Роман в стиле югенд (продолжение)

Начало тут http://www.myjulia.ru/article/795103/

-Да, нет же, Мишка - он необыкновенный, ему бабушка всегда говорила, что он-гений, - с горячностью и энергией покупателя, зашедшего перед закрытием купить чего-нибудь к чаю и ненавидимого всеми магазинными продавцами, в который раз упорствовала Настя Самостенко в споре с друзьями. Разговор происходил в парке недалеко от метро «Технологический институт», где стайка ребят, поджидала опаздывающего товарища. Сегодня они были приглашены на очередной день рождения, виновником торжества был как раз обсуждаемый Миша Алексиевский.

-А что же этот гений «трояки» по физике получает? – поморщилась Мишина одноклассница Лёля. Лёлина мама в начальной школе обучала Мишу и сейчас часто обсуждала результаты Алексиевского как дома и на работе, удивляясь, почему мальчик из интеллигентной семьи скатился до «удов», а иногда и «неудов».
-Ну, Смирнова, если западло тебе с «троечником» общаться, так чего ты к нему на днюху идёшь?- логично заметил Лёшка Шевченко, лучший друг Алексиевского.
-Как известно, Эйнштейн тоже «двойки» по физике получал. А Пушкину по математике «колы» ставили, - всё с тем же пылом продолжала Настя. – И потом Мишке – всё неинтересно уже, не нравится ему, как предмету учат, вот и не готовится, а то и уроки пропускает, да и потом нужно с младшим братом помогать. При такой жизни, как у Мишки, не больно-то поучишься.
А всё равно, талантливый он парень, что ни говори.

-А я знаю, почему Мишка так плохо учится, - иронично выслушав Настину тираду и нисколько не смутясь Лёшкиных замечаний, ответила Лёля.
-Скажи ещё, что думает, дед при поступлении поможет, поэтому всё равно, что в аттестате будет, - Шевченко был готов защищать друга до последнего.

Отец Мишкиной мамы, Алексей Алексеевич Алексиевский, фамилию которого, собственно, и носил Мишка, много лет трудился профессором в Техноложке, преподавал историю КПСС, был дружен со знаменитой Ниной Андреевой. Несколько раз его звали в Большой университет, но он отказывался, мотивируя тем, что на дух не переносит общественный транспорт, на работу всю жизнь ходил пешком. В принципе, Алексиевский-старший при его доходах мог вполне позволить себе купить не самый дешёвый автомобиль. Но водительских прав не имел, поэтому всегда приговаривал при очередном приглашении на исторический факультет ЛГУ: «если бы личного водителя выделили, тогда, пожалуй, согласился бы, а так.. Не могу, как говорится, поступиться принципами.»
Правда, когда историю КПСС отменили везде, где только можно и нельзя, принципами, всё-таки, пришлось поступиться и ездить на другой конец города на вновь образовавшийся факультет теперь уже СПбГУ. Хорошо, хоть бывший аспирант не забыл, пристроил своего научного руководителя, а то уже подумывал Алексей Алексеевич гардеробщиком в ближайшую поликлинику идти.

Деда Мишка называл «папа». Собственно, отец у Мишки был, причём, не алкаш какой-то, а, наоборот, очень даже интеллигентный человек, врач. О таких обычно говорят, «составит счастье любой женщины». Но Мишина мама не любая, у неё были свои представления о том, как должна выглядеть идеальная семья и кто там главный.
И, если поначалу Мишкин папа ещё кое-как вписывался в этот идеал, то после рождения сына, дела пошли совсем плохо. Вдобавок, Мишкина бабушка всё время упрекала зятя в его национальности, так не любимой в Советском Союзе, за глаза и в глаза называя его «французом». В Михаиле национальность отца проявилась в чёрных как смоль волосах да ещё, пожалуй, в какой-то житейской хитрости. Острая на язык бабушка звала Мишку «французом номер два».

- Мишке с такой внешностью только марсельца в балете «Пламя Парижа» танцевать, - поговаривала она, таская подрастающего внука на просмотры в балетные кружки.
Но в балет Алексиевского не взяли, не прошёл он конкурс и в ансамбль при Дворце пионеров. Уходя, бабушка ворчала о том, что столько времени потеряно на все эти хождения, а никуда, в итоге, не записались. Ну, кривые у Мишки ноги, огромный он, как дылда какая-то, ну и что из того? В танцах всегда партнёров не хватает. Одни девки танцевать хотят.
-Ба, не переживай, - с врождённой «французской смекалкой» предложил Миша, - давай в языковой кружок запишемся, там обычно тоже всегда одни девчонки.
Мальчик жестом показал на каким-то чудом открывшуюся рядом дверь, откуда выходила делегация улыбчивых иностранцев. Пунцовая от славившегося на неё счастья девочка в пионерском галстуке, щебетала что-то на английском языке про Елизаветинское барокко.
Вопреки Мишиным предсказаниям, мальчишек в клубе было очень даже много. Их с бабушкой сразу же отвела в глубь анфилады какая-то ловкая девчонка, спросившая у Мишки, в каком он классе, какой язык учит, а почему сюда, а почему на курсы не пошёл, а знает ли он, кто сейчас на Кубе главный. Ведь это не просто языковой кружок, а цельный клуб интернациональной дружбы, то есть сокращённо «КИД».
Далее к Алексиевскому подошла не по годам серьёзная молодая женщина, назадавала Мишке каверзных вопросов, побалаболила на английском, отметив однако, что у него хорошо подвешен язык, и выписала в конце концов какую-то бумажку, где ему значилось приходить заниматься на следующей неделе.
« Я у тебя и вести занятия буду», - напутствовала она его на прощание.
Мишку определили в третью английскую группу. По возрасту он был младше всех, но по его высоченному росту этого было не сказать.

Именно там они с Настей и познакомились. Михаил сразу приметил умную ироничную девочку, прекрасно понимающую, что говорится на кружковских занятиях для красного словца и проформы, а что от души и искренне. Правда, виделись они с ней нечасто – Настя была записана в немногочисленную французскую группу, потому расписание у подростков практически не совпадало, только общие собрания и занятия по мировой политике (а как же, нужно быть в курсе ситуации в мире, всё-таки, не стихи дерзаем сочинять как ребята в поэтическом кружке по соседству). Но всё равно, они не могли не подружиться. Судьба столкнула их тогда во Дворце пионеров, сталкивала она их каким-то непостижимым образом и дальше там, где встретиться было ну уж совсем невозможно.

-Ты откуда всех французских президентов знаешь? – недоумевая, спросил Алексиевский после очередной политинформации. Сам он знал только что действующего Миттерана.
-У нас в школе задавали учить, - пожала плечами Настя.
-А что у вас за школа? – подростки спускались по массивной мраморной лестнице дворца.- Где-нибудь в центре?
-Нет, наша школа находится в самом что ни на есть пролетарском районе. Рядом «Путиловский завод».
-Ты хочешь сказать «Кировский»? Моя школа совсем близко. По другую сторону площади. Ты живёшь рядом? Может быть, поедем вместе до «Техноложки»?
Теперь после совместных занятий они всегда уходили вместе. Иногда к ним примыкал кто-то из ребят, кому было по пути ехать на метро. Но чаще всего, они были вдвоём. Когда учителя не навешивали гигантского домашнего задания, Мишка провожал девочку до дома.

Настя рассказывала о своей школе в пролетарском районе. Школу и впрямь строили для детей рабочих Нарвской заставы. Первая в стране экспериментальная школа с изучением ряда предметов на французском языке! Французский шарм посредине трудового промышленного района! Круть запредельная да и только. Но так уж сложилось, что в этой школе по большей части учились в основном отпрыски местной интеллектуальной элиты. Настины родители – оба из технической интеллигенции, папа – главный инженер кондитерской фабрики, мама много времени проработала в одном из многочисленных НИИ города, сейчас ушла со службы, халтурить не хотела, а работать за идею уже не могла. Шутка «Взлетела ракета, упала в болото, какая зарплата, такая работа», родившаяся недавно в кулуарах НИИ, заставляла Настину маму грустить о недавнем славном прошлом института.

-Меня прежде прочим, бабушка «французом» зовёт, - в очередной раз провожая Настю, заявил Миша, умолчав, что он «француз за номером два». Про папу он старался особо не рассказывать, разумно полагая, что Настя, как ребёнок из полной семьи, вряд ли поймёт модель семейного уклада Алексиевских. Хотя, со временем, конечно, открылось, что родители в разводе, а брат вообще рождён от непонятного воздыхателя, «чтобы Мише нескучно было», - как говаривала мама. Да уж скучно с братцем не было – то только что сделанный чертёж соком обольёт, то из портфеля пенал вытащит и игрушечную машинку засунет. Ну что делать, младших братьев не выбирают.
– Может быть, ты меня научишь каким-то выражениям по-французски? Блесну в КИДе как-нибудь… Или хотя бы перед бабушкой…
Настя лукаво улыбнулась и произнесла:
-Je vous aime!
-Судя по твоему хитрющему виду, что-то неприличное, но звучит красиво!
-Это означает «Я Вас люблю!» А как может быть в любви что-то плохое?- Настя посмотрела на Мишку таким неподдельно чистым взглядом, что ему даже стало стыдно.
-Я не знаю, я ещё никого никогда не любил,- бросил ответный взгляд Алексиевский, соревнуясь с Настей в искренности.

В тот вечер задание по физике особенно не давалось, прочитав в очередной раз про закон Бойля-Мариотта, Мишка отложил учебник и постучал в комнату дедушки с бабушкой.
-Папа, - позвал он деда «домашним именем». – Можно тебя на минутку?
Дед, услышав вопрос внука, вначале не понял, о чём он, стал искать на полке подходящую книжку.
-Ох и сочинения вам в школе задают, это ж надо по такой теме исхитриться задать! Нет, чтобы про историю КПСС что-то! То и глядишь и до запретных тем доберетёсь!
-Ты, Лёша, что имел в виду? – подошла бабушка, услышавшая только часть разговора. – Что детям Бердяева будут задавать читать? Так творения его давно уже не табу.
-Бабуль, ты можешь нас ненадолго оставить? У нас с дедом мужской разговор, - заявил внук.
-С французом своим как мужчина с мужчиной поговори, опять алименты задерживает, в суд на него подавать надо! А деда не мучь! И так его молодёжь после лекций терзает. Всё им кажется, что сказочки дед рассказывает, до истины докопаться хотят! Паразиты! Гениального человека в гроб вгоняют!
Тем не менее, бабка удалилась, правда, ещё долго ворчала что-то под нос.

-Так ты не для сочинения про любовь хотел спросить? –изумился дед. – Ты что влюбился в кого-то?
-Да не знаю я. – неопределённо ответил Мишка. – Может и влюбился. А может нет. Вот как ты понял, что бабушка – это твоя любовь навсегда?
-Как понял, как понял? В сельском клубе лекцию читал, уже не помню про что, то ли про апрельские тезисы то ли про основы марксизма, сейчас неважно уже… Хотя сами по себе темы очень важные, - сразу же быстро добавил дед. – Про это и в деревне и в городе, всем знать надо. И вот подходит ко мне одна барышня, хоть и…- тут дед покосился на дверь, словно проверяя, плотно ли закрыта, - деревенская, да симпатичная очень. Говорит голоском таким елейным: «Вы, товарищ Алексиевский – гениальны! Я, товарищ, Алексиевский, Вами просто восхищена. Есть правда пара вопросиков, можно вам задать?»
-Я ей говорю, - продолжал дед, - отчего же нельзя? Очень даже можно, только клуб закрывают уже, пойдёмте, на улицу что ли выйдем.
А она так глазки опустила: «А что по улицам-то ходить? Холодно ведь. Может быть, зайдёте к нам в избу, чаю выпьете?» И повторяла всё – «гениальны, вы просто гениальны…»
-И ты, дед, образованный человек, на такое купился? – с каким-то разочарованием в голосе спросил Миша.- К этому же серьёзно относиться нельзя! Она мне тоже всё время - то «гений» то «избранный». Ну, цирк какой-то!
-Вот я посмотрю, на что ты купишься, - заворчал дед. – У меня, между прочим, в Ленинграде невеста была, тоже очень даже привлекательная, в аспирантуре вместе учились. Но ни разу «гением» не назвала. А тут простая крестьянская девчонка, а сразу подход нашла. Немножко с лекциями в их колхоз поездил, да в город её увёз, расписались, потом, правда, свадьбу пришлось в деревне играть. Тот ещё праздничек, был, конечно. Мне чуть личико не начистили, хоть я и жених был. Народ там тёмный, просвещай их не просвещай, - разоткровеничался дед. - Я твоей бабушке сразу условие поставил, как она в городе оказалась, – чтобы от темноты этой избавлялась. Выучилась, между прочим, неплохим бухгалтером до пенсии была.

Миша вздохнул, сообразив, что про любовь дед уже вряд ли что-то расскажет, и вновь принялся грызть гранит науки, но так ничего не поняв из скучных и, как ему всегда казалось, ненужных для жизни формул, заснул прямо над тетрадками.
Во сне к нему приходили Бойль с Мариоттом. Потрясали учебником по физике, грозили «неудами» и исключением из школы. А под конец сна неожиданно пришла Настя и совсем как бабушка назвала его «гением». Зачем он только ей об этом говорил! Думал, посмеются вместе. Но Настёна так серьёзно восприняла эти слова, что уверовала в Мишкину гениальность. И других ещё заставляла!
-Имей ввиду, если получишь хоть одну «двойку», праздновать твой день рождения не будем. От слова «совсем». – грозно заявила утром мать. – И мне всё равно, что ты уже кого-то наприглашал! На порог не пущу!
-Правильно, правильно, - поддержала бабушка. – нечего толпы оглоедов кормить. Подарят на копейку, а съедят на рубль! А младший братик без нормальной куртки ходит!
Мишка почувствовал себя виноватым. Лёша, названный в честь деда, почти всегда донашивал одежду за Мишкой.

Но день рождения всё-таки состоялся – как ни странно, очень сильно помог отец.
«17 лет – это не каждый день бывает», - с этими словами он вручил Мишке пухлый конверт и электробритву, даже не поинтересовавшись про оценки.
И вот теперь Михаил расставлял на столе фамильное серебро, поджидая гостей.
А гости, тем временем, как мы помним, беседовали в парке недалеко от Мишкиного дома.

-А я и не говорю, что Алексиевский мне противен, скорее, наоборот. Мы с ним в параллельных классах учимся, так вот, из всего «б» класса - он единственный, кто вызывает у меня симпатию, - Лёля повела плечиком, изобразив претензию на кокетство.- Я сама уроки прогуливаю, в нашей школе, действительно, уже ничему не учат, ещё пара-тройка лет, и от нормальных учителей одно воспоминание останется. Перестройка…- дальше Лёля тихо выругалась.
- Маман хочет школу возглавить, а я её отговариваю, зачем ей такой геморрой? Дело не в этом, ты прекрасно, Настёна, знаешь, почему Мишка такой прогульщик стал.
-Я? – искренне удивившись, спросила Настя.
-Ты-ты, - нисколько не смутясь произнесла Лёля. – У нас вся школа шепчется…
О чём шепчется школа так и не удалось узнать, потому что в этот момент неожиданно появился Илья Панский.
-Ну, наконец-то! – приветствовал Панского Шевченко.- Мы тут уже почти задубели.
-Кто что Мишке дарит? –поинтересовалась Лёля, поняв, что школьные слухи никого не интересуют. – Самостенко, ты, наверное, опять книги?
-А что? – опять очень удивилась Настя. – «Книга – лучший подарок!».
-У Миши и так в квартире пылища такая, что дышать нечем! Книги уже из всех щелей торчат!
-Вот взять бы эти книги и сжечь! – с пафосом произнёс Илья.
-Панский, не ожидала такого от тебя! – с осуждением посмотрела на друга Настя. Панский.
-Что-нибудь на испанском? – насмешливо спросила Лёля.

Если Настя усиленно изучала французский язык, то Панский учился в школе с углублённым изучением испанского языка. Фамилия его отца была Самсонов, но он умер, когда Илья был совсем маленький. Мать недолго оставалась вдовой, благополучно вышла второй раз замуж. Отчим усыновил мальчика, в результате чего Илья и стал Панским.

О себе он любил говорить: «Я Панский, люблю язык испанский!»