитываются в подмостки, в тяжелую пыльную ткань кулис, а потом они все это начинают излучать в пространство, как ночные фиалки - изливают особый аромат по ночам? Или это - дух театра? Некая сущность, обитающая там, где создаются образы, кипят придуманные страсти, сменяются маски и декорации...

Но сцена была не пуста. В дальнем ее конце гимнаст в спортивных штанах и майке отрабатывал какой-то умопомрачительный трюк. Стройный, крепкий, при этом очень изящный и гибкий парень в два приема забирался на неприметную лесенку, хватался за канат, совершал, ухватившись за него, какую-то фигуру высшего пилотажа, будто гравитации для него не существовало, затем спрыгивал на деревянный пол, вновь устремлялся наверх, и все повторялось снова. Звуки этих приземлений и услышала Ирина. Она невольно залюбовалась артистом. У него были светлые длинные волосы отличного качества, собранные в конский хвост. Гладкие и упругие, будто вылепленные мускулы. Как у античной статуи - без всех этих уродливо-торчащих жил и без непомерно нарощенной на плечах массы, как бывает у "качков". Словно сошедший с классических полотен Персей в крылатом шлеме, он бесстрашно летал под потолком, делал сальто и легко, мягко приземлялся на пол, подобно закончившей полет птице. Ирина потеряла чувство времени, а в душе ее будто начало зарождаться какое-то романтическое ощущение, выходящее за рамки простого восхищения красотой и мастерством профессионала.

В очередной раз спрыгнув с каната, гимнаст заметил ее, повернулся и сделал пару шагов в ее сторону.

- Здрасте! - сказал он неожиданно высоким девичьим голоском и подошел ближе.

Наваждение мгновенно рассеялось. У "парня" была небольшая, но все же зрело сформировавшаяся женская грудь. И правильное, вполне миловидное лицо без намека на растительность. А спортивные штаны хотя и не слишком обтягивали узкие по сравнению с плечами бедра, но вблизи пол летающего существа не вызывал сомнений.

- Вы к кому? - спросила гимнастка.

- Я... я тут теперь работаю.

- Служите у нас в театре?

- Что?

- У нас говорят "служу в театре", а не "работаю".

- Понятно. Я не знала. А Вы... - Ирина замялась, не зная, как сказать. "Акробатка" - звучит как-то коряво. Но девушка, кажется, понимала с полуслова.

- Я каскадер. И по совместительству - рабочий сцены.

- ?

- Ну, мы с дядей Сашей декорации устанавливаем. Он у нас - мастер на все руки. А я ему помогаю. Ну... когда мужская сила требуется, - иронично усмехнулась девушка.

Ирина изумленно вскинула брови. Чего только здесь не увидишь! Удивительный мир. Но благоразумно не стала заострять внимание на причине своего удивления, попыталась объяснить его нейтрально:

- Надо же... Я уже целый день в театре и до сих пор не встретила ни одного актера!

- Ха! Мы тут все - актеры. Даже дядя Саша. Правда, он редко на сцену выходит, только в елках, в "Щелкунчике" и Михаилу Остаповичу иногда ассистирует. Еще раньше в "Руслане и Людмиле" Черномора играл, но после того как однажды на репе с каната срынулся, сказал: "Все, хватит! Здоровье дороже", - девушка шмыгнула носом и с недоумением пожала плечами: мол, надо же, кого-то напрягает падать с трехметровой высоты. - теперь Черномор у нас Михаил Остапович, но это совсем беспонтово... потому что Руслана играет Стас, а они ваще с ним почти одного роста... я думаю, что Черномора лучше дать мне, - завершила она свою тираду, внимательно рассматривая ирину с ног до головы. Ирине стало чуточку неуютно от этого взгляда. Какой-то он был... в общем, женщины обычно так не смотрят.

- Раз мы теперь будем вместе работать... служить, давайте познакомимся? Меня зовут Ирина. Можно Ира.

Каскадер присвистнула. Опять-таки как-то не по-женски.

- Неужто Вертинская? Та самая?

- Я смотрю, у вас тут новости быстро распространяются, - улыбнулась Ирина.

- А то! Моментом! В одном конце театра пернешь, в другом уже воду спускают! - она хрюкнула, довольная шуткой, видимо, показавшейся ей очень оригинальной. - А моя фамилия - Коршун.

- Не по фамилии же называть. Зовут-то Вас как?

- Можно и по фамилии, - хмыкнула девушка. - Но вообще для друзей я - Ларик. Так что если подружимся... - она снова многозначительно смерила Ирину взглядом, и та снова поежилась. На этот раз от интонации. Впрочем, Вертинская начинала новую жизнь и готова была узнавать все новое, пусть и не только приятное. В конце концов, ей здесь работать... служить. И надо налаживать отношения с коллективом.

- Поможете мне отсюда выйти? Я заблудилась, - беспомощно развела руками Ирина, сделав шаг назад, не глядя под ноги. И очень зря, потому что каблук попал в щель между досками. Женщина попыталась удержать равновесие, но только неуклюже дрыгнула ногами, раздался хруст пластмассы... Нет, она не рухнула со всего маху затылком об пол. Коршун, лишь мгновение назад стоявшая от нее метрах в двух, тут же оказалась рядом и подхватила Ирину в падении - ловко и бережно.

- Спасибо... - пробормотала Ирина, стараясь не смотреть ей в глаза. Но все-таки не удержалась и взглянула. Любопытство пересилило. На это раз в глазах Ларика не было неприятного маслянистого, налета, только озабоченность и сочувствие. "А она неплохая девчонка, - подумала ирина. - Только держится неприятно. Как хулиган из подворотни, который к прохожим привязывается. Но это ведь не самое страшное".

Каблук был выломан с корнем и остался торчать в щели.

- Ну вот... - огорчилась Ирина. - Как же я теперь домой пойду?

- Разве миллионерши ходят пешком? - недоверчиво покосилась на нее Коршун.

- Еще как ходят! - Улыбнулась Ирина, еще больше склоняясь к тому, что Ларик, в общем-то, ничего. Наивность и наглость сочетались в ней так же причудливо, как это бывает у подростков, которые уже почувствовали себя взрослыми, но при этом еще остаются детьми. Хотя Коршун, без сомнения, была взрослой. Возможно, ровесницей ирины. И все же что-то в ней было от подростка... какая-то трогательная бравада. И вообще Вертинская почему-то чувствовала себя намного старше.

- Еще скажите, что на метро приехали!

- Именно! - кивнула Ирина.

- Но зачем?

- Мне так удобнее. От дома до метро пять минут. Две остановки, снова пешком два шага - и вот я здесь. А представляете, как бы я на машине по этим узким улочкамм протискивалась? Мало того, что половина из них - с односторонним движением, так еще и вдоль тротуаров все заставлено. И здесь тоже парковаться негде.

- Это точно, - согласилась Ларик. - Ируся, а я Вас подвезу? Только... только если Вы останетесь на спектакль. Я сегодня вечером в "Питере Пэне". Заглавная роль... Раньше десяти - никак.

Она произнесла это таким несчастным голосом, что Ирине стало ее жаль.

- Да нет, спасибо, я что-нибудь придумаю.

Но Коршун не собиралась сдаваться.

- Вот что, а пойдемте к дяде Саше! Он сможет починить каблук.

- Тут уже чинить нечего, - с сомнение покачала головой Вертинская.

- Вы его не знаете! - горячо запротестовала Ларик, тряхнув хвостом, как лошадь, отгоняющая слепней. - Он все может! Пойдемте, пойдемте. Он наверняка у себя в кладовке.

И, подхватив под руку, девушка повлекла прихрамывающую Ирину куда-то в ответвление коридора.

Ларик откинула черную суконную завесу, и они оказались в небольшой комнатке с узким окошком в срезанном углу, до самой фрамуги закрашенным белой краской. А за оставшимся прозрачным квадратиком стекла виднелась противоположная стена двора-колодца. Впрочем, освещение от нескольких люминисцентных светильников было вполне достаточным. Помещение, заставленное и заваленное всякой всячиной, начиная от картонных декораций во всю стену, ящиков с фанерой, тряпками, инструментами и краской и заканчивая предметами совсем уж непонятного назначения, сначала показалось Ирине безлюдным. Поэтому она без стеснения осмотрелась по сторонам, потрогала низенький верстак, накрытый не до конца расписанной тканью, и уже собиралась спросить у своей спутницы, что это за штука в углу - похожая на треугольную скамейку на колесах. Как вдруг внизу возле верстака что-то зашевелилось и из под свисающего до пола холста задом наперед выполз на четвереньках малыш.

"Ребенок кого-то из сотрудников театра? Один, без присмотра?" - успела подумать Ирина, пока малыш не встал и не повернул к ним круглое добродушное лицо.

Он поздоровался, затем обратился к Коршун:

- Что случилось, радость моя?

"Ребенку" на вид было лет сорок восемь. Виски заметно серебрились, вокруг глаз лучились мелкие морщинки... и сами глаза лучились. Каким-то мягким, нездешним светом, в котором хотелось постоять и погреться, как под теплым душем. Разговаривал он высоким, чуть мяукающим голоском, как у мультяшного гномика.

- Вот, - Ларик показала отломанный каблук. - Дядь Саша, можешь помочь?

Карлик положил на стол обточенную на станке круглую деревянную катушку, за которой, вероятно, и лазил под верстак, взял каблук и протянул руку в сторону Ирины.

- Башмачок снимите, пожалуйста, барышня.

Вертинская наклонилась и сняла короткий сапожок, отороченный норкой. Дядя Саша сосредоточенно повертел два предмета в руках, что-то прикидывая, приложил один к другому. Затем вразвалочку подошел к странному агрегату, ощетинившемуся металлическими лапками, штырьками, колесиками и странной формы предметами - в детстве Ирина представляла себе так машину времени. Несколько неуловимых манипуляций - что-то зажужжало, агрегат пришел в движение. И вот уже сапожок надет на одну из лапок. В руках мастера мелькают инструменты, различные детали, металлический штырек, молоточек, тюбик клея... Движения у дяди Саши плавные, неторопливые и очень уверенные. Вот так бы стоять и смотреть вечно, как он работает! Ирина исподтишка взглянула на Коршун. Та взирала на карлика с откровенным обожанием. Так смотрят фанаты на своего кумира.

Через несколько минут мастер вручил Ирине ее обувь со словами:

- Не как новый, но еще, дай Бог, до свадьбы поносите... дядя Саша надежно чинит!

В его голосе, очень ласковом, ей почудилась затаенная печаль. Женщина поблагодарила и хотела спросить, сколько она должна за работу, но почему-то не смогла, как будто язык прилип к гортани. Ей вообще показалось, что она провалилась в какое-то иное измерение. Чувство, ни на что не похожее. Разве только в детстве, под Новый год, когда глядишь, засыпая, на поблескивающую в темноте елку, а во сне к тебе приходит Дед Мороз...

Не помня, как оказалась снова в коридоре, она шепотом спросила гимнастку:

- Наверное, ему надо что-то заплатить? А то неудобно...

- Не вздумайте! - прошипела Коршун. - С ним так нельзя.

- Обидится?

- Нет, не обидится. Просто нельзя.

- Он такой... такой... - Ирина не находила слов, чтобы описать явление, с которым столкнулась впервые в жизни.

- Еще бы! Это ведь наш дядя Саша! - заявила спортсменка с некоторой гордостью, будто смотритель музея, демонстрирующий посетителям самое бесценное сокровище коллекции.

Продолжение: http://www.myjulia.ru/article/791432/