Единственный шанс. Часть 2

Начало: http://www.myjulia.ru/article/807163/


Иностранец остановился и указал рукой куда-то вверх.

- Вон, смотреть!

Все задрали головы, не понимая, что он там увидел. Какое-то время ничего нельзя было разглядеть из-за ярких лучей, бьющих в глаза сквозь ободранную до прозрачности крону высокой сосны. И вдруг...

- Кус има шельха*, не может быть! - Лев Михайлович вытаращил глаза, а Ксения Вячеславовна недоверчиво на него зыркнула. Она нутром почувствовала, что эта фраза означает что-то неприличное.

На высоте трехэтажного дома висела на ветке странная фигура. Напоминающая зонтик, складывающийся в обратную сторону. Из-под зонтика торчал рыжий лисий хвост. А вместо ручки у зонтика были длиннющие женские ноги в капроновых чулках и коротких сапожках с замысловатым декором из пряжечек, звездочек и цепочек. Именно эти цепочки и сыграли роль спасительной страховки, зацепившись за сучья сосны.

- Думаете, она жива? - с сомнением покачала головой Ксения, в глубине души надеясь, что гламурной кукле не слишком повезло. Нет, она не желала бедной девочке смерти, но втайне мечтала, что хоть немного пострадало это безупречное фарфоровое личико, поразительно напоминающее Милку Йовович. Пара шрамчиков ему не повредят... собьют спесь. А то влетела в последнюю секунду с воплем, задела Ксению по ноге своим чемоданом... до сих пор болит! Что за вульгарная мода пошла - вместо миниатюрных сумочек носить огромные саквояжи, обитые по углам железом? Что эти дуры туда кладут? Складной косметический салон?

- Жива, жива! - уверенно закивал иностранец. - Мадемуазель кричать и двигать... двигать попа! - он показал, как именно двигала попой висящая на сосне девушка. Несмотря на драматичность ситуации, все рассмеялись. Даже Ксения Вячеславовна, попутно заметив, что не сомневается: двигать попой - единственное, на что способны такого рода девицы.

В подтверждение его слов, фигура задергалась, а из-под сложенного черного зонтика донеслось сдавленное мычание.

- Тихо,тихо, детка! Не двигайся! - Тут же обеспокоенно крикнул Хамудис, - Не то упадешь. Мы подумаем, как тебя снять.

- Мыслитель Вы наш... - буркнула Ксения.

Лев Михайлович проигнорировал колкость и обратился к остальным:

- У кого будут какие предложения?

Сергей задрал голову, прикинув приблизительное расстояние от висящего объекта до земли.

- Метров пятнадцать, не меньше. Если бы была веревка такой длины... можно попробовать залезть на дерево, обвязать ее веревкой и осторожно спустить вниз.

- Неплохая идея... - согласился Лев Михайлович. - Если сумеем найти веревку. И кто полезет на такую высоту по гладкому стволу? Вот ты, например, залезешь?

- Я бы попытался, - с сомнением пообещал Сергей. - На первом курсе я участвовал в соревнованиях по скалалазанию. Занял второе место.

- По городу?

- Нет, - смутился студент. - по своему факультету.

- Таки ясно. Почти чемпион по скалолазанию среди инженеров. Я бы на твоем месте не рисковал. Давайте подумаем, что еще можно сделать.

Сверху раздалось жалобное попискивание. А молчавший всю дорогу Коля нерешительно потянул Хамудиса за край куртки:

- Пожалуйста, придумайте! Тетя замерзнет, ей там холодно...

Ксения Вячеславовна не стала в этот раз одергивать племянника. Лишь с безысходным отчаянием уставилась в просветы между соснами. Мужчины! Ребенок - и тот обеспокоен судьбой хорошенькой дурочки. И никому нет дела до нее, старой... да что уж там! Старой кошелки. Кому-то в пятьдесят два года удается сохранить хорошую кожу и подтянутую фигуру. А ее стало разносить уже после тридцати. И, несмотря на все усилия и диеты, похудев, Ксения стала похожа не на стройную девушку, а на жилистую клячу... и теперь никому нет дела, что она не чувствует ног, что за шиворот ей набились ледяные колючки и чешуйки коры, что она хочет в туалет, наконец! Но в окружении одних только мужчин она не в состоянии преодолеть психологический барьер и сообщить о своей нужде... Вокруг - только высокие деревья. Негде спрятаться. Разве что просить всех отвернуться, пока она присядет в сугроб... стыдоба какая. Надо было остаться около самолета. Но как же Коленька? Отпустить его одного с незнакомыми людьми?

Мужчины и так, и сяк прикидывали, как можно освободить несчастную жертву. Веревки с собой ни у кого, разумеется, не было. Впрочем, она бы не сильно помогла. Сергей уже попытался взобраться на сосну, но с трудом сумел подняться метра на два и съехал вниз - обледенелый, лишенный сучьев ствол скользил, как стекло. Повторив попытку еще пару раз, студент сдался. А еще через пару секунд неуклюже вскидывая костлявые ноги, поспешил к дальним елкам и, отойдя метров на двадцать, повернувшись спиной, начал расстегивать штаны. Ксения чуть не застонала от досады. Им-то легко!

- Коля замерз... - наконец, придумала она выход. - Я вернусь к самолету, поищу свой чемодан. У меня там плед.

- Я провожу! - тут же подскочил Лев Михайлович.

Этого еще не хватало.

- Нет-нет! Я прошу Вас присмотреть за Колей. Я быстро. Не беспокойтесь, со мной ничего не случится.

- А вдруг? Тайга, все-таки.

До чего же эти мужики тупые!

- Нет, я быстро... - не обращая внимания на онемевшие ноги, Ксения Вячеславовна бегом рванула обратно по протоптанному следу.

У Коленьки и правда нос посинел, и вообще ребенок заметно погрустнел, втянул голову в плечи. В своем коричневом пуховичке и серой шапочке он напоминал нахохлившегося воробья.

- Поди-ка сюда, - Хамудис расстегнул "аляску" и прижал ребенка к животу, укутав сверху полами куртки. - Повезло еще, что осень. Зимой мы бы тут моментально в мамонтенка Диму превратились!

Коля засмеялся. Конечно, он видел чучело мамонтенка в музее вечной мерзлоты, куда их водили с классом еще в прошлом году. Около теплого брюха этого смешного дяди было намного уютнее, чем снаружи.

Иностранец тем временем ходил вокруг сосны и что-то измерял, вытягивая руку и прищуриваясь, и считал шаги. Потом вдруг остановился и сказал:

- Надо пила. Или топор.

- Что? - удивился Лев Михайлович. - Вы таки хотите срубить сосну, чтобы бедная девочка рухнула с пятнадцатиметровой высоты?

- Нет, не рухнула! Смотреть туда, - турист указал на растущую в нескольких шагах от сосны раздвоенную лиственницу. - Если рубить два метра от земля, угол наклона будет шестьдесят градусов и тридцать минут. То дерево уменьшить скорость. Пропорция от верхушка дерева до разреза будет один к два, а масса с учетом веса тела - один к полтора. Падать будет медленно. Мадемуазель пройдет между те два ствола и окажется на вон то косое дерево...

- Гениально! - воскликнул Сергей. - Если только Вы все правильно рассчитали и все будет именно так. Иначе я не завидую мадемуазель.

- Все будет так, только... - иностранец вздохнул. - У нас нет ни пила, ни топор!

- У меня есть пила. От аккумулятора работает. Я деду в подарок везу. Правда, она маленькая, легкая - чтобы доски пилить, а не деревья валить. Но, может, и получится. Все равно другого выхода у нас нет... Мадемуазель что-то затихла - жива ли еще?

Ответом было мычание из-под черного абажура.

- Живехонька! - удовлетворенно хмыкнул Хамудис. - Правильно, детка, помалкивай - силы экономь. Уже совсем чуточку осталось, скоро тебя оттуда снимем. Давай, студент, дуй к самолету, тащи пилу.


Ксения Вячеславовна, едва удалившись на достаточной расстояние от остальной компании, прыгнула в сторону от тропинки, наскоро утоптала небольшой пятачок и, воровато озираясь - не видит ли кто? - присела за разлапистой корягой.
Вдруг совсем рядом послышался скрип снега... Женщина замерла. Шаги приближались. По спине пробежала дрожь: человек? Или... медведь-шатун? Даже если человек, кого можно встретить в таком диком месте? Возможно, охотника. А вдруг беглого заключенного?

Стараясь не дышать, Ксения осторожно выглянула сквозь просвет между толстыми сучьями. Человек стоял спиной к ней, и она его сразу узнала - это был отставший пассажир. Черт, она совсем о нем забыла! С другой стороны отлегло от сердца - все-таки, знакомый... хотя и с бандитскими замашками, но не станет же он ее убивать просто так? Делить им нечего... Она уже собиралась поправить одежду и встать, пока он на нее не смотрит, но внезапно увидела, что этот человек делает, и онемела. А человек потрошил огромный чемодан. Причем, видно было: он знал, где что искать. Ловко вскрыл острым ножом двойное дно и оттуда посыпались пачки денег, упакованные в полиэтилен. Человек спокойно собрал их, сложил в небольшую сумку, которую перекинул через плечо и, помахивая ножом, со зверской рожей (так ей показалось) двинулся прямо на Ксению! От страха женщина закрыла глаза и вся сжалась.

- Упс! - раздалось у нее над головой. - Дак это вон кто! Че спряталась?

Ксения Вячеславовна открыла глаза. Бандит стоял прямо над ней и смотрел скорее с любопытством, а не со злобой. Женщина залилась краской так, что на лбу выступили капельки пота, хотя было очень холодно.

- Прекратите... как Вам не стыдно... немедленно отвернитесь! - выдавила она, еще не веря, что ее не прирезали, как овцу.

Здоровенный детина захохотал. Видно, ситуация казалась ему забавной.

- Да не, ты не в моем вкусе! Я предпочитаю телок помоложе. Так что не ссы... тем более, ты и так уже поссала! - И он захохотал еще громче, довольный придуманным каламбуром.

Ксения пропустила мимо ушей грубую шутку. Она была рада, что этот мужлан настроен хотя бы не агрессивно. И понимала, что находится не в той ситуации, чтобы обижаться - они одни, помощи ждать неоткуда.

- Пожалуйста, отвернитесь... - робко пискнула она. - Дайте мне привести себя в порядок.

- Да ладно! Подумаешь, цаца... - Он повернулся и пошел прочь - в том направлении, откуда она сама только что пришла, на ходу убирая нож.

Ксения перевела дух. И поняла, что ей хочется уже и по-большому. Как это она забыла про этого пассажира? Точно, он бандит! Как-то и деньги сумел протащить мимо контроля, и нож в самолет пронес... Или это - не его деньги? А может, и нож не его? Какая же она все-таки дура, что постеснялась говорить об интимных вещах приличным людям! Не пришлось бы вытерпеть такое унижение. Что ж, впредь надо быть умнее. Нечего казнить себя за малейшую ошибку. Вполне простительно - ведь она впервые оказалась в такой экстремальной ситуации.

Ксения Вячеславовна, когда совершала что-то такое, о чем ей приходилось потом сожалеть, испытывала настоятельную потребность в самооправдании. Иначе чувство вины наваливалось невыносимым грузом. Таким, что под ним было ни вздохнуть, ни охнуть. Ксения не задавалась вопросом, откуда взялась эта особенность, мучившая ее с юности. Она считала, что всему причиной ее совесть. Просто у нее эта совесть очень сильно развита. Ее ничуть не смущало то обстоятельство, что такое отношение к жизни не было ее собственным выбором. Когда лет в четырнадцать Ксюша впервые задумалась о том, что она за личность, это ощущение вечной виноватости перед какими-то абстрактными законами вселенной уже было. Позже оно трансформировалось в чувство вины перед теми людьми, за которых Ксения брала на себя ответственность, и в первую очередь - в чувство вины перед самой собой. Ксения осуждала себя за недостаточную сообразительность, если не могла заранее предугадать последствия своих действий и предотвратить ошибку. Осуждала себя за слабость, проявленную перед чужими людьми, когда ей не удавалось сдержать раздражение в споре. И просто-таки ненавидела себя за уступки простым человеческим потребностям. Напимер, съеденному пирожному. За пирожные совесть мучила сильнее всего. Ксения всем сердцем чувствовала, что обязана соответствовать некому идеалу и очень страдала, что это так редко получается. Порой Ксения Вячеславовна ненавидела эту свою привычку к самогрызению, но при всем желании не могла чувствовать иначе. И была уверена, что у тех, кто не страдает подобно ей, просто нет совести. Поэтому им так легко живется. Будь Ксения такой, как они, она бы со стыда сгорела! А они живут себе спокойно, погрязли в ужасных пороках, ничто их не гложет.

И самое обидное, что таких порочных и бессовестных людей вокруг все больше становится! Живут бездумно, без малейших моральных принципов. И проявляется это буквально во всем - начиная от дурных манер, безграмотности, безвкусной одежды и заканчивая преступлениями - воровством, мошенничеством, насилием... Как же тяжело жить в таком насквозь прогнившем обществе, когда у тебя есть совесть! Как тяжело все это видеть каждый день и не иметь возможности ничего исправить. Ксения давно отказалась от бесплодных попыток воспитывать взрослых людей. Она лишь пыталась защитить свое личное пространство. А все свои душевные силы сосредоточила на младшей сестре и племяннике. У самой Ксении детей не случилось. Хотя замужем она была аж четыре раза. И все четыре раза ей не повезло. Мужья оказались вовсе не теми людьми, какими казались изначально. С двоими она рассталась сама. Один бросил ее. А по милости последнего мужа Ксения Вячеславовна находилась в непонятном статусе - не то замужняя, не то нет. Кеша некоторое время разрывался между женой и престарелой матерью, проживающей в Тульской области. Постоянно ездил к ней, тратя на подарки любимой матушке половину своей зарплаты. Ксения не смела ему в этом препятствовать: мать - это святое. К тому же, детей у них с Ксенией нет, а содержать ее, взрослую самостоятельную женщину, он не обязан. И вот, пять лет назад Кеша собрал чемодан и уехал к матери "на то время, пока ей нужен присмотр". Ксения понимала, что старушка совсем плоха. Взять ее к себе? Но куда? Они живут в однокомнатной квартире. Поехать с мужем в Тульскую область? Об этом не может быть и речи. Что делать культурологу в деревне, где нет музеев, нет библиотек, нет ее профессионального круга общения? Совесть не позволила Ксении ставить мужу условия. Она молча приняла его решение, полагая, что восьмидесятилетняя старуха, впавшая в маразм, долго не протянет. Однако, время шло, а старушка и не думала отправляться на небеса. О том, чтобы поместить ее в специальное учреждение, Кеша не желал даже слушать. Так они и жили: Ксения - одна в Москве, а Кеша - с матерью в деревне под Тулой. Иногда супруги созванивались. Иногда переписывались в Фейсбуке. Но Кеша и раньше был немногословен, а теперь и вовсе ограничивался парой строчек. Переписка была обоим в тягость. Ксения чувствовала себя так, будто напрашивается на его внимание. Фактически семьи у них не было. Но... и повода разводиться тоже, вроде бы, не было. Он ведь не изменял, не делал подлостей, не пил даже. А любовь? Ну, помилуйте, какая любовь после сорока пяти! Иннокентий был порядочным человеком. Пожалуй, это и было главной причиной, по которой Ксения за него вышла. Вот он и поступал порядочно - заботился о матери, как и положено хорошему сыну. Чего еще желать? Да и нельзя сказать, что такое положение вещей сильно тяготило женщину. Тем более, что выходить замуж в пятый раз Ксения все равно не собиралась. А встречаться просто так... Нет, она не из таких! Даже неудобно уже в ее возрасте. Ладно - в двадцать-тридцать лет. Можно потерять голову и наделать глупостей. Но когда женщине за пятьдесят - понятно, что никаких иллюзий и наивных надежд уже не остается. И если она встречается с мужчиной, не строя планов на совместную жизнь - сразу ясно, что это или из корыстных целей, или ради секса. Ксения не могла позволить, чтобы про нее так думали. Да и не так уж ей на самом деле надо. Жила же она без секса столько лет, будучи официально замужем! И без того забот полно. Вон, надо помогать поднимать племянника. Сестренке-то еще больше не повезло: Ксении от одного из мужей хотя бы квартира в Москве осталась. А бедная сестренка оказалась с сыном в Якутске, в общежитии. Вышла замуж за лейтенанта в надежде, что тот станет генералом! А он вместо этого стал психопатом и спился. Из наследства оставил только проблемного ребенка. Что Коленька сейчас относительно здоров - тоже заслуга Ксении. Это она возила его в Москву, показывала хорошим врачам. Иначе сейчас он, может, уже был бы инвалидом. А так - только от физкультуры освобожден... Хорошо, что хотя бы психика у мальчика в порядке.

----------------------

*Кус има шельха - аналог матерного ругательства.



Продолжение: http://www.myjulia.ru/article/807198/