Цветы жизни. 24. Родственники

Глава 1. Поколение некст, Глава 2. Энерготерапевт, Глава 3. Гражданский долг, Глава 4. Первичное дознание,Глава 5. Пациенты, Глава 6. Свои проблемы, Глава 7. Поиски и сомнения, Глава. 8. Богатая подруга, Глава 9. Лучший ученик, Глава 10. Система ценностей,Глава 11. Новая зацепка,Глава 12. Черный человек,Глава 13. Подозрения, Глава 14. Артисты погорелого театра, Глава 15. Капитан и русалка, Глава 16. Всадник без головы,Глава 17. Повороты судьбы, Глава 18. Слабое звено, Глава 19. Трюкач, Глава 20. Гюльчатай, Глава 21. Сладкое слово свобода, Глава 22. На живца, Глава 23. Сиделка и няня

Потапов перебирал листы с результатами экспертизы. Только что его вызывали на ковер и устроили выволочку, каких майор не помнил с тех пор, как был еще сержантом. И намекнули, что Гриша вполне может на эту ступень вернуться, если в ближайшие дни в камере не будет сидеть настоящий преступник, а не "глупый мальчишка, устроивший дурацкую выходку". Что мальчишка при ином раскладе вполне мог бы уже отслужить в армии, и что правонарушителем он является с двенадцати лет, товарищ полковник предпочел "забыть". Равно как и о том, что паренек собирался присвоить восемнадцать миллионов. Начальник рвал и метал. Вероятно, Загарьев-старший уже и на него успел натравить своих адвокатов. И тот теперь отрывался на подчиненном. В довершение полковник ткнул Потапову в нос свежую газету.

- Вот! Почитай! Знаменитый ты наш!

Разумеется, это Савицкая. Не видя результатов работы полиции, решила искать справедливости там, где привыкла - в СМИ и общественных организациях. Какая-то бойкая журналистка с ее подачи накропала визгливо-истеричную статейку об "ужасной ситуации в городе" и "полном бездействии полиции". Из статьи следовало, что на каждом шагу воруют младенцев - прямо из кабинетов врачей, а полиции на это плевать. И одна надежда у несчастных родителей - что неравнодушная общественность защитит их права. Каким образом общественность должна защитить - то ли начать ловить преступников, то ли поймать и линчевать полицейских - в статье не уточнялось. Вот ведь идиотка эта Савицкая! И объяснять ей бесполезно, что ее "борьба за права" только подливает масла в огонь, добавляет напряженности и не дает нормально работать.

Но брань, как говорится, на вороте не виснет. Хотя обидно, конечно. Столько лет безупречной службы, а тебя чехвостят, как щенка... Вот только что делать с расследованием? Как ни крути, а кроме Загарьева других подозреваемых пока нет. Наличие мифической Гюльчатай пока никак не подтверждено. Что кто-то мастерски увел сумку с "куклой" и ушел сам - так это мог быть сообщник самого Бориса, которого тот подговорил подыграть в "эксперименте". Оно конечно, трудно связаться с сообщником, находясь в камере предварительного заключения, но вдруг была заранее какая-то договоренность? Какой-то план "Б"? Например, в случае, если Загарьев попадется, он свяжется с сообщником, а тот будет действовать по заранее известной схеме? По факту такое быть могло. Но... зная Борьку, майор не верил, что тот способен на подобную сложную и продуманную комбинацию. Скорее уж это придумано кем-то другим.

Майор углубился в изучение результатов экспертизы. Так, что у нас тут? Ага, на ящике обнаружены следы! Увы, отпечатков хотя и много, но для дактилоскопического исследования они совершенно непригодны - не просто в большом количестве перекрывают друг друга, но и основательно смазаны. Видно, что ящик не раз протирали, хотя и не особенно тщательно. Несколько зацепившихся за края зеленых шерстяных ниток не представляли собой ничего особенного. Они вряд ли смогут помочь в поиске. Сколько в Питере зеленых шерстяных шарфов, перчаток, шапок и свитеров? Эти ворсинки только для доказательной базы годятся, когда преступник уже будет пойман. А вот найденные внутри ящика волоски... Волос, зацепившихся и застрявших в щелях внутренней полости ящика оказалось аж четыре вида - искусственные светлые, искусственные голубые, натуральные темные и натуральные обесцвеченные. И те, и другие - женские. Если Загарьев не врет, эти последние волосы вполне могли упасть с головы Гюльчатай. У Потапова был пока только ее словесный портрет. С фотороботом ничего не вышло - все, что составляла программа с его слов, Загарьев забраковал. Заявил, что на компьютере "страхолюдные чувырлы", а его Гюльчатай - пипец, как хороша. так что пока Потапов знал о ней лишь то, что это - невысокого роста молодая девушка с пухлыми губами, черными глазами и бровями, но светлыми волосами. Причем, что волосы наверняка крашеные - это даже Борька догадался. Мол, "очень уж ненатурального цвета, слишком красивые, в природе таких не бывает".

Происхождение самого ящика Потапову уже было известно, поскольку сразу после того, как таким позорным образом упустил преступника (или преступницу), майор написал Тимуру. И прислал фотографию ящика. Бывший тренер попросил еще несколько снимков - с разных сторон. После чего не только дал обстоятельную консультацию по поводу устройства для фокусов, но и, к удивлению Потапова, немедленно признал в найденном предмете реквизит своего театра. Сказал, что это - один из ящиков фокусника Цыплевича, изготовленный их штатным художником по реквизиту и декорациям. И один или два таких ящика Миша, кстати, недавно забирал домой. Может быть даже именно этот. Правда, в последнем Тимур не был уверен. Поэтому следователь и вызвал Михаила, не предупредив, о чем пойдет речь. Он хотел посмотреть на непосредственную реакцию Цыплевича, когда тот увидит вещественное доказательство.

Почти не надеясь на успех, Потапов решил проверить, не попадались ли владелицы этих волос в поле зрения полиции. Обесцвеченные волосы ни с кем не идентифицировались, а вот темные... Потапов аж глазам своим не поверил! Неужели, повезло? Хотя странно, конечно, учитывая возраст и состояние подозреваемой. Да и совпадение было лишь частичным. Тем не менее, компьютер показывал шестьдесят процентов совпадения с... Аленой Козанко! Всего несколько месяцев назад освободившейся из колонии. В возрасте шестидесяти двух лет. Инвалидом первой группы.

Как только Цыплевич переступил порог кабинета и поздоровался, следователь сразу перешел к делу:

- Михаил Остапович, Вам знаком этот предмет?

Миша невольно протянул руку к ящику, но Потапов его остановил.

- Не трогайте, это вещественное доказательство.

- Какое еще доказательство? - не понял фокусник. - Это "черный ящик" из моего реквизита! Откуда он у Вас?

- А где он должен быть? - В свою очередь спросил Потапов.

- У меня дома, в кладовке! То есть, обычно он находится в театре, но недавно я забрал его домой, чтобы порепетировать один номер...

- Этот ваш так называемый "черный ящик" вчера найден на месте преступления. Посмотрите внимательно. Вы уверены, что это именно тот самый ящик, может, просто похожий на него?

Миша заглянул с обратной стороны.

- Это точно он. Наш театральный мастер его недавно ремонтировал, и сзади два шурупа заменены на нестандартные. И вот эта закрашенная выщербина - тоже следы ремонта. Какое еще преступление? О чем речь?

- Вчера в ходе оперативных действий этот ящик был обнаружен при попытке задержания преступника. и у меня есть все основания полагать, что преступник использовал этот предмет, чтобы скрыться от преследования.

Несмотря на строгость тона следователя, Миша не смог сдержать ироничную улыбку.

- Хотите сказать, что преступник провел вас при помощи такого примитивного фокуса? Таки да...

- Это не смешно, гражданин Цыплевич, - холодно ответил майор. И мстительно добавил: - Я вынужден взять у Вас анализ ДНК, так как биологические следы, найденные на вещественном доказательстве, указывают на человека, состоящего в кровном родстве с Вашей матерью. Насколько мне известно, у нее ведь не осталось других родственников, кроме Вас?

До Миши, наконец, дошло, в чем его подозревают.

- Ерунда! У нее могли быть и другие дети. Мне неприятно это говорить, но моя матушка в молодости не отличалась строгостью нравов. Наконец, у мамы могут быть братья или сестры... Мне мало что известно о ее происхождении. Я бы на Вашем месте проверил с этой стороны.

- Зато нам известно, - парировал Потапов. - Других детей у гражданки Козанко к настоящему времени нет. Что касается братьев и сестер... не переживайте, проверим. И еще потрудитесь вспомнить, где Вы были вчера с двадцати тридцати до двадцати одного тридцати.

- Дома был.

- Это может кто-то подтвердить?

- Конечно! Моя жена. Как раз в это время мы сидели на кухне. Ну... пару раз я выходил поговорить с дочерями. - Миша хотел добавить, что подтвердить его присутствие может еще и сиделка Сона, но вспомнил, что Сона сегодня утром распрощалась с их домом и ушла в неизвестном направлении.


- Жена - лицо заинтересованное, - с сомнением протянул Потапов. - Но, конечно, ее показания будут учтены. В принципе, предмета, найденного на месте преступления, а также того обстоятельства, что встреча была назначена неподалеку от Вашего дома, достаточно, чтобы предъявить Вам обвинение. По крайней мере - в соучастии.

- Да в чем?! В чем меня обвиняют?

- Пока еще ни в чем. Но у следствия есть все основания предполагать, что Вы, либо кто-то из связанных с Вами людей вчера вышел на связь с одним из задержанных подозреваемых и предпринял попытку обманным путем получить те самые деньги, которые Ваша супруга любезно предоставила для оперативной работы.

- Но это же абсурд! Зачем мне воровать деньги у собственной жены, да еще таким сложным путем? Я, кстати, с самого начала был против, чтобы Ира давала деньги на это дело...

- Почему Вы были против?

- Да как почему? Такая колоссальная сумма! А я как раз начинаю снимать кино, надо артистам гонорар, надо...

- Вот и мотив, - удовлетворенно перебил его Потапов. - Вам нужны были деньги на собственные нужды, а жена, вероятно, не хотела Вам их давать, поэтому Вы провернули всю эту аферу с похищением, вымогательством, чтобы получить требуемую сумму вопреки желанию Вашей супруги. И конфликтовать с женой будет не надо - деньги просто пропадут. Их пропажу можно списать на анонимных злодеев...

- Да что Вы несете?! - в раздражении закричал Цыплевич, - Ира наоборот всегда давала деньги на мои проекты, я сам обычно не хотел брать, потому что... потому что... - Он растерянно умолк, поняв, что все его объяснения не будут выглядеть убедительными в глазах этого солдафона, которому просто надо срочно найти обвиняемого! И засадить! Его начальство трясет, да и профессиональное самолюбие, наверняка, задето... второй ведь раз мужик прокалывается. Миша тяжко вздохнул.

- Послушай, майор, ну не крал я этих денег! И ребенка не воровал... Я вообще в последний раз воровал, когда мне девять лет было! И когда я еще не знал, что это нехорошо. Потому что все вокруг воровали... Ну, что же, мне всю жизнь теперь от этого клейма страдать, что я сын мошенников? - спросил Миша с такой болью в голосе, что Потапову стало его жаль. Он ведь блефовал. На самом деле не подозревал Цыплевича, так как был неплохо осведомлен об истории его жизни. Но не мог отказать себе в удовольствии отомстить за насмешку над его неудачей. Может, профессиональному фокуснику и кажется, что старшего следователя развели, как сосунка. Но, согласитесь, большинство людей встречаются с подобными фокусами только в цирке, и им не приходит в голову, что в углу двора-колодца может быть выстроена цирковая декорация. Что преступник вообще станет так рисковать - прятаться в ящике под носом у полиции, ожидая удобного момента, чтобы улизнуть. Из собственного немалого опыта Потапов знал, что большинство преступников в такой ситуации действовало бы иначе. Или попытались бы вырваться из опасного квартала, опередив полицию, или сорвав замок на чердаке, уйти через крыши, или (что тоже возможно) - взяли бы в заложники кого-нибудь из жильцов и требовали свободы в обмен на их жизнь. Но залезть в цирковой ящик, полагаясь на милость случая? Да и вообще - ведь ящик надо было приготовить заранее. Откуда преступник заранее знал, что его попытаются поймать? Кто его предупредил? Он все время на полшага впереди полиции... Это возможно лишь в том случае, если преступник владеет полной информацией о планируемых действиях следствия. Или хотя бы частичной. Следователь уже не сомневался, что преступник имеет доступ в дом Цыплевича и Ирины, или как-то иным способом с ними связан.

- Гражданин Цыплевич, мы непременно проверим Ваше алиби, но ящик ведь взят из Вашего дома, так? Вы сами это подтвердили. И в нем найдены биологические следы...


- Но посудите сами, если ящик мой - в нем и должны быть мои биологические следы! Я ведь его трогал руками, работал с ним...

- Успокойтесь. Волосы, найденные в ящике, Вам не принадлежат. Они женские. Но принадлежат кому-то из Ваших кровных родственников. Кто еще мог прикасаться к ящику?

- Мои дочери! - догадался Миша. - Они часто играют с реквизитом. Я им запрещаю, конечно, но разве удержишь... Они у меня в возрасте непослушания, - грустно усмехнулся Цыплевич. - Думаю, они втихаря играли с ящиком. Может, даже залезали в него. Кладовка у нас не запирается.

- Понятно... У Ваших дочерей тоже придется взять анализ и допросить их.

- А вот этого я не позволю! Они несовершеннолетние, и допрос их возможен только в присутствии психолога или законного представителя...

- Я в курсе, - оборвал Потапов. - Мы их допросим в присутствии психолога.

- Я Вам не верю, - опять начал заводиться Миша. - Только в моем присутствии. Или... или в присутствии няни.

- В доме есть няня?

- Приходящая. Но она с детства воспитывает моих девочек. Она им - почти как мать.

- Очень хорошо. Кстати, у няни волосы какого цвета?

- Не знаю, - честно ответил Миша. - Сколько ее помню - она всегда красится.

- В какой цвет?

- Обычно - в какой-нибудь светлый, как сейчас. Иногда бывает - в рыжевато-каштановый. Но мне кажется, что на самом деле она брюнетка.

- Почему?

- Не знаю. Глаза темные, брови яркие... такой тип лица - я бы сказал, южный. Хотя она из Белоруссии приехала. Но мало ли, что бывает. У нас в театре, вон, хореограф - из Казани. Всю жизнь в России прожил. А он - вообще негр. Так что...

- Няне ничего не сообщайте о нашем разговоре... вообще чем меньше болтать об этом деле - тем лучше. Вы меня поняли? И так уже весь город судачит.

Цыплевич кивнул. Ситуация приняла очень неприятный оборот, но к неприятным поворотам Мише было не привыкать. Вся его жизнь, за исключением последнего периода, когда он встретил Ирину, была сплошной цепью неприятностей. Поэтому у Цыплевича автоматически включился "режим просчета худших вариантов". Он уже обдумывал, как и когда подготовит дочек к тому, что с няней предстоит расстаться... конечно, в том случае, если Вероника окажется причастна к преступлению. Мише очень этого не хотелось. он знал Веронику много лет. Они не один пуд соли вместе съели. Пережили трудные времена. Мало кто из друзей верил, что их отношения - чисто деловые и дружеские, без намека на какой бы то ни было интим. Только Ира сразу поверила. Миша был удивлен и очень благодарен жене за отсутствие подозрений. Ведь это было чистой правдой - Вероника всегда находилась на месте родственницы, но никогда не претендовала на место возлюбленной. Миша видел в ней только сестренку и верную соратницу. тем более, что внешне Вероника была совершенно не в его вкусе - маленькая, пухленькая. И, несмотря на все потуги превратиться в блондинку, наделенная ярким, сочным, чуть грубоватым типом лица - с низкими густыми бровями и по-восточному широкими скулами, что свидетельствовало о примеси татарской или какой-то другой азиатской крови. Из-за этой южной внешности и приземистого телосложения у Вероники было на первый взгляд больше сходства с Сарой и Кариной, чем у самого Миши. Прохожие часто принимали Веронику за их мать. Однажды, еще будучи совсем маленькими, двойняшки ответили: "Это не мама, это наша тетя". С тех пор они так всем и говорили. Ни когда никому не признавались, что Вероника - просто их няня. Девочкам хотелось иметь близкую родственницу - пусть не маму, но хотя бы тетю. И Миша привык, что у него будто бы есть сестра.

Миша скорее всего простил бы Веронике, если бы узнал, что она замешана в каком-нибудь мошенничестве или краже... любивший мать и прощавший ей все, Миша, несмотря на собственное щепетильное отношение к чужой собственности, был снисходителен к плутоватым людям. Он считал, что в их пороках виноваты не столько они сами, сколько воспитавшая их среда. Ведь ему самому, несмотря на помощь дяди-раввина, стоило огромный усилий вырваться из того мира обмана и подлости, в каком жили его родители. Только очень большое стремление к идеалам честной жизни, какую он видел в семье дяди, позволила сконцентрировать всю волю и сделать решительный рывок из криминального болота. Но мог ли он требовать такого подвига от других? Осуждать их за ту жизнь, которую вели его собственные родители? Миша считал себя не в праве этого делать. Люди бывают слабы. И слабость им надо прощать. Цыплевич прекрасно осознавал, что и сам он имеет слабости и недостатки. Например, он не умел принимать однозначные решения. А если принимал - сразу начинал сомневаться в их правильности. Бесчисленное множество просчитываемых вариантов делало невозможным выбор одного-единственного ответа. Миша всегда боялся прогадать, недоглядеть, недодумать, совершить какую-то роковую ошибку, о которой потом придется жалеть всю жизнь. Отчасти и поэтому Ирина стала для него не просто любимой женой, но уравновешивающим антиподом - Вертинская ничего не боялась и никогда не сомневалась. Она следовала зову сердца и, даже если ошибалась, никогда долго не жалела о содеянном, не грызла себя чувством вины, как Миша. Просто перелистывала эту страницу и шла дальше. Миша так не умел. И до сих пор периодически мучился сомнениями по поводу решений, принятых много лет назад или сожалел о незначительных ошибках, о которых другие уже и думать забыли.

Вот взять ту же гимназию для его девочек... Идея принадлежала Ирине. Миша долго не соглашался - он не был уверен, что двойняшки потянут такую программу. Но пошел на поводу у жены. Потому что... потому что а вдруг наоборот там за них возьмутся, найдут подход, заставят учиться? Жаль было упустить такой шанс. И теперь, когда стало ясно, что девчонки мучаются, что уже по двум предметам им грозит неаттестация, и что любовь к учебе у них не только не появилась, а даже наоборот - теперь Миша винил себя за то, что не настоял на оставлении дочерей в обычной школе. У Иры все просто: "Не получается с гимназией? Так надо их оттуда забрать. Чем они будут заниматься? Да вон, хотя бы в музыкальную школу их отдать. У девочек явно есть слух. Сара любит петь и танцевать, у Карины тоже чувство ритма хорошее". Легко сказать - забрать! Уже ведь все устаканилось, тут хотя бы учителя понимающие. И с одноклассниками у девчонок прекрасные отношения. А в новой школе как оно сложится? И музыка... серьезно заниматься музыкой надо начинать с шести лет, а не с тринадцати. Теперь уже поздно, наверное. Опять же, музыка - это ежедневные занятия по несколько часов. Как только девочки поймут, что надо не только петь и плясать, а учить сольфеджио, играть гаммы, запоминать незнакомые термины - сразу снова начнутся проблемы. Ира возражала: "Это на скрипке играть надо с шести лет, а эстрадным вокалом заниматься - самое время! Надо просто найти хорошего учителя".

Ире не понять его опасений. Мать девочек была эстрадной певицей. Жаждущей блеска и славы. Вета жила ярко и весело, никогда нигде не останавливаясь надолго. И отношения с Мишей для нее были временным пристанищем. Впрочем, и на этой земле она не задержалась долго, умерла молодой. Миша видел в дочках некоторые черты характера матери. И боялся, что они вырастут такими же взбалмошными, легкомысленными, безответственными. Что так же наплевательски будут относиться и к своему здоровью, и к семье, и вообще ко всему, что не сопровождается праздничной мишурой, овациями зала и взрывами фейерверков.

"Мы с тобой сами - артисты. Откуда у тебя такое предубеждение к профессии?" - удивлялась Ирина. Она не понимала, что Миша считает себя "порченным материалом". Убежден, что сам он стал артистом не по призванию, а от безвыходности. Что делать, если мошенничество и обман - первое, чему его научили в детстве? И что профессия иллюзиониста одно время была единственным честным путем заработать деньги, который он вообще мог представить. Ирина - совсем другое... она шла к своей мечте, она отказалась от светской жизни в обществе банкиров и крупных предпринимателей, которую могла бы вести, став богатой вдовой. Она предпочла жизнь на сцене. И с Мишей, а не с домогавшимися ее бесчисленными нуворишами или сынками богатых родителей. Ира - звезда, луч света в его темной жизни. Но его девочки... Миша опасался той наследственной зараженности пороком, которая не позволит им остаться чистыми, вступив на путь притворства. Нет, он хотел оградить их от сцены, от проживания чужих жизней. Он видел дочерей в приличных костюмах делового стиля, с аккуратными прическами, сидящих в офисе на должности... юриста, экономиста, менеджера. На худой конец - секретаря при генеральном директоре. Но он очень хотел, чтобы Сара и Карина вращались в обществе, далеком от соблазнов богемы - беспорядочных знакомств, доступности наркотиков... А главное - подальше от людей, живущих страстями, сиюминутными порывами, от того мира, где жизнью правят яркие эмоции, где судьбоносные решения принимаются по вдохновению, а не по зрелому размышлению.

Ирина уже заводила машину во двор. Миша и не заметил, как они приехали домой.

Да, у всех есть свои слабости. Которые можно если не оправдать, то хотя бы понять и смириться. Но убийство! Но похищение младенца! Это - за всеми мыслимыми и немыслимыми границами. С таким человеком невозможно иметь ничего общего. Его нельзя допускать в свою семью, ему не может быть места среди обыкновенных людей. Потому что он покусился на святое - жизнь человека и продолжение рода. Преступления против детей вообще невозможно ни понять, ни простить. Неужели в его доме завелся такой монстр? Если все же это не Вероника - тогда кто? Может быть, кто-то мог использовать его дочерей, пользуясь их наивностью и неопытностью? Но как? Если только получать от них информацию. Девчонки всюду суют свои любопытные носы. Они могли разболтать кому-нибудь о том, что слышали дома. Какому-нибудь своему приятелю... Хотя какие у них могут быть приятели? Такие же дети. В лучшем случае - на пару лет старше. Но не могут же быть у них взрослые друзья!

В эту сторону думать тоже не хотелось... Неужели, Сона ко всему этому причастна? И с чего она вдруг так поспешно ушла, ничего не сказав о том, куда собирается податься? Отказалась от помощи? Видно же, что Сона была расстроена, не хотела расставаться. Может, ее вынудили?

У Миши уже голова трещала от вопросов без ответов, когда вдруг проснулся его телефон. Звонил Тимур.

Продолжение