Глава 29. Тупик

Глава 1. Поколение некст, Глава 2. Энерготерапевт, Глава 3. Гражданский долг, Глава 4. Первичное дознание,Глава 5. Пациенты, Глава 6. Свои проблемы, Глава 7. Поиски и сомнения, Глава. 8. Богатая подруга, Глава 9. Лучший ученик, Глава 10. Система ценностей,Глава 11. Новая зацепка,Глава 12. Черный человек,Глава 13. Подозрения, Глава 14. Артисты погорелого театра, Глава 15. Капитан и русалка, Глава 16. Всадник без головы,Глава 17. Повороты судьбы, Глава 18. Слабое звено, Глава 19. Трюкач, Глава 20. Гюльчатай, Глава 21. Сладкое слово свобода, Глава 22. На живца, Глава 23. Сиделка и няня,Глава 24. Родственники, Глава 25. Дом с бассейном,Глава 26. Кто виноват?,Глава 27. Открой личико, Глава 28. На "Дельфине"

Максим развалился на переднем сидении, демонстративно глядя в окно и всем своим видом показывая, что ему совершенно плевать на то, что произошло. Потапов сосредоточенно вел машину, не зная, как начать разговор. И думал о том, как ему повезло, что в отделении Центрального района работает его бывший сокурсник и друг. И что именно сегодня он оказался на дежурстве.

- Послушай, Макс... матери ничего не говори.

Мальчишка пожал плечами: мол, и так ясно, не дурак.

- Вообще никому не говори. Просто сделай выводы для себя.

- А какие выводы я должен сделать? - Подросток резко повернулся к отцу. - Я уже давно все выводы сделал, какие надо!

- То-то и видно, к чему они тебя приводят, эти выводы... Не понимаешь, дуралей, что тебя тупо используют? Ну кой черт тебя понес на этот митинг?

- А что, надо было отсиживаться в уголочке и молчать, когда в стране такое происходит? Если так и будем сидеть все, как крысы по углам, так и останемся все в жопе!

- Это ты-то в жопе? И что, скажи, в твоей жизни такого невыносимого, что надо с плакатами бегать и в полицию камнями кидать? Твой отец, между прочим, тоже в полиции служит... А если бы это был я? Ты бы в меня тоже кинул?

- Ну, па, ты сравнил... ты бандитов ловишь, а эти... И потом, я не кидал никакие камни. Это не я кидал!

- Вот это тебе вряд ли удалось бы доказать. Твое счастье, что тебе шестнадцать, и что ты - мой сын. Иначе потом твоим друзьям пришлось бы устраивать митинги протеста против твоего ареста... - Потапов хмыкнул, поняв, что получилось в рифму.

- Что смешного? - обиделся Максим. - Да, и за меня бы нашлось кому вступиться! А тебя я, между прочим, ни о чем никогда не просил! И просить не собираюсь. Если бы я был тебе нужен, ты бы нас с мамой не бросил. - мальчишка снова отвернулся к окну.

Вот оно значит как... Бывшая уже поработала на славу. "Ты нас бросил", "Если бы я был тебе нужен". Раньше сын такого не говорил. Хотя мать и раньше настраивала его против Гриши, не гнушаясь и приврать. Но "ты нас бросил"... Никого Потапов не бросал. Несмотря на измену жены, он пытался сохранить брак. Да, было очень больно. Да, он на неделю запил. Но потом... Раскаяние Наташи выглядело таким искренним. Кому как не Грише, каждый день встречающемуся с людьми, преступившими закон, знать, что такое - оступиться? Бывает ведь, человек - не закоренелый преступник, а пошел на поводу у сиюминутного чувства, совершил глупость. И эта глупость ему всю жизнь сломала. Гриша не хотел ломать их с Наташей и Максом жизнь из-за одной Наташиной глупости. Они помирились и пообещали друг другу начать все заново и никогда больше об этом не вспоминать. В какой-то момент показалось, что жизнь налаживается. Наташа, первое время после того случая ходившая тише воды, ниже травы, ожила и действительно стала вести себя иначе: теперь она не пилила Гришу целыми днями, не упрекала в нехватке денег. Правда, в доме стали появляться дорогие вещи, которые раньше они не могли себе позволить. Сначала Потапов думал, что жена на чем-то сэкономила. Но когда Наташа купила для Макса дорогой ноутбук, Гриша все-таки спросил, откуда она взяла деньги. Опасался, не влезла ли в кредит. Но жена только беззаботно улыбнулась и ответила, что на работе получила повышение, и ей прибавили зарплату. Какое повышение может получить товаровед в крошечном магазинчике сувениров, Потапов как-то не задумался. И порадовался: Наташа перестала смотреть на сторону, полностью погрузилась в заботы о семье. И то верно - Максиму надо учиться. У него должен быть персональный компьютер хорошего качества, а не вечно подвисающий старенький стационарный, которым пользовалась вся семья. Но потом покупки и обновленный гардероб жены и сына стали явно превышать доходы и старшего следователя, и сотрудника магазина. Гриша не хотел в это верить, пока добрые соседи не "открыли ему глаза", показав, где и как встречается его жена с любовником. Наташа просто стала осторожнее. Домой больше не водила. Она теперь встречалась на нейтральной территории, задерживаясь по вечерам под предлогом увеличившейся нагрузки на новой должности. Чтобы избежать разоблачения, любовник останавливал машину за два квартала от их дома, и оттуда Наташа шла пешком. Потапов считал унизительным шпионить за собственной женой, но... однажды, измученный сомнениями и подозрениями, не выдержал. Все было так, как и говорили соседи: темно-синий БМВ заехал за павильон метрополитена, с водительского места выбрался седоватый, страдающий одышкой господин, открыл дверцу, и с пассажирского сидения выпорхнула Наташа. Это был совсем не тот человек, с которым он застал жену в прошлый раз. Чмокнув господина в щеку так, что было ясно - это не первое свидание, а долгий и уже привычный роман, жена, опасливо озираясь по сторонам, свернула за угол и смешалась с толпой, будто бы только что вышла из метро. "Это она от Макса прячется" - понял Гриша. Сын иногда по вечерам играл с друзьями в футбол на школьном стадионе - как раз рядом с метро. И бывало, если не слишком увлекался игрой, завидев мать, бежал к ней - поднести сумку или стрельнуть полтинник на лимонад.

В тот раз Гриша ничего не сказал жене. Долго гулял, а когда вернулся домой - Наташа уже спала. В этом не было ничего удивительного - она часто засыпала, не дождавшись его со службы, если он приходил поздно. Григорий попытался как-то оправдать жену: может, это действительно было единственный раз? Может, это - ее новый начальник, который подвез до дома? Ерунда, конечно... И этот поцелуй... Ну, не стала бы она целовать начальника даже по-дружески! Так только родственника поцеловать можно. Или любовника, с которым уже семейные отношения. Гриша решил убедиться еще раз. И в следующий раз повторилось то же самое. Тогда он пробил владельца по номеру машины. Некий Петр Витальевич Колебанов, генеральный директор сети фитнесс-клубов. Пятидесяти двух лет. Давно в разводе. Дети взрослые, живут отдельно. Никакого отношения к захудалому магазину сувениров он, разумеется, не имел. Потапов сразу про себя прозвал его Кобелиновым.

Для Гриши начался настоящий ад. Он не знал, как себя вести в этой ситуации. Прямо сказать, что видел? Наташа, наверняка, будет все отрицать. Если она так успешно играет роль верной жены, продолжая ему изменять, значит, ее устраивает эта ложь. Значит, она будет пытаться сохранить свою двойную жизнь и уже заранее придумала, как выкрутиться. Потапов только себя еще больше унизит, выставит ревнивым идиотом, который никак не может простить прошлое и дует на воду.

Последней каплей стал подарок жены ему на день рождения - дорогой галстук и такая же дорогая булавка к нему.

Взяв в руки подарок, будто ядовитую змею, Гриша мельком взглянул на Наташу - она удовлетворенно улыбалась, как улыбаются люди, довольные какой-то своей удавшейся хитростью. Улыбалась той покровительственно-насмешливой улыбкой, что свойственна родителям, развлекающим свое несмышленое чадо сказками про Деда Мороза.

Гриша посмотрел сначала на галстук.

- Очень дорогая вещь. И красивая. Но такие траты... даже не знаю.

- Просто хотелось тебя порадовать! Ты же вечно ходишь как бомж какой... несолидно уже.

Тогда Потапов посмотрел жене прямо в глаза и, не меняя тона, спросил:

- Надеюсь, это не на деньги Петра Витальевича куплено? А то неловко как-то получится...

Наташа мгновенно побледнела. В глазах застыл испуг. Она приоткрыла рот, будто силясь что-то сказать. Потом кровь бросилась ей в голову.

"Надо же, еще краснеть не разучилась", - отстраненно подумал Гриша. Слова, которые он говорил в тот момент, казались ему чужими. Будто их произносил кто-то из-за его головы.

- Наташа, к чему этот цирк? Если ты разлюбила меня - так и скажи. Обманывать друг друга - унизительно. Если уж так все... давай, подадим на развод. Максим уже не маленький, он скоро все поймет. Ни к чему пацану такой пример.

Потапов был уверен, что суд оставит сына с ним. Ведь не малыш уже, который в мамкиной сиське нуждается! Да и причина развода-то - неоднократные измены жены. Какой пример она подает ребенку? Гриша даже с мамой уже договорился - они съедутся, будет кому присматривать за Максом и каши ему варить.

Но почему-то все вышло совсем иначе. Гриша ругал себя за самонадеянность, за то, что плохо подготовился к процессу. "Кобелинов" нанял Наташе адвоката. И тот сумел убедить суд что мальчику будет лучше с матерью. Гриша так был шокирован поворотом дела, что позволил себе взрыв эмоций в зале суда, чем окончательно все испортил.

"Вы видите, - торжествующе прокомментировал адвокат. - Что мы имеет дело с человеком неуравновешенным, склонным к вспышкам гнева... Кто знает, как он среагирует, если ребенок нашалит или получит двойку?"

Только потом, выйдя из здания суда, Потапов осознал, что все было заранее подстроено. Умелая тактика адвоката буквально подвела Гришу к этому нервному срыву. А он, как дурак, клюнул. Не разглядел за собственными эмоциями холодного и точного расчета противника.

Гриша пытался какое-то время бороться, подавал апелляцию. Но... потом началась реорганизация в органах, многие почувствовали себя под угрозой вылета. Потапов не мог уже позволить себе отпрашиваться со службы и тратить время на беготню по кабинетам в личных целях. А когда все это устаканилось, оказалось, что сын уже отдалился от него, как неумолимо отдаляется от корабля упавшая за борт щепка.

С "Кобелиновым" этим у Наташи потом все равно разладилось, так что от алиментов она вовсе не отказывалась. Но Потапову было уже все равно. Любовь к Наташе прошла. Ушла и ненависть. Ее сменила холодная неприязнь, отчуждение. Только мысль о Максиме билась болезненно, как постоянно ноющий зуб. Но к постоянной боли привыкаешь. И Гриша привык. И вот сегодня... "Твой сын задержан во время операции по пресечению массовых беспорядков".

- Ты хоть понимаешь, чем тебе могут грозить такие развлечения? Это сейчас ты так легко отделался, потому что несовершеннолетний, и потому что папа у тебя в полиции служит. А через полтора года тебе восемнадцать стукнет - и тогда игры закончатся. Пора взрослеть.

Макс упрямо молчал.

- Ладно, допустим... ты храбрый мужик, ничего не боишься, готов на жертвы. Но ради чего? Вот скажи мне, ради чего эти жертвы? Ты хоть понимаешь, за что ты борешься?

- Мы против президента! Против лживой власти! Хватит дурить народ! - тут же оживился Макс, повторяя явно заученные слова.

- Ну это я понял, что против. А за что? Понимаешь, сынок, бороться имеет смысл за что-то, а не только против. "Весь мир до основанья мы разрушим" - это мы уже проходили. А построим-то что? Если только рушить - так одни руины и останутся. Так какие у тебя идеи есть, кроме протеста?

- Чтобы честного человека выбрать в президенты - и он тогда наведет порядок, - с воодушевлением ответил подросток.

- А какого именно человека? Ты знаешь?

- Ну... другого, честного. Который за народ будет, а не неизвестно за кого...

- То-то и оно, - вздохнул Потапов. - Ты сперва найди такого - честного. Да который еще и за народ будет, да еще порядок наведет... Да чтобы без репрессий и невинных жертв. Что-то со времен Александра Невского таких не попадалось.

- Но что же делать? - захлопал Макс длинными, мамиными ресницами.

- Для начала школу закончить и ума набраться. Прежде чем что-то рушить и что-то строить, надо хорошо себе представлять, что именно ты собираешься построить. И как. И зачем. Даже в своей собственной судьбе, не говоря уже о судьбе страны... А иначе просто очередные воры прорвутся поближе к корыту. Но сделают они это ценой твоей сломанной жизни.

Вот и знакомый двор. И женская фигурка в наброшенном на плечи плаще зябко топчется на балконе лестничной клетки, вглядываясь в сгустившиеся сумерки.

- Приехали. Я тебя тут высажу, чтобы маму не волновать. Про задержание свое ничего не рассказывай, понял?

- Да понял, понял... - буркнул Макс.

Он вылез из машины и на мгновение замер, в нерешительности глядя на отца, словно хотел что-то спросить. Но так ничего и не спросил, махнул рукой на прощание и зашагал к дому.

- Максим! - послышался встревоженный возглас женщины с балкона. - Где тебя носит?

Пока Макс пересек двор, Наташа уже успела спуститься и выскочить из подъезда. Ее высокий резкий голос был слышан далеко в вечерней тишине.

- Я чуть с ума не сошла! Всех твоих одноклассников обзвонила, все молчат, как партизаны! Только Леночка сказала, что ты на какую-то демонстрацию протеста собирался... и что там уже несколько человек арестовали! Я уже и в полицию звонила - сказали, нет там такого среди задержанных.

- Да ничего, ма, все обошлось. - вяло отбрехивался Макс.

- Ты что? Разве можно так мать пугать? Я уже и на эту вашу площадь сбегала - Вдруг ты там лежишь где-нибудь со сломанной ногой или проломленной головой! Ты ж у меня единственный... мальчик мой!

Наташа обняла сына, уже возвышающегося над ней на полголовы и подтолкнула к дверям подъезда, прикрывая своей курткой, как будто хотела защитить мальчишку от всех ветров враждебного мира.

У Гриши мучительно заныло в груди. Он не видел Наташу уже давно. Думал, она изменилась, растолстела, подурнела. А она наоборот выглядела беззащитной девчонкой. Весь прошлый апломб и вызывающий гламурный лоск слетел с нее, как шелуха. Теперь это была просто одинокая, усталая женщина, переживающая за своего ребенка. Потапов ощутил укол нежности и грусти о том, чего уже не вернуть. Ведь было же и у них когда-то счастье! Куда все делось? И почему у него никак не получается выбросить ее из головы? Ни о каких "новых отношениях" даже мысли не появлялось. Были какие-то случайные встречи, но Гриша не мог себе представить, что сможет жить в одной квартире с другой женщиной, и что у него с ней могут быть совместные дети. Наверное, так и не зажило... Ко всему еще и дело о похищении полностью проваливается. С чего начали - к тому и пришли. Снова - от печки. От Центра "Евро-квартал". Да что ж за полоса невезения такая в его жизни? Может, это старость незаметно подступает? Все хорошее закончилось, и он продолжает рыпаться по инерции. Не желая признать, что уже сошел с дистанции? Сорок четыре года - рановато. С другой стороны, при его работе...

Потапов понял, что ему охота напиться. Ужраться в стельку. И... пожаловаться на жизнь. Вот только кому? Гриша никогда этого не делал, и не представлял, кому люди могут рассказывать о своих внутренних проблемах, кроме психолога. Но чтобы Грише полегчало, ему надо не на кушетке полежать и послушать воркование на тему "посмотрите на проблему с другой стороны". Чтобы стало легче, надо раскрыть дело, найти преступника. Психолог в этом точно не поможет.

Гриша набрал номер.

- Тимур? Прости, я, наверное, поздно... еще в театре? Как раз домой собираешься? Слушай, если не сильно устал - может, зайдем, дернем по сто пятьдесят? Мне посоветоваться надо.

- Не вопрос, - Тимур Шорников еще тогда, когда Гриша был совсем пацаном, понял, что тот никогда не станет просить помощи без крайней необходимости. И уж если Потапов, никогда не замеченный в особом пристрастии к спиртному, сам предлагает "дернуть", а не просто соглашается "за компанию", значит дело совсем швах. - Только я домой звякну. Предупрежу, что задержусь.

- А жена как... ничего?

- Да ты что, Бельчонок у меня понимающая... Если и будут с кем проблемы - так это с дочкой. Мы с ней сегодня вечером сценической речью собирались позаниматься. Но Бэлла все разрулит. Куда предлагаешь-то? Ты далеко?

- Да не особо. Я подъеду к театру. Там, вроде, есть нормальный паб на набережной.

"И недорогой" - добавил он про себя. Выработанный за годы Наташиных упреков комплекс давал себя знать. Гриша не мог открыто признать, что цена для него имеет значение. Хотя, казалось бы, что такого? Вон, многие еще и гордятся: "У меня лишних денег нет, я не ворую!" И возмущаются высокими ценами: "Да они сдурели, триста рэ за стакан пива! Не, пойдем в другое место". Потапов завидовал такому легкому отношению к своему финансовому имиджу и стыдился скромного достатка. Наташе удалось укоренить в нем чувство вины за то, что не может швыряться деньгами, а вынужден их считать. Умом Гриша понимал, что это - глупо. Он - не предприниматель. Он служит государству. И сколько ему государство за это платит - должно быть на совести государства, а не его, Гришиной совести. Он честно выполняет свою работу, чего ему стыдиться? Но подсознание - такая странная штука. Логических убеждений не понимает.

Народу в пабе было немного. Парочка завсегдатаев сидели на табуретах за стойкой и негромко обсуждали с барменом какие-то свои дела. В углу, на оборудованном в виде дивана подоконнике уютно обосновался студент с ноутбуком. Рядом с ним на столике сиротливо стоял ополовиненный стакан пива. Студент периодически углублялся в изучение чего-то на экране, а то рылся в ворохе тетрадей, раскиданных по кожаному сидению. Не иначе - в общаге живет, нет условий заниматься.


- Знаешь, сэнсэй, говорят, может наступить выгорание... - Гриша сжимал в кулаке стакан виски, который очень удачно был изготовлен толстостенным, иначе Гриша бы его раздавил. - Может, у меня как раз наступило? Может, надо уходить из органов? Бегаешь, маешься, разыскиваешь эту мразь, сажаешь... а она все равно плодится, как тараканы!

От усталости и выпитого виски язык у Потапова слегка уже заплетался. Но голова работала ясно. Вот только мысли его зашли в тупик.

- Ты просто устал, - резюмировал Тимур. - Как долго ты не высыпаешься?

- Да с этим делом не помню уже когда в последний раз больше четырех-пяти часов спал.

- Это переутомление. И куришь много... Много, много. По запаху чую. Я еще в секции понимал когда ты перед занятиями пару затяжек перехватил. Все надеялся, что бросишь.

- Не вышло, - виновато пожал плечами Потапов.

- Ладно, ты ж не для того пришел, чтобы я тебе тут нравоучения читал. Выкладывай, в чем проблема?

Гриша принялся рассказывать о ходе следствия, безжалостно показывая все свои неудачи, не пытаясь сгладить собственную вину.

- Как лоха меня развели, представляешь? И кто - дети! Прикинь, то вдвоем за одну себя выдавали, а то одна сразу двоими прикидывалась! И пацана провели, и няню с сиделкой, и собственных родителей... Они ж, блин, одинаковые! Получается, я несколько дней занимался этим детским садом, зациклился на этих миллионах долбанных... вместо того, чтобы настоящего убийцу ловить! Мне бы еще раз опросить свидетелей в этом "Евро-квартале", продумать правильные вопросы, родственников их пробить, ситуацию в семье... А теперь где этого маньяка искать? Он уже небось давно рванул куда-нибудь и там новую жертву себе подыскивает! Или уже подыскал...

- Погоди, Гриша, а почему ты решил, что это именно маньяк?

- Так если не ради выкупа, то зачем еще? Не объявился, требований не выставлял. По всем станциям метро, по базарам и прочим возможным местам мы ориентировку дали - никаких новых "матерей с младенцами" среди попрошаек не появлялось. Попыток незаконного вывоза детей из страны иностранцами тоже не было. Остается маньяк... глухое дело! И так глухое, а я еще и время упустил.

- А если... - Тимур о чем-то раздумывал. - А если все же не маньяк, тогда что еще это может быть?

- Детей иногда воруют, чтобы продать мафии попрошаек, но это обычно отлаженный бизнес. У них есть свои места. И они чаще скупают младенцев в маргинальных семьях. То, что у нас произошло - слишком большой риск для этих мерзавцев. Они так не работают, не их почерк. Еще вариант - какой-то псих, который решил таким образом отомстить Савицким. С этим я уже пробовал работать, но там - полный завал. Серьезных врагов среди их знакомых вроде бы нет, а вот психов - выше крыши. Одно их это экологическое общество "Адвокаты природы" чего стОит... недавно на них дело заводили - пробрались на частную птицеферму и повыпускали куриц. А там рядом - скоростная трасса. Половина несушек под колесами расплющилась, а какие-то с перепугу летать научились - и начали из-под колес выскакивать, на лобовые стекла кидаться. В результате - авария с человеческими жертвами... Общество от них, конечно, открещивается - мол, не было запланировано такой акции, это они самовольно. Но кто знает? Они там все немного не в себе. Мне так кажется. А кружок этот ее? Ну, картины из рыбьей чешуи? Тоже без полбанки не разберешься. Вот какие из них свидетели, если они зеленое красным рисуют и говорят: "Я так вижу!" А? Вот и работай с таким контингентом... Не, лучше уж с наркоманом или пьяницей дело иметь, чем с художником или "зелеными"!

- А может это быть похищение с целью распотрошить на органы?

Потапов скривился.

- Это миф. Хотя и очень живучий. "Распотрошить на органы" на коленке невозможно. Забор донорского органа, чтобы он был пригоден к трансплантации - очень сложный процесс. К тому же, орган должен подходить по многим показателям. Нет никакой гарантии, что изъятые у младенца и проданные печень или почки подойдут какому-то миллионеру, готовому за них заплатить. Во всяком случае, за все время моей практики, у нас не было ни одного случая похищения ребенка на органы.

- Тогда что еще?

- Очень редко, но бывают случаи, когда ребенка похищают ради того, чтобы иметь ребенка. Бесплодные женщины, либо пережившие потерю собственных детей. Конечно, это - люди с нарушениями психики. И таких обычно нетрудно вычислить и найти, так как непременно найдутся свидетели если не похищения, то последующего местонахождения ребенка.

- Мне кажется, под этот вариант подходит Надя Морозова, пациентка Пустышкиной, - предположил Тимур. - Она потеряла ребенка, у нее психиатрический диагноз.

- Я что же... я, думаешь, ее не проверил? Мы ее первой проверили, от и до. Даже если бы она держала Филиппа не дома, а где-то прятала, она должна была бы к нему ходить. Но Надя никуда не отлучается, кроме сеансов терапии у Пустышкиной. И время ее отсутствия полностью соответствует времени приема, плюс дорога.

- А что родители ее? Они ведь могут быть в курсе и покрывать дочь.

- Нет смысла. Надя не подлежит уголовной ответственности. Чем прятать украденного ребенка и таким образом становиться соучастниками, им было бы проще немедленно заявить об этом, вернуть ребенка, одновременно представив справку о невменяемости дочери. Максимум, что ей за это грозило бы - пара месяцев стационарного лечения. Так ей не привыкать. Я общался с ее родителями - это разумные люди, они не стали бы совершать преступления. Понимают ведь, что если их посадят - о Наде некому будет заботиться. Нет, в эту сторону даже копать бесполезно.

- А остальные пациенты Пустышкиной?

- Остальных тоже проверили. У большинства из них на это время вообще алиби. А те, у кого нет... ну, нет у них никакого мотива! Это все в основном - приличные, обеспеченные люди. В основном с психологическими, а не психиатрическими проблемами. Максимум - легкие неврозы. Ходят поплакаться ей в жилетку за свои денежки... Там все прозрачно! Да и не знаком никто из них с Савицкой. Они не знают о ее существовании, тем более, о существовании ее ребенка и о том, что она в тот день пришла с ним на прием к Пустышкиной.

- И все-таки, Гриша, что-то мне в этом спектакле не дает покоя... что-то не сходится.

- Да тут нифига вообще не сходится! - в отчаянии воскликнул Потапов. - Ребенка крадут в две секунды - неизвестно, зачем, неизвестно, кто. Потом приходит электрик, потом его убивают, потом сам собой включается свет, хотя к щитку никто не подходил и не включал его, потом бабка с собакой проходит мимо трупа при полной иллюминации, но не видит его, а потом еще и уборщица бесследно исчезает! Ее так и не нашли, между прочим... И что примечательно: мать ее не ищет! Заявление не стала писать на розыск. Мол, она - взрослая, куда хочет, туда и идет... На работе обеспокоились! А дома - ни-ни...

Гриша продолжал выкладывать подробно и детально все материалы следствия по этому делу, которые помнил до мелочей. А Тимур подливал ему виски, понимая, что поступает, наверное, не слишком честно, но с другой стороны - другого способа получить некоторые сведения не было. А так Гриша хоть не будет мучиться совестью, что нарушил служебный долг и разболтал "постороннему лицу" то, чего не должен был.

- Слушай, Гриша, а что с художниками? Неужели никто ничего не заметил вообще? Ведь они там фактически на перекрестке всех дорог сидят. Может, кто-то из учеников студии что-то заметил? Или со временем вспомнил?

- Да в том-то и дело, что нет... Сэнсэй, это ж художники! Они же кроме этих своих скульптур из арбузных семечек вообще ни хрена вокруг не видят! Летающая тарелка у них за спиной приземлится - они и то не заметят. Ну да, один парень выходил в коридор, видел Анну Моисеевну. Но это было еще до того как погас свет. И что парень выходил именно в это время - подтвердили другие свидетели.

- Ты ж говоришь, они ни хрена вокруг себя не видят? Как же они увидели и запомнили, что один из них выходил?

- Так не все, подтвердила женщина, которая сидела рядом с ним. У них там совместное какое-то творчество было, поэтому она и знала, что он вышел за несколько минут до преступления... то есть, до того времени, когда предположительно произошло преступление. А на галерее подтвердили, что именно в это время он появился там. Выпил кофе в автомате и ушел. В студию не возвращался.

- А ты точно всех опрашивал?

- Нет... понимаешь, тут какая загвоздка: точных списков учеников ни у кого нет. Люди иногда покупают абонементы, а есть еще разовые занятия. То есть, любой человек может прийти бесплатно на пробный урок, а потом больше ни разу не появиться. И на этом пробном уроке никто у него даже имени не спрашивает. В день похищения таких "пробников" было двое. Один из них взял абонемент и продолжает ходить, другая - больше не появилась.

- Может...

- Не может! Это была девятилетняя девочка, которую привела мама.

- А мама?

- А мама все время, пока шел урок, проторчала на другом конце галереи на парфюмерной выставке. Ее даже потом другие ученики разыскивали, чтобы она дочку забрала. И маму эту на выставке отлично помнят, она консультантов задолбала - все перепробовала и ничего не купила.

- М-да...

- А главное, в день похищения в студии заканчивался один из курсов программы. Поэтому многие из тех, кто его проходил с самого начала, ушли домой еще до приезда полиции, а на следующий день вообще не пришли. И наоборот, на следующий день, когда я опрашивал свидетелей, пришло несколько новых учеников - у них абонемент начинался как раз с этого дня. Но накануне их вообще не было, так что толку от них...

- Разве нельзя найти и допросить тех, у кого абонемент закончился?

- Как их найдешь? - трагически воздел руки к потолку уже пьяный Гриша. - У них же документов не просят! Абонемент - это так, бумажка цветная... Заплатил - и приходи! Даже если там вся... все... ик... ИГИЛ собралось бы, мы бы об этом не узнали!

- А если спросить тех, кто проходил прошлый курс и остался на следующем? Они же должны были знакомиться во время занятий!

- Да не очень-то они знакомились... я посмотрел: там у них плотная программа. За три часа надо с нуля какую-то хрень построить, и еще успеть записать технологию. И учитель у них такой... не любит, когда во время занятий общаются на посторонние темы... нашего поколения мужик, серьезный.

- И что, он тоже ничего не видел?

- А ему... ик... некогда. У него ж семнадцать учеников. И каждому надо... и-ик... инк...дивидуально объяснить! Вот он и мечется между ними, бабло свое отрабатывает. На момент преступления он вообще в задней кладовке у себя торчал - глухая клетушка без окон, без дверей. Оттуда и невозможно ничего увидеть

- А он-то сам что, учитель этот? Его проверили?

- А-а ка-а-ак жеж! Там все нормуль. И материально и психи... психо-ло-гически... не женат, живет в свое удовольствие. Да и с Савицкой он не знаком.

- Погоди, погоди... как не знаком? Юлька говорила, что занималась в этой студии! Да я помню, она еще нам с Бельчонком рассказывала, как ее учили делать картину из яичной скорлупы и цветной шерсти. И еще сказала, что это скукотища.

- Ну... да, знает. В смысле - видел. Она ж только на одно занятие и приходила. Один раз - бесплатно, а потом абонемент купила, но ходить не стала. Говорит... ик... перепродала какой-то приятельнице.

- Гриш... Гриша, не падай! Что-то тебя совсем разморило. Давай-ка я такси вызову, ага?

- Я-а сам... Машину я на стоянке оставил. На метро поеду...

- Гриша, какое метро? Тебя и в метро в таком виде не пустят!

- Пу-устят! Я же мент... Мента нельзя не пустить.

- Да... совсем хорош. Ты сиди, сиди... я звоню.

- А ты как же? Машину поведешь? Ты же тоже пил.

- А я друзьям звякну, они тут рядом живут.

- Не-е! Поехали лучше ко мне, я ж один все равно живу... Мы с тобой в магазинчик заедем, еще бухнем, и вместе обязательно что-нибудь придумаем. Мне ж надо обязательно поймать этого гада! - Гриша стиснул кулаки.

- Какое бухнем? Двенадцатый час уже, спиртное не продают.

- Места знать надо, - подмигнул Потапов.

Тимур покачал головой:

- Не-е. Давай-ка ты лучше домой, баиньки. Вон, и машина уже пришла... Своими ногами-то дойдешь, или вон, на мою коляску обопрись.

- Обижа-аешь, сэнсей! - Гриша нетвердыми шагами направился к выходу. Сначала попал лбом в стену, но потом выровнялся и вписался-таки в распахнутую дверь припаркованного прямо напротив двери бара (видать, опытный водила) яндекс-такси.

Дождавшись, пока машина тронется, Тимур позвонил жене:

- Бэль, я, как ты понимаешь, маленечко выпил. Марица спит уже? Сильно она расстроилась?

- А ты как думал? Конечно, спит. Да, немного расстроилась, но я сама с ней позанималась... что не снимает с тебя ответственности!

- Бельчонок, меня в такси с коляской могут не взять, особенно ночью. Подъедешь? Ну да, долго. Зато информацией разжился. Гриша совсем спекся... Да нет, там не только работа. Но в остальном-то мы ему не поможем, это он только сам разберется... если разберется. В общем, подъезжай. Дома все тебе перескажу, покумекаем. Одна голова хорошо, а две лучше.



Продолжение